Сумерки мягко прокрались на бульвар. В сизой дымке терялось золото деревьев и очертания домов. По сырому тротуару ступала девушка, вдыхая прелый воздух. Прямое пальто скрадывало контуры фигуры, поднятый воротник наполовину закрывал лицо.

Сбившись с шага, она остановилась и сделала глубокий вдох, уговаривая себя не бежать. Дело и так сложное, не хватало приняться за него растрепанной и запыхавшейся. Начало должно быть безупречным. Заметив, что пальцы на руках сжаты, девушка выпрямила их с некоторым усилием.

И хотя днем прошел дождь, многие выбрались на бульвар. Толпа гуляющих обтекала её, замершую под незажженным фонарем. Она смотрела в большие окна кафе, горевшие желтым, а именно – на мужчину за столиком.

Официантка как раз поставила перед ним чашку с белой шапкой. Он принял капучино с вежливой улыбкой и снова уткнулся в телефон. Так же мужчина поступал в предыдущие шесть суббот: ужинал за одним и тем же столом, будучи одетым в костюм без галстука. Всегда в одиночестве. Он ее не ждет и вообще не знает о ее существовании.

Пора. Нужно успеть до того, как он допьет кофе и попросит счет. Если мешкать, шанс будет упущен, а она просто обязана сделать это сегодня, седьмого октября. Ровно год назад ее жизнь полетела под откос. Если «закрыть» негатив чем-то хорошим, то можно надеяться, что дальше все исправится. Не до конца, но хоть как-то. Эту мысль ей подбросила психотерапевт в реабилитационном центре. Пациентка долго ее обдумывала, но в итоге решила совместить несколько советов: создать хорошие воспоминания и при этом попробовать нечто новое.

«Если подойду к лестнице с правой ноги, то все получится».

Правая, левая, правая, левая. Не жульничать. Оставалось немного, когда ее обогнал молодой человек и ненароком пихнул плечом, вынудив сбиться со счета. Девушка поморщилась. К черту эти глупости! Она и так справится. Поднимаясь, расстегнула пальто – так не видно, что оно велико хозяйке на пару размеров. Зато на ней новые водолазка и джинсы.

Внутри под мерный говор звенела посуда и стучали приборы. Аппетитные запахи дразнили обоняние, побуждая скорее открыть меню, но она сосредоточилась на блондине за столиком у окна. Не юноша, ближе к сорока годам. Вокруг глаз обозначились морщинки, лоб пересекала пара заметных линий. Золотистые волосы вьются естественным образом, стрижка удачно подобрана – он выглядит современно, не как герои русских сказок. Щетина светлая, значит, не крашеный. Тонкий смартфон лежал в его левой руке, и девушка по привычке обратила внимание на кисти: квадратная ладонь, обычные пальцы и аккуратно подстриженные ногти. На запястье часы с мудреным циферблатом.

Наконец, он заметил движение в свою сторону и вскинулся. Даже с десяти метров видно, что глаза у него сочно-зеленые. Без особого интереса он пробежал взглядом невысокую фигурку и задержался на полосе, синевшей в платиновых прядях. Вчерашнее творение мастера стоило половины зарплаты. Не хотелось думать, какую реакцию вызовет новая прическа на работе: что скажет начальство и что подумают пациенты.

– Можно? – спросила она, оперевшись на спинку стула левой рукой в перчатке для водителей, хотя не имела прав и никогда не сидела за рулем.

Блондин, как и многие, залип на ее красивые пальцы. Потом кивнул на стул за своим столом, убрал телефон и принял вид, подсказывающий, что он часто общается с незнакомцами: лицо ничего не выражало, голова слегка наклонена, плечи подобраны. Она села как была, в пальто, выпрямила спину и по новой привычке сложила руки, прикрыв правую кисть.

– Меня зовут Ева. У меня к вам предложение личного характера. Вы кажетесь человеком, ценящим время, поэтому перейду сразу к сути. Хочу предложить вам встречи для определенных целей. Без моральных и финансовых обязательств.

Мужчина молчал, но что-то изменилось в его взгляде. Ева надеялась на любопытство, а он сделался подозрительным и поскучневшим. Не нравилось то, что до сих пор не слышала его голоса. По какой-то причине официанты обделяли вниманием их столик, и не было возможности разбавить презентацию мелкой суетой вроде заказа напитка. Собеседник ничуть не стремился сгладить неловкость, спокойно ожидая, что она предпримет дальше.

– Я имею в виду секс, – ровно сказала Ева, запрещая себе поправлять волосы и кусать губы. Даже изнутри не прикусывать.

– Это все?

Его тон – повелительный и скучающий – подсекал и лишал уверенности. Впрочем, она не рассчитывала, что чужой человек сразу примет ее предложение. Настороженность – это же хорошо: он не кидается в безрассудные авантюры с незнакомыми девицами!

– Как я сказала, встречи для взаимного удовольствия. Я здорова физически и не имею психических отклонений. Готова экспериментировать, если это безопасно. Дополнительных участников не приветствую. Периодичность и локации обсуждаемы.

Ева не видела себя со стороны: серьезная дальше некуда, веснушки побледнели, в позе ни намека на соблазнительность. Вся состоит из ожидания, словно сдает экзамен вредному преподавателю. Ее напряженность умилила мужчину: он улыбнулся и сложил руки на груди.

– Так слона не продашь. Вышла на охоту – будь добра надеть юбку покороче и блузку с декольте. Тем более, когда есть что показать.

Серые глазищи расширились в непритворном удивлении, но она быстро сориентировалась и подавила желание запахнуть пальто.

– Вы и так заметили достаточно.

Его улыбка стала шире, и он достал кошелек.

– Скажи Максиму, что подарок мне понравился. Отрабатывать не обязательно, – на стол легли купюры. – Бери и уходи.

Ева убрала руки под стол, чтобы не было заметно, как они дрожат. Не может быть, что он из тех, кому друзья могут подослать девицу такого калибра. Все указывало на то, что перед ней интеллигентный и склонный к порядку мужчина. Дважды она видела, как с ним флиртовали посетительницы кафе, но он не использовал эти шансы. Впрочем, проститутки совсем другая категория – с ними просто и понятно. Неужели она ошиблась?

– Не знаю никакого Максима. Я сама по себе и уже говорила, что финансы в этой схеме не предусмотрены. А по какому поводу подарок?

– У меня сегодня день рождения. Ты либо отличная актриса, либо не врешь.

– Поздравляю. И я не вру. Вам правда могут подарить женщину?

– Никогда не знаешь, чем тебе ответят за… – он осекся. – Значит, это не розыгрыш?

– Нет.

– Проиграла спор?

– Нет.

– Задание на каком-нибудь дурацком тренинге по личностному росту?

– Нет, – соврала Ева.

«Он ведь не спросил: выполняешь совет психолога, потому что ты в заднице?».

– А вдруг я несвободен?

– Если вам это не мешает, то мне и подавно.

– Ну да, никакой морали. Почему я?

– Неподалеку есть парк. Там я гуляю собаку, наш путь домой лежит через бульвар. Несколько выходных назад я обратила внимание на вас. Вы мне понравились. Привлекательный, следите за собой, но не помешаны на внешности. Всегда приветливы с официантами, что говорит о вашей воспитанности. Читаете за едой. Это либо плохая привычка, либо у вас нет другого времени. Глядя на вашу деловую одежду в субботу, думаю, второй вариант ближе к правде – вы много работаете. Если я права, то вы увидите, что предложение выгодно для всех.

Ева рассказала как есть, чтобы потом не путаться в показаниях. Стыдиться нечего. Она не заинтересована в отношениях, не хочет тратить время на ухаживания и прочий зефир. Цель заключалась в другом – заполучить надежного любовника. Если мужчинам можно прямолинейно подкатывать к понравившейся женщине, то почему бы не попробовать ей?

– За мной слежу не только я, – сухо отозвался он. – Зачем это тебе?

– Я учусь и работаю. Некогда поддерживать отношения, а закрывать потребности надо.

– Если красавица на мужчину бросается… А, ты говорила, что здорова. Один черт, что-то не договариваешь. Какие цели преследуешь?

