Марк тяжело задышал, лихорадочно пытаясь придумать себе оправдание.
– Я клянусь, я не хотел. Правда. Но Януш сошёл с ума и…
Он осёкся, так как я вытянул руку с пистолетом.
– Я только что считал из памяти пистолета данные за день катастрофы. Ровно пять выстрелов. Трое из экипажа, ваш брат и племянник.
– Я защищался! – тонко в истерике закричал Марк. – Это Януш! Я лишь отстреливался.
Я печально покачал головой.
– Вы никогда не служили на кораблях. Во время рейса всё оружие, кроме капитанского – блокируется. Право на активацию может быть передано кому-то из офицеров. Но они погибли во время приземления. Без этого пистолет, который был у вашего брата – просто кусок пластика.
Тут Марк вскочил и гордо произнёс:
– Ну что же. Я готов ответить перед судом за обвинение в убийстве. Однако, смею напомнить. Уцелевшие ресурсы оказались ограничены, синтезаторы не работали. А на мне лежала ответственность за груз, который может спасти тысячи…
Я расхохотался, и он осёкся.
– Я вижу, за эти годы вы продумали все возможные варианты. Кстати, а вы знаете, почему нас зовут богами вакуума?
Марк растеряно посмотрел на меня так, будто я сошёл с ума.
– Ваша дочь очень умная девушка, почти догадалась. Только настоящие боги не судят и карают, а судят и милуют. Мы спешим на помощь, чтобы помиловать приговорённых судьбой и катастрофой к смерти. Мы ищем погибших, чтобы облегчить страдания детей и матерей, потерявших близких в неизвестности. Но виновных мы казним на месте.
Марк с гортанным звуком отшатнулся, прижался к стене.
– Нн-е-ет, не-е-ет. Не надо! Я жить хочу! – он упал на колени, кажется, был готов ползти и целовать мне ноги. Но замер, придавленный моим голосом.
– Марк Хаттан. Вы так хотели жить, что ради спасения убили незнакомых вам людей, собственных брата и племянника. Вы недостойны даже памяти о себе. Но я буду милосерден. Для вашей дочери и в открытом отчёте будет сообщено, что вы покончили с собой, не дождавшись помощи всего несколько дней.
Одинокий сухой выстрел прозвучал точкой в истории транспорта «Нерей».
Билет в рай
Ремешок босоножки лопнул, и подошва осталась лежать на полу прихожей.
– Чё-ё-ё-ёрт, какая я невезучая, – жалобно всхлипнула девушка. – А у меня ещё столько на сегодня дел запланировано…
– Знаем мы твои дела, – поддела её подруга, – рыжие и с физического.
– Ну и что? – с гордым видом ответила Мила. – Завидуй молча! – тут её взгляд упал на испорченную обувь, и лицо снова приобрело трагичное выражение. – Девочки, что же делать-то? Если домой бежать, я же не успева-а-а-аю…
– Возьми мои, – сжалилась хозяйка квартиры. – У нас же вроде нога одинаковая? Держи. Вернёшь завтра на консультации.
– Сельмочка! Ты прелесть! – Мила торопливо стала расстёгивать застёжку на второй ноге, но в спешке никак не могла попасть пальцами на выступы фиксатора. Воспользовавшись тем, что одолженные туфли бесхозно остались стоять на полке, ими завладела Надин. Поднеся одну к свету, она завистливо присвистнула.
– Ух ты! Настоящий мерцающий шёлк!
– Это ей, наверное, дядя привёз, да? – произнесла Мила, ловко выхватывая туфлю у подруги. – Ну, как они на мне?
– Да, Анджи недавно был по делам на Мелете, вот и привёз мне пару…
Мила уже никого не слушала. Повертевшись пару минут перед зеркалом, она посмотрела на часы и стала торопить подругу – им пора бежать. Надин, словно в отместку, что ей не дали насладиться созерцанием мечты любой студентки, идущей в ногу с модой, снова завела разговор, что такой хорошенькой девушке, как Сельма, нельзя раз за разом пропускать университетские вечеринки. И через десять дней, как только начнутся каникулы, она обязательно должна быть на празднике конца семестра.
Сельма слушала весь этот поток со свой неизменной чуть детской и наивной улыбкой, лишь изредка поддакивая и соглашаясь. Столичный житель и дочь обеспеченных родителей, Надин с первого курса «взяла шефство» над подругой-провинциалкой. И хотя за четыре года у Сельмы сложилась репутация застенчивой недотроги, Надин до сих пор не оставляла попыток познакомить её с каким-нибудь симпатичным парнем. Обычно Сельма слушала монологи о печальной судьбе старых дев спокойно, но сейчас откуда-то из глубины вдруг поднялась мысль: «Как же вы мне надоели, клуши!» Но мгновенно мысль спряталась подальше: ссориться с Надин было невыгодно и неразумно. А общаясь лицом к лицу, нельзя думать о человеке одно и при этом говорить совсем другое – как бы хорошо ты ни владел собой, как ни учился контролировать свою мимику и жесты, неприязнь и обман всё равно найдут дорогу наружу. «Будь с нужными людьми искренна, и они к тебе потянутся», – эту истину Сельма усвоила очень и очень давно. Потом, когда подружки уйдут, и до следующего визита у неё будет достаточно времени, чтобы даже тень пришедших мыслей успели изгладиться без следа – она, может быть, и позволит чувству неприязни вернуться в сознание. Но не сейчас, ни в коем случае не сейчас.
Тем временем Надин закончила словами:
– В общем, хочешь того или нет – ты всё равно идёшь! Нечего киснуть дома, когда жизнь проходит» – и соизволила увидеть нетерпение Милы.
После чего неторопливо подхватила сумочку и вслед за подругой зацокала шпильками каблуков по ступеням лестницы на улицу, не заметив облегчения, которое всё-таки прорвалось на лицо Сельмы.
Захлопнув дверь, Сельма шумно выдохнула и вытерла со лба пот: если Надин чего-то хочет, её не остановит даже конец света. А сейчас вдруг втемяшилось устроить личную жизнь сокурсницы, и вот уже целый семестр она ведёт планомерную осаду, перемежаемую штурмами и атаками навроде сегодняшней. Даже, между прочим, не поинтересовавшись мнением самой Сельмы! Девушку снова начала душить злоба, и чтобы успокоиться, она решила выйти на балкон.
Невидимая за чуть приоткрытым окном с зеркальными стёклами, Сельма медленно задышала, наслаждаясь шуршанием липы перед балконом. Как ей не хватало деревьев во время жизни на Перекрёстке… Она и эту квартиру выбрала именно за то, что второй этаж дома совсем скрывали липы, растущие вдоль дороги. Сельма слушала звуки сонного спального района, крики детей с игровой площадки на углу и каждой клеточкой тела ощущала, как к ней возвращается чуть ленивое и благодушное настроение, потревоженное неожиданным визитом сокурсниц.
Внезапно снизу послышались голоса Милы и Надин, которые спешили к подземке по дорожке вдоль её дома.
–… а Сельма у нас во всём везучая.
– Точно. Всё-таки есть, наверное, что-то в этих провинциях, если там…
Дальше Сельма не слушала. Злоба, которая казалось ушла, накатила с новой силой. Захлестнула так, что в глазах потемнело и захотелось прыгнуть прямо с балкона, только чтобы вцепиться этим дурам в горло и задушить обеих. Да знали бы они, из какой она провинции!
***
Свою родину Сельма ненавидела. Младшая дочь в семье фермера, обрабатывающего свой клочок поля на Земле Неда Лудда. Самом счастливом из миров Терранской федерации, оплоте благопристойности и веры, отказавшемся от соблазнов цивилизации. Рай на земле, где даже поля обрабатывались волами, а не тракторами, и где тяжёлый труд входит в детскую жизнь очень и очень рано… Бесконечные поля пшеницы и рыжего астриса, идущего на экспорт. А между ними в хибарах жили батраки и вольные фермеры, отличающиеся друг от друга лишь правом самостоятельно возить собранный урожай торговцам да заезжать в лавку при космопорте. А в остальном – одинаково нищие и полуголодные.
Странная шутка наследственности сотворила рыжую зеленоглазую красавицу, так отличавшуюся своей почти белой кожей среди тёмных и смуглых обитателей Земли Лудда. Что ждало Сельму, останься она там? Судьба такой диковинки была предопределена. Девушка не могла подобно мальчикам пойти в охрану плантаторов или богатых ранчеро, чьи особняки манили своей роскошью. Она не могла завербоваться на расчистку северных джунглей, чтобы через несколько лет вернуться сказочно богатой… или сгинуть, как остальные девяносто девять из ста искателей. До шестнадцати её ещё охраняли закон и традиции, нерушимые даже для самых богатых и влиятельных. Но дальше девочку ждала судьба рабыни-наложницы при какой-нибудь вилле, куда родители с радостью продадут ненужный рот. И счастье, если хозяин окажется хорошим и за несколько лет не превратит цветущую девушку в развалину. А когда надоест – оставит служанкой при доме, не бросит доживать свой век припортовой нищенкой, готовой продать себя любому за кусок хлеба…
Ей повезло. Разгром пиратов, свирепствующих вдоль границы, превратил до того никому не нужную, хотя и богатую рудами планету на самой границе в удобный порт и перевалочную базу для торговли. Не зря планета в галактическом реестре отныне числилась как Перекрёсток. Торговля началась не только между Федерацией и несколькими звёздными державами чужих, через него неофициально пошли грузы и в Консулат Дайто. Пусть две ветви человечества предпочитали вежливо не замечать существование друг друга, без обмена товарами и технологиями любая раса может быстро потерять свой статус в Галактике. Заводы и верфи на Перекрёстке росли как на дрожжах, естественного притока иммигрантов не хватало. Потому-то по окрестным системам и поехали вербовщики, покупавшие и нанимавшие людей. Сельме в тот год исполнилось пятнадцать.
Девушка приглянулась «менеджеру по набору персонала» сразу, потому-то он и купил её вместе с остальными подростками. Все стороны остались довольны: девушка тем, что покидает постылый дом навстречу новой судьбе, родители получали изрядную по местным меркам сумму, которую вновь нанятый работник вместе с оплатой проезда и обучением специальности должен отработать будущим контрактом. А толстяк-вербовщик, бессовестно надувавший фермеров – сэкономленными деньгами, половина которых пойдёт ему в карман. И хорошенькой девочкой, которая не только скрасит ему обратную дорогу, ведь планетарные законы перестают действовать, едва корабль покидает атмосферу. Удачливый покупатель поспешил воспользоваться покупкой сразу после старта, не забывал вкушать приятный плод всю дорогу до Перекрёстка… наивной дурочкой Сельма не была уже тогда, прекрасно понимая, что сдавать такой «интересный товар» в заводское училище вербовщик скорее всего не станет. Есть у него подходящие связей среди портовых борделей или он как обещал отправит девчонку с остальными на завод и про неё забудет – и рисковать Сельма не желала. Вербовщик после бурных утех неосторожно частенько оставлял её ночевать в своей каюте? Этого достаточно, чтобы собрать нужную информацию, а потом помочь её «обнаружить». Даже если капитан в доле насчёт махинаций с контрактами, вытаскивать бездарно засветившегося неудачника он не станет. Пока же вербовщик спасает свою шкуру – забудет про Сельму.
Впрочем, и других дорог у таких, как она, было мало. Выйти замуж за такого же работягу или пойти в криминал – вот и всё. Хотя жизнь тех, кто решит переступить закон, тоже далеко не так сладка, как расписывают хозяева банд и притонов. Воровка, аферистка – иной карьеры для смазливой мордашки среди теневых воротил не предусмотрено. А закончится всё тюрьмой и высылкой на поселение в рудные карьеры, где за несколько лет загнёшься от рака лёгких или передозировки наркотиков. Разве что приглянешься кому-то из главарей, который вытащит тебя из предначертанной колеи. И если сумеешь выдержать, пока он будет пользовать тебя вместе с друзьями, если выживешь – сумеешь скопить себе на скромную старость.
Такая судьба Сельму тоже не устраивала. Хотя, когда Баньши Нен в очередной раз звала в «Цаплю» подходящих девочек и мальчиков для обучения премудростям воровского ремесла, откликнулась Сельма с удовольствием. Вот только длились походы в небольшое уютное кафе недолго – новенькую стали слишком настойчиво звать «проверить выученное на практике» и с «Цаплей» пришлось срочно распрощаться. Сейфы с мелочью в виде зарплаты одной-двух заводских смен её не интересовали, а содержимое кошельков младших менеджеров и даже заводской элиты она при желании могла выудить и не нарушая закон. К тому же, стоит только хоть раз что-то украсть, а потом продать или похвалиться перед Нен – и вырваться из цепких пухлых ручек поставщика «мяса» для городских банд уже не удастся. И со своей заветной мечтой придётся попрощаться…
Мечта… Многие ли могут похвалиться тем, что она есть? Не желание купить новую машину или нырнуть в ванну с шампанским, а что-то большое. Что-то, заставляющее тебя отдать душу, спешить, стирая в кровь ноги, отвечать всем не верящим: «А я всё равно смогу!». Её мечтой был дом… Роскошная белая вилла со множеством низко склоняющейся перед тобой прислуги – как у богатых плантаторов и ранчеро, мимо поместий которых они проезжали с отцом по дороге в лавку. Как Сельма мечтала об иных звёздах, которые принесут ей счастье и успешное будущее… И когда ночью спину ломило после работы в поле. И засыпая в похожей на гроб каюте транспорта, везущего её к новой жизни. И в комнатке рабочего общежития, когда хлипкая дверь отгораживала от остального мира её восемь квадратов. Девушка говорила себе: у меня получится, я сумею стать богатой, у меня будет такой же дом!
Пять лет она все свои силы, всю душу вкладывала в мечту. У полуграмотной заводской девочки шансов не было, потому Сельма стала учиться. В рабочих кварталах Перекрёстка жили самые разные люди: молодые и старые, те, кто приехал сюда давно, и те, кого заводы и верфи затянули из других миров недавно. Эти люди и стали её наставниками. Кто от скуки, некоторые по доброте… а кто-то за деньги или что-то другое.
***
Фуршет подходил к концу, и все присутствующие, ещё недавно монолитным коллективом внимавшие торжественным речам о подписанном контракте, о будущем завода и прочим положенным в таких случаях благоглупостям, понемногу стали расходиться по группкам. Сельма осталась в одиночестве. Мишель, молодой инженер, который и пригласил её сюда, куда-то исчез вместе с прочими младшими инженерами и менеджерами. Набиваться же в компанию к старым хрычам из руководства она не собиралась, а остальные девушки её сторонились. Неприязнь была взаимной: шлюх на такие мероприятия таскать было не принято, но молоденькие спутницы младшего персонала вполне успешно их заменяли. Сельма относилась к таким «подвесочкам», как их называли на Перекрёстке, брезгливо: если спишь за деньги, даже когда получаешь их не сразу утром, а в виде премий к зарплате или незначительного продвижения по службе – ты ничем не отличаешься от девочек «красного квартала» или опустившихся девиц рядом с терминалом космопорта. «Подвесочки» платили ей той же презрительной монетой. С такой роскошной внешностью эта дурочка могла бы зарабатывать бешеные деньги, но гордячка раз за разом «отшивала» самых перспективных клиентов. А если и спала с кем-то, в подарок брала лишь безделушки, да и то не всегда.
Сельма на подобные шепотки смотрела снисходительно. Да, пойди она в проститутки – давно бы возглавила местный «рейтинг». Только надолго ли? Где те девочки, которые пять лет назад прилетели вместе с ней и соблазнились на предложение «мамы» Марты? Нет, не для этого она сначала завлекала, а потом всю дорогу терпела жирного старого вербовщика. А сдохнуть от гнилой болезни или под одним из матросов можно было и не сбегая из дома. Конечно, судьба «подвесочки» чуть лучше, но и здесь, стоит уйти молодости и красоте, как стремительно опустишься на «дно». И второго шанса не появится, репутация шлюхи останется за тобой до конца жизни. Стоит только один раз переспать за деньги, и обратного пути нет.
– Крошка, тебе сегодня повезло, – подошедший незамеченным Мишель оторвал её от размышлений. – Сам главный инженер пригласил нас на вечер.
– Милый, ты ничего не путаешь? – голос и лицо Сельмы источали яд гадюки, смешанный со льдом. Мальчик всерьёз думает, будто ради его карьеры она пожертвует своим шансом найти себе подходящего мужа или состоятельного покровителя, который поможет ей убраться с этой вонючей планеты-завода? – Шлюхи вон в том углу. А я здесь не для этого.
Мишель знал всё прекрасно. И что Сельма сама выбирает друзей на день и компанию на ночь, и что таких, как Сельма, приглашают для «атмосферы», поддержать умную беседу. И сделать вид, будто и остальные девушки здесь, как и положено в приличном обществе, красивые спутницы, прекрасные дамы – и не более. Но упускать свой шанс оказать шикарную услугу одному из самых важных людей на верфях из-за строптивости какой-то заводской девчонки парень не собирался.
– В общем, так. Или мы едем – или здесь ты больше не покажешься, так и знай. Я лично позабочусь, чтобы тебя больше никогда не пустили в приличное общество.
Мишель попытался ухватить её за руку, обжёгся о презренье и бешенство в глазах… и, повернувшись спиной, демонстративно двинулся к столику, где расположилось начальство.
Если бы взгляд мог убивать – Сельма прикончила бы этого слизняка прямо здесь, пока он шёл к своим старшинствующим развратникам. Мужики – этим всё сказано! Все они видят и требуют только одного! Чтобы не сорваться, девушка вышла на веранду. Тёплый ночной воздух вернул ясность мысли и слегка успокоил. Проклятье, опять всё закончилось тем же самым. Теперь придётся приручать нового остолопа, а время утекает. Сколько она ещё сможет вот так независимо ходить и искать своё счастье? И когда ей придётся похоронить мечту и женить на себе какого-нибудь идиота из среднего класса? Чтобы до конца жизни, как там ей говорил один старик про место женщины? «Kinder, Küche, Kirche»?
– Пани скучает? – раздался за спиной незнакомый голос.
Что, кто-то решил подойти к ней напрямую? Так сказать «снять девочку без посредников»?
– Пани собирается домой. Потому что не хочет раздвигать ноги как приглашённые шлюхи, – со злобой сказала она.
– Туше, – засмеялся несостоявшийся «кавалер».
Сельма, раз уж незнакомец не обиделся на грубость, повернулась, чтобы посмотреть на внезапно возникшего собеседника.
К удивлению, тот оказался совсем не таким, каким она себе его представила по голосу. Не молод, но показать этого не боится – по крайней мере, седину в русых волосах не закрашивает. Из тех, кто достигнув определённой поры, словно застывает: такие мужчины остаются неизменными и в сорок пять, и в пятьдесят, и в шестьдесят. Лицо самое обычное, рост средний… Вот только фигура не к месту: комплекция стоящего рядом с ней мужчины в очень дорогом, хотя и неброском костюме больше подошла бы грузчику или борцу, но никак не менеджеру, члену совета директоров или кто там ещё приходит на сборища вроде сегодняшнего. А ещё ощущение Власти. Не барской властности, не привычки гонять подчинённых и раздавать команды. От незнакомца исходило то царственное ощущение силы, которое заставляет всех склоняться перед собой, признавая право владыки карать и миловать.
Мужчина тем временем продолжил:
– Но вы правы. Гостеприимство здешней дирекции мне тоже изрядно надоело. Неделю уже… Едва заключили предварительное соглашение – стали совать шлюх в подарок.
Так это же… На какое-то время Сельма перестала понимать, о чём говорит неожиданный собеседник. Это же тот самый представитель банков Авроры, подписанию договора с которыми и был посвящён сегодняшний банкет! Сельма почувствовала себя маленькой девочкой в церковной школе, с которой внезапно заговорил сам пастор.
– …а вот и они пожаловали, – слова гостя вернули её обратно в реальность. Посмотрев на другой конец веранды, Сельма увидела вице-президента, главного инженера, главного менеджера и всех прочих главных, которые в обрамлении свиты кучкой стояли рядом с выходом в зал и делали вид, что вышли подышать свежим воздухом. – Сейчас опять приставать будут… пани, а давайте сбежим? Предлагаю составить мне компанию в «Лагуне».
Сельма замерла в нерешительности. С одной стороны, предложение было на грани допустимого. С другой – хоть раз попасть в самый престижный ресторан всего континента…
Увидев колебания девушки, мужчина улыбнулся:
– Обещаю, приставать не буду. Слово пана Анджея! А ещё никто не говорил, что Анджей нарушил своё слово.
Подхватив девушку на руки, лихо перепрыгнул через перила веранды в ночную темноту. Вечер они закончили в его номере, утомлённые среди подушек, за бутылкой шампанского и рассуждениями о творчестве Шекспира.
А потом Анджей увёз её к себе на Аврору, где представил как дочь одного из своих дальних знакомых. Он же купил ей для встреч эту квартиру, а узнав, что девушка мечтает учиться, помог поступить в университет. Сокурсницы давно ушли, но Сельма продолжала стоять, прислонившись к окну. Ничего не видя от слёз и внезапной горечи, которая пришла вместе с воспоминаниями.
Сельма просидела безвылазно дома весь день и вечер, не в силах совладать с нахлынувшими воспоминаниями и слезами. Впрочем, к утру она привычно взяла себя в руки, нацепила маску тихони и скромницы, на учёбе старалась вести себя как ни в чём не бывало. Разве что срывалась то на одного, то на другого из сокурсников, но этим сегодня никого было не удивить: в эту сессию решался вопрос, кто станет счастливчиком и останется ещё на три года получать расширенное образование, а кто всего через год получит базовый диплом специалиста и навсегда покинет «alma mater». Нервы у всех были на пределе.
***
Анджей позвонил сразу же после сдачи первого экзамена, хотя обычно никогда не беспокоил её до конца сессии.
– Сельма, девочка, не могла бы ты ко мне приехать? Прямо сейчас. Мне… очень надо.
– Конечно. Лечу.
К удивлению девушки, хозяин дома не встретил её на пороге, а дал гостевой пароль от охранной системы и сказал, что ждёт в кабинете. Но когда Сельма наконец до него добралась, удивление возросло ещё больше: первый раз она увидела захмелевшего Анджея. Да она скорее готова была представить Милу, на развес торгующую наркотиками – чем Анджи в подобном состоянии! К тому же на столе рядом с ним стоял не коньяк или марочное вино, а бутылка водки. И пил он водку из коньячного бокала, что для такого гурмана и ценителя, как пан Анджей, уже не лезло ни в какие ворота. Почему-то рядом стоял второй бокал, также наполненный водкой и накрытый куском чёрного хлеба.
Анджей жестом показал ей сесть на диванчик напротив, залпом допил бокал и с силой поставил его на стол. После чего с тоской посмотрел на девушку и сказал:
– Знаю, что отвлекаю. И что у тебя скоро важный экзамен… Дочка, ты уж прости старика. Мне сейчас очень нужно, чтобы хоть кто-то был рядом…
Сельма фыркнула: как же, старик. Месяц назад выкинул из кафе несколько хулиганов, вздумавших поиздеваться над влюблённой парочкой за соседним столом – и даже не запыхался. Да всем бы быть такими «стариками». Но Анджи, кажется, даже не заметил её насмешки. Он налил себе ещё водки, выпил и начал говорить:
– Ты слышала про Такмау?
