Read the book: «Цугцванг»
Глава 1
Цугцванг – положение в шахматах, в котором каждый следующий
ход игрока ведёт к ухудшению его позиции.
Правила охоты:
1. Гильдия – система оповещения Охотников; Охотник – исполнитель; Трофей – объект охоты.
2. Охотник идентифицируется в Гильдии по оригинальному числовому неповторяющемуся коду. В случае гибели Охотника идентификатор никому не передаётся.
3. Категории заказов: простой, простой+, сложный, с дополнительными условиями, экстра, экстра+.
4. Охота открывается после подтверждения Охотником принятия заказа.
5. Охотники могут работать как по одиночке, так и в группах.
6. Заказчик вносит предоплату в размере 25% от общей стоимости заказа. В случае получения Охотником повреждений, предоплата не возвращается. В случае гибели Охотника, заказ передаётся другому Охотнику по желанию Заказчика.
7. Оплата производится в установленном ценовом диапазоне для категорий 1-4; для категорий 5 и 6 устанавливается индивидуальная цена с учётом требований Заказчика.
8. Заказы категории 1-4 могут быть отозваны/изменены. Заказы категории 5 и 6 не могут быть отменены Заказчиком или Охотником.
9. Карточка заказа поступает через общую систему Гильдии. Условия заказов категории 5 и 6 при необходимости оговариваются дополнительно.
10. Риски, связанные с охотой, определяются заранее и полностью принимаются Охотником.
11. В случае невыполнения установленных требований в отношении Трофея, Охотник компенсирует ущерб Заказчику любым удобным для него способом.
Алла
– Один макиато и один кортадо.
Кивнув, принимаюсь за приготовление кофе, отметив, что мужчина, не отрывающий взгляд от телефона, мне хорошо знаком. Адвокатская фирма находится на третьем этаже бизнес-центра, расположенного напротив. Всегда один и тот же набор. Предполагаю, что макиато для него, а кортадо для коллеги, вероятно, девушки. Он всегда приходит один, но берёт два кофе. Забота искренняя или намеренная? А возможно, желание выслужиться перед начальством?
Подписав один из стаканчиков «Этот день может удивить», а второй «Радость в каждом мгновении», отдаю на подставке кофе, огласив сумму. Молча прикладывает карту, и буркнув «спасибо», покидает кофейню.
– Когда они научатся говорить «спасибо»? – Лиза устраивается рядом, провожая сквозь панорамное окно молчаливого клиента.
– Он сказал.
– Что-то я не слышала, – прищуривается, искоса поглядывая на меня, зная о желании выгородить даже незнакомцев. – В следующий раз напомни ему о правилах приличия.
– Да ладно тебе, – успокаиваю напарницу, – ну не сказал и не сказал. Может, у него настроение плохое, и он не расположен к беседе?
– Последний год? Он приходит сюда каждый день, как и половина сотрудников офисов центра. Я некоторых из них помню лучше, чем свою родню. Кстати, тот симпатичный менеджер-блондин вчера приходил с девушкой. Так что, всё потеряно.
Лиза разводит руками, принимаясь за очистку кофемашины. Фраза, брошенная невпопад, на самом деле адресована мне.
– Для кого?
– Для тебя, Аль.
– Я ни на что и не рассчитывала, – пожимаю плечами, вытаскивая упаковку со стаканами и пополняя запасы на столике.
– А зря. Хороший парень. Кстати, всегда говорит «спасибо».
– Он только поэтому хороший? – Хихикаю, посматривая на напарницу.
– Просто хороший. Приятный, учтивый, внимательный. Он откровенно с тобой заигрывал, но ты сделала вид, будто не замечаешь. Или не хотела замечать?
– Просто он не в моём вкусе, – бросаю первый попавшийся вариант, хотя менеджер действительно привлекателен.
– А какие в твоём?
Открываю рот, чтобы озвучить характеристики, но закрываю. Только не такие, как Антон и ему подобные. Да и вообще никакие.
– Брюнеты.
– Ладно, подыщем тебе брюнета, – подмигивает, уверенная, что я действительно нахожусь в поисках партнёра.
День проходит в «выборе» мужчины для меня, вот только теперь Лиза отмечает брюнетов, которые все как один, представляют собой офисный планктон. Других здесь и не водится. По этой причине я выбрала работу в данной кофейне: приличные клиенты, парковка под охраной и везде камеры.
– До завтра, – прощаюсь с Лизой, направляясь к станции метро, до которой необходимо пройти квартал.
Даже не оборачиваясь, чувствую, что за мной наблюдают. Люди отца таскаются за мной повсюду, и сколько бы я ни просила маму, чтобы она избавила меня от присмотра, ничего не меняется. Только подумав о ней, слышу, как автомобиль за моей спиной сбавляет скорость, а затем тихо катится, шурша покрышками.
– Дочь, уделишь мне время? – Реагирую на родной голос, остановившись и уже теперь увидев маму.
– Привет, – расслабленно выдыхаю, радуясь, что меня навестил не папа.
Сажусь в машину, лишь на секунду встретившись взглядом с водителем, который работает на маму уже несколько лет. Новых людей не люблю. Теперь особенно.
– В кафе за углом, – мама указывает место. – Как твои дела? – Ласково заправляет волнистую прядь за ухо, коснувшись моей щеки.
– Всё хорошо, мам. Правда, хорошо. Не стоит за меня волноваться.
Молчит, понимая, что переубедить не выйдет. Ещё не время. Да и вообще будет ли оно? Через несколько минут машина останавливается у скромного, по маминым меркам, кафе, куда мы заходим, чтобы занять угловой столик.
– Чай с облепихой, – говорю официанту, потому как от запаха кофе воротит.
В повседневной жизни предпочитаю чай с облепихой или травами, но и от чёрного в пакетиках не откажусь, последние два года экономя на многом.
– Большой чайник, – значит, мама присоединится. – Детка, тебе ещё не надоело? – Берёт мою ладонь, поглаживая и настраивая на беседу.
– Нет, мам. Я живу так, как хочу.
– Как хочу это: учёба, работа в кофейне и жизнь в коммунальной квартире?
– Да, именно так. По-твоему, это ненормально?
– Давай я куплю тебе квартиру? Однокомнатную, если тебя напрягает большое пространство. И деньги буду переводить. Немного, но тебе будет полегче.
– Мам… – вздыхаю, понимая, что разговор начинается с заезженной темы.
– Аля, папа переживает. Действительно, переживает, поверь. Я его знаю тридцать лет.
Смотрю на маму, слегка отстранившись и оценивая со стороны. В свои почти пятьдесят очень красива: тонкая, с мягкими чертами лица и застывшей на губах полуулыбкой. Я никогда не слышала, чтобы отец повысил на неё голос или же они бурно выясняли отношения – тотальное спокойствие с обеих сторон.
– Тогда почему он так поступил?
– Потому что хотел, чтобы с Антоном понравились друг другу в первую очередь как люди, а не как…
– Составляющие бизнеса?
– Аль…
– Мам, я всё помню. Это было подло. Особенно при условии, что Антон был в курсе. И после, когда выложил свой расклад на семейную жизнь. Я так не хочу.
– А как хочешь?
– Честно. И не потому, что кто-то что-то намерен соединить, а чувства – лишь возможный бонус, а по причине взаимности. Я хочу, чтобы человек мне нравился, понимаешь? Тебе папа нравился, когда ты замуж выходила?
– Очень, – опускает взгляд. – Любила его безумно. И он меня.
– Почему для меня он не хочет того же? Почему я – предмет сделки? Вещь, о чувствах которой не заботятся. Он же мой папа! – Повышаю голос, привлекая внимание посетителей за соседним столиком.
– Аля, папа хотел как лучше. То есть… – мама нервничает, подбирая слова. – Ему казалось, что Антон замечательный вариант: хорошо воспитан, обеспечен, перспективен…
– И хорошо подчиняется, – хмыкаю, вспоминая, как Антон исполняет приказы деда: дрессированные собаки не смогли бы лучше. – Почему он не выдал за него Алину?
– Генерал сказал, что она не подходит его внуку.
– Ну да, безбашенная сестра не по нраву, подавай покладистую овцу?
– Алечка, милая…
– Мам, как ты позволила? Как? – негодую, вспоминая, что мама была в курсе, спокойно наблюдая за тем, как меня «разводят».
– Решение принимал папа. Тот момент, когда я права голоса не имела, да и он убедил меня, что Антон – идеальный вариант. Мне казалось, что вы смотрите на жизнь одинаково.
– Вот только оказалось, что он со своим дедулей смотрит исключительно сквозь меня. На дело отца. Лучше бы Алину выдали за него, чтобы она размотала это семейство. Один её язык чего стоит.
– Уже нет. – Мама открывает сумочку, достав телефон и смахивая экран. – Смотри.
И от Алины двухлетней давности не осталось и следа: нет имплантов в груди и ягодицах, губы нормального размера и даже язык на одном из фото превратился в единое целое. Виден плотный рубец, но это всё равно лучше, чем состояние до этого.
– Ого… Совсем другая. Зачем она вообще кинулась в эти изменения?
– Хотела стать лучше. Как она сказала. Быть похожей на тебя.
– Я не такая, – возвращаю маме телефон. – Выдающимися формами не отличаюсь, да и над своим телом не экспериментирую.
– Но папа всегда любил тебе больше. И внимания уделял больше.
– Неправда, – отворачиваюсь, разглядывая маминого водителя, прохаживающегося у машины.
– Правда. Ты старшая, долгожданная. Мы пять лет пытались, прежде чем ты появилась, и были уверены, что ты так и останешься единственным ребёнком. Тебе он посвятил много времени, тебе отдал всю свою нежность, тебя планировал ввести в дело. Появлению Алины он тоже был рад, – мама прикладывает ладонь к груди, – но к моменту её рождения, мысленно полностью сосредоточился на тебе.
– У нас всего три года разницы.
– Этого оказалось достаточно. Она всегда это чувствовала и перетягивала внимание на себя: сначала мнимыми болезнями, затем истериками, а после неординарными выходками.
– Одна из них едва не стоила папе жизни.
– Ты должна его понять, Аля. Он был уверен, что нашёл для своей дочери человека, который позаботится о ней.
– Мам, я пока не могу понять. Даже спустя больше двух лет. Я хочу быть уверена, что моя жизнь действительно моя. И ещё скажи ему, чтобы убрал надзирателей. Он делает только хуже.
– Он беспокоится. Чем больше его дело, тем больше людей, желающих оторвать кусок. Именно через близких чаще всего можно манипулировать человеком.
– Мне ничего не угрожает. К тому же я взяла твою фамилию, которую никто не знает.
– Да, вот только отчество прежнее.
– Не думаю, что оно редкое.
– Аскольдовна? Аля, не обманывай себя.
– Мам, я работаю в кофейне, которая расположена в хорошем районе. Напротив бизнес-центр, наводнённый исключительно офисными клерками. Живу в коммуналке, где всегда есть те, кто никогда не спит, а любое новое лицо вызовет вопросы. У меня, правда, всё хорошо.
