Бракованные амбиции

2

Переступая порог дома, где прошли ее детские годы, Лира невольно зажмурилась, хотя и знала, что в квартире давно все переделано.

Мама гордилась своей литературной гостиной, но не надеялась заманить туда дочь. Лев же без малейшей деликатности втолкнул ее в прошлое.

– Вау!

Лира открыла глаза, и на нее обрушился цвет. По полу бежали бирюза с графитом, подгоняемые языками алого пламени. Орнамент раздражал, но отвести глаза было невозможно – он гипнотизировал, казалось, что узор сменится, стоит только посмотреть под другим углом. Белые стены коридора хранили автографы, признания в любви и благодарности хозяйке. Таинственное «Передайте Маше, чтобы не ждала меня завтра» датировано 2010 годом и не содержало иных указаний или подписи. В маленькой прихожей стояла напольная вешалка, увенчанная букетом человеческих ладоней.

– Ты здесь никогда не был?

– Не-а. Папа говорил, что эта тусовка для совершеннолетних, но думаю, он просто не хотел, чтобы я встречался с маргиналами и диссидентами.

– Вряд ли мама водилась с такими элементами. По ее рассказам, здесь собирались поэты, писатели и критики.

Вручив верхнюю одежду расчлененке, они доверились пестрой плитке и пришли в гостиную, пол которой устилал многоцветный ламинат с преобладанием аквамарина. Зелень множества комнатных растений разбавляла на первый взгляд негармоничную обстановку: стулья и кресла разных стилей, к ним притыкались столики-грибы с пепельницами. Совершенно не понятно, для чего в общей комнате стоял секретер, но он прекрасно сочетался с пианино. Что-то здесь было неправильно, но заговорил Лёва, и мысль ускользнула.

– Кажется, ты мало представляешь, что это за место. Этот салон такой же литературный, как и музыкальный, и киношный, и театральный, и вообще любой, если такой вид искусства существует. Здесь собирались все, кто готов чесать языком о своем творчестве. Странно, что нет балетного станка.

Она подозрительно взглянула на брата. Ранее в беседах, и тем более в переписке, он не трудился использовать сложные предложения и демонстрировать словарный запас. Следовало внимательнее слушать маму, когда она восторженно описывала его незаурядные способности.

Феерия цвета продолжалась в кухне на циановых фасадах и черной глянцевой столешнице. Больше всех обращал на себя внимание красный холодильник в виде телефонной будки.

– Мама ведь никогда не была в Лондоне, – зачем-то сказала Лира.

– Они хотели.

Ли ругнулась про себя. И она потеряла «их», но до этого момента во всех ее размышлениях отражалась лишь мама. Изобретатель Валерий по возрасту не годился Лире в отцы, и в итоге у них сложились приятельские отношения. Став немного старше, она поняла, что он не такой наивный и рассеянный, как многие считали. Видя все недостатки своей склонной к драме женушки, он любил ее, не позволяя собой манипулировать. Темпераментная Мила могла чудить сколько угодно, пока у нее был такой противовес.

– Ты что-то говорил о живущих здесь поэтах? – спросила Лира, заглядывая в малую гостиную, совмещенную с кинотеатром – кресла-мешки разбросаны напротив пустой стены, на которую смотрел проектор.

– Больше не будут. Теперь это моя комната.

– Вот так просто? Захотел и получил? Нужно больше информации об этом салоне, какая у него репутация? Не будет ли это препятствием для органов опеки?

– …выбросим часть этих груш и диван, перевезем мою крова… – брат замолк на полуслове и посмотрел на сестру с превосходством. – Алё! Это твоя квартира. Им-то какое дело, что тут было? Убеди их, что позаботишься обо мне наилучшим образом, и все будет норм.

– А что в третьей комнате? И мы не видели ванную.

В бывшей детской мама устроила кабинет, обставив его антикварными вещицами. В углу, где за шторой семилетняя Лира плакала после встречи с отцом, теперь скучало большое красивое кресло. В нем было бы удобнее горевать о том, что отцу дорога новая семья с новой дочкой. А она – не нужна.

