* * *
Впрочем, это ведь ещё не окончательный конец. Может, какая-то часть землян станет анархистами и возобновит контакт, а то и начнёт переселятся на Анбулию к идейным коллегам. Или найдутся пернатые коллаборационисты, возобновят контакт с целью получить земные технологии в надежде избавиться от паразитов, и шут с ней, анархией, если за неё так дорого надо платить. Или произойдёт какая-то грандиозная катастрофа у землян, и они перестанут стесняться и начнут колонизацию Анбулии, несмотря на протесты местных. Или катастрофа произойдёт на Анбулии, и анбулийцы будут вынуждены просить помощи. Или случится ещё что-то, что не приходит ей в голову. Или произойдёт всё перечисленное, отчасти последовательно, отчасти параллельно. В общем, или ишак умрёт, или шах, или сам Ходжа Насреддин.
А ларчик просто открывался – у Пандоры
Приближается время обычного посещения, поняла Светлана, и, включив комм на создание виртуального зеркала, занялась своей внешностью. Немного подкрасилась, скорее машинально, чем для Коатля, полюбовалась симпатичным (на человеческий взгляд) лицом и прицепила бороду и бакенбарды из зелёных перьев. Сквозь шлем скафандра снаружи что-то видно, надо приблизить свою внешность к внешности анбулийца. Волосы у неё уже давно были покрашены в пятнистую композицию оттенков зелёного, в точности под оперение Коатля. Даже не на человеческий взгляд, а с поправкой на то, что зрение анбулийцев сдвинуто в ультрафиолетовую область. С тех пор, как удалось наладить общение с ним, она так и ходила, не перекрашиваться же для каждого свидания. А вот вначале пришлось много раз перекрашиваться, Изображая на голове то коричневые и жёлтые перья, то красные и оранжевые, то синие и фиолетовые, а то и какое-нибудь жуткое сочетание цветов воспроизводить, вроде розового и голубого или красного и зелёного. Это пока она пыталась общаться с другими жителями долины Спокойствия, а они один за другим отказывались иметь с ней дело, несмотря на подражание в окраске. Она уж думала, эта тактика неверна. Собиралась попробовать другую, но тут нашёлся Коатль. Она, кстати, так и не выяснила, почему он согласился с ней беседовать. Отложила опасные вопросы на потом. Вдруг спросишь, а он и задумается, чего это он, в самом деле? И до свидания. Но сейчас «до свидания» получалось независимо от этих вопросов, так что спрашивать следовало, наоборот, о том, в чём дело? Чем она провинилась, что он хочет разрушить её профессиональную карьеру?.. Ну, это на крайний случай, давить на жалость, сперва просто спросить, может, у него что случилось.
Закончив с мимикрией, она влезла в скафандр и отправилась к Коатлю, хотя, как она и ожидала, полосатого веретена в знак приглашения он не выставил.
* * *
…Что ж, как она и надеялась, всё не так плохо. Коатль не попытался её выгнать, когда она заявилась в обычные часы общения. Должно быть, и сам пришёл к выводу, что поступил слишком грубо. И что после их дружеских бесед он задолжал ей хотя бы объяснение. Так что она начала надеяться, что контакт сохранится хотя бы для чисто личного общения. Разница будет в том, и это нельзя назвать несущественным, что, будучи честной, ей нельзя будет вставлять в отчёты информацию, извлечённую из бесед с Коатлем вне рамок официального контакта. А тогда как она вообще напишет отчёт?..
Вдобавок, прежде, чем дать объяснение, он взял с неё слово что уж оно точно ни в какой отчёт не попадёт. Разве что лет через триста, когда его и его современников давно не будет на свете. Потому что стыдно.
Гребер был прав относительно постоянной угрозы, с которой должно бороться анархистское общество, чтобы существовать. Но эта угроза, по крайней мере, на Анбулии, вовсе не таится в мире духов, теологии или философии, иными словами, не выдуманная, а очень, очень материальная. Чрезмерно. Вместе с разумными пернатыми змеями здесь живут два паразита, один растительного, другой животного происхождения. Избавиться от них невозможно. Но путём поддержания максимально неудобного для них цикла существования можно не давать им развиваться. Циклы для них разные. И по длительности, и по характеру условий. Вот и всё.
