Затянул болт. Лопатой отбросал снег возле путей. Подошел к будке, снег скрипит под ногами. Взял метлу, тщательно подмел шпалы, все щели между ними, непосредственно на переезде.

Будка дежурного. Ночь.

Теплый свет ламы. На столе Петр Никанорович заваривает чай. Через ложку с дырочками проливает воду. Зачарованно смотрит, как течет окрашенная коричневым вода в белую в цветочках чашку. Поболтал ложку в самой чашке немножко. Аккуратно взял чашку двумя руками, греет их. Поднес ко рту. Со звуком отпил. Наслаждается. Одернул тюлевые занавески. Выглянул в окно. Никого нет, лишь отблески от фейерверков и много снега. Вынул из ящика стола календарь. Повесил его вместо старого, на тоже место. Первое января. На календаре кошки. Полил из маленькой лейки цветы на подоконнике. Неторопливо достал взятый из дома лоточек. Открыл – там оливье, поставил на стол. Шурша пакетиком, достал завернутые в белую салфетку рогалики с повидлом. Сел на стул возле стола и начинает с наслаждением есть.

Прибежал кот, сел на колени. Петр Никанорович ласково его гладит.

– Иди, иди поешь, – показывает на кошачьи миски на полу, – скоро пойдем следующий поезд встречать. Поворачивает голову. Смотрит на часы. Отодвигает занавеску. Видит мужчину, проходящего мимо будки. Тот останавливается на путях. Ровно посередине. Опускается на колени. Снимает шапку. И начинает креститься. Мужчина немного грузный. Видно, что в последнее время много пьет, хотя не алкоголик. Одет в телогрейку, валенки. Руки красные, без перчаток. Шарф выбивается из телогрейки и оголяет шею. На шее увесистый медный крест. Молится, креститься на путях, запрокинув голову к небу. С чувством, всхлипывая, говорит: