– Исабель моя, надеюсь, ты оставила браслет, – напомнил вдруг по-испански Алехандро, обернувшись от зеркала к дамам за продолговатым диваном с винтажными ножками в центре.
– Не оставить его было бы верхом бестактности, – отозвалась в шутливой манере Исабель, продемонстрировав свою руку в длинных белоснежных перчатках, приколотых, как и у Мари, возле ее тонких запястий.
Леклер в свою очередь вновь оглядела своим чистым взглядом в один цвет с элегантной брошью на платье знакомое помещение, где среди роскоши и парадных портретов мужчин семейства Иглесиасов вдруг встретила изображение властной невольно и красивой без лести художника женщины, во внешности которой необычной угадывались некоторые черты Исабель. Мари помнила маменьку своей дорогой подруги именно такой то ли от детского беспамятства, то ли от поразительной точности масляных красок на продолговатом холсте. В любом случае гостья снова завидела на тонком запястье обворожительной дамы золотистый обод браслета, который был поднят со дна уже после трагедии на «Роне» и передан Исабель, от чего та трепетно хранила его как память и почти никогда с ним без надобности не расставалась.
– Беспокойное предчувствие тебя более не тревожит? – поинтересовалась осторожно у подруги гостья, желая снова перевести тему непринужденной беседы.
– Нет, – призналась несколько опечалено Исабель и добавила стеснительно полушепотом: – Но теперь мои мысли заняты другим, поэтому я и не волнуюсь вовсе.
– Было бы странно услышать другой ответ от избранной и признанной всеми без исключения гостями королевы бала, – отшутилась без тени иронии в голосе Мари, она находилась в доме Иглесиасов последний час. Дворецкий разбудил ее ровно в указанное время и доставил к дому градоначальника и президента архипелага в одном лице уже к шести вечера.
– Сеньорита Мари, – обратился к гостье выразительно Алехандро во фраке. – Хочу знать о вашей готовности к мероприятию, – добавил мужчина, в последней фразе подразумевая и собственную дочь.
– Рассчитываем прийти без свойственного островной аристократии десятиминутного опоздания, – сообщила Леклер, выпрямившись в полный рост подле кресла, от чего пышный подол ее платья зашуршал приятно.
– А я бы предпочла, напротив, опоздать, – призналась усмешливо кокетливая Исабель, думая уже о том, с каким волнением ее появления будет ждать манерный Густаво Бальмонт вместе с семейством.
– Не станем обделять вниманием дона Гарсию и прибудем к дому Морелов вовремя, – принял взвешенное решение Алехандро и подал руку красавице дочери, госпожа Иглесиас поднялась с кресла следом за Леклер, от собранных волос обеих дам веяло приятным ароматом духов вперемешку с натуральным благоуханием цветов.
Наконец, все трое гостей предстоящего бала покинули залитую светом хрустальных люстр гостиную, походившую скорее на фойе именитого театра европейской столицы, и вышли к крыльцу главного входа, где их уже ожидал роскошный автомобиль серебристого цвета. Затяжной ливень на улице не прекращался, поэтому короткий отрезок пути до открытых слугами дверей поданного автомобиля пассажиров сопровождала пара смуглых островитян в мундирах и перчатках, неся в руках развернутые элегантно над головами господ зонты.
Мари устроилась на заднем сидении вместе с подругой, в то время как Алехандро расположился вальяжно в кресле напротив них, обитый кожей продолговатый салон лимузина был уже хорошо знаком Леклер, от чего она без интереса перевела взгляд в затемненное окно, из-за которого становился виден чудный сад ухоженного дворика перед фасадом дворца. Здесь по давней просьбе Исабель руками слуг были высажены полюбившиеся ей своей причудливой и одновременно с этим красивой наружностью георгины, собранный букет которых, по ее заверению, означал безграничную верность и преданность данному слову.