– Я все озвучила.

– Чем тебя не устраивают приложения для знакомств?

– Я ими не пользуюсь. Личные договоренности я считаю более надежными.

Она не идиотка оставлять цифровые следы, показывающие всю степень отчаяния, которому поддалась. Блондин, похоже, догадался об истинных причинах такого олдскульного подхода и кривовато улыбнулся.

– Да ты продуманка! Заманчиво, но я откажусь.

– Почему?

– А сама-то как думаешь? Явно какая-то подстава.

– Ничего подобного, все так, как я сказала. Если вас что-то смущает, давайте обсудим?

– Многое смущает, поэтому я отказываюсь, – с нотками нетерпения сказал мужчина.

– Скажите прямо, пожалуйста.

– Тебе не понравится.

– Зато я буду знать, в чем ошиблась. Пожалуйста, если вам нетрудно.

Какое-то время она ждала ответа, а он молча смотрел на нее, а потом коротко выдохнул, словно его довели до крайней точки. Ева поняла намек и приготовилась уходить, когда услышала:

– Тебя недавно бросили. За километр видно отчаяние, и эти волосы в тон лапам олуши уверенности тебе не добавили. Думаешь, что убережешься от разочарований, если будешь контролировать ситуацию. Но ты не доросла до таких игр: упорно обращаешься к потенциальному любовнику на «вы» и даже не пытаешься ему понравиться. Потренируйся на мужиках в баре. Они там менее разборчивые. Главное, сделай лицо проще и не повторяй ничего из того, что мне сейчас сказала. Создай иллюзию, что он тебя снял. И в интересах генофонда – предохраняйтесь.

Очевидно, что к лестнице она подошла с левой ноги. Что ж, сама напросилась. Ева отреагировала так, как репетировала на случай отказа: улыбнулась и аккуратно поднялась.

– Извините, что отвлекла вас, и спасибо за уделенное время.

Ее пальцы в карманах пальто сложились в кулачки, но получилось только на левой руке. Ева вышла в похолодавший вечер и отправилась на остановку. По пути споткнулась о выступающую тротуарную плитку, но сумела удержать равновесие и не упасть. Подошедший трамвай ехал куда нужно – на железнодорожный вокзал.

* * *

Перекрыла прошлогодний кошмар!

Впустила новое в свою жизнь!

Как беспощадно зеленоглазый ее разделал! Не был впечатлен ни словами, столь тщательно подобранными, ни макияжем, стоившим немалых усилий. Фактически, она впервые за эти месяцы полноценно накрасилась. Кто знал, что проще научиться писать левой рукой, чем рисовать ею ровные стрелки! Ева смахнула злую слезу. Готовилась к отказу, а все равно обидно.

Кофе остыл. Паршивый, несмотря на то, что куплен в сетевом киоске. Может, это обстановка вокзала влияет на вкус?

Хрипящий динамик женским голосом сообщил о прибытии какого-то поезда на какой-то путь, и Ева вспомнила, зачем сюда притащилась. Посмотреть на тех, чье путешествие окончилось удачно. Она хоть и вернулась с Пхукета, куда ездила десять месяцев назад, но иногда казалось, что другое развитие событий было бы предпочтительнее. Все, что происходит после, лишь отдаленно напоминает ее жизнь.

Объятия близких.

Искренние улыбки.

Слезы радости.

Чужие эмоции подпитывали околевшее сердце Евы. Давали немного заряда, чтобы жить дальше. Воровство. Но другого законного и дешевого способа не нашлось.

Помимо шумных компаний, Ева любила наблюдать за одиночными пассажирами. Одни решительно двигались к выходу в город. Другие растерянно осматривались, словно не верили, что никто не пришел. Таких Ева старалась не упускать из виду. Вдруг случится чудо и дорогой человек всего лишь опоздал? В момент воссоединения Ева радовалась вместе с ними.

Оказалось, цветная прядь не только завоевала прозвище утиных лапок, но и привлекала ненужное внимание. Охрана и посетители вокзала невольно запоминали девушку с яркой прической. Встречаясь с ней взглядом во второй, а то и в третий раз, они заметно нервничали. Поняв, что на сегодня терапия сторонними радостями закончилась, Ева достала телефон в противоударном чехле. Уже через пять минут бодро топала к ближайшему бару с хорошими отзывами.

* * *

Девушки в бары по одной не ходят. Они берут с собой подругу, цедят лонг дринки, пуляют взглядами в понравившихся мужчин, а дальше – как получится. Ева все сделала наоборот: обосновалась за стойкой и заказала водки в надежде, что местные парни перестанут походить на крокодилов. Эффект не наступал, хотя пила она на голодный желудок.

Ровно год назад Олег сообщил, что считает их отношения бесперспективными и благородно предложил жить у него, пока Ева не найдет, куда съехать. В ту ночь они с Ари нагрузились как первокурсники на посвящении в студенты. Подруга не отставала, даром, что была в полтора раза тоньше тогдашней Евы. На следующий день они перевезли Евины вещи к Ари, где она и кантовалась до их поездки в Таиланд.

Сегодня Ари не придет.

Она больше никогда и никуда не придет.

Ева зажмурилась и влила в себя очередную стопку дешевой водки. Зря выбралась в людное место. Сценки из нормальной жизни лишь подчеркивают ее убогое существование. Некого пригласить за компанию: одноклассницы в другом городе, знакомые и сокурсники отвалились, новые коллеги, они же ее врачи, для этого не годились. Не ходила по злачным местам, нечего и начинать.

– Хочешь кофе? – вдруг спросил сосед слева. Ему повезло – правым ухом Ева не слышит.

Замечательно, что у барных стульев есть спинки, что помогло не опрокинуться от удивления. Сосед оказался симпатичным, или наконец подействовал водочный бьюти-фильтр.

– Обычно предлагают алкоголь, если хотят склеить девушку.

– Это неспортивно, и тебе уже хватит.

Карма в действии: почувствуй себя объектом чьего-то наблюдения. Неприятно и тревожно.

– Значит, не клеишь?

– Второй раз уточняешь, – заметил он с легкой усмешкой и поднял руку, пытаясь привлечь внимание бармена. – Так что будешь?

– Эспрессо.

– Я Иван.

– Ева.

– Чем занимаешься, Ева?

– Я геймер.

– Анимешница?

– Шутеры.

– Понял, с тобой шутки плохи.

– Кем работаешь, Иван?

– Стоматологом, – сообщили ей с широкой улыбкой.

«На врачей женщины сами вешаются. Зачем ему знакомства в баре?» – с подозрением подумала Ева и присмотрелась получше. Если врет, достаточно задать один-два вопроса и вывести обманщика на чистую воду. Намного сложнее спровоцировать медика, если он не хочет признаваться в принадлежности к профессии.

– Ты помрачнела. Боишься людей в белом?

– Еще как!

– Мы хорошие, – горячо возразил Иван и принялся пороть чушь, убедившую Еву, что перед ней пикапер с планом действий.

Можно расслабиться. По заветам зеленоглазого она позволила Ивану вести диалог. А он сыпал историями из пабликов и фактами вроде «а вы знали, что у младенцев больше костей, чем у взрослого». В какие-то моменты Ева кивала, в другие жалела, что невежливо поворачиваться к нему правой стороной. Кофе кончался, и стало страшно протрезветь и утратить запал раньше, чем начнется самая интересная часть программы. Иван томным голосом пробормотал что-то с окончанием на -um, и смотрел на нее, ожидая какой-то реакции.

– Это же латынь, да? – она на всякий случай захлопала ресницами. – Что ты сказал?

– Что у тебя красивые глаза, – ответил мужчина, подаваясь к ней.

Наконец-то! Целовался Иван неплохо: не торопился, не медлил, не лапал. И когда оторвался от нее, не забыл провести ладонью по щеке. Но Ева ни на секунду не погрузилась в действо, думая о сотне посторонних вещей. Может, в спокойном месте получится отключить голову? Тело, вроде, отзывается как положено.

– Свалим отсюда?

