Последний дракон. Книга 1. Неисповедимы пути драконов

Я поблагодарил этого благородного человека, сказав, что ни кто их за предателей не держит, а его сведения очень важны именно для меня – они помогут нам при эвакуации.

Через некоторое время прилетел дракон, от Яргуста, с сообщением, что гражданские, на месте. Очень хорошо, значит первая часть моего плана, близка к завершению.

– Я вас ненадолго покину, – обратился я к собравшимся. – Мне нужно обеспечить эвакуацию самых слабых членов нашего общества, которых надо спасти в первую очередь. Остающиеся в это время должны постараться хорошо отдохнуть – скоро нам потребуются все силы.

Выйдя за ворота усадьбы, я