Желанные сны

Андрей Буторин

Желанные сны

Глава 1

Матвей

Да уж, выдала мне сегодня Каракатица информацию к размышлению! Кто такая Каракатица? Это управляющая нашим филиалом. А вот филиалом чего – увы, сказать не могу, подписку о неразглашении давал. Нет, к госсекретам и военным тайнам мы отношения не имеем, но все-таки, раз уж люди сверху посчитали, что распространяться не стоит, то и не буду. Да и какая разница: ракеты мы делаем или конфеты? Или вообще бумажки из кучки в кучку перекладываем. Последнее, кстати, ближе к истине. Так что учреждение наше буду называть попросту «фирмой», или «конторой», не обессудьте, отдел свой – просто «отделом», а управление, в состав которого он входит, соответственно, «управлением». Одно скажу: с магией мы непосредственно связаны, не какая-нибудь шаляй-валяй шарашка. Великая Сила с нами, как говорится.

А про Каракатицу могу рассказать подробнее. Собственно, зря мы ее так прозвали, тетка она вполне нормальная, лично мне с ней работать комфортно. Лишнего не требует, к мелочам не придирается, зато суть работы знает превосходно – и задачу грамотно поставит, и советом всегда поможет. А уж коли виноват – то и ответ держать заставит. И при этом, заметьте, совершенно без магии – не дано это ей от природы, как и остальным восьмидесяти или девяноста (тут мнения статистов расходятся) процентам женщин. Что характерно, голоса Каракатица даже в самом крайнем случае не повысит и перед подчиненными дураком тебя не выставит, любые нарекания – только с глазу на глаз. Нет, я считаю, с начальницей нам повезло. А почему Каракатица? На то есть сразу несколько причин. Ладно папу у нее Карлом назвали… Но он-то зачем на дочери отыгрался? Назвал бы уж Кларой – было б хоть понятно, что с юмором мужик – туповатым, но все же. А он еще дальше пошел, дал дочке имя Кларисса. Типа, фиг вам, а не Клара с кораллами! Хренушки выговорите! И не выговариваем.

Вам еще мало этого для обоснования прозвища? Хорошо. А то что высота Клариссы Карловны совпадает с шириной? Полтора на полтора примерно. Метра, разумеется. Говорите, таких квадратных каракатиц не бывает? Ладно. А то, что ходит она, переваливаясь, будто хромает на обе ноги? Ах да, у каракатиц ног вроде как нет… Тогда последний довод: управляющая наша при разговоре через каждые пять-шесть слов откашливается. И ладно бы обычным кашлем, «кхе-кхе» каким-нибудь, а то ведь, постараюсь воспроизвести, «кхар-кхарр». Вот вам и Каракатица.

Но я все же отвлекся от сути дела. А оно состоит в том, что вызывает меня сегодня Кар… то есть, Кларисса Карловна и, прокаркавшись, сходу говорит:

– Матвей Михайлович, как вы смотрите на то, чтобы возглавить управление?

– Управление чего? – растерялся я.

– Ну, не магических дел, конечно, – поглядела на меня грустными собачьими глазами Каракатица. – Ваше управление, разумеется.

– Так оно же в головном офисе, – совсем потерял я смысловую ориентацию, – в Н-ске!

– Да уж не в Урюпинске, понятно, – сказала и трижды «каркнула» начальница.

– Дык… – развел я руками.

– То есть, вы согласны? – по-своему поняла этот жест Кларисса Карловна. А может, у нее просто времени не было досконально заниматься расшифровкой. Только я взял да и мотнул головой. Сверху вниз. А потом слева направо.

– Но у меня же дети, Кларисса Карловна! – возопил я. – Это ж посреди учебного года срываться!.. Жена, опять-таки, работу не захочет менять. Наверное…

– Ну, как знаете, Говоров, – пожала плечами Каракатица, отчего верхняя часть ее туловища подпрыгнула и студенисто задрожала. – Такого шанса больше может и не быть. В ваши-то годы.

Ага. Мне тридцать шесть, ей сорок восемь, а намек, заметьте, именно в мой адрес! Впрочем, Клариссе Карловне на свою должность (и на зарплату, соответственно) грех жаловаться. Выше она и не стремится, а смещать ее тоже вряд ли дураки найдутся. На своем месте человек, что и говорить.

– Да я-то не против! – испугался вдруг я. – Но надо бы с женой посоветоваться.

– А кто у вас в доме хозяин? Ах да, насколько я помню, ваша супруга – магиня, – улыбнулась Каракатица. Лучше бы она этого не делала. Некрасиво она улыбается, сразу становится цинично-грубой на вид, словно базарная торговка.

– Да не в этом дело, – начал мямлить я. – Только ведь дети, то-се…

– Никто вас не заставляет ехать всей семьей сразу… Кхар-кхарр!.. Езжайте пока один, снимете жилье, обустроитесь. А уж потом, летом, например, и остальных к себе подтянете.

– Ну-уу… – ответил я. Каракатица дело, конечно, говорила. Но так неожиданно все это для меня оказалось… – А когда ехать?

– Да уж не завтра… кхар-кхарр… разумеется, не завтра. Сегодня у нас что уже? Двадцатое ноября… Вот, за недельку присмотрите себе кандидатуру на замену, кхар-кхарр… за месяцок поднатаскаете, опыт и дела передадите, а после новогодних каникул и езжайте с Великой Силой.

Вот такой у меня состоялся разговор с управляющей. Обалденно впечатляющий! В чем-то даже шокирующий и почти сногсшибающий. Во всяком случае, вернувшись в кабинет, я сразу плюхнулся в кресло. Вера Михална, моя замша (не в смысле – ткань, а вроде как заместитель) снисходительно улыбнулась, бросив в мою сторону таинственный взгляд.

– Даже не думай, – сказала она, взбивая шапку седых кудрей.

– Не думать о чем? – удивился я.

– Обо мне.

Признаться, Вера Михална меня этим ответом озадачила. Нет, магией она владела, и ее способностей вполне могло хватить, чтобы прочесть мои мысли – как минимум свежие и яркие. Но в данный момент я о ней точно не думал. Да и вообще делал это не особо часто – по служебной необходимости разве что. Женщине далеко за пятьдесят все-таки, без преувеличения годится мне в матери. Если она, конечно, что-либо подобное имела сейчас в виду. Оказывается, не это.

– Я не пойду, – пояснила заместительница, увидев мое замешательство. – Мне на пенсию пора, а не в начальники. И потом, я чувствую себя вполне на своем месте.

Ну да, конечно. На своем она месте… Еще бы – ответственности никакой, а зарплата лишь чуть моей ниже. И работка в общем-то не пыльная. Что я поручу. А я пожилых людей уважаю и грузить их излишне стесняюсь.

Но все-таки, что она там сейчас выдала про начальника?.. Неужто знает уже? Вот ведь… магиня!..

Вера Михална наверняка читала мои мысли. Даже и без магии натренировалась бы за пять лет со мной в одном кабинете.

– Да знаю я все и без того, чтобы к тебе в голову лезть, – сказала она, вновь усмехнувшись. – Не морщи лоб. Тоже мне, секрет!

– Ну и?.. – подался я вперед. Раз уж вездесущей заместительнице все известно, пусть хоть посоветует что-нибудь дельное. За шесть без малого десятков лет должна бы, вроде, житейского опыта набраться. Магия, опять же…

– Что «ну»? – фыркнула Вера Михална, поднялась из-за стола, подкатила поближе ко мне кресло, грузно опустилась в него и зашептала, оглядываясь зачем-то по сторонам: – Только Машку Зорину не бери! Вот увидишь, проситься станет. Еще и предложит чего за это, – подмигнула замша, – у нее не заржавеет!

Вера Михална визгливо захихикала, прикрывая пухлой веснушчатой ладошкой рот, а я густо покраснел, догадавшись, на что намекает старая развратница. Хотя… Между нами, девочками, я бы еще подумал, отказываться ли от гипотетических предложений Зориной. Маша – она девушка в моем вкусе. Внешне, разумеется. А вот, так сказать, внутренне… Тут Вера Михална права. Впрочем, не мне же с ней работать.

