Мы долго качались в саду на качелях, а когда вернулись домой, было уже темно. Мама велела принести лампу. Мы с Таней сели на террасе на ступеньках и говорили о своих делах. Катя Лебедева, знакомая девочка, сказала мне сегодня, когда мы играли на кругу: «Хочешь, будем задушевными подругами?» – Мне было стыдно сказать «нет» и я ответила: «Хорошо». Мы рассуждали, что теперь мне нужно делать и что вообще нужно делать тому, у кого есть задушевная подруга.
Сначала мы не слушали, о чем толкует мама с тетей Зиной. Вдруг Таня сказала:
– Слышишь? Мама плачет…
И правда, мама плакала. Нам хотелось знать: о чем? Спросить мы не смели и стали слушать.
– Как же это, Зиночка, неужели ты совсем решилась? – говорила мама.
– Ну да, совсем, – сказала тетя Зина. – Я, право, не понимаю, о чем тут рыдать…
– Зина, да ведь ты его не любишь? Как же можно так?.. И мама стала еще больше всхлипывать.
– Ах, оставь, пожалуйста, – сказала тетя сердито, – мы с тобой не институтки, и ты сама отлично понимаешь, о чем тут речь. На твой счет я жить не намерена, а бегать по урокам – извини, надоело.
Она замолчала; мама только плакала.
– А впрочем, – сказала опять тетя, – и мне показалось, что она смеется, – если ты решительно не советуешь…
Но мама ее перебила:
– Нет, нет, ты как хочешь. Я советовать не могу… Что ж, Василий Иванович, кажется, недурной человек.
– Знаешь? – сказала я Тане. – Ведь это тетя Зина хочет жениться на Василии Ивановиче. Лучше бы она на дяде Мите…
Таня огорчилась, что бритая голова будет нашим дядей.
– Ничего, Таня, ведь он живет в Варшаве, верно, и тетю туда увезет. У тети будет много денег – ей даст Василий Иванович за то, что она за него выйдет замуж.
– Надо все хорошенько расспросить. Таня вскочила и побежала к маме.
– Мамочка, правда, что Василий Иванович выйдет за тетю и увезет ее в Варшаву?
Но мама рассердилась, сказала, что это не наше дело, и велела идти спать.
Отчего же нам нельзя знать, что тетя будет венчаться с Василием Ивановичем, и он ей даст много денег?
Целое утро у нас головы болели. Сначала у меня заболела, потом и у Тани, – мы всегда вместе бываем больны. – Бабушка давала нам нюхать нашатырный спирт. К завтраку приехал Василий Иванович. Щеки у него страшно блестели.
Он привез тете большой букет с лентой.
Жучка наша пропала; уж мы ее искали, искали – Таня даже плакала. После обеда сидим на балконе за чаем – вдруг слышим, точно где-то мыши пищат. Мамочка велела Маше разузнать, что это такое. Маша полезла под террасу, да и кричит нам:
– Барышни, идите сюда, это Жучка наша, а у ней щенята…
Какие они маленькие, пестрые. Жучка их очень любит, облизывает. Им хорошо под балконом, точно в маленькой комнатке. Сквозь щели солнце светит, солома мягкая.
– Мы этого пестренького Рябкой назовем, хочешь? – спрашивала Таня.
– Да мы-то Рябкой, а может, Жучка его по-своему, не Рябкой уже назвала? Вот если б она умела говорить! Жучка! Любишь деток?
Их было целых девять. Жучка ласкалась и смотрела на нас грустно. Мы вылезли наверх. В это время мама говорила Маше: