Read the book: «Встретимся на мосту. Песнь любви и проклятия»
Глава 1
– Чтоб тебе не спалось без меня. Чтоб не елось, не пилось без меня. Чтоб тебе не жилось без меня…
Пара душистых янтарных капель приворотного зелья упала на маленький портрет в фигурной золотой рамке. Пронзительный взгляд тёмно-красных глаз юного эльфа на портрете стал чуть мягче. Или это только кажется?
«Не кажется! Не кажется, – мысленно убеждала себя Виола. – Я всё делаю правильно!» Она сосредоточенно бубнила заговор, выверенными движениями создавала из лунного света, цветочных ароматов и звуков магическую паутину приворотного ритуала.
Мама предупреждала, что для юной феи такая ворожба – жёсткое испытание, но Виола только фыркнула в ответ. «Всё равно добьюсь своего! Как мама, когда решила выйти замуж за настоящего мага-аристократа, – думала девушка. – Хотя, конечно, ей-то легко было приворожить мужчину, всё равно что котёнка ярким бантиком в корзинку заманить. Она же настоящая лесная фея, кому хочешь голову заморочит».
Виола, дочь лесной феи и потомственного природного мага, решила, что её избранником непременно должен быть чистокровный тёмный эльф Эрвин Хельвис, наследник знатного древнего рода, один из лучших учеников местной магической академии. В конце концов, сама Виола тоже из приличной семьи, дочь графа Вильяма дэ Сэнт-Флориса, не крестьянка какая-нибудь.
Виола увидела смуглого красавца Эрвина на осеннем балу студентов, куда пригласили и учениц пансиона благородных дев, в котором она училась. Увидела и влюбилась, до рези в глазах, до звона в ушах! И плевать, что Эрвину уже двадцать один, а ей тогда едва исполнилось шестнадцать.
Напрямую проявлять свою симпатию к молодому человеку было категорически неприлично для девушки из благородной семьи. А между тем вокруг тёмного эльфа стаями кружились разные барышни, и Виола отчаянно ревновала Эрвина к студенткам, к почтенным дамам-профессоршам, даже к его друзьям-приятелям.
Однажды Виола сбежала с лекции, пробралась за ограду академии и, спрятавшись в кустах, наблюдала за студентами, которые прогуливались по лужайке во время большой перемены. Эрвин Хельвис беседовал с парой своих сокурсников. К ним подошла высокая крупная дама в синем профессорском балахоне и начала что-то говорить, приветливо улыбаясь и как бы невзначай прикасаясь то к руке красавчика Эрвина, то к его плечу.
«Это же Грэмма Стоун!» – ахнула Виола. Грозную профессоршу за глаза называли «конь-баба». Она запала на молоденького тёмного эльфа, как сорока на блестящую брошку. «Сама к нему липнет! Вот ведь корова старая!» И тут Виола поняла, что нельзя ждать милости от судьбы, надо брать всё в свои руки.
В старинных магических книгах она вычитала, что «для девы самый действенный способ разжечь ответную страсть в сердце возлюбленного – это ритуал лунного приворота». Ритуал был сложный, даже опасный, но юную фею это не пугало.
Она долго готовилась: давилась пылью в закоулках фамильной библиотеки, копаясь в старинных фолиантах, переписывала древние заговоры, высчитывала лунные часы и звёздные узлы, собирала травы, цветы и разные коренья. Изучила карту местного кладбища в поисках самых старых захоронений, которые могли подойти для ритуала.
Когда наступил тот самый лунный день и час, Виола прокралась в дальнюю, заброшенную часть кладбища, к выбранной могиле. Сложила алтарь из самоцветных кристаллов и поставила на него портрет ненаглядного Эрвина. Портрет Виоле пришлось стащить из его комнаты в академическом общежитии, и это чуть не стоило ей здоровья – в комнате тёмного эльфа дремала магическая ловушка-охранница, которая перемалывала кости любому, кто в неё попадался. Девчонка чудом увернулась!
Перед алтарём Виола положила старинный фамильный артефакт – лунный хронометр, чтобы точно уложиться в самый мощный волшебный час. Хронометр она выпросила у матушки, якобы для домашней лабораторной работы. Мать как чувствовала, не соглашалась сначала, но потом уступила, не могла отказать любимой единственной доченьке.