Учитывая контраст между семейной квартирой и салоном, Лира уже сомневалась, что знает свою мать. Респектабельная жена, предпочитавшая современный интерьер? Или творческая личность, совместившая в салоне старинную мебель и кустарные мешки для сидения?

– Здесь есть стиральная машина с сушкой!

Лёва не отозвался, чем-то занятый в облюбованной для себя комнате. Сделав пару шагов, Лира увидела, что он ползает с рулеткой, записывая измерения в телефон.

– В квартире слишком чисто, и цветы выглядят ухоженными, – удалось сформулировать, что беспокоило с первых минут, как они вошли.

– Очевидно, что приходит домработница. Надеюсь, у нее есть пароль от вай-фай.

– А у тебя, очевидно, есть код от сейфа.

Лёва оттопырил губу, словно понятия не имел, о чем говорит его сестра.

– Не делай из меня дурочку. Дома точно есть сейф, где хранятся мамины украшения, бумаги и наличность. Сколько там было?

– Не твое дело.

– Мы не должны…

– Ты сама делаешь из себя дурочку! Как, по-твоему, нужно распорядиться этими деньгами? Отдать в банк, чтобы тиснули к остальным и заморозили? Ждать, пока кто-то из моих опекунов-наследников получит к ним доступ через полгода? Пошло оно все! Мы не нищие, а система тухлая!

– Не волнуйся, голодать мы точно не будем.

– Мало просто не голодать. Возьми эти и покажи комиссии.

– Я не могу. Происхождение денег не должно вызывать подозрений. И не такой шикарный образ жизни ты вел, чтобы тебе потребовались миллионы на его поддержание.

– Ладно, тогда предложение снимается. Оставлю бабки себе. Если тебе не дадут опеку, я все равно не стану жить с бабулей. Не обязан по закону. Но ты же не выгонишь меня отсюда, даже если уедешь?

Услышав этот вопрос, Лира испытала непедагогичное желание отшлепать брата. За то, что мог подумать, что она его бросит одного. За то, что не говорит о своих истинных чувствах, маскируя их небрежным тоном.

– Я никуда не уеду, даже если мне не дадут попечительство. Мы попробуем договориться с бабушкой, чтобы ты жил там, где хочешь.

Тут он убрал волосы со лба, и Лира наконец увидела его глаза, в них светилась надежда, но он быстро закрылся.

– Ладно.

– Ты же не будешь делать глупости?

– Типа наркотиков, чтобы забыть о… проблемах? Я не такой идиот.

– И не разгуливай по городу с крупными суммами.

– И тем более не такой!

Помоги ей небо не узнать, каким идиотом может быть подросток в подобной ситуации.

– Так мы все решили? Переезжаем? Берешь кабинет или гостиную? – продавливал свою идею Лёва.

– Гостиную.

* * *

В понедельник на новом старом месте Лира проснулась раньше будильника. Брат еще не вставал. За вчера под ворчание Ольги Федоровны они переехали. Заимствуя у родителей мебель и другие нужные предметы, Лира чувствовала себя мародером; а выдворяя салонную обстановку – варваром.

Сегодня с директором хореографического училища, где она получала образование, где мама обучала юных балерин. На консультации юрист сказал, что ей нужен стабильный источник дохода, и чтобы характер занятости добавлял очков к моральному облику будущего попечителя. Лира понимала, что не может претендовать на роль штатного педагога, но в учебной программе могла найтись лазейка для факультатива, который доверят хореографу современного танца. Уверенности в успехе добавляло и то, что во время прощания Татьяна Петровна предложила ей поддержку и поощряла обращаться, если что-то потребуется. Лира уцепилась за эту ниточку – в ее ситуации любые контакты на вес золота.

Город изменился. В грязное стекло автобуса светило низкое октябрьское солнце, умножаясь в зеркальных поверхностях безликих зданий. Рекламные плакаты вызывали желание настроить адблок³ реальности. Новые «Зенхайзеры» помогали фильтровать аудиомусор, а вот с визуальным нужно срочно что-то придумывать.

В детстве дорога до училища казалась бесконечной. Сегодня те же сорок пять минут от двери до двери Лира оценила как «недалеко и удобно добираться». Турникета и будки с охранником не было во времена ее учебы. Знакомая дорога по отремонтированным коридорам вела в крыло администрации. Лиру нечасто вызывали к директору, но где-то в подкорке сидело ощущение, что добром эти встречи не заканчиваются.

Грузная женщина, ровесница ее матери, поднялась из-за монументального стола.

– Лирочка, проходи! Как ты?

Дежурный вопрос, который задают, чтобы показать свое участие. Еще они хотят убедиться, что, столкнувшись с настоящими потерями, человек может с ними справиться. Все любят хэппи-энды.

– Держимся, – дала Лира правильный ответ.

– Чем я могу тебе помочь?

– Мне нужна работа до конца учебного года. Я закончила хореографическое отделение по специальности балмейст…

– Это я все знаю. Почему только до лета?

– Потом Лев получит аттестат, и мы уедем в Москву.

– У тебя есть опыт работы с детьми? Людмила говорила, что ты ставишь танцы для клипов и других коммерческих проектов. Над чем ты недавно работала?

Ростовые куклы в виде пчел. Она лично влезала в поролоновые панцири и подбирала движения, чтобы во время танца полиэтиленовые крылья достоверно взмахивали, а струны-усики покачивались в такт вирусной песне. Лира как раз объясняла группке черно-желтых гигантов, какое должно быть между ними расстояние, когда позвонили с новостями. Ноги подкосились, а неконтролируемые слезы катились и катились. Неизвестно, сколько она провела времени на полу, не ощущая боли в отбитых коленях, пока кто-то не позвал Артура. По дороге в аэропорт начальник трещал, что на время отсутствия ее проекты кто-нибудь подхватит. Он и представить не мог, что через неделю Лира вернется с заявлением по собственному.

– Во время учебы нас направляли на педагогическую практику. И потом несколько раз ставила номера с детскими исполнителями.

Татьяна Петровна не отвечала, что-то обдумывая. Лира тоже молчала, с каждой минутой чувствуя себя самозванкой в стенах, где поклонялись экзерсису⁴, и где недостаточная выворотность была поводом к отчислению. Далеко не каждый танцовщик, с которыми она работала, заканчивал балетную школу.

– Я хочу тебе помочь и не сомневаюсь в твоем профессионализме. Но не могу принять для работы с детьми, так как тебе не хватает квалификации.

– Я понимаю, что вы хотите сказать, – пробормотала расстроившаяся Ли, намереваясь встать. – Спасибо, что уделили…

– Нет, не понимаешь. Сядь, я не договорила. Вот из-за таких выходок я бы не доверила тебе класс девочек.

Лира села, извиняясь и чувствуя себя ученицей, отчитанной за дисциплинарное нарушение.

– У нас есть школа современного танца для взрослых. На уроках даем базу, ритмику и прочее для тех, кто хочет научиться танцевать. Все классы в вечернее время. Тебе нужна запись в трудовой, мне – педагог. Деньги небольшие, но тебе, судя по всему, важнее правильная бумага, а не высокая зарплата. Что думаешь?

– У меня есть просьба. Пока не решится вопрос с опекой, не делайте рекламу, что у вас работает столичный хореограф.

– Справедливо. Для начала возьмешь одну группу, а там посмотрим.

* * *

К концу первой недели Лире хотелось лишь одного – лечь и не вставать. Дни были заполнены общением с представителями организаций, страшно неповоротливых. Беготня по инстанциям утомляла, но, стиснув зубы, она напоминала себе, ради чего все делается.

Неразговорчивый подросток, окопавшийся в своей спальне, вел себя так, словно Лира ему не сестра, а соседка по квартире. Лёва без лишних объяснений дал понять, что хочет питаться едой из доставки и готов платить за этот каприз. Он обязался исправно посещать школу и подготовительные курсы при университете, а в остальном просил «не лезть в его дела».

Попытавшись поставить себя на его место, сестра пришла к выводу, что поведение Лёвы можно понять. Отложив попытки наладить прямой контакт, Лира пошла другим путем – встретилась с его классным руководителем.

– Рада вас видеть. Лев – необычный молодой человек, умен не по годам, точные науки даются ему легко, и потому он ленится в гуманитарных. Медалиста, увы, не выйдет. ЕГЭ должен сдать без проблем. Он замкнут, в классе у него всего один друг, Ростислав Макевич. Ростик из самой обычной семьи. Учится он неважно, думаю, дружит с Лёвой потому, что тот позволяет списывать. И принимая во внимание, что у Лёвы во многом больше возможностей… сами понимаете.

Лира впитывала подробности, о которых даже не догадывалась. Сегодняшние дети не занимают единственный в квартире телефон и не получают нагоняи за поздние возвращения домой. Телеграфирующие сообщения глушат родительскую тревогу «где ребенок?», но также мобильная связь отдаляет людей друг от друга, позволяя детям иметь тайное пространство. Лира не набивалась к брату в интернет-друзья и не шарилась в его компьютере. Даже опустись она до подобного, у нее ничего не вышло бы – Лев давно превзошел сестру по этой части.

– Мы все очень переживали, когда узнали, что случилось с Людмилой Сергеевной и Валерием Всеволодовичем. Мама всегда посещала родительские собрания, однако нам не удалось зазвать ее в комитет. Отца тоже помню. В пример многим, он проявлял искренний интерес к жизни сына. Значит, вы теперь опекун Льва?

– Надеюсь им стать, на днях сдала все бумаги.

– Психолог просила передать, что хочет увидеться с близкими Лёвы.

По правилам школы, учащийся, переживший травмирующее событие, отправлялся к специалисту. Лира узнала, что брат нетипично реагирует на потерю. Точнее – никак не реагирует.

– Он осознает произошедшее, но слишком спокоен. Эмоциям нужен выход. Все подростки нестабильные индивиды с гормональной бурей внутри. Какими бы рассудительными они ни казались, их психика очень лабильна. И если где-то затык, то жди прорыва.

– Он очень умный, настоящая головоломка.

– Не спускайте с него глаз. Ожидать можно всего. Вы тоже потеряли мать, как вы?

Интересно, можно ли чувствовать себя нормально, находясь в крошечном кабинете напротив женщины, ищущей в тебе неполадки?

– У меня нет проблем с выражением эмоций, если вы об этом. В момент, когда я узнала новости, рыдала как прохудившаяся туча.

– Вы берете на себя серьезную задачу, надеюсь, вы знаете что делаете.

В последние дни она часто слышала, что это ей не по зубам.

– Все в порядке, спасибо. У меня есть моральная поддержка, я полностью осознаю, что делаю. И психиатр, поставивший подпись на медицинском освидетельствовании для кандидата в опекуны, согласен с этим. Я благодарю вас за внимание к здоровью моего брата, в случае чего, мы обратимся за помощью.

Визит в школу снова заставил усомниться в своем решении и вывел стресс на новый уровень. О друге Лёвы она знала мало и только сейчас задумалась, с кем он водится и как они на него влияют. Можно ли проконтролировать юношу, располагающего немалым количеством ресурсов? Особенно когда приставленный к нему взрослый занят три вечера в неделю. Пока она только наблюдала за коллегой, но со второй недели ноября обещали запустить новый класс. И вот тогда начнется веселье со студентами, которым нужно распутать ноги, научить держать корпус и прочие радости неопытных танцоров, весьма чувствительных к замечаниям и неудачам. Еще один повод прокачать дзен.

Лира не лгала психологу, когда говорила, что у нее есть поддержка. Мари, в паспорте Марьяна, ее бывшая конкурентка и ныне самая близкая подруга. Она тоже была старшей сестрой, и ее семья тоже осталась в другом городе. Подруга допытывалась у мамы, как та справляется с младшими детьми, и пересказывала методы. К сожалению, ничего нового не придумали: присмотр, вечный нервяк, грузовик терпения и тогда, может быть, из них получится что-то путное.

– Очень утешает, – отозвалась Лира, держа плечом телефон. Руки были заняты распаковкой коробок с вещами: одеждой, обувью, принадлежностями для фитнеса.

