Book duration 30 min.
Записки сумасшедшего
About the book
«…1883. 20 октября. Сегодня возили меня свидетельствовать в губернское правление, и мнения разделились. Они спорили и решили, что я не сумасшедший. Но они решили так только потому, что я всеми силами держался во время свидетельствования, чтобы не высказаться. Я не высказался, потому что боюсь сумасшедшего дома; боюсь, что там мне помешают делать мое сумасшедшее дело. Они признали меня подверженным аффектам, и еще что-то такое, но – в здравом уме; они признали, но я-то знаю, что я сумасшедший. Доктор предписал мне лечение, уверяя меня, что если я буду строго следовать его предписаниям, то это пройдет. Все, что беспокоит меня, пройдет. О, что бы я дал, чтобы это прошло. Слишком мучительно. Расскажу по порядку, как и отчего оно взялось…»
Толстой великий мастер увидеть и показать внутренний мир человека любого сословия. Рассказ написан в отличном стиле. Читается легко и цепляет с самого начала. В какой-то мере жизнь и размышления главного героя интересны читателю. Нанесенные ему в детстве душевные травмы
вызвали припадки, с которых и началось его сумасшествие, пока чувство ужаса не было приглушено привычным и правильным, как он полагал, ходом жизни; новый припадок, в ином уже возрасте, когда жизнь, казалось бы, сложилась и приняла окончательные формы, служит сигналом душевного неблагополучия, почему герой и засомневался в своей нормальности. У него, как подсказывает ему опыт детских припадков, нет другого понятия, чем сумасшедший, чтобы определить свое чувство инаковости по отношению к окружающему его миру. Дело обстоит так, что либо «он
точно болен и нуждается в лечении, либо весь мир болен и живет в безумии»
Обыкновенно думают, что самые обычные консерваторы – это старики, а новаторы – это молодые люди. Это не совсем справедливо. Самые обычные консерваторы – это молодые люди. Молодые люди, которым хочется жить, но которые не думают и не имеют времени подумать о том, как надо жить, и которые поэтому избирают себе за образец ту жизнь, которая была.
К обеду приехал доктор и, разумеется, сказал, что, хотя повторные явления и могут вызывать опасения, но, собственно говоря, положительного указания нет, но так как нет и противупоказания, то можно, с одной стороны, полагать, с другой же стороны, тоже можно полагать.
- Покой и довольство человека не вне его, а в нем самом.
- То есть как?
- Обыкновенный человек ждет хорошего или дурного извне, то есть от коляски и кабинета, а мыслящий от самого себя.
Только летом он приезжал на два месяца в именье, но не занимался хозяйством, предоставляя все заевшемуся управляющему, тоже не занимавшемуся именьем, но к которому он имел полное доверие.
И действительно, если Евгений Иртенев был душевнобольной, то все люди такие же душевнобольные, самые же душевнобольные – это несомненно те, которые в других людях видят признаки сумасшествия, которых в себе не видят.
Reviews, 1 review1