Сельма кивнула: да, я знаю. Небольшой мир, расположенный в облаке, которое разогревали два голубых гиганта. Навигация там затруднена, лишь по сигналам опорных маяков можно совершать прыжки – да и в этом случаи лететь много дольше, чем в районах с нормальной навигацией. А без маяков долгий полёт на досветовых скоростях. Но система ориентирования там была – сквозь облако шла граница Федерации и Консулата, и каждое из государств опасалось скрытного удара сквозь сложный участок границы. Именно при создании навигационной сети и обнаружили случайно Такмау, небольшой кислородный мир в самом сердце облака. Планета не интересовала никого несколько десятилетий – пока не выяснилось, что это одно из немногих мест, где приживаются кустарники радужного кофе, очень дорогого стимулятора, причём подходящего для многих рас. И на пустые земли Такмау хлынули поселенцы. А потом и разного толка сектанты, хотевшие спрятаться от внешнего мира в какой-то затруднённый для доступа уголок, но при этом не желающие суровых трудностей необжитых миров за пределами изведанных пространств.
Чуть больше полугода назад Церковь просвещённого разума подняла мятеж, сумела уничтожить гарнизон и взорвать маяки. Рассчитывала за несколько лет, пока земной космофлот сумеет поставить новые маяки и пробиться к планете, они так укрепят оборону, что захватить Такмау снова будет не по зубам. Сценарий вышел иным: Великим консулам Дайто отнюдь не улыбалось получить под боком вооружённых и агрессивных фанатиков. Земной флот, получив доступ к пограничной сети маяков Консулата, появился на орбите мятежной планеты всего через несколько месяцев. Сектанты к этому моменту ещё даже не успели подавить очаги сопротивления и справиться с партизанами, не говоря уж об укреплении космической обороны. В университете на последней лекции по политологии их группе, рассказывая о помощи со стороны Консулата, все уши прожужжали про «пример положительной динамики развития добрососедских отношений». Но Анджи ничего этого девушка пересказывать не стала – тому было достаточно, что Сельма понимает, о чем идёт речь.
– Сегодня я узнал, что там, на Такмау, погиб Андрей… – Анджей вдруг встал. Несмотря на выпитое, его движения были чёткими и отточенными. Сельма бывала в кабинете не раз, но то, что рядом со столом скрыт сейф, она увидела впервые. Анджей достал оттуда кристалл псевдоалександрита и маленькое колечко на женскую руку. Присмотревшись, можно было увидеть, что колечко сделано из обрезка стальной трубы, куда вставлен осколок того же тёмно-фиолетового камня. Правда, кристалл заинтересовал Сельму куда больше: даже сейчас он стоил изрядные деньги, а пока лет пятнадцать назад не открыли секрет свечения псевдоалександритов, за такой камушек можно было купить космокатер в полной комплектации. И, как говаривал на Перекрёстке их сменный мастер, «останется на выпить и закусить». А если внимательно оценить огранку… да камушек явно из большой друзы. Интересно, сколько стоил весь комплект? Тем временем Анджей сел обратно в кресло, налил ещё водки, и положив перед собой камень и кольцо, начал рассказывать.
– Нас было пятеро друзей. Вольные геологи, лихие парни, охотники за сокровищами, которым сам чёрт не брат. И наш ангел-хранитель Анита… регулярно выхаживавшая то одного, то другого, когда мы притаскивали в себе на базу очередную гадость из сельвы. Андрей часто приезжал к нам сюда, на Аврору, и каждый раз шутил, что вот выпьет чарочку на поминках старого жлоба и сразу приударит за Анитой – ей даже не придётся привыкать к имени нового мужа. Анита только смеялась и обещала выпороть охальника хворостиной…
Анджей допил содержимое бокала, потом непонимающе посмотрел на опустевшую бутылку и достал откуда-то из под стола вторую. Налив себе новый бокал, он снова залпом выпил половину – но, судя по всему, дальше лёгкого хмеля водка его не брала совсем.
– Роберт, Али, Соломон, Анита… и вот теперь Андрей. Я добился больше остальных… зато я последний, как и предсказывал этот чёртов страж, когда мы нашли это чёртово месторождение… К дьяволу! – он с яростью кинул бокал об стену, залив водкой дорогие обои. – Почему я отложил поездку?! Я бы успел, и вдвоём бы мы выкрутились! – и добавил так тихо, что Сельма едва разобрала слова. – Как я посмотрю в глаза своим детям? Что я им скажу? Что пока дядя Андрей умирал, отец пил вино и развлекался?..
Сельма начала говорить какие-то слова утешения, какие-то нежности и глупости… В голове не переставая билась мысль: что же такое хранится в сейфе? В кабинете стоял класс «Экстра плюс», уж за это-то она после «Цапли» поручиться могла. Неуничтожимый и невскрываемый. Зачем он в доме, напичканном самыми совершенными охранными системами? И в районе, где жили денежные мешки, а воров не видели задолго до того, как был построен первый особняк? Наконец слова, какие можно и нужно, были сказаны – и в комнате повисло молчание. В этот момент девушка не выдержала: она спросила разрешения и, не получив ответа, решилась посмотреть так. А заглянув, не сумела удержать возгласа удивления.
Сельма, конечно, знала, что Анджей богат, но настолько? Как почти закончивший учёбу специалист по древностям и редкостям, она могла узнать и оценить многое из лежащего перед ней. Вот это – «сотворитель счастья» с Лазури, это – явно вещица Древних. А здесь лежат ножи асангов, полный комплект. Хотя даже центральный планетарный музей Авроры имеет лишь разрозненные клинки из разных наборов… И таких сокровищ в сейфе не один десяток, неудивительно, что пан Анджей озаботился дополнительной защитой.
Вот только лежат они в какой-то странной последовательности и вперемешку с вещами, которым в сейфе явно не место. Скарабей аж с самой Старой Терры рядом с разбитым коммуникатором, а в ячейке с бриллиантом дешёвенькая репродукция какой-то картины, которой цена пол экю за пачку. Сельма уже хотела было задать вопрос «почему» – как Анджей ответил на него всего двумя словами:
– Это память.
После чего попросил девушку пересесть обратно на диван и, заслонив клавиатуру собой, закрыл хранилище.
***
Снова вспомнила о сейфе Сельма через неделю, когда вернулась с вечеринки, где за ней весь вечер пытались ухаживать двое студентиков с соседнего факультета. Девушка швырнула об стенку босоножки и букет с цветами. Она снова была в тупике. Что её ждёт после диплома? Те же «Kinder, Küche, Kirche»? Разве что мужем будет не задрипанный менеджер, а обладатель университетского диплома. Да отдыхать раз в год она поедет не в чахлый парк природной зоны Перекрёстка, а на курорт Зелёных Озёр. Всё равно подтирая при этом сопливые носы детишек и лебезя перед мужем. Открыть серьёзное дело? Но на это нужны деньги, а взять их неоткуда. Попросить у Анджея? Этот скряга даже своей дочери личный флаер вместо обычной наземной машины подарил лишь на свадьбу, а сына заставил после университета три года работать простым инженером и жить на одну зарплату.
Любовнице денег он не даст тем более. Нет, какой-то подарок после диплома он ей обещал, вроде бы, если она правильно поняла – поможет организовать небольшую фирму по работе с древностями, стартовый капитал и знакомства. Немало. Но не так уж и много, даже если ей всё удастся, это не один год пахать как вол, прежде чем пойдут более-менее подходящие деньги, а про свою мечту можно забыть надолго. Да и охладел он… Когда Анджей последний раз ночевал у неё или звал остаться у себя? К тому же это обращение – «дочка». Нет, раздуть страсть она наверняка сумеет, вот только надолго ли? Сколько сможет ходить по лезвию ножа, пока не останется только с этой квартирой, стипендией и какой-нибудь подачкой на прощание? А ведь любая вещь из того сейфа в кабинете помогла бы ей…
На этой мысли Сельма замерла. Ведь можно восстановить код! Такие сейфы не имеют всяких опознавателей ДНК и прочей дребедени, которую можно взломать или обойти. Только несколько сложных кодов. Сидя на диване, она видела в зеркале, как двигается рука Анджея. До того как, обрывая хвосты, Сельма заложила Баньши Нэн полиции, а всю «Цаплю» отправили на каторгу, старуха успела многое вдолбить в голову смышлёной ученицы. Сельма может восстановить движения Анджея, когда он закрывал сейф… Гостевой пароль Анджей тоже отменить забыл, и хозяина дома не будет ещё месяц, уехал на Такмау на похороны побратима…