Нет, заместительница сегодня определенно читала мои мысли.

– Не вздумай! – замахала она руками. Я покраснел еще больше и глупо ляпнул:

– Что именно?

– Ни то, ни другое. То – потому что она сразу всем растреплет о своем «приключении». Тебе это надо? А другое – потому что… Тебе что, меня не жалко?

Мне было жалко Веру Михалну. Не сильно, но все-таки. Женщиной она была неплохой. Не как женщина, а как человек. Да и, по правде говоря, ничего я с Машей Зориной затевать не собирался, никаких шуров-муров (или шур-мур?). Я вообще, стыдно признаться, за тринадцать лет семейной жизни ни разу жене не изменил! Разве только мысленно. С той же Зориной, кстати. Привлекательная девушка, что и говорить… И личико, и фигурка, и кожа, которой так и тянет коснуться. А запах!.. Да-да, запах. Почему-то для меня он имеет огромное значение. От того, какой запах присущ человеку, может напрямую зависеть мое к нему расположение, такой вот у меня пунктик. А Маша пахнет прекрасно – морем. Акациями и жимолостью. Солнцем и зноем. Желанием и вожделением…

– Ты с ней вообще поосторожнее, с Зориной. Магиня она, хоть и слабая. Но приворожить на какое-то время сумеет, если сильно захочет.

– Любовь магии не поддается… – залепетал я, наверняка заалев, как закат.

– Машке твоя любовь нужна, как устрице гланды. Но она может сделать так, чтобы ты ее возжелал. Как мужик бабу.

«Ну, собственно, ей для этого не особо и стараться придется», – невольно подумал я, но, отгоняя наваждение, вслух спросил другое:

– А кого бы вы предложили?

– Есть у меня варианты, конечно, – откинулась в жалобно скрипнувшем кресле Вера Михална. – Только подумать еще надо, взвесить… Не торопи меня, дай время. Сколько Каракатица дала на раздумья?

– Неделю.

– Замечательно, – тряхнула седыми кудрями замша, поднялась и покатила назад к столу кресло.

Предсказание Веры Михалны начало сбываться уже в обед. Очередь на раздаче за мной заняла Маша Зорина. Причем, как мне показалось, она специально маячила неподалеку, делая вид, что разговаривает по связь-кристаллу, и пропускала народ, дожидаясь меня. И стоило мне опустить поднос на прилавок, она тут же пристроилась сзади, коснулась меня соблазнительной грудью, чуть не дотронулась губами уха и томно, с придыханием, зашептала:

– О, Матвей, как я тебе завидую! Поздравляю!

Меня обдало запахом моря, акаций, жимолости и всего прочего из букета Машиных ароматов. А ее густые, тяжелые волосы, распущенные по плечам, не только имели цвет липового меда, но медом же и пахли. От пряно-сладостной волны перехватило дыхание. А Зорина пошла на более плотный контакт и прижалась к моему бедру своим. Крутым и теплым. В животе у меня сразу стало щекотно и жарко. А во рту сухо.

– С чем?.. Кхар-кхарр… – невольно передразнил я Каракатицу. На самом деле горло прочистить пришлось.

– Ну не надо, Матвейчик! – Маша прильнула ко мне почти буквально. Теперь я ощущал не только крутизну и тепло ее бедер, но и упругую податливость живота.

На нас уже начали оглядываться и шушукаться.

– Вот что, Мария, – сказал я, неохотно отрываясь от тела девушки, и двинул поднос в сторону кассы, – давай чуть позже побеседуем.

– Охотно, – мило улыбнулась Маша.

Она присвоила понятию «чуть позже» ровно пять с половиной минут, которых мне хватило на то, чтобы выбрать блюда, расплатиться и отнести поднос к столу. Стоило сесть и взять в руки вилку, на стол опустился поднос Зориной.

– Можно? – дохнуло на меря морем и зноем.

– Разумеется, – деликатно кивнул я.

Она села не напротив, как я ожидал, а рядом со мной, по левую сторону. Наши колени соприкоснулись, но Маша вовсе не поспешила убрать ноги. То