– Это верно, что на собрании будет присутствовать и господин госсекретарь? – поинтересовалась Исабель, вопросив об этом у папеньки, когда представительский автомобиль тронулся с места неторопливо, чистыми белесыми огнями своих передних фар прорезав насквозь стену льющихся с неба безумным потоком капель дождя.
– Кажется, мы об этом точно узнали, если бы это было правдой, – предположила невольно вслух Леклер, разглядывая из окон неподвижные фигуры вооруженных иностранных солдат, когда они покидают родовое имение Иглесиасов. Мари была извещена, что это место являлось точной копией мексиканского дворца, где проживала старшая ветвь чистокровных испанских дворян, удержавшаяся на континенте и после революции в начале прошлого столетия.
– Господин госсекретарь появиться без свиты, ведь в конечном итоге он тоже принадлежит к роду Морелов, приходясь дону Гарсии кузеном, а об его визите многим проще не распространяться из соображений его личной безопасности, – рассказал известные ему детали Алехандро.
– Слышала, он не замужем, вернее, его супруга погибла в загадочной автокатастрофе во время второго президентства Буша младшего, – сказала несерьезно Иглесиас, от чего Мари и Алехандро рассмеялись искренне без тени злорадства.
– Только, пожалуй, одной из не многих, кто на этом балу не будет находиться с ним в кровном родстве, окажется сеньорита Мари, – заметил с легкой усмешкой в голосе мужчина, автомобиль несся по тихим улочкам Руана непринужденно.
Город даже в пасмурную погоду не переставал выглядеть необыкновенно уютным, на карнизах черепичных крыш были развешены уже всюду без всякого принуждения властей пышные триколоры Французской республики и национального флага архипелага маркиза Ламберта.
– Дорогая Мари, ведь вы с господином госсекретарем проводите большую часть года в одном городе, – заметила снова с усмешкой Исабель своим певчим голоском, пока по стеклам лимузина стучали безустанно в монотонном ритме капли дождя.
– В таком случае мне без труда удастся его очаровать, – отшутилась Мари, Алехандро выглянул в окно, за которым приоткрылась вдруг потемневшая синева безмятежной бухты, где стояли на якоре у причалов величественные суда под иностранным флагом.
Наконец, автомобиль с важными пассажирами без всякой охраны выкатился на загородное шоссе, проходящее через весь райский остров до самого его противоположного берега. Леклер завидела в вечернем полумраке, как мимо них вскоре пронеслись скалистые врата Руана, а позднее – университетский дворец, после чего гротескный лимузин свернул на узкую вымощенную старым камнем дорожку возле неприметного и заросшего травой бронзового мексиканского ястреба с расправленными гордо крыльями.
По мере приближения к затаившейся на живописной равнине сразу за парой господствующих холмов от Руана резиденции Морелов Мари все думала о предстоящей встрече ее с Венсаном, от которого она намеревалась обязательно добиться ясных ответов. Вот уже президентский лимузин обогнул дикие заросли мангрового леса, где по заверению Алехандро Гарсия распорядился развернуть наблюдательный пост, а Леклер вдруг ощутила на мгновенье без всякой причины, что находилась в перекрестье прицела солдата частной армии Морелов, однако это двоякое чувство вскоре растворилось в преддверии появление на грандиозном мероприятии.
– Пейзажи здесь, хоть и в считанных километрах от Руана, напоминают южную Мексику, – заметил вслух мужчина во фраке и предположил вполне обоснованно: – Быть может, именно поэтому Морелы избрали это место для своей резиденции.
Лимузин замедлился неторопливо, и глазам гостей в вечерних нарядах приоткрылось внезапно великолепие роскошного дворца, не уступающего нисколько губернаторскому, где располагалась мэрия, и трудился под охраной иностранных солдат достопочтенный Алехандро Иглесиас.
– Не стану напоминать вам, что сначала нам следует представиться хозяевам бала, – сказал мужчина, когда за затемненными окнами замелькали живописные луга, невысокая зеленая трава на которых налилась каплями льющего с пасмурного неба дождя.
Промчавшийся грациозно мимо калитки переднего двора автомобиль остановился у мраморных колонн главного входа, слуги в выглаженных лакейских кителях открыли услужливо задние двери, чтобы помочь гостям выйти наружу, укрыв их вечерние наряды зонтами, словно бы от одного прикосновения дождя к ним роскошь должна была рассыпаться немедля. Мари, идя вверх по лестнице в одном лишь платьице вместе с дорогой подругой, со всей осторожностью и одновременным с этим высокомерием вытащила руку с раскрытой ладонью в перчатке из-под зонта, куда сразу упали капли холодного ливня, обжигающие прикосновения ветра она нашла приятными.
Вымощенные камнем дорожки перед фасадом дворца, словно морские волны в ясный день, золотились сказочными бликами в свету мягких ламп на фонарях, многочисленные окна, что были еще не зашторены, налились однотонными желтыми пятнами от горящих безмолвно люстр и электрических свечей.
– Знаешь, мне так хочется снова увидеть Дарсию в ее наряде, ведь когда-то я равнялась на нее не безосновательно, хотя после ее переезда мы почти не общались, – призналась Иглесиас, словно воспринимая дальнюю родственницу по материнской линии в качестве старшей сестры.
Молчаливые слуги с зонтами в руках удалились, и все трое находились теперь под крыльцом главного входа, откуда начинала свой путь длинная ковровая дорожка. Юная гостья с элегантной брошью в цвет ее глаз на платье чуть выше сердца не сразу заметила фигуры внимательных охранников в черных костюмах, что ходили парами вдоль участка, президентский автомобиль уже пропал из виду, будучи оставленный водителем на подземной стоянке под домом для прислуги.
– Боюсь, сеньорита Дарсия тебя сразу и не узнает, – отшутилась отвлеченно Мари, забыв совсем о том, что ее подруга несколькими днями ранее уже видела дочь Гарсии Морела за ужином в стенах этого дома.
Наконец, Алехандро замер посреди главного холла дворца, наблюдая за тем, с какой спешкой официанты с полными бокалов шампанского подносами разносили их по столам в дальнем фойе, должно быть, расчет мужчины оказался не совсем верен, и остальные гости еще не успели прибыть к дому в назначенное время.
Огни хрустальных люстр над головами гостей показались Леклер после созерцания пейзажей острова в пасмурный вечер до неприличия яркими и слепляющими ее полные благородства голубые глаза, однако Мари быстро позабыла об этом, поскольку до нее донеслось внезапно приглушенное звучание струнных инструментов.
Бальный оркестр пропел безупречно отрывок небезызвестной композиции и снова затих, словно бы своим молчанием бессловно зазывая гостей присоединиться к празднеству. Приглашенные на мероприятие музыканты начинали исполнять музыку за час до назначенного времени, от чего прибывшие заранее или точно в срок гости бала имели возможность забыться в ней или обсудить ее, хотя Жозеф Леклер, папенька Мари, по наблюдениям последней подчас любил вслушиваться в чистоту звучания, что разносилось по залам дворца всегда по-разному. Наверное, он увлекся подобными наблюдениями еще в позднем детстве, когда за долгими вечерами, проведенными с доверенным дворецким Хосе, мог подолгу гулять в саду или сидеть подле него в гостиной, вслушиваясь в пение концертного рояля.
Подруги в бальных платьях направились вслед за Алехандро в большой зал через арочный пролет, справа расположилась величественно парадная лестница, что вела к интерьерам второго этажа и к милым балкончикам, откуда можно было оглядеть всю грандиозность мероприятия.
Перед глазами Мари вдруг пронеслись за мгновенье красочные воспоминания о прошедшем здесь когда-то бал-маскараде, где ей пришлось впервые встретиться и танцевать помимо других кавалеров дважды с Густаво, который в тот вечер оказался очарован изяществом каждого движения девушки и ее робостью, однако позднее он так и не нашел взаимности. Леклер все еще хранила в ящике туалетного столика элегантную маску, что темной лентой закрывала осторожно линию глаз и переходила в полукорону на собранных светлых волосах.
– Дорогая Мари, мне кажется, я вдруг поняла, почему королевой на том балу с просьбы Дарсии провозгласили именно меня, – произнесла без причины Исабель, идя вместе с папенькой, по всей вероятности, она в эту минуту тоже вспомнила обстоятельства и улыбки ушедших лет. – Ведь на тебе уже и без этого была корона, – объяснилась, наконец, шутливо госпожа Иглесиас, заставив спутников ответить ей улыбкой.
Когда все трое показались в роскошных интерьерах большого зала, взглядами их приоткрылись высокие выходящие в чудесный сад окна, за которыми безустанно лил дождь, и оркестр в противоположной стороне от арочных дверей главного входа. Последние наблюдения Мари подтвердили снова ее догадку, согласно которой музыканты во фраках всегда находились в дальнем углу, откуда звучание инструментов разносилось по всему дворцу с особенной скрупулезностью, точно бы здание было изначально построено вокруг зала в качестве оперного театра.
Среди фигур гостей в вечерних одеждах, что стояли на сверкающем янтарным блеском лакированном полу, разбившись на несколько кругов и ведя светские беседы в ожидании начала, Мари заметила вдруг в паре шагов от себя Густаво вместе с папенькой. Господин Бальмонт, как и всегда в таких случаях, предпочел надеть парадный мундир аргентинской армии с наградной саблей на ленте в цвет флага, чему всегда с особым почтением относился хозяин бала.
Подруги вслед за господином градоначальником лишь кивнули головами, бессловно поприветствовав мужчин семейства Бальмонтов, прежде чем выйти на середину большого зала и, подойдя к креслам отделенной парой изящных тканевых полотнищ сцены, обратиться теперь к Гарсии и Жозефине Лакруз де Морел, его прекрасной супруге, приходившейся двоюродной сестрой покойной матери Исабель.
– Не могу себе позволить не изменить привычкам островной аристократии и не явиться в дом семьи своих друзей точно в срок, – высказался Алехандро, когда мужчины пожали друг другу руки, а женщины ограничились поклоном.
– Искренне рад видеть вас сегодня здесь, а еще мне льстит визит дочери господина Леклера, дорого друга нашего семейства, – выговорил в ответ Гарсия, сделав акцент на появлении вместе с семейством Иглесиасов Мари, когда оркестр снова остановился по взмаху дирижерской палочки, и до гостей донеслось пение пронзительная партии скрипок.
– Это все сеньорита Исабель: именно она убедила меня появиться здесь, – заверила в непринужденной манере, свойственной всем ее с Гарсией разговорам, Мари, от чего на лице умиленного старика засияла ненадолго полуулыбка.
Госпожа Морел вынуждена была на мгновенье отстраниться от гостей, чтобы переговорить с распорядителем во фраке.
– Однако вы чтите невольно традицию семейства Леклеров: появляться здесь за время до начала бала, чтобы насладиться чудной мелодией, – заметил Гарсия в однотонном наряде, он с позволения Алехандро снова уселся в кресле, Жозефина Лакруз де Морел в платье неописуемой роскоши сделала комплимент нарядам подруг.
– Верно, именно поэтому вы распорядились пригласить оркестр из старого света, – сказал наблюдательный градоначальник, посмотрев снова на европейцев, что по указке дирижера музицировали виртуозно для островитян и членов клана Морелов, прилетевших сюда с визитом вежливости со всего Западного полушария, от чего в зале встречались и парадные мундиры разных армий, словно бы стран для этого влиятельнейшего семейства и не существовало вовсе.
– Жаль, что дождь не позволит провести ужин за столами в саду, – сорвалось вдруг с тонких губ обворожительной Исабель, когда она взглянула в приоткрытое окно возле мнимой сцены за полотнищами тканей и застала потускневшие пейзажи милого сада во внутреннем дворе.
– Я уже в полдень, когда стало ясно, что ливень не закончиться к вечеру, распорядилась перенести столы в малое фойе, – призналась с некоторой долей огорчения Жозефина, когда хозяева бала были вынуждены снова отвлечься и поприветствовать вновь прибывших гостей в вечерних нарядах.
Господин Иглесиас во время короткой паузы осторожным жестом руки в белоснежной перчатке позволил себе остановить официанта и взять с подноса бокал с золотистым шампанским. Алехандро, вспоминая невольно с мысленной злобой на разделившую его с дорогой супругой судьбу, как одним вечером в саду дома Морелов повстречал впервые кузину сеньоры Лакруз и в это счастливое мгновенье решил твердо жениться на только ней, пусть даже в те тревожные годы перед губернаторским дворцом стоял на дежурстве вертолет, готовый по первой надобности эвакуировать его на базу ВМС Франции в Фор-де-Франс.
Вскоре мужчины заговорили о своих делах, а Жозефина стала расспрашивать госпожу Леклер об ее жизни в Вашингтоне, Исабель с чудесным цветочным венком на голове, ожидая минуты, когда в этом наряде сможет снова увидеть ее обожатель – Густаво Бальмонт, вдруг вопросила:
– Позвольте мне поинтересоваться, где же сеньорита Дарсия?
– Ведь я тоже хотела увидеть ее, – призналась невольно Мари, застав секундное огорчение в глазах Гарсии, которого в этот день был по-настоящему сложно огорчить, ведь Клеменс, его дорогой сын и штабной офицер мексиканской армии, после долгой разлуки вернулся в отчий дом.
– Боюсь, она не в настроении и не захочет выйти в свет, хотя ее кавалер из Лиссабона, заявленный среди гостей несколькими месяцами ранее, должен появиться здесь с минуты на минуту, – объяснился без всяких недомолвок хозяин бала, упомянув Венсана, чем вызвал непредумышленно интерес гостьи.
– Полагаю, десятиминутное опоздание в островной размеренности не будет считаться дурным тоном, а дорогая Дарсия не откажет мне в разговоре, – произнесла вдруг вслух Мари, намереваясь найти дочь Гарсии в роскошных апартаментах дворца и убедить ее появиться на балу, чтобы иметь возможность узнать об их с Венсаном отношениях точнее.
– Не думаю, что сеньорита Дарсия ждет именно твоего появления, – призналась недоверчиво Исабель, когда распорядитель начал собирать гостей в центре зала в преддверие шествия.
Алехандро с полупустым бокалом в руках обменялся комплиментами с подошедшим к сцене отцом Густаво в безупречном офицерском мундире, супруга его – сеньора Лизавета обсуждала новости в дамском кругу.
– Если у вас получится ее переубедить, то я буду вам несказанно признателен, сеньорита Исабель, – выговорил обреченно Гарсия, когда зазвучавший с особой торжественностью мотив вынудил хозяев бала вскоре оставить сцену, чтобы встать во главе шествия вместе с распорядителем. – Но я не желаю омрачать вам вечер капризами своей дочери, – добавил стеснительно мужчина, расставшись с гостей с позволения последней.
Леклер в жемчужных бусах на своей тонкой шее оглядела бегло вновь всех присутствующих в большом зале, однако среди множества гостей в вечерних нарядах и обходительных официантов так не смогла найти фигуру Венсана, словно бы его отсутствие являлось последним доводом в пользу встречи с госпожой Дарсией Морел.
– Все вот-вот начнется, а я уже договорилась с Густаво, – выговорила с небывалым стеснением в голосе Исабель, взглянув многозначительно на подругу, поскольку она не желала оставлять своего кавалера, с отцом которого в военном мундире сейчас разговаривал Алехандро Иглесиас.
Через высокие окна с собранными шторами из чудного сада с беседкой и ухоженными лужайками в бальный зал вместе с ветром проникала триумфально вечерняя прохлада, а до подруг сквозь чистое звучание партии труб доносился приятный шум моросящего дождя.
– Прости, но мне нужно опередить Венсана, – заверила подругу Мари, не желая, омрачать чувством вины вечер последней, после чего она, прихватив одной рукой в длинных перчатках подол платья, направилась к дальнему выходу.
Музыканты синхронно перелистнули страницы с нотами, а статного вида дирижер во фраке на мгновенье замер, словно выжидая походящий момент для открытия бала полонезом, в то время как мимо него прошла быстрым шагом Мари, надеясь искренне, что сейчас ее никто не видел. Обворожительная гостья с заколотой элегантно на платье в двух пальцах от сердца брошью оказалась в коридоре, где застала пару смуглых официантов с зефиром и карамелью на подносах, которые они несли торопливо в малое фойе, островитяне покорно склонили головы и прошли мимо юной госпожи: Леклер была осведомлена, что в этом доме с прислугой обращались довольно холодно, лишь наемникам из числа охраны удавалось избегать повальных увольнений по прихоти раздражительных господ.
Зазвучавшая в большом зале торжественно музыка заставила юную даму вернуться мысленно к предмету своих переживаний и продолжить поиски Дарсии в интерьерах роскошной резиденции, которые она ещё помнила, поскольку ей в прежние времена часто приходилось бывать здесь вместе с семьей или Исабель, принадлежавшей также и к роду Морелов. Мари, прихватив одной рукой пышный подол платья, в своих туфельках прошагала мимо молчаливых охранников в пиджаках и с проводной гарнитурой на ушах и вбежала в просторное помещение двухэтажной библиотеки, где было предательски тихо. Только редкие капли моросящего дождя постукивали по высоким окнам.
Девушка изящным движением оправила жемчуг на своей длинной шее и с безосновательной осторожностью прошла неторопливо мимо высоких книжных шкафов, ярко горели электрические свечи на серебряных канделябрах. Этот маршрут в воспоминаниях гостьи значился, как самый короткий, и словно в подтверждение убеждений Мари застала среди полок в дальнем углу винтовую лестницу.
Глава 7
Госпожа Леклер, держа подол своего пышного платья прихваченным рукой неизменно, взобралась легко по ступеням на второй этаж библиотеки и вышла в коридор, оказавшись вдруг перед фигурой статного юноши в однотонном костюме, рук его под тканью белоснежных перчаток видно не было. Незнакомец стоял перед дверьми личных апартаментов Дарсии, приходясь, по первому предположению Мари, ее ухажером, однако юная гостья сразу вспомнила про Венсана и предпочла приветливо улыбнуться. Полный задумчивости мужчина поклонился в ответ, выверенные движения его в эту минуту и короткая стрижка выдавали в нем военную выправку.
– Верно, вы к госпоже Морел? – сорвалось вдруг с уст девушки, помимо них во всем коридоре не было больше никого, словно бы они после короткого разговора в танце предпочли скрыться от чужих глаз и шума грандиозного бала.
– Вы угадали, – согласился мужчина. – Вот только родная сестра после долгой разлуки не желает видеть собственного брата или кого-либо еще кроме прислуги, – признался усталым голосом следом он, представившись недвусмысленно Клеменсом Морелом, штабным офицером мексиканской армии, которого Мари не видела уже более четырех лет. С последней их встречи в стенах дома Иглесиасов Клеменс, будучи несколько старше своей своевольной сестры, изменился до неузнаваемости, превратившись из хрупкого на вид мальчишки с забавной на все лицо улыбкой во взрослого мужчину.
– Дорогой Клеменс, неужели это вы? – усмехнулась вдруг не сразу гостья, своей беспричинной беззаботностью заставив невольно собеседника позабыть о своей прежней растерянности.
– Я и не мог подумать, что вы, сеньорита Мари, меня не узнаете, – выговорил по-испански в шутливой манере Морел, точно бы сейчас они вдвоем все еще находились в стенах дома Иглесиасов и вели светские беседы с Алехандро.
Изумленная внезапной встречей Мари осталась неподвижной, хотя ей вдруг захотелось обнять старого приятеля, который, придя однажды вместе с Дарсией, рассказал ей об Африке, где побывал накануне и привез с собой в качестве сувенира длинный рог убитого им на охоте носорога. Вдвоем герои стояли посреди пустующего коридора, в то время как до них сквозь редкую музыку оркестра доносилась повторяющаяся дробь ударяющихся об окна капель дождя.
– Полагаете, сеньорита Дарсия закрыла двери на ключ? – поинтересовалась Леклер, когда Клеменс в вечернем наряде снова взглянул на золотистую ручку дверей, за которыми находились комнаты юной госпожи Морел.
– В этом доме мы имеем правило, согласно которому не заходим в личные апартаменты друг друга без приглашения или особой надобности, – напомнил учтиво мужчина, просторных лугов в полумраке позднего вечера за высокими окнами уже не было видно. – Впрочем, это правило не касается прислуги и гостей, – добавил осторожнее Клеменс.
– Тогда мне следует войти, ведь я оставила бал только чтобы найти встречу с вашей сестрой, – отозвалась вдруг с некоторой долей стеснения Мари, подол ее платья почти касался искусной плитки кафельного пола.
– Не думаю, что моя дорогая сестра одобрит подобное вторжение, но в случае неудачи я не могу не отказать себе в удовольствии пригласить вас на танец.
– Любезно соглашусь при любом исходе, но только на тот, что будет в момент моего возвращения в бальный зал, – заверила Мари.
Внезапно широкие двери перед беглецами вдруг отворились, и из-за них в коридор вышел немолодой слуга с горшком цветов в руках, наверное, как предположила Леклер, капризную Дарсию вдруг перестали устраивать цветы на балкончике, поэтому она распорядилась убрать их непременно.
– Позволю себе удалиться, сеньорита Мари, – выговорил обреченно и с отчетливой долей сожаления в голосе Клеменс, прежде чем гостья в вечернем наряде сделала несколько робких шагов вперед и оказалась в проходном зале гостиной.
Двери кабинета за парой громоздких кресел были открыты, выдавая в хозяйке увлеченного математика, поскольку глянец переносной доски был исписан в причудливом маркерном узоре сложными расчетами, а письменный стол под зажженной лампой – загроможден тетрадями. Сделанные Дарсией заметки оставались для Мари малопонятными, однако перед омутом ее безбрежных голубых глаз возникли вдруг обрывочно детали их с Венсаном разговора в стенах университета, когда она застала его за работой. Расчеты переменных обоих оказались предательски идентичным, словно бы все это было лишь глупой насмешкой, а Мари в это мгновенье обнаружила случайно неточность декораций.
– К вашему сведению, пыль в мое отсутствие собрана ужасно, а о вашем неопрятном виде я говорила уже вчера, – выговорила вдруг властным и одновременно с этим приятным голосом сеньорита Дарсия, отчитывая слугу по-испански, точно бы на острове или скорее даже на всем архипелаге этим языком господы общались с простолюдинами.
Детали разговора, чьим свидетелем невольно стала гостья, донеслись до нее из просторной спальной комнаты, напоминающей скорее второй зал или гардероб с балконом за собранными у всех окон шторами.
– Впрочем, попрошу оставить меня, – закончила свою речь девушка, фигуры ее из проходной гостиной видно не было, но разносящиеся по паркету шаги ее, точно бы госпожа Морел расхаживала из стороны в сторону перед терпеливым слугой, позволяли Леклер понять, что знакомая ее находилась сразу за зеркалом туалетного столика.
Наконец, усталого вида слуга в безупречном наряде удалился поспешно, стыдливо опустив взгляд, в руках его также лежал горшок с надоевшими хозяйке цветами. Мужчина прошел мимо Мари, в то время как она со всей осторожностью сделала несколько звучных шагов к порогу перед собой, в приветственном жесте затрещал на мгновенье жемчуг бус на тонкой шее владелицы.
– Сеньорита Дарсия, позвольте мне войти, – выговорила как-то заискивающе Леклер, будто бы их длительная разлука вдруг заставила госпожу Морел позабыть вовсе о том, как она многими годами ранее, особенно после трагедии на «Роне», примерила на себя роль старшей сестры для двух подруг.
В высоких окнах между мраморных балясин балконного ограждения проглядывался ухоженный сад внутреннего двора, что наливался падающим из роскошных интерьеров бального зала золотистым светом, от чего в полумраке проглядывались размытые силуэты бдительной дворцовой стражи. Размышления гостьи о визите госсекретаря оказались прерваны раздавшимся после короткой паузы голосом Дарсии, что произнесла вслух одобрительно и одновременно с этим несколько усмешливо:
– Конечно, дорогая Мари, как давно мы с тобою не виделись.
Леклер с позволения капризной хозяйки, наконец, вышла в просторную комнату, где застала госпожу Морел не в лучшем расположении духа возле заставленного полупустыми флаконами туалетного столика. Громоздкая кровать находилась за бумажной ширмой с нарисованной чернилами решеткой, навивая восточные образы.
Внезапно гостья ощутила на себе прикосновения холодного взгляда неповторимых зеленых глаз Дарсии, попеременный блеск тонких серег на ней следом застелил внимание Мари приятной дымкой, от чего она не смогла даже подобрать нужных слов, точно бы для их разговора слова и не требовались.
– Не думала, что ты снова решишь навестить меня, – призналась с явной неохотой хозяйка в изысканном бальном платье на своих хрупких плечах, в котором, Дарсия, впрочем, не посчитала нужным появляться в зале.
– Снова? – повторила вдруг недоверчиво Леклер, своими словами вызвав лишь на тонких губах собеседницы добрую улыбку, что обычно возникает на лицах умиленных объяснимой несмышленостью малолетних детей родителей, однако госпожа Морел не преследовала цели оскорбить гостью ухмылкой.
– Конечно, – выговорила устало Дарсия, усевшись лицом к Мари на округлый стул с невысокой спинкой, словно бы разговор тяжелил ее непомерно. – Мы с тобою не виделись три года… – добавила девушка, на мгновенье найдя пару своих зеленых глаз в зеркале, точно бы она желала убедиться в собственной искренности.
– Поэтому я и пришла сюда, сеньорита Дарсия, – заверила Леклер, сделав несколько шагов навстречу, шум моросящего за окном дождя доносился до обеих неизменно. – Твой папенька совсем огорчен побегом любимой дочери, – объяснилась снова гостья.
Длинные локоны темных волос госпожи Морел, похожие предательски на косы Исабель, были распущены и касались хрупких плеч, а изобилующие блестящими камнями заколки – брошены на стол возле множества наименований парфюмерных изделий, которыми когда-то так увлекалась Дарсия, рассказывая о снятии ароматов и хитростях их изготовления Исабель.
– Разве ты решилась навестить меня только по этой причине? – усмехнулась ласково Дарсия, словно бы вдруг оказавшись заинтересованной разговором.
– Я и не хотела сначала появляться здесь. На этом вечере, – ушла от ответа Леклер, удивительной красоты хозяйка в платье снова отвернулась к зеркалу, от чего она могла видеть Мари только в отражении перед собой. Разливающиеся чистым светом огни фонариков по периметру зеркала подчеркивали резкость контуров лица и тонкость шеи госпожи Морел.
– Верно, ты желаешь убедить меня переменить свое решение и вернуться в бальный зал?
– Выходит, мы обе хорошо понимаем друг друга, – усмехнулась с некоторой долей притворства гостья, вспомнив вдруг проведенные вместе с Дарсией, Клеменсом и Исабель времена беззаботного и счастливого детства.