– Зато наберешься опыта и станешь кандидаткой номер один на рынке невест. Ты только представь: такая молодая, а уже знаешь, как вырастить из подростка человека!

– До этого еще далеко. Пусть Лёва сначала закончит школу! Да и на личном фронте полное затишье.

– Появится еще твой герой. Вот когда меньше всего будешь готова, тогда и появится.

Начиная с девятнадцати лет, Лире не везло в отношениях. Были романы с эмоциональными качелями, но первую любовь с одинаковой вовлеченностью повторить не удалось. Желающие пригласить на ужин танцовщицу всегда были. Кое-кто снисходил до предложения взять ее на содержание. В таких измеряемых отношениях Лира не видела ни грамма тепла и отмораживала деловитых поклонников. При этом часто задумывалась: как бы сложилась жизнь, если бы она не уехала после училища?

3

На осенних каникулах погода не радовала, лишив Лиру возможности погулять по знакомым местам. Лёва резался в игры и только в четверг изволил сообщить, что идет ночевать к другу, живущему рядом с кинотеатром. Они собрались на марафон фильмов по комиксам.

– Ты говоришь о Ростике?

– Откуда ты про него знаешь?

– Твоя классная сказа…

– Ты что, шпионишь за мной?!

– Я должна знать, что происходит в твоей жизни. И ничего я не шпионила, поговорила с твоей учительницей, получила доступ к твоему электронному дневнику – отличные оценки, кстати, – и буду ходить на родительские собрания. Стая мамаш вовсю планирует ваш выпускной, не хочу оставаться в стороне. Расскажи, какой твой друг…

– Что пристала? Займись своими делами. Научи кого-нибудь приседать у станка или мужика себе найди.

– Мне нужен телефон мамы твоего друга и адрес их квартиры. Или ты остаешься дома. Если сбежишь, заявлю в полицию о пропавшем ребенке, и тогда не надейся посмотреть фильмы про Мстителей.

Лёва достал телефон и, состроив козью морду, отправил ей контакт.

– Довольна?

– Да, ты можешь остаться у Ростислава.

Лев с оскорбленным видом влез в кроссовки, закинул рюкзак на плечо и ушел, хлопнув дверью.

Вечер только начинался, а настроение уже было подпорчено. Обида прибавилась к прочим переживаниям, что теснились в сердце, но заплакать не получалось. Ли выдохнула и вернулась к размышлениям, чем заняться. При этом приходилось оглушающую тишину в квартире.

Навести порядок в кабинете мамы? Нет, слишком рано.

Выложить резюме на местный рынок? Сказано – сделано. Вспомнив того фотографа из аэропорта, также разослала портфолию по модельным агентствам. Мало ли что поймается.

Стены определенно давили.

Тогда она снова потянулась к ноутбуку, чтобы проверить афишу мероприятий на этот вечер. Увидев подходящую программу, она впрыгнула в любимые джинсы, схватила алую помаду и вызвала такси. Роль старшей сестры подождет до завтра.

* * *

– Тебя угостить? – средней плотности шатен умудрился переорать замиксованную Шакиру.

– Не нужно, спасибо, – отвернулась Лира и сосредоточилась на своем апельсиновом соке, куда бармен щедро плеснул «Финляндии». Пока она выпускала пар под ритмы попсы, несколько парней пытались попасть в поле ее зрения. Безуспешно.

– Отлично танцуешь, – снова заговорил горластый.

– Благодарю.

– А хочешь к ним? – он указал на сцену.

За полтора часа, что она здесь находилась, успела понаблюдать за девушками на островках по периметру танцпола. Не отличимые друг от друга из-за одинаковой одежды и париков, танцовщицы изображали что-то несложное, чтобы гости клуба могли повторять за ними.

– Денис, владею этим заведением, – продолжил мужчина, хотя Лира ему не отвечала.

Трек сменился более спокойной песней, и разговаривать стало проще. Напрягшийся бармен подтвердил, что Денис как минимум имеет влияние на персонал клуба.

– Эмилия, – брякнула Лира, сама удивившись, почему назвала имя своего папаши.

– Красивое имя для прекрасной девушки.

Она не отреагировала на плоский комплимент, но подняла глаза, показывая, что слушает.

– Нам всегда нужны заводилы. У тебя талант и потребность в сцене. Будешь делать там что хочешь, никто не помешает, к тому же это оплачивается.

– Я не ищу работу, спасибо.

– Можешь это делать бесплатно, я не возражаю.

Что-то здесь не так: он или знает, кто она, или не перед ней пример незамутненного местного бизнесмена.

– Представляю, как будут счастливы девчонки, если я отниму их хлеб.

– У нас радушный коллектив. Чем занимаешься?

– Преимущественно воспитанием ребенка.

Понимающий кивок, и тогда она увидела обручальное кольцо на правой руке, которой он придерживал пиджак, что-то вытаскивая из внутреннего кармана. На барную стойку легла визитка.

– Если передумаешь, звони. Рабочие дни с четверга по воскресенье. Нагрузка минимум две смены в неделю. Смена от трех до шести выходов за ночь, с десяти до трех. Один выход тридцать минут. Без оформления, оплата день в день, держать никто не станет.

Шатен ушел, не дождавшись ответа. Лира поймала взгляд бармена. Тот неопределенно мотнул головой, мол, думай сама. Опрокинув остатки «Отвертки», она перед уходом забрала белую картонку.

* * *

Запыхавшаяся Лира влетела в приемный покой больницы скорой помощи.

– К вам привезли подростка шестнадцати лет, Лев Варшавский. Где его найти?

– Пройдите направо.

Она устремилась в указанном направлении и, едва завернув за угол, остановилась, сраженная открывшимся зрелищем. В мрачноватом коридоре ее брат сидел в залитой кровью рубашке и прижимал к носу холодный компресс.

– Мне сказали, ты подрался!

Тот неопределенно хрюкнул.

– Какие повреждения? Что произошло? Кто тебя так?

За спиной Лиры кто-то вздохнул.

– Лев набросился на одноклассника. Тому сейчас зашивают губу, – прошелестела классный руководитель.

– Как ты? – спросила Лира, игнорируя информацию, что брат выступил зачинщиком в конфликте. Подобная нелепость не стоила внимания, он разумный молодой человек и никогда бы…

– Вы меня слышали? Он покалечил друга.

– Истомин мне не друг, – Лёва отнял от лица компресс, и стало ясно, что нос у него не просто разбит, а сломан.

– Мы можем отложить на потом воспитательную чепуху? Где врач? Рентген делали?

В ответ Лев отрицательно покачал головой.

– Чепуху? Сейчас приедут родители второго мальчика и никакого «потом» не будет. Нам сказали, что пришлют кого-нибудь.

– Уверена, они будут счастливы, что их сыну оказывают помощь. Сестра! – она поймала проходящую мимо женщину в зеленом костюме. – Пригласите к нам, пожалуйста, травматолога или хирурга.

После того как брата увели на снимок, Лира повернулась к учительнице, стоявшей с поджатыми губами.

– Извините, если вела себя резко. Что произошло?

– Когда я пришла, один лежал на полу, а Лёву держали другие ребята. Сказали, что виноват он. Эти двое не признаются. Еле растащили их по разным углам скорой.

– В коридорах школы установлены камеры? Вот и прекрасно. Если вы говорите, что мой брат зачинщик, а пострадавший был сбит с ног, получается, что нос ему сломал кто-то третий.

Ее рассуждения прервал громогласный мужчина, который несся к ним на второй космической.

– Антонина Михайловна! Что натворил Павлик?

Решительная поступь, развевающиеся полы усаженного по фигуре пальто и сдвинутые брови говорили о том, что он приехал давить авторитетом любого, кто встанет у него на пути. Лира вышла из-за спины классного руководителя и уперла кулачок в бок, отставив ногу. Также не забыла надеть встревоженное выражение лица. Она прекрасно знала, как пользоваться преимуществами своей внешности, и нисколько этого не стеснялась. Сил ей досталось не много, и потому обходилась тем, что есть. Действовало безотказно. Сработало и на этот раз – отец побитого Лёвой мальчика затормозил перед женщинами, и волны его самоуверенности умерили амплитуду.