И вроде бы всё предусмотрела Виола.... Всё, кроме одного.
Именно в эту ночь студенты факультета некромантии устроили вечеринку. И место выбрали как раз в дальнем углу кладбища, где были заброшенные и забытые могилы, расположились в лесу, по ту сторону высокой каменной ограды, чтобы не осквернять само место упокоения.
Крики, хохот, пьяные голоса раздавались почти рядом. «Виола, не отвлекайся! Спокойствие и внимание, – напомнила себе юная фея. – Никто не обещал, что будет легко».
Вокруг зашевелились, зашуршали по мху тонкими лапками обитательницы заброшенных могил – болтливые поганки, они подбирались поближе. Эти противные создания обожали подслушивать. Виола занервничала. Если эти сплетницы услышат хоть слово из её заклинаний, быть беде. Растрезвонят, разболтают, и дело может кончиться не только отчислением из пансиона благородных дев, но и серьёзными неприятностями для её родителей. Ведь творить тёмное колдовство можно только настоящим тёмным магам и по лицензии.
Виола резко обернулась. Поганки замерли и спрятались в мох. Девушка закружилась, шепча древнее заклятие любовной страсти. Воздух вокруг неё начал двигаться тёплым потоком, собираясь в воронку над алтарём.
И тут вдруг над оградой что-то пролетело и шлёпнулось прямо на алтарь с портретом. Виола чуть не вскрикнула от неожиданности. Это оказался чей-то башмак. За оградой грянул разноголосый пьяный хохот и кто-то дурашливо заорал:
Не ходите фейки замуж,
Ничего хорошего!
Утром встанешь – крылья набок,
Всё гнездо взъерошено!
Кристаллы алтаря разлетелись, лунный хронометр съехал вниз, стрелка на нём дрогнула, застыла на мгновение и снова двинулась по циферблату. Только чуть быстрее чем раньше. Или это просто показалось?
Виола покачнулась и шагнула назад, чтобы удержать равновесие. Раздался хруст… Это один из кристаллов скатился прямо под каблук, рассыпался в крошку, и тут же в этом месте начала оседать земля. Девушка испуганно дёрнула ногой и почувствовала, что не может её сдвинуть, стопа словно примёрзла и начала сползать куда-то вниз, в землю. Из-под пятки засочился вонючий белёсый дымок. Бездна, ритуал сорван!
«Спокойно, Виола дэ Сент-Флорис! – дрожащим шёпотом сказала она себе. – Это ещё не катастрофа, всё можно исправить!» И нервно затараторила новый заговор. Вокруг всё замерло. Холод в ноге начал отступать.
За оградой, в лесу, снова зазвучали голоса, смех и треск веток – студенты расходились с вечеринки. Вот заскрипела калитка в зарослях могильного вьюна, зашуршала трава под ногами. Кто-то шёл в сторону Виолы.
Она замерла, вглядываясь в темноту. И тут же холод снова пополз вверх по ноге и вторая стопа тоже начала вязнуть. Девушка спохватилась и опять зашептала заговор. И тут в нос ей ударила волна кислого винного запаха и кто-то громко выругался прямо над её головой.
Эрвин! Она узнала его голос!
– Эй, кто там, с дороги! Я тебя не вижу, но чувствую твою магию, прах тебя побери! Чего ты там творишь, эй? Всё равно я тебя узнаю и расскажу ректору, тысяча поганок тебе в глотку!
Виола окаменела. Сердце замерло и, казалось, скатилось куда-то вниз, в онемевшую от холода пятку. Эрвин стоял, покачиваясь, прямо перед девушкой. А ей хотелось провалиться сквозь землю от отчаянья. Её ноги уже по щиколотку погрузились в ледяную тьму.
Эльф зажёг светляка и направил луч зеленоватого света девушке в лицо.
– Э… кажется, я тебя знаю… Видел где-то. Сейчас вспомню… Ты из того курятника, где учат благородных дур? Ну точно! Фейка! Ты чего тут творишь? – изумлённо спросил Эрвин.
Виола молчала, не в силах произнести ни слова. Парень оглядел её и вдруг захохотал.
– Вляпалась? Ты вляпалась, фейка! А что это тут у нас такое?