Кажется, этой фразой она поломала стратегию соблазнения – на какую-то долю секунды он выглядел как человек, не верящий в свой успех. Соображал Ваня быстро: вызвал Убер и подал ей пальто. По пути к выходу они успели поцеловаться во всех закоулках бара, и Ева надеялась, что все получится. Но когда он придерживал для нее дверь машины, рукав его куртки задрался, явив положение стрелок на часах.

– Уже за полночь!

– Карета стоит целехонькая.

– Ты не понимаешь, уже восьмое!

– И что? – нетерпеливо спросил Иван и сразу растерял свой лоск.

«Все бессмысленно. Теперь не сработает. Седьмое осталось заклеймённым очередным негативным событием».

– Извини, пожалуйста, я не могу с тобой поехать.

Ева сделала шаг назад и стала, обхватив себя руками и волнуясь, как он поступит. Кинутый Иван смотрел на нее раздраженно.

– Дура, – бросил он и сел в такси.

«Еще какая!»

Назад в бар она не пошла, дожидаясь своей машины на улице. Мерзла, должно быть, но не чувствовала холода. Колотила нервная дрожь от осознания, что все могло кончиться намного хуже. Пожалуй, сегодняшние приключения следует занести в категорию «жизненный опыт» и со спокойной совестью залечь в темном углу.

Не все сразу. В целом, неделя прошла хорошо. Она приняла первых пациентов, и они приняли ее. Личное подождет, нужна передышка. Вернется к спасительной рутине: прописям, упражнениям, подначкам ребят из «Контры». И может со временем забудет обидную отповедь блондина из кафе.

«Ари, как же мне тебя не хватает!» – вздохнула Ева, глядя на картинку за окном, но та оставалась предельно четкой.

Слезы стояли где-то глубже, словно запертые. Не хватало подруги, их смеха, обмена историями с операций, совместной подготовки к экзаменам. Умом понимая, что ничего не вернуть и что вины ни на ком нет, Ева тосковала и мучилась. Не знала, что скоро будет желать противоположного: чтобы ушедшая в мир иной Ари оставила ее в покое.

2

– Десятый час! А ты все дрыхнешь! – прогремело над Евиной головой.

В ответ она заворчала и укуталась по самую макушку.

– Вылезай, малявка, – прозвучало тише, и одеяло поползло с нее. – Мать наша женщина! Что ты с собой сделала?!

Ева резко села и гневно уставилась на здоровенного детину, который не сводил глаз с ее волос.

– Нат! Совсем обалдел? А если бы я была не одна? Звонить надо!

– Я бы порадовался за тебя, – буркнул Натан. – И я звонил. С пятницы. У тебя то отговорки, то недоступно. Я беспокоился.

Раздражение отпустило. Все верно: вечер пятницы она провела у парикмахера, а суббота будет отмечена как дрянной день. Учитывая прошлые события, брат имел право волноваться.

– Извини, я не заметила, что телефон разрядился, а потом было поздно перезванивать, – примирительно сказала Ева, как всегда, с некоторым усилием поднимаясь с низкого подиума. Кровати в квартире не было, лишь небольшое возвышение, служившее спальным местом. – Ты из-за меня приехал в город в такую рань?

– Элька с Мотей на занятиях. Потом закинем ребенка на пати, и полдня наши. Представляешь, у них там все по канону корпоративов: дресс-код, организатор, программа развлечений, кейтеринг. На Мотькины пять лет придется устраивать такую же байду.

Рассказ был интересный, но Ева не выдержала и зевнула.

– Извини, продолжай.

– Снова геймила полночи? – нахмурился Натан, тыча в нее контроллером.

– Сам же подарил для разработки моторики, – скрипнула в ответ сестра, с досадой вспомнив, что вчера не делала упражнения для руки. Она не любила держать на видных местах мячики, эспандеры и другие приспособления, доставая их по расписанию.

Брат вздохнул и отложил девайс.

– Ты оставила пса без прогулки?

– Мои услуги больше не нужны. Тетя Рая избавилась от гипса, ей надо двигаться, – объяснила Ева, отправляясь в ванную. За эти недели они сдружились со шпицем-тефтелькой, принадлежавшим остроумной старушке с двенадцатого этажа.

