Юрий Олеша

В конце концов неважно, чего я достиг в жизни, — важно, что я каждую минуту жил.

– Пришли последние деньки! – закричали со всех сторон бородатые попугаи. Шум поднялся невероятный. Звери в разных клетках начали лаять, рычать, щёлкать, свистать. Обезьяны заметались по сцене. Нельзя было понять, где у них руки, где ноги. Они спрыгнули в публику и бросились удирать. В публике тоже произошёл скандал. Особенно шумели те, кто был потолще. Толстяки с раскрасневшимися

Мне кажется, что все это сон. Бывают такие сны… особенные… когда видишь сон, и знаешь, что это сон… Скажите мне: это сон? Я проснусь?

Оружие солдата должно служить народу!

Меня не любят вещи. Мебель норовит подставить мне подножку. Какой-то лакированный угол однажды буквально укусил меня. С одеялом у меня всегда сложные взаимоотношения. Суп, поданный мне, никогда не остывает. Если какая-нибудь дрянь - монета или запонка - падает со стола, то обычно закатывается она под трудно отодвигаемую мебель. Я ползаю по полу и, подымая голову, вижу как буфет смеется.

Сперва исчезновение вещей не вызывало в больном тоски. Исчезли страны, Америка, возможность быть красивым или богатым, семья (он был холост)… К исчезновению этих вещей болезнь не имела никакого отношения: они ускользали по мере того, как он старел, – а настоящая боль пришла тогда, когда ему стало ясно, что и те вещи, которые постоянно двигались вровень с ним, также начинают удаляться от него. Так

Лев Толстой сказал об Андерсене, что, по его мнению, это был очень одинокий человек