– Мальчики что-то не поделили, – начала Антонина Михайловна. – У Паши подозрение на сотрясение, пока ему накладывают пару стежков на губу. А у Льва сломан нос.

– У того самого, чьи родители…

– Здравствуйте, я сестра Льва, его попечитель.

Мужчина, которому только что сообщили, что у сына повреждения, пропустил это мимо ушей и уставился на девушку с жалостью во взгляде. Та выключила обаятельную кошечку, чтобы не чувствовать себя последней стервой и, откашлявшись, выдавила:

– Кажется, это начал мой брат. Нужно спросить обоих, что случилось.

Лира догадывалась, что именно случилось: прорыв, о котором упоминала школьный психолог. Оставалось лишь надеяться, что это разовый эпизод и что ее не ждет участь опекунши подростка, взятого на карандаш в отделе по делам несовершеннолетних. Она сглотнула собравшийся в горле ватный снежок и переключила внимание на врача, идущего к ним.

– Кто из вас родитель Павла Истомина? Идемте.

Мужчины ушли, а женщины остались ждать. Ли заметила рюкзак брата у стены.

– А где куртка? Сумка здесь, а одежды нет.

– Врачи быстро приехали, никто не успел сходить в гардероб.

Ли бездумно листала новостную ленту, когда коридор пришел в движение: за мощным мужиком в робе семенил брат. Она чуть не выронила телефон, увидев, что переносицу Лёвиного носа украшает ярко-белая повязка в форме бабочки, и глаза подростка блестят не то лихорадочно, не то безумно.

– Забирайте своего боксера. Пронесло его: всего лишь закрытый перелом надкостницы без смещения. Сотрясения не было. На перевязку через два дня, лучше в свою поликлинику. Рецепт на антибиотики и обезболивающее. Придется дышать через рот и спать на спине. Зато получит освобождение от физкультуры. Если других симптомов не появится, в школу хоть завтра. Мама, отеков и синяков не пугаемся. Моргнуть не успеете, как все заживет.

– Она мне не мать, – пробубнил Лёва. – Ни одна из них.

– Я официальный попечитель этого боксера. Спасибо вам огромное, – тепло улыбнулась блондинка, принимая бумаги из рук доктора и наслаждаясь отвисшей челюстью у брата. – С этого дня тебе точно придется меня слушаться. И куда собрался? Садись, будем ждать Павла.

– Да нафиг надо, пошли отсюда, – начал он обычным борзым тоном, но сменил пластинку после аханья учительницы. – У меня голова болит.

– Это потому, что вы дубасили друг друга и загремели в неотложку. Можешь прилечь на каталку, но мы никуда не уйдем, пока не узнаем, как твой одноклассник.

Не сумев просверлить в сестре дырку, он залез на сиденье и прислонил затылок к стене. Сейчас бы вытрясти из него правду, но в присутствии классной Лёва не проронит ни слова. Недолго Лира изучала свой маникюр, вскоре показались тот мужчина в пальто и крепкий подросток, умудряющийся вышагивать с победным видом, несмотря на раздутую нижнюю губу. По тому, как прямо он шел и что его отец не грозил судом, стало ясно, что этот тоже легко отделался. Юный наглец мерил взглядом противника, который неизвестно когда успел соскочить с каталки и встать в полный рост.

– Что бы у вас ни случилось, разбираться будем завтра в присутствии ваших родителей и завуча, – строгим тоном начала Антонина Михайловна, успокоившись, что дети относительно здоровы. Затем она повернулась к взрослым. – Когда вам удобно подъехать в школу?

* * *

В полной тишине брат с сестрой зашли домой. Меньше трех недель как переехали сюда, а казалось, что это было давно. Она стала попечителем, приняв полную ответственность за Лёву, и узнала, что он ни во что ее не ставит. Разочарования, как ни странно, не было. Только грусть и осознание, что как прежде уже никогда не будет.

– У тебя сегодня занятие или клуб?

Лира, пристраивающая пальто на вешалке-растопырке, вскинула глаза – он задал вопрос без привычного гонора. На прошлой неделе она проговорилась, что свела знакомство с владельцем клуба «Деним» и что тот предлагает ей работу.

– Занятие. А что? Ты плохо себя чувствуешь? Голова кружится?

– Не кипишуй. Просто не буду закрываться на внутреннюю защелку, пользуйся ключом, – все таким же нетипичным тоном говорил Лёва.

– Тебе нужно восполнить запас железа. Я куплю гранатовый сок.

– Да брось, мамочка, все со мной будет нормально.

Услышав знакомые интонации в голосе брата, Лира расслабилась – дух не сломлен.

– Самое время расколоться о причинах. Считай меня своим адвокатом, а завтрашнюю встречу – разбирательством в суде.

– П-ф, мне ничего не будет, я прав. Павлюк не отвертится, и его шестерка тоже за все получит, – сказал подросток, выкладывая содержимое рюкзака на стол.

– Какой бы ни был повод, нельзя решать спор таким спосо…

Лёва дернулся, и Лира узнала в этом нервном движении маму, когда она проявляла нетерпение.

– Избавь меня от морали. Некоторые люди – кинестетики, и понимают только если дашь им в ро…

– Давай договоримся: ты перестаешь сыпать мемами, а я – прописными истинами. В чем ты прав?

– В том, что он высокомерный ушлепок, у которого нет ничего, кроме папкиных денег. Все учителя терпят и тянут, потому что его отец сделал полный ремонт в спортзале. Миллионы, если хочешь знать, – стены, окна, новые кондиционеры и всякое, типа новых козел и канатов. А шкафчики в раздевалках так и не поставили.

Подросток немного помялся, жуя губы, его лицо стало того же цвета, что и распухший нос.

– Моего друга гнобят за то, что он беден и не склонен к точным наукам. У нас был тест по профилированию, и они сперли результаты. Там сказано, что Ростик может стать хорошим исполнителем. Это полная лажа, опросник устаревший, но эти мажоры ходили за ним и дразнили, что он будет работать секретаршей. Моей секретаршей. Я не выдержал.

Брат задумчиво рассматривал футболку, в которую собирался переодеться. Затем отбросил ее и содрал с плечиков чистую рубашку.

– Неприятно, но своим поступком ты вряд ли помог другу. Он должен сам за себя постоять.

– Они надолго запомнят, что, если доставать слабых, то можно и по морде получить.

– Вовремя ты о морде… кто бил тебя, если Павлика ты отправил в нокаут?

– Говорил же: его шестерка.

– Покажи правую руку, – потребовала Лира, ругая себя, что не сделала этого раньше. Увидев покрасневшие костяшки, бросилась на кухню, выскребать лед из морозилки. Она всегда держала его на случай, если придется реанимировать ноги.

Перед уходом на урок высказала то, чего опасалась:

– Дай слово, что останешься дома, а не отправишься вершить справедливость, Робин Гуд.

Лёва закатил глаза, словно она приняла его за полного идиота.

– Кстати, с боевым крещением, попечитель!

– Звучит как обещание новых приключений.

– Всего-то осталось четырнадцать месяцев жары, – добавил брат, намекая, что скоро ему исполнится семнадцать и что скучать им не придется.

* * *

Занятие кончилось около восьми вечера. Ученики и преподаватель постепенно привыкали друг к другу, и Лира уже не воспринимала эту работу как повинность. Однако она все больше думала о том, что хочет поскорее натянуть кислотный парик и потеряться в ритме, выбросив из головы все тревоги.

В телефоне обнаружились два пропущенных звонка и одно сообщение от того же неизвестного номера.

«Здравствуйте, Лира. Развлекательный клуб “Большое яблоко” ищет хореографа для уникального проекта. Если вы еще в поиске работы, перезвоните. Менеджер Эдуард».

Назначив встречу через полчаса, она привела себя в порядок, хваля свою запасливость: свежая футболка и сухой шампунь никогда не бывают лишними.