Эльф небрежно попинал кристаллы развалившегося алтаря и поднял с земли портрет в золотой рамке.
– Ах ты… Это же моё! А я-то голову ломал, куда мой любимый портретик подевался? А это феечка-дурочка стащила.
Эльф снова нагнулся и поднял с земли хронометр.
– А это что за штуковина? Мне нравится, – сказал он, с любопытством разглядывая артефакт. – И стрелка так щёлкает…
Эльф постучал пальцем по циферблату и подвигал изящную стрелку взад-вперёд. У Виолы внутри всё рухнуло. Ход магического времени непоправимо нарушен! Теперь никто не поручится за исход ритуала, а жизнь самой феи с этого момента не стоит и сушёной поганки.
– Чего молчишь, воровка-неудачница? Проси прощения, – потребовал Эрвин.
Виола зажмурилась на секунду, собралась с силами, вдохнула поглубже и со всей возможной сладостью в голосе проговорила:
– Высокочтимый милорд Хельвис, я прошу прощения за эту маленькую шалость. Такому великодушному господину, славному потомку могучего рода тёмных эльфов ничего не стоит простить скромной девушке эту невинную слабость.
– Складно щебечешь, – с удовлетворением заметил эльф. – А портретик-то, наверное, для приворота стащила? Так это бесполезно. – Он расстегнул рубашку, на груди проступало голубоватое свечение амулета, вросшего под кожу. – Видишь? Это защита от таких, как ты, алчных девчонок, которые мечтают захомутать чистокровного эльфа из влиятельной семьи. Ничего у тебя не выйдет, дурочка-фейка, не пыхти понапрасну.
Виолу словно кипятком обдало. Ненаглядный эльф поймал её на воровстве. Какой позор! И амулет… Как же она не подумала, что у Эрвина может быть защитный амулет! А ритуал? Она безнадёжно провалила это магическое действо. От этого осознания у девушки пересохло во рту и горло одеревенело. А ещё она вдруг поняла, что не чувствует ног ниже колен.
С трудом двигая языком, Виола прохрипела:
– Эрвин, пожалуйста, прости меня! Я сделала глупость… Но я не хотела ничего дурного! – Ледяной холод сковал её колени. – Эрвин, отдай мне хронометр! Я прошу… пожалуйста…
– Ну да, поплачь ещё, – отозвался эльф.
– Умоляю… мне нужна помощь…
– Как вы мне все надоели!
Эльф плюнул с досадой. Тонко пискнул и потух светляк, раздавленный смуглыми пальцами. Эрвин отступил в темноту и оттуда швырнул на землю артефакт времени. Виола видела теперь только тёмно-красные огоньки глаз эльфа.
– Помощь ей нужна, ага! – парень пьяно захохотал. Хронометр беспомощно скатился к ногам хозяйки. – Сама заварила эту кашу – сама и расхлёбывай, дура!
В темноте под ногами Эрвина снова зашелестела трава. Возлюбленный эльф был потерян для Виолы навсегда. А ещё он наверняка расскажет ректору академии о магических опытах глупой феи из пансиона благородных дев, и тогда Виолу выгонят из пансиона, а у её родителей начнутся очень неприятные разборки с городскими властями и магической полицией. И в этой ситуации вряд ли высокий титул и прошлые заслуги помогут семейству опального графа дэ Сэнт-Флорис избежать неприятностей, а то и новой ссылки в какую-нибудь совсем глухую провинцию.
«Мамочки! Что же теперь будет?!»
Вокруг всё погрузилось в темноту и безмолвие. Виола не могла понять сколько простояла в оцепенении, пока не осознала, что от холода не чувствует уже ничего ниже пояса.
Пошарила вокруг руками. Земля оказалась совсем близко, даже нагибаться не пришлось. Девушка нащупала в траве лунный хронометр и машинально подула на него. Циферблат слабо озарился серебристым светом, погнутая стрелка замерла на большом чёрном нуле. Всё, магический час истёк. А может это капризный эльф перевёл стрелку? Теперь всё это было уже неважно.
Горячие солёные слёзы потекли по щекам. Не в силах больше сдерживаться, Виола разрыдалась. Бездна, как же всё это глупо! И непоправимо. Ей стало жалко себя, родителей, и ужасно не хотелось уходить из этого мира вот так бездарно…
Девушка ревела в голос и не могла остановиться. Пространство вокруг пришло в движение – зашевелилась земля, зашуршали деревья и кусты, трава, словно волна прибоя, откатывалась от места, где фея неотвратимо погружалась в чёрный портал. Болтливые поганки тоненькими противными голосами снова и снова повторяли «сама заварила – сама и расхлёбывай», «воровка-неудачница», «дурочка-фейка». Среди тёмных силуэтов надгробий забрезжили мутные белёсые тени – это стражи кладбища, зловредные беспокойные духи, собирались на свежую жертву. А над ними в тусклых отсветах красных всполохов вырастал силуэт Чёрной Вдовы, хозяйки погоста…
И тут Виолу захлестнула злость. «Бездна! Если уж меня сожрут, то пусть я стану для этой нежити самой ядовитой добычей!» Она стиснула зубы, которые предательски дребезжали, и зашептала новое заклинание. Вокруг поднялся колючий вихрь.
– Эй! Держись! – раздалось вдруг среди воя и свиста ветра. – Держись!
Виола не поверила своим ушам!
Рука невидимого спасителя вынырнула из клубящегося вихря и схватила её за запястье. Но Виола уже глубоко увязла в портале и вытянуть её одним рывком не удалось. Незнакомец отплёвывался от песка и земли, щурился от ветра, но не выпускал её руки. Виола, как могла, старалась выбраться из засасывающей дыры, но разбуженный дух магического портала не желал отпускать свою добычу. Фея продолжала шептать заклинания, а незнакомец что есть силы тянул её вверх. На его руках вздулись жилы, обручи-амулеты на запястьях раскалились и засияли ярким фиолетовым огнём.
– Только держись! – повторил незнакомец.
Это было последнее, что Виола услышала и запомнила. Шум дымного вихря сменился диким визгом тысяч тонких голосов демонов портала. Юная фея стремительно падала в ледяную мглу…
Глава 2
Виола пришла в себя от того, что кто-то лизал ей лицо тёплым мягким языком. «Я жива? Я жива!» Вокруг было светло и тихо. Она почувствовала запах псины. С трудом приоткрыла опухшие глаза и увидела над собой здоровенную морду серого мастифа.
– Бастиан! Как ты нашёл меня?
В ответ пёс заскулил и пустил из-под брылей ниточки слюны. Это означало, что он ужасно рад видеть свою юную хозяйку. Как он разыскал Виолу было понятно, ведь Бастиан – собака, и нюх у него отличный. А вот как он смог удрать из дома?
Виола осторожно пошевелилась. Всё тело болело, сильно щипало глаза, как будто под веки насыпали горячего песку. Девушка попыталась протереть глаза, но пёс мордой оттолкнул её руку и накрыл ей веки своим большим языком. Виола с удивлением почувствовала, что резь и боль в глазах прошли.
Наконец мастиф с шумным вздохом улёгся рядом. Виола смогла наконец сесть и осмотреться. Это было всё то же место под оградой в заброшенном углу кладбища. Девушка увидела разорённый алтарь, раздавленные кристаллы, изрытую землю и клочья мха. И тут она вспомнила! Вспомнила насмешливый голос Эрвина, могильный холод в теле и ощущение стремительного падения в бездну. А ещё голос… «Только держись!» и фиолетовое сияние амулетов. Кто же спас её?
Виола ощупала ноги, они были на месте и целы. Только странной ноющей болью пульсировала левая стопа. Девушка подтянула подол платья, осторожно стащила чулок и внимательно осмотрела щиколотку, стопу, пальцы. Всё вроде бы в порядке, только мизинец загнулся кольцом. Виола попробовала его выпрямить и вскрикнула от обжигающей боли. «Понятно. Мизинец лучше не трогать, – подумала она. – Как-нибудь дохромаю до дома, а там разберусь».
Бастиан внимательно смотрел на неё, словно ждал чего-то.
– Чего уставился? Не видишь, что ли, хозяйка думает.
«Вижу. Думайте быстрее, моя госпожа, – прозвучал в голове Виолы низкий ленивый голос. – Ваша матушка в крайнем волнении, а ваш батюшка начинает что-то подозревать».
Вот тут Виола испугалась. «Только бы отец не узнал!» Она прикусила предательски задрожавшую губу.
– Вот зачем ты мне это сказал? – капризно воскликнула Виола. – Кто тебя просил напоминать? Лучше скажи, как мне вернуться домой так, чтобы никто не заметил?
Пёс вздохнул и снова пустил слюну.
– Чего пыхтишь? – злилась Виола. – Ты же как-то удрал из-под наших замков? Значит и вернуться можешь так же незаметно. Давай, вези хозяйку, зверюга ты ленивая!
Она в сердцах хлопнула пса по широкой лохматой спине. Тот нехотя встал и замер, склонив голову. «Садитесь, моя госпожа. Поедем домой». Виола поднялась, ухватившись за шерсть, и села на пса верхом. «Держитесь крепче», – пробасил Бастиан.
– Сама знаю, – проворчала Виола и изо всех сил вцепилась в лохматую шкуру.
Огромный серый мастиф зевнул во всю пасть и утробно завыл. А в следующее мгновение Виола обнаружила себя сидящей на постели в своей комнате. «Вот зараза! – подумала она возмущённо. – Он умеет перемещаться в пространстве и скрывал это от меня?! Ну, я ему ещё припомню, когда будет вкусняшки клянчить».
В дверь постучали. Виола вздрогнула от неожиданности.
– Леди Виола, доброе утро! – раздался за дверью голос камеристки Полли. – Пора вставать!
– Я уже не сплю, – ответила Виола.
– Вы не откроете? – спросила камеристка.
– Нет. А что матушка с батюшкой, уже встали?
– Их сиятельства уже в столовой, ожидают вас к завтраку, – сказала Полли и, понизив голос, добавила в замочную скважину, – Граф Вильям нынче не в духе, а ваша матушка изволит нервничать. Вы бы поторопились, госпожа…
– Ступайте, Полли, скажите их сиятельствам, что я буду через пять минут, – проговорила Виола уверенно.
– Слушаюсь, – отозвалась камеристка.
Виола услышала за дверью удаляющиеся шаги. Сердце у неё заколотилось и пальцы похолодели. Если родители узнали, где она была этой ночью, скандала не миновать!
Дрожащими руками Виола стащила замызганное платье и чулки, затолкала их под кровать. Затем подошла к туалетному столику, плеснула в умывальную чашу воды из кувшина и ополоснула лицо. Роскошные пшеничные волосы ужасно спутались, и Виоле пришлось нещадно разодрать их гребнем и наспех скрутить в баранку на затылке, которую она закрыла сверху кружевным чехлом и заколола дюжиной шпилек. Ещё пара минут на то, чтобы надеть чистое платье, натянуть чистую пару чулок и домашние туфли. Наконец Виола взялась за дверную ручку, вздохнула и храбро вышагнула из комнаты.
В столовой было солнечно и тихо. Отец семейства, граф Вильям, читал газету, а мать, графиня Алисса, смотрела в окно и рассеянно помешивала ложечкой остывший чай в изящной фарфоровой чашке.
– Матушка, батюшка, доброе утро! – с вежливой кротостью произнесла Виола и бесшумно опустилась на своё место за столом.
Отец свернул газету и кивнул камердинеру Фуксу, который стоял у сервировочного столика и ждал команды подавать. На дочь граф даже не взглянул. Графиня же, напротив, ласково улыбнулась Виоле и мягко спросила:
– Как спалось, дитя моё? Не было ли нынче тревожных снов?
– О нет, матушка, я хорошо выспалась, – поспешила ответить девушка и опустила глаза.
Услышав ответ, граф многозначительно кашлянул и принялся за еду. Сегодня на завтрак в графском доме была овсянка-размазня, сваренная на воде. Виола её терпеть не могла и обычно добавляла в тарелку побольше джема или варенья, чтобы легче было глотать эту склизкую гадость. Но сегодня она готова была проглотить ненавистную кашу без всяких джемов и даже попросить добавки, лишь бы избежать разговора с родителями.
Граф Вильям быстро расправился с овсянкой, одним глотком выпил свой кофе и демонстративно звякнул ложечкой о блюдце, давая понять, что время завтрака истекло. Жена и дочь тут же сложили руки на колени, а молчаливый Фукс быстро собрал со стола всю посуду и удалился.
От напряжения у Виолы звенело в ушах, ей хотелось вскочить и убежать в свою комнату, забраться там в шкаф, под платья, забиться под кровать, под туалетный столик, куда угодно, только бы не дрожать в ожидании отцовского гнева. А ещё лучше обратиться сейчас крошечной мушкой, улететь под самый потолок и затеряться там в бесчисленных хрустальных бусинах и трубочках огромной люстры.
– Я получил сегодня с утренней почтой письмо, – заговорил граф, чеканя каждое слово для большего впечатления. – Ваша классная дама пишет, что вы, миледи Виола дэ Сэнт-Флорис, дочь графа Вильяма дэ Сэнт-Флориса шестого, позволяете себе прогуливать лекции. За последний месяц вы сбежали с шести занятий. Я жду объяснений.
Виола нервно хихикнула от неожиданности. Так вот в чём дело? Слава тебе, Флора милосердная! Значит о ночном происшествии отец ничего не знает!
– Видите ли, батюшка, в аудитории бывает очень душно, а открывать окно во время занятий нам не разрешают. Мне было дурно от духоты и я выходила в парк, чтобы подышать свежим воздухом, – невинно хлопая ресницами, ответила Виола. А сама тут же подумала, что её побеги из пансиона, оказывается, не остались незамеченными. А она-то была уверена, что нашла отличную возможность видеть своего красавчика эльфа, и никто об этом даже не догадывается.
– Вот видите, граф, ничего предосудительного, – радостно затараторила графиня, – девочке просто было нехорошо от духоты. Ничего более.
Граф молчал, сверля дочь мрачным взглядом, словно хотел проделать в её голове дыру и разглядеть там истину.
– Я напишу классной даме извинительное письмо, – продолжала щебетать графиня Алисса, – и всё объясню. Мы всё уладим.
Виола теребила складки на юбке, опустив глаза, изо всех сил изображая невинность и послушание.
Граф выдержал драматическую паузу и заговорил уже без пафоса:
– Графиня, вы, верно, запамятовали, сколько стоит обучение в этом пансионе. Так я вам напомню: мы платим за каждый семестр столько, сколько я получал за месяц службы в королевском архиве, будучи главным архивариусом.
– Я помню, граф, и благодарна вам за заботу о нашей дочери, – тут же, с готовностью отозвалась графиня.
– Ну конечно, как же иначе! Только есть одна досадная неувязочка – я больше не служу в королевском архиве. Давно уже не служу. А за учёбу в этом неприлично дорогом пансионе я плачу из семейных сбережений, которые изрядно истощились за последние несколько лет. Если вы, конечно, понимаете, что я имею в виду, дорогая Алисса.
Графиня вскинула свои вечно удивлённые, округлые брови и возмущённо задышала, театрально вздымая пышную грудь, которая чуть не выпрыгивала из декольте.
– Ваши намёки оскорбительны, сударь, – проговорила она, поджимая пухлые губы и уводя взгляд куда-то в потолок. – Вы хотите сказать, что это из-за меня?
– Полли! – вдруг громко позвал граф. На пороге столовой тут же возникла камеристка. – Полли, проводите леди Виолу в её комнату и заприте до моего распоряжения.
Виола вскочила и метнула на отца взгляд, полный возмущённого недоумения. Камеристка осторожно взяла её за локоть.
– Виола, девочка моя, ступай к себе, займись уроками, – проговорила мать. – Нам с твоим отцом нужно кое-что обсудить. Тебе это будет не интересно.
Виола не смогла ничего возразить. «Опять будут ругаться, – с тоской подумала она. – Это всё из-за меня. Опять из-за меня». Она вышла из столовой, поднялась к себе и покорно позволила закрыть себя на замок. Из столовой донеслись голоса:
– Это всё ваше воспитание, сударыня!
– Хочу вам напомнить, что это и ваша дочь, сударь!
– Будьте покойны, я не забывал об этом ни на минуту, – отвечал граф. – А вот вам, графиня, стоило бы больше интересоваться делами дома, а не модными журналами и столичными сплетнями. Вы опять задолжали модистке, а ведь я просил вас… я просил не заказывать новых туалетов! Хотя бы до конца этого года!
– Как вы себе это представляете, сударь? – прозвучал в ответ женский голос, готовый сорваться на визг. – Я столько сил трачу на то, чтобы сохранить лицо нашей семьи, ваш, между прочим, авторитет!
– А я вас об этом не просил! – возражал мужской голос. – Я все эти годы тружусь над тем, чтобы вернуть наше прежнее положение в свете, вернуться в столицу, в королевский совет. От вас только и требуется, что поберечь семейный капитал! Поберечь ради нашей дочери, ведь там и её приданое!
Виола слушала, забравшись с ногами на постель, и ей хотелось плакать. Каждый раз, когда родители начинали подобные споры, ей казалось, что они говорят о ком-то постороннем, а вовсе не о ней, Виоле. В такие моменты она чувствовала себя забытой, лишней, бесконечно одинокой и несчастной. Казалось, что матушка с отцом никогда не помирятся и никогда не вспомнят, что заперли родную дочь в этой маленькой, пусть и уютной комнате. И тогда она тихо умрёт от тоски здесь, на этом атласном покрывале, и только маленькая записка со следами слёз и словами «я любила вас» будет сиротливо напоминать о том, что была когда-то у графа и графини дэ Сэнт-Флорис маленькая никчёмная дочка…
– А! Какое счастье, что вы всё же вспомнили о нашей единственной дочери! – неслось из столовой.
– В отличие от вас, Алисса, я в точности соблюдаю свои обязанности отца, – отбивался граф. – Я думаю о её будущем, я забочусь о репутации Виолы. А вот вы… своими дамскими глупостями только портите всё!
– Я?! Порчу?! – графиня взвизгнула так, что вздрогнули и затрепетали хрустальные бусины на люстре. – Да только я и понимаю, что надо делать, чтобы найти нашей дочери достойную партию! Чтобы вернуть нашей семье былое положение и уважение в свете. Между прочим именно из-за ваших глупых амбиций мы угодили в эту вонючую глушь!
– Да что вы понимаете в политике, сударыня? – огрызнулся граф.
– В политике? Ваши дурацкие, самонадеянные игры в заговор вы называете политикой? Если бы вы хоть немного думали о семье, вы бы не попались так глупо, так бездарно…
Гневный монолог графини оборвала звонкая пощёчина. Через мгновение гробовой тишины столовая наполнилась женскими рыданиями. Виола расплакалась и с головой накрылась одеялом. Это всё из-за неё!
Между тем рыдания и голоса переместились из столовой в родительскую спальню. Графиня ещё какое-то время плакала и жаловалась на жестокую судьбу, а граф бубнил что-то утешительное. Виола вслушивалась, но не могла разобрать слов.
Женский плач становился всё тише, мужской голос бубнил всё бессвязнее, затем всё стихло. А через несколько минут Виола услышала мелодичные женские стоны и громкие мужские вздохи. «Опять массаж делают, – рассеянно подумала Виола. – И почему каждый раз, когда поссорятся, они начинают делать массаж? Наверное, это как-то помогает успокоиться. Надо будет упросить матушку, чтобы научила меня тоже делать такой успокаивающий массаж. Это в жизни точно пригодится. Графиня дэ Сэнт-Флорис должна уметь держать себя в руках при любых обстоятельствах». Размышляя таким образом, Виола не заметила, как задремала.
Проснулась от того, что услышала царапанье ключа в замке. Кто-то тихо прошёл в комнату и сел на край постели. Виола потёрла глаза, сдвинула одеяло и зажмурилась от яркого света. Мать Виолы сидела на постели и с нежностью смотрела на дочь. Виола заметила румянец на материнских щеках, залюбовалась распущенными волосами, небрежно запахнутым пеньюаром. «Какая же у меня красивая мама! – подумала девушка. – Когда вырасту, буду как она».
– Виола, доченька, – заговорила графиня, – твой отец хочет сказать тебе нечто очень важное. Только, пожалуйста, не перебивай и не возражай.
Графиня улыбнулась, встала и вышла из комнаты. Виола села на край постели, поправила подол платья и пригладила волосы. Граф Вильям зашёл в комнату, поставил стул перед кроватью и сел.
– Виола, дитя моё, я тут обсудил с вашей матушкой положение и принял следующее решение, – заговорил граф. Он закинул ногу на ногу и сложил руки в замок. – С завтрашнего дня вы будете обучаться дома, под нашим с графиней присмотром и руководством. В пансион вы будете приходить только на итоговые экзамены. Это первое.
Виола обрадовалась и мысленно захлопала в ладоши. Но потом пришла мысль, что отец, пожалуй, замучает её своей строгостью и придирками похлеще классной дамы.
– Второе. Наше финансовое положение несколько изменилось, по сравнению с прошлым годом. Поэтому, в целях экономии, вы с вашей матушкой будете теперь сами шить себе платье и всё необходимое. Кроме обуви, разумеется.
От изумления Виола даже приоткрыла рот.
– А шляпки? – дрожащим голоском пролепетала она.
– И шляпки. Тоже будете делать сами, – в голосе графа прозвучала нотка злорадства. – Мужайтесь, дитя моё, мы проживаем тяжёлый период, но должны сохранять лицо. Я объявляю режим жёсткой экономии. А вы с вашей матушкой должны сделать всё, чтобы окружающие об этом не догадались.
– Батюшка, а кухарка? Нам и готовить придётся самим?
– Нет, это исключено. Хоть мы и не принимаем у себя гостей, но иногда случаются деловые визиты, и никто не должен заподозрить, что в доме графа дэ Сэнт-Флорис что-то не так. Из прислуги по-прежнему остаются ваша камеристка и мой камердинер, остаётся кухарка и дворник.
Виола потрясённо молчала. Казалось, с каждым словом отца беззвучно и необратимо рушится весь привычный мир. Какой ужас! Режим жёсткой экономии. Прощайте, нежнейшие розовые зефирки из кондитерской, милые шляпки с цветными лентами, кружевные перчатки и тонкие шёлковые чулки из столичных магазинов. Флора милосердная, какое унижение, какой позор!
– Будьте благоразумны, Виола, проявите терпение и стойкость перед лицом суровых испытаний. Я на вас надеюсь, – сказал граф и, поцеловав дочь в лоб, вышел из комнаты.
Графиня Алисса тут же снова зашла и тихо села рядом, обняла за плечи тёплой рукой, мягко поцеловала волосы.
– Матушка… – только и смогла произнести Виола.
Какое-то время мать и дочь сидели обнявшись, в молчании. И вдруг Виола спохватилась:
– Матушка, а где наш Бастиан? Я с утра не видела его.
– С нашим фамильяром всё благополучно, – ответила графиня. – По крайней мере, ваш отец клятвенно обещал, что с Бастианом всё будет хорошо.
– Что вы хотите сказать? Я вас не понимаю…
– Жёсткая экономия началась с нашей собаки, – пояснила графиня. – Содержать настоящего семейного фамильяра – дорогое удовольствие. Граф Вильям нашёл нового хозяина нашему Бастиану, тоже потомственный природный маг, как и ваш отец, из старинного рода. Там Бастиану будет хорошо.
Этого Виола уже не могла выдержать и заплакала, уткнувшись в тёплое мамино плечо.
– Кстати, мой лунный хронометр, он тебе ещё нужен? – вспомнила графиня. – Ты говорила, что будешь делать с ним домашнюю лабораторную работу, обещала вернуть утром.
Виола замерла. Осознание накрыло её волной холодных мурашек.
– Матушка, я… кажется… его потеряла, – промямлила она.
– Что?! Ты с ума сошла? Как потеряла, где?
– Я н-не знаю… не помню…
Графиня Алисса с тревогой посмотрела дочери в глаза.
– Ну-ка, сними чулки, – велела она.
Виола стянула чулки и подтянула вверх подол платья. Графиня взглянула на её ноги и закрыла ладонями рот, чтобы не закричать, и без того приподнятые её брови взметнулись ещё выше. Мизинец на левой ноге Виолы согнулся в кольцо, ноготь блестел на свету серебристым металлом.
– Флора милосердная! Что же ты натворила, глупая девчонка?! – шёпотом воскликнула графиня. – Как ты умудрилась подцепить метку проклятия?
Виола открыла было рот, чтобы объясниться, но не смогла произнести ни слова. Её сковал ужас.