Она умылась, почистила зубы и нанесла на лицо пяток различных средств, подаренных женой брата. Та была помешана на уходе за собой и пыталась заманить в секту сохранения красоты всех особей женского пола, достигших пубертата. Не то чтобы Ева разделяла взгляды невестки, но нужно было как-то потянуть время. Она немного погримасничала перед зеркалом, пытаясь найти уместное выражение лица. Нат проницательный, его не обманут фальшивая улыбка и беспечный вид. Натянув рукава домашней кофты ниже костяшек и просунув большие пальцы в прорези, Ева вышла в кухонную зону.

– У тебя одна полезная фигня в холодильнике, – известил ее брат, успевший проверить съестные припасы и подселить к ним диверсантов в виде мясной нарезки, плавленого сыра, хумуса и других консервированных продуктов, подходящих для бутербродов.

Кроме гуманитарной помощи Нат раскидал по кухне ловушки: не закрыл до конца дверцу шкафчика, не задвинул до упора ящик. Ева сжала зубы и распрямила пальцы. Он ее проверяет. Столько времени прошло с нервного срыва, а он все настороже. Психиатр тогда сказал, что компульсии это тревожный симптом, и Нат присматривается. Если попадется, то мигом окажется у мамочки под боком.

– Поэтому я в хорошей форме, – она нашла себе занятие, чтобы не смотреть на собеседника и не отвлекаться на приоткрытые дверцы – рабочими пальцами правой руки заполняла подставку-карусель кофейными капсулами, которые он принес.

Нат ничуть не смутился намеками на слегка обозначившийся живот и неумолимо пер по своему чек-листу: проведать, оценить, принять меры в крайнем случае. Золотой стандарт братской заботы.

– Как реабилитация?

– Делаю гимнастику, сил в руке не прибавилось.

– Пока не прибавилось.

– Скоро повторный курс массажа.

Вот и пригодилось умение скрывать чувства. Надеяться было не на что. Сложные операции не дали ожидаемого результата. Как врач, Ева видела, что полного выздоровления не случится. Физиотерапевт ее подбадривала, но что можно сделать, если силы в оставшихся мышцах и связках недостаточно для восстановления функций?

– Как спина?

– Нормально.

– Часто болит?

– Только в плохие дни. Это редкость, – она постаралась упредить волнение брата.

– С кем-нибудь видишься?

Он будто знает о вчерашнем эксперименте. Но это невозможно. Ева никому не говорила о своей затее. Сомнительно, что тот блондин или псевдоврач приятельствуют с ее братом. А попади она в поле зрения кого-то из широкого круга общения Ната – вряд ли узнали бы его сестричку, только что ставшую блондинкой.

– Конечно. С теми, кто ходит со мной на ЛФК. Еще, как тебе известно, с тетей Раей.

Натан ожидаемо нахмурился. Одной половиной успеха в бизнесе он был обязан хорошо подвешенному языку и умению налаживать связи, а второй – чутью и деловой хватке. Брат не раз подчеркивал, что Ева разбрасывается ценным ресурсом – контактами в мире медицины. А как их поддерживать, если педагоги и одногруппники-хирурги открыто жалеют? Какие могут быть отношения с теми, с кем у тебя больше нет общих тем? Все они ушли далеко вперед: закончили ординатуру, а некоторые, Ева слышала, занялись наукой и поступили в аспирантуру. Кроме того, ни один человек не мог заменить Ари.

– К мозгоправу ходишь? – продолжил Нат свою пытку, а Ева мысленно перевела дух – он хотя бы перестал зудеть о восстановлении аккаунтов в социальных сетях.

– Мы регулярно видимся.

– И что она говорит по поводу твоей прически?

– А что с ней?

– Ева, – предостерегающе начал Нат. – Ты стала похожа на нее. Это не нор…

– Нет, не похожа. Ты же знаешь, что я обстригла волосы, потому что не могла за ними ухаживать. Мне хотелось бирюзовую полоску, лучше всего она смотрится на белом. Надоест – перекрашусь. И что такое норма?