Стоит сбиться, неважно, по каким причинам, сколь угодно уважительным, с какого-то из циклов, тот или иной паразит сделает шаг в развитии. Потому что паразиту плевать на уважительность причин. Организм-носитель приблизится на этот шаг к неприглядной смерти. Недаром изобретение часов примерно четыреста лет назад увеличило продолжительность жизни анбулийцев вдвое. До того полуторасуточный цикл так и был полуторасуточным, но тот, что 4⅔ суток, считали грубее, по схеме 4 суток в одну неделю, по 5 суток в следующие две. Это давало нужный результат только в среднем, а паразит использовал мелкие несоответствия.
Само изобретение циклов в позднемифологические времена увеличило продолжительность жизни анбулийцев в десять раз. После того как появление паразитов в совсем уже незапамятные раннемифические времена уменьшило её в тридцать раз. Тем самым, если верить легендам, современные анбулийцы живут всего раза в полтора меньше самых древних. Правда, достигая хотя бы такого результата путём суровой самодисциплины. Но они давно привыкли.
Часы, кстати, тоже биологические, на основе выделенных клеток тех самых паразитов, пересаженных на специально выведенный гриб – да, тот, что Светлана посчитала похожим на рождественскую ёлочку, даже с разноцветными украшениями. Только «ёлочка» была коричневого цвета и не колючая, просто набор конусов, уменьшающихся к вершине, а украшения на ней – довольно однообразные. Только розовые бананы и зелёные мохнатые сосульки. На взгляд землянина, все элементы довольно противные – если он не ксенолог. Она ещё, помнится, удивилась, что Коатль бережно таскает эту штуку в тяжёлом горшке и в пустыню, и в болото, но отложила расспросы на потом, заподозрив в «ёлочке» предмет религиозного культа. А это, оказывается, часы, наглядно показывающие жизненные циклы обоих паразитов. И эти часы, естественно, свои у каждого анбулийца. К религиозному культу они тоже привязаны, да.
Потому что под власть циклов безопасности каждый анбулиец попадает с самого рождения. Самая важная задача взрослых – прежде всего научить детей следовать циклам. В период обучения, естественно, заставляя их следовать им. Правда, как оленёнок чуть ли не с рождения встаёт на ножки, подчиняясь жизненной необходимости, маленькие анбулийцы очень скоро учатся сами отсчитывать время обоих циклов. С тех пор, как появились часы – глядя на них. Теологические и философские причины необходимости следования циклам они проходят потом, в массиве всей необходимой им информации, в ходе уроков. Учителем становится анбулиец, у которого циклы подходят по фазе. Кому нужен глас вопиющего в пустыне, когда ребёнок мокнет в болоте, и наоборот.
При рождении человеческого младенца родителей почему-то интересует прежде всего его пол; врач же проверяет основные опасные симптомы (температура, видимые врождённые пороки развития, признаки обезвоживания, желтушность, бледность, цианоз, и т.д. и т.п.). Маленьким анбулийцам после вылупления прежде всего определяют фазу обоих циклов и распределяют их на воспитание – можно сказать, усыновление – к тем взрослым членам общины, с кем эти фазы совпадают. Обычно примерно пятисот обитателей долины Спокойствия хватает, чтобы подобрать воспитателей всем детям; иногда нужная точность совпадения не находится и приходится связываться с соседней долиной, сперва с той, в которую ведёт перевал, что пониже, а если и тут неудача, то и с соседями с другой стороны. Классическая драма «Маленький скиталец», созданная три века назад, до сих пор волнует анбулийцев переживаниями всех, окружавших несчастного младенца, которому нашли приёмную мать только в пятой по счёту долине, и еле успели его спасти.
Кстати о художественных произведениях, мистерия «Роковой выбор» показывает судьбу нигилиста, отвергавшего поклонение духам и ленившегося следовать циклам: в конце к нему подкрались проклятия духов обоих циклов и он безвременно умер. Перед смертью, правда, он примирился с судьбой смертного и властью духов, стал соблюдать циклы, ослабил действие проклятий и несколько оттянул печальный конец. Трагический монолог «Конечно, быть!» неизменно вызывает бурное одобрение зрителей. Драму и мистерию часто исполняют на общих собраниях, которые редко, но всё-таки бывают.
То, что и её контактёр, и большинство жителей долины Спокойствия живут в самоизоляции, не означает, что близких контактов нет совсем. Подглядывание в телескоп показало совместное проживание тринадцати пар, трёх троек и одной четвёрки, что, конечно, на пятьсот особей, проживающих в долине Спокойствия, немного, но всё-таки… Очевидно, это те, чьи циклы совпадали.
Светлана помнила, как Вайли6, бот теорвера (а может, препод теорвера, на вид и по поведению человека от бота не отличишь, а школа всё ещё имеет право подогнать ученикам на очки вместо бота живого препода, особенно в случае внесения в курс значительного нового материала, ведь преподы как раз и занимаются модификацией учебных программ, и не всегда в сторону упрощения) для пробуждения интереса к своему предмету рассказал, что в группе людей всего в двадцать три человека вероятность совпадения дней рождения больше половины, хотя интуитивно кажется, что она должна быть равной чему-то вроде одной триста пятьдесят пятой, по числу дней в году. Здесь речь шла о совпадениях не для двадцати трёх, а для пятисот особей, но ведь она не знала, с какой точностью должны совпасть фазы циклов для совместного проживания. Должны ли они попасть в интервал времени, равный, скажем, одной тысячной от периода цикла? Или ещё меньше? Наверное, можно попросить комп иглы рассчитать эту точность, основываясь как раз на данных этих наблюдений. Впрочем, нет. Сомнительно, чтобы все анбулийцы поголовно, стоит их циклам совпасть, радостно сселялись и жили группой. Наверное, совпадение характеров тоже играет роль. Так что можно оценить только минимальный интервал. Точно-точно, ведь, наверное, ставший взрослым ребёнок когда-то отселяется от родителя? Хотя фазы у них совпадают. Иначе большинство населения жило бы минимум попарно, бывший приёмный ребёнок плюс отец либо мать. Собственно, приёмный или родной, они не отличают. В языке даже нет этих слов. В каком-то смысле они все приёмные, даже те, что на самом деле родные. Более того, вероятность получить приёмного ребёнка, который ещё и генетически является твоим прямым потомком, очень мала, и никак от тебя не зависит, а потому заморачиваться по этому поводу было бы неразумно.
А впрочем… разумные существа, бывает, ведут себя неразумно. Надо спросить, нет ли у них художественного произведения на такую тему. Можно даже пофантазировать, какой должен быть сюжет. Скажем, произведение называется «Далёкие близкие». Начинается всё с того, что происходит близкое по времени вылупление и распределение по родителям двух кладок. И вот мать одной из них случайно узнаёт, что небольшое несовпадение циклов помешало ей получить свою настоящую дочь в качестве приёмной. В то время как ей достаётся приёмная дочь из другой кладки. С близкой фазой циклов. И – надо же такому случиться! – с очень похожим цветом оперения. Она подменяет детей, в результате укорачивая жизнь себе, родной дочери и той семье. А жертва оказывается напрасной! Отношения с настоящей дочерью у неё совершенно не складываются. При какой-то очередной ссоре с ней она признаётся в своём преступлении. Рассчитывая на понимание, но получая только ещё большую ненависть. Производить обратный обмен, естественно, нет никакого смысла, все уже заполучили паразитов обеих фаз. Но дочь всё равно рассказывает обществу о преступлении матери и уходит от неё в ту семью. Мать в наказание лишают права иметь детей вообще. Недолгий уже остаток жизни она доживает в одиночестве, всеми презираемая. Правдами и неправдами она собирает слухи о жизни той семьи, против воли сочувствуя несчастьям, самым страшным из которых сама же послужила причиной, и желчно завидуя, когда случаются счастливые события…
А вот для воспроизводства населения контакт между родителями, скорее всего, не обязателен. Светлана пока не осмелилась расспрашивать о таких интимных подробностях, но, вероятно, матери и отцу достаточно поочерёдно посетить место кладки яиц, и дело в шляпе. Посетить матери и отцу – это если у анбулийцев два пола, а не, скажем, три. Она пока и биопроб у Коатля не попросила. Да что там, она даже опасалась задать вопрос, есть ли у него дети и как они поживают! С личными вопросами так – ещё наткнёшься на какое-нибудь табу… Закон предков – всякий спросивший о детях хочет их сглазить и потому должен быть немедленно убит, как отъявленный злодей. А поскольку все это знают, любой вопрос о детях задаётся только в качестве вызова на смертельную схватку. Перед сражением бойцы выкрикивают: «Как поживают ваши дети?» И кидаются на врага, чтобы сделать упомянутых детей, до которых им на самом деле нет абсолютно никакого дела, сиротами. Нет, стоп, такая картина невозможна на Анбулии. Войн здесь нет. Впрочем, скорее всего, и дуэлей нет.
Высиживать кладку, видимо, никто не должен. Циклы младенцев, вероятно, запускаются в момент вылупления. Если бы они совпадали по фазе с фазами матери (например, при живорождении, скорее всего, так и было бы), не понадобилось бы потом распределять младенцев по приёмным родителям. Распределением должны заниматься особи в скафандрах.
Кстати может быть, та история, про невезучего младенца, скитавшегося по долинам в поисках приёмной матери, и нашедший её только в пятой долине, позволит оценить интервал, в пределах которого должны совпадать фазы для возможности совместного проживания? Ведь, наверное, он тот же самый для взрослых и детей? Нет, вряд ли позволит. История могла быть придумана, или количество долин преувеличено. А могло быть и наоборот, что это только одна история из многих и многих, но только ей повезло вызвать интерес автора знаменитой драмы.
Ладно, Светлане достаточно знать, что такое совпадение бывает, но редко. В конце концов, может оказаться, что решение о совместном проживании или усыновлении ребёнка принимается волевым актом, в котором точность совпадения фаз циклов, прямо влияющая на продолжительность жизни анбулийцев, является хоть и важным фактором, но только одним из многих. Ромео и Джульетта, в конце концов, приняли аналогичное решение, прекрасно понимая, что принадлежность их к враждебным родам Монтекки и Капулетти очень даже может укоротить их жизнь. Как оно и случилось. Не только под Луной ничто не ново – нет нового и выше, – подумала она, но не смогла вспомнить, что цитирует7.
Светлана не решилась расспрашивать, какие именно особенности функционирования паразитов угнетаются особенностями поведенческих циклов. Как-то показалось, что это будут слишком травмирующие для Коатля объяснения. Но он сам, при виде её заинтересованного лица и подозрительного взгляда на его симбионтов, добавил, что паразиты микроскопические, и животные, и растительные. Растительные вроде планктона в крови (чем пугают на земле жулики, притворяющиеся медиками, поняла Светлана: «вам надо чистить кровь!» – и демонстрируют фото какого-то микроорганизма в электронном микроскопе). Животные – в пищеварительном тракте. Аналог глистов всего лишь. Собственно, они и есть единственные на Анбулии хищники.
Что касается симбионтов, это животные (естественно, вегетарианцы), что приспособились копировать поведение разумных, шляясь за ними, как многочисленные рыбки-лоцманы, поддерживая у себя те же циклы. Выживают те из них, кому повезёт родиться одновременно с организмом-покровителем, либо со сдвигом на целое число недель. И из их потомства выживают соответствующие особи. Довольно малая часть. Даже небольшой сдвиг по фазе вызывает заметно более быстрое развитие паразита. Совсем не совпадающая по фазе молодь отсеивается быстро, следом отсеиваются совпадающие не очень точно, остаются совпадающие точно, дающие начало новым поколениям.
М-да, это совсем не похоже на райскую жизнь. А Светлана и не задумывалась, почему животных так мало – диких она вообще не встречала. И почему они такие мелкие, даже те, что при Коатле. Не успевают вырасти, вот как.
Похоже, они умнее диких животных, от которых произошли, между тем поделился наблюдением Коатль. Тем приходится, чтобы уцелеть, размножаться гораздо быстрее, примерно как делают рыбы на Земле, производящие миллионы икринок. А у этих, выходит, появляется время подумать… Тут Светлане показалось, что Коатль улыбается. Неужели он разыгрывает её? Но он тут же стал предельно серьёзным.
Уже после того, как Коатль объявил о прекращении контакта – чтобы не рассказывать о паразитах, признался он – он в полной мере понял, как жалко выглядит в свете этого обстоятельства утончённая философия и теология обитателей Анбулии. Они превращаются в фикцию, простое сотрясение воздуха. Самообман. Посмотрел на них глазами человека, чтобы представить его реакцию, и устыдился зашоренности своего разума…