– Но время укажем, которое сейчас. – тихо возразил Холмов. – Сколько пройдет времени, прежде чем заявление зарегистрируют? Час? Пять? Если зарегистрируют. Если с девушкой что-то случится – твоя вина. Ты бы уточнил у начальства, что важнее и чем тебе заниматься.

– Что бы ты не решил – будешь виноватым, – поддержал я. – Звони отцам-командирам.

Пока набирался номер, опер отошел к двери и отвернулся. Он неразборчиво говорил в телефон, потом повернулся к нам:

– Они говорят «батарея и наручники заждались»

– Пусть Илья позвонит отцу. Пусть отец позвонит генерал или безопаснику. Пусть научит их выделять главное, – громко сказал я, обращаясь то к Холмову, то к оперу.

– Тогда они совсем ничего делать не будут, – удивился Холмов. – Они нам сегодня ночью понадобятся

Опер прислушивался к нашим словами, продолжая говорить, и медленно выходя из квартиры.

– Телефончик свой оставь, – крикнул я ему в спину, закрывая дверь квартиры. – Понадобишься.

Я повернулся к Холмову и присвистнул от удивления:

– Ты собрался в райотдел идти?

– Надо уходить. Они нас сластают, – Холмов стоял одетый с рюкзаком посреди комнаты и озирался. – У нас от 10 минут до 3-х часов.

– Не дури, – я сел на диван. – Никуда я не пойду.

– Нашел ее планшет, – Илья положил на столик кафе планшет. – Пароль не знаю.

Он морщился, щурился и смотрел перед собой, пока Холмов подключал планшет к своему ноутбуку, потом вместе с Холмовым склонился над планшетом.

Я тоже хмурился, но разглядывал через окно улицу. Все вокруг было подозрительно, все вокруг мне не нравилось, все мешало мне сосредоточится и вспомнить, почему Холмов не прав. Я не мог прийти в себя с того момента, как, стоя посреди комнаты, Холмов сказал, что если за этой историей стоит Упырь Марго, то нас ждет неминуемый арест, а волю мы увидим лет через 10. Если Елена мертва, то на волю не выйдем никогда. Холмов вцепился в мою руку и вытащил из квартиры. Выходили мы через дальний подъезд, перебежав через крышу. У Холмова, оказывается, был набор ключей для этого.

– Надо ждать ответа, – Холмов уже отдавал планшет. – Что с безопасником?

– Лена ответит? – спросил Илья?

– Нет, – сказал Холмов. – Не знаю кто. Если на планшет будут приходить сообщения электронной почты, дай мне знать… Что с безопасником? С ним можно поговорить?

– Держи у себя, – Илья вернул планшет. – Не знаю что. Сан Санычем мать занимается. Могу спросить… Кто должен ответить? Елена?

– Нет, не Елена. Кто-то из ее прошлого.

– Не нравится мне все, – взорвался я. – Все подозрительно. Безопасник, который вдруг оказывается ночью на стройке, эти парни из салона. Может позвать парней с прошлой работы и тряхнуть их как следует?

– Ребенок у меня дома один, – Илья со вздохом поднялся. – Я заплачу за кофе.

Мы сидели молча, пока я не понял, чего хочу. Я хочу вернуться на квартиру.

– Может, пока суть да дело, вернуться к нашему дому, посмотреть, не ошивается ли кто-то? – сказал я. – Надо вернуться и начать разобраться с самого начала.

– Не согласен с этим новым миром? Привычный мир слишком быстро перевернулся? – Холмов посмотрел на меня. – В одно мгновение из достопочтенного гражданина общества превратился в беглеца без крыши над головой и права на оправдание?

Спорить не было сил. Но я хотел вернуться на оплаченную до конца месяца квартиру.

У Холмова зазвонил телефон

– Нехорошо звонит, – сказал Холмов, доставая телефон и посмотрев, кто вызывает. – Илья?.. Как?!… Стой на месте… Нет, широкими шагами иди к двери. Откроешь нам…Широкими.

Холмов посмотрел на меня:

– Пропал ребенок.

Мы рванули к Илье. Я старался, даже прихрамывая, быть на корпус впереди Холмова, чтобы в случае опасности смести любую преграду на пути. Это не очень получилось. Вместо того, чтобы бежать по прямой, Холмов оббежал соседние дома.

Не сразу он зашел и в широко открытую дверь. Из своего рюкзачка от достал для себя и меня одноразовые бахилы перчатки и даже шапочки для волос.

В квартире он заставил меня и Илью топтаться у закрытой двери, а сам упал на пол и на четвереньках начал двигаться от двери, рассматривая пол в лупу и подсвечивая себе экраном смартфона. Свет от смартфона шел необычный, видимо он включил одно из своих диковинных приложений.

Я переминался в полной готовности, сжав кулаки и расправив плечи. Мне захотелось сказать что-нибудь успокаивающее Илье, но Илья остановил меня. Он прислушивался. Я прислушался тоже.

– Не прячется ли в шкафу? – спросил Холмов, поднимаясь. Казалось, он предлагал поиграть нам в детскую игру. – Давай проверим. Где детская?

На входе в детскую я врезался в спину Ильи, которому дорогу преградил резко остановившейся Холмов. Он осматривал кровать, шкаф, маленький стол с маленьким стулом и короб с игрушками, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, словно забыл о нашем существовании.

Не хватало свитера и теплых штанов, пижамы и нескольких комплектов белья.

– Проверь деньги. Документы, – Холмов снова начал говорить отрывочно. – … Мы на кухню. Не подглядываем.

Однако Илья замер не из-за того, что не хотел при нас проверять места, где хранились деньги и документы. Его мелко трясло.

– Быстро! – совершенно неожиданно рявкнул Холмов и посмотрел на телефон.

Я обнял Холмова за плечи и дотолкал до кухни. Это было невыразимой глупостью – орать на парня, у которого после того как, он связался с нами, пропала жена, похитили ребенка и чуть не убили безопасника, считай, кандидата в члена семьи. На месте Ильи, я вытащил бы ружье или бейсбольную биту и положил бы нас на пол дожидаться приезда полиции.

На кухне, как и во всей квартире, стояла необычная тишина. Не хватало только приглушенного шепота и фотографии с черной полосой. Я включил телевизор и тут же выключил его. Мне показалось, что Илья кому-то звонит и говорит про нас. Но мне показалось. У меня резко испортилось настроение. Только сейчас весь ужас нашей с Холмовым ситуации стал доходить до меня. Нас подозревают в нападении на безопасника. Мы получали от Ильи деньги. Пока шла наша встреча, у Ильи похитили ребенка. Если сейчас мы попадем в полицейские руки, то свободу увидим лет через 10, или никогда, как бы мы не кричали о своей непричастности. Так что наша судьба была полностью в руках Холмова, облаченных в перчатки .

Тот стоял перед раскрытым кухонным шкафчиком, медленно наклоняя голову то к левому то к правому плечу. Так он проделал со всеми шкафчиками и с холодильником. Потом он стащил перчатку с правой руки и засунул ее в шкафчик с посудой. Наша судьба его совсем не интересовала.

Можно было бы прикрикнуть на него, но даже окрик не выведет его из созерцания. Или оцепенения.

– Пропали наличные, 50 тыс. И кажется какие-то документы – в одной из папок кольца скоросшивателя были разомкнуты – Илья уселся за стол, упер в него локти и положил на ладони голову. – Надо записи с камер вокруг дома посмотреть?

Холмов выскочил в коридор, пошуршал у входной двери, вернулся, вымыл руки и сел рядом с Ильей

– Не все так плохо,– Холмов начал говорит нормально, и у меня полегчало на душе. – Есть высокая вероятность, что ребенок с матерью и, возможно, ему ничего не угрожает. Им ничего не угрожает. Смотри. Дверь, скорее всего, открывали ключом – я не заметил следов взлома. Хотя есть устройства… Но похитители или похититель снял наружную обувь. Я не нашел на полу в коридоре ни следов наружной обуви, ни песка, который дворник обильно посыпает дорожки возле вашего дома и который я нашел в прихожей возле двери… Спасибо, что ходил широкими шагами… Пропали вещи ребенка, но в его комнате порядок. Не нашел детских лекарств. Послушайте, на проверку денег и документов ты потратил десять минут. Сколько мы сидели в кафе, минут пятнадцать? Пять минут добираться от кофе до твоей квартиры. Только кто-то из близких смог бы за 30 минут, пока ты отсутствовал, собрать ребенка, найти деньги, документы и не забыть забрать лекарства… У твоих родителей ведь есть запасной комплект ключей?.. Но в шкафчиках не стоит детская кружка так, чтобы была под рукой. Если вы ходите в гости к родителям, наверняка, у них есть кружка для ребенка. Если бы ребенка забрала к себе твоя мать – по какой-то причине без твоего ведома – вряд ли бы она прихватила с собой кружку, деньги и документы. Скорее всего, ребенка забрала Елена. Она не забрала бы в опасное место.

– Вне зоны, – Илья посмотрел на телефон и снова набрал номер. – И что теперь? Что, вообще, происходит? Надо записи с камер посмотреть?

– Ничего хорошего. Не бытовуха, – Холмов достал и включил свой ноутбук. – В кофе не успел.

Мы вздрогнули от неожиданного звонка. Звонила мать Ильи. Разговор принял для нас катастрофическое направление: от Ильи она узнала о пропавшей внучке и, в свою очередь наговорила про нас с десяток обвинительных заключений. Вчера она созванивалась с Еленой и на все раскрыла глаза. Очень скоро я перестал прислушиваться и думал только о том, как я подхвачу Холмова, и мы будем вырываться из этого дома, и где нам дальше прятаться.

– Она сказала, что вы хотели убить безопасника и что это вы организовали похищение ребенка, – закончив разговор, Илья с укором и растерянностью смотрел на Холмова.

– Мы в розыске. Скорее всего. Можно мы у тебя? – отрывочно сказал Холмов, не отрываясь от компьютера. – Ответ ждем.

– А что с волосами? – я дождался, пока Илья оторвется от приставки. Вот уже час они с Холмовым проходили миссию в стрелялке на пару. – Давеча ты сказал, "Волосы стали нормальные". Почему волосы стали нормальные? У кого?

– Это не про Лену. Это про другую. Когда я с ней встречался – до Лены…перед Леной… она постоянно перекрашивала волосы в яркие и дикие цвета, – сходу ответил Илья и вернулся к игре.

Это было самое тягостное ожидание в моей жизни. Ждать непонятно чего. Ждать непонятно сколько. Ждать непонятно чего от участников это истории. Все персонажи этой истории вызывали неприятную тревожность.

Вот этот Упырь Марго – то дело раскрыто, то среди ночи лезет на стройку, а в больнице называет наши имена.

Типы из салона – чем они промышляют? На клиентов им наплевать, со мной говорили, нехотя, цедя слова. Но судя по листовке хватаются за любую работу – и чинить, и копировать… И по интернету угрожать?

Или этот Илья. Почему такой спокойный, почему не бежит смотреть записи с камер наблюдения. Камеры вокруг дома должны быть, и выведены они на какой-нибудь пульт в этом же доме. Почему не выведал все у жены? Или если ты такой отстраненный, то почему сходу вспомнил наш первый разговор в кофейне и свою недоговоренную фразу? Почему он нам верит? Или не верит, а просто тянет время, пока не подъедет полиция. Почему мы должны ему верить? Может быть, это он закошмарил свою жену. А была ли жена? Или жена была, но он ее грохнул вместе с ребенком, и нашел двух идиотов, чтобы нас подставить?

Сколько мы сможем дальше скрываться, если полиция уже практически настигла? Сумеем ли разобраться в этой истории, до того как нас самих поймают? И собираем