Девушка с вызовом посмотрела на брата, который был прав на сто процентов. Но Ева даже себе не признавалась, что циановый штрих – всего лишь предлог. Она хотела походить на Ари.

– Ты ешь давай.

– А меня взяли на работу! Терапевтом на полставки в нашем реабилитационном центре, – поделилась сестра новостью, заправляя капсулу в аппарат. Она редко ела полноценный завтрак. Обычно пила кофе без молока, глядя на панораму города, но перед Натом пришлось жевать творог. – Теперь мой круг общения расширится, как ты и советовал. Почему опять хмуришься?

– Мы договаривались, что ты подумаешь над возвращением домой и работой на полную ставку в коммерческой клинике. У матери есть связи.

Они снова об этом. Должность кабинетного хирурга. Назначать обследование, находить проблему, выписывать лекарства или направлять к коллегам с целыми руками, способными держать скальпель. Ни мать, ни брат не могли понять: что в этом невыносимого? Для них работа есть работа. Плюсом также называли нормированный график и что ей не придется никого «резать».

– Нат, тут нечего думать. Это за двести километров отсюда, – обратилась она к другим доводам, чтобы не повторять старые.

– Не так уж и далеко. Ты что-то делаешь для своего будущего? Больничный и отсрочка в ординатуре не вечные.

– Я еще не определилась с новой специальностью. И не уверена, что разговоры с руководством дадут результат, экзамены все равно придется сдавать.

– Что-то я не вижу ни одного справочника.

– Я прохожу тесты и читаю статьи на английском о перспективных направлениях. Для этого не обязательно обкладываться учебниками.

Ева лгала с невинными глазами, но наткнулась на предупреждающий взгляд и замолчала. Директор печатного дома не любит подколов про книги. А ее медицинская литература так и лежала не распакованной.

– Время уходит, Ева, раз уж решила еще два года потратить на переподготовку, так шевелись. Бюджетные места даже таким как ты держать не будут. Вспоминай, кто из профессоров к тебе лояльно настроен и замолвит словцо перед своими.

Ева допила кофе и убрала остатки творога в холодильник. Нат прав – надо хлопотать за себя. Медицина не прощает запущений, нужно держать все под контролем, чтобы не доводить ситуацию до критического состояния.

– И что мешает тебе заниматься этим и жить с матерью? Массажиста найдем и там, про работу я уже сказал.

– Ты принципиально не слышишь то, что я говорю? У меня есть работа, и я не хочу рисковать и менять специалистов в процессе реабилитации.

– На твою зарплату жить нельзя. Сколько продлится реабилитация?

И тут до Евы дошло, что брат уже несколько раз упомянул презренный металл.

– Все дело в деньгах, да? Я помню, что должна тебе за Тай. Обещаю, обязательно верну, когда смогу. Еще ты не говоришь, сколько отдал за операции, но я примерно представляю. А теперь я живу в вашей квартире, ты оплачиваешь коммунальные услуги и мои лекарства. Но это ничто в сравнении с расходами на ординатуру. Не волнуйся, если я не поступлю на бесплатное, эти траты не лягут на тебя. Я все продумала: останусь работать терапевтом и буду пробовать дальше.

Она сама поморщилась, насколько пафосно это прозвучало. Ей далеко до полного самообеспечения, и долги будет отдавать до конца жизни. Окажись Ева сейчас с неприкрытой задницей, отправилась бы ночевать в непонятный хостел. А потом ее вышвырнули бы оттуда, потому что нечего было тратить кучу денег на покраску волос.

– Не́ва, ты дура! – с выражением сказал Нат. Если он назвал ее полным именем, то очень злится. Ева недолюбливала полную форму, но не выбрасывала из документов первую букву. Так хотел отец, и она уважала его память. – Я тебя попрекал деньгами, малявка? Ну, было хоть раз? Но лучше бы я не давал тебе на ту путевку.

– Нат! Ты тут ни при чем! – она порывисто схватила его за локоть.

Эта тема проговорена от и до. В чем-то брат прав – не добавь он на билеты, поездки не состоялось бы. Ей просто негде было занять такую сумму.

– Я хочу как лучше! Вижу, что рано тебе одной. И мать скучает. Ехала бы ты к ней на несколько месяцев, работала бы в клинике. Подкопишь денег, потом приезжай, поступай, снимай жилье или выбивай общежитие.

Все это она слышала и раньше. Кроме последнего – «снимай или в общежитие».

– Что-то случилось? Ты намекаешь, что надо освободить квартиру?

Плечи Ната опустились, и он устало потер лицо.

– Как же с вами, бабами, трудно. У Эльки книга не идет.

– Она хочет писать здесь, я поняла.

– Ничего ты не поняла. Ей давно не пишется. Читатели ждут продолжение серии, а у нее ступор. Она переживает, что доходы падают. Недавно спросила, когда заканчивается твое лечение. Она не хочет тебя выставлять. Как я понял, Элька мучается от своих заморочек и думает сдавать квартиру, чтобы у нее были поступления.

Ева проглотила замечания о том, что Нат, как издатель и муж творческой личности, мог развеять сомнения и помочь с преодолением кризиса. Промолчала, потому что ее советы будут восприниматься как попытка остаться в чужой квартире.

– По плану у меня все закончится к началу зимы, – глухо ответила Ева, чувствуя мерзкий привкус страха во рту. Она уже знала, что ей скажут в конце этого курса реабилитации – прогресс слишком незначительный и надежды все меньше, что ее допустят до работы в операционной. – Я понимаю, тебе непросто между женой, мной и мамой. Хуже задачки о волке, козе и капусте.

Брат коротко обнял ее за плечи.

– Пока лечись, а там, может, что-нибудь да изменится. И съезди к матери.

Не́ва неопределенно мотнула головой, а как только за ним закрылась дверь, кинулась на кухню задвигать ящики.

* * *

В город своего детства Ева не собиралась. Нат считал, что сестра с матерью просто не хотят найти общий язык, и что без уступок ничего не получится. Легко ему говорить. Он первенец, желанный и обласканный. Отца Натана Надежда любила горячо, и когда тот ушел к другой, видела в сыне что-то между трофеем и шансом вырастить настоящего мужчину.

Дочь случилась не вовремя – карьера в сметном бюро шла в гору, сын заканчивал первый класс. Пришлось выходить замуж за командированного строителя из Ленинграда. Какое-то время Алексей Снежин пытался полюбить чужой город, потом уговаривал жену переехать на его родину. Но общего решения не нашлось, и он вернулся в город, уже носивший прежнее имя – Санкт-Петербург.

Как мог, отец поддерживал своего единственного ребенка, но времена были трудные для всей страны. До определенного возраста Ева была убеждена, что отец уехал из-за нее, что ему не нужна такая дочь. «Такая», по словам матери, нерасторопная неумеха. В детстве Ева боялась, что и мама ее бросит, пыталась ей угодить, заслужить любовь, а та находила в ней массу недостатков и была щедра на критику.

«Не́ва, твой рисунок кривоват, будь прилежнее». Пятилетняя Евушка не понимала, почему ее цветы хвалили все, кроме мамы.

«Не́ва, не ешь столько хлеба, иначе будешь самой крупной в классе». Подростку с гормональной перестройкой было важнее получить представление о правильном питании, а не тычки.

«Не опозорься в культурной столице. И не лезь в реку». Говорила ей мать, отправляя круглую отличницу на летние каникулы знакомиться с новой семьей отца. Там она с удивлением узнала, что все эти годы отец скучал по своей девочке. Его не смущал внешний вид дочери, он искренне предлагал Еве подумать об учебе в Санкт-Петербурге.

«Не стоило замахиваться на питерский вуз. Там все куплено». Ева не добрала полбалла при поступлении и твердо решила пробоваться на будущий год. Переезд казался ей решением всех проблем.

«Гордыня тебя погубит. Ты убила год на подготовку и работу санитаркой, а могла бы уже первый курс заканчивать. Все равно никуда не уехала». Внезапная смерть отца подкосила Евин моральный дух, и она испугалась оказаться в чужом городе без какой-либо поддержки и выбрала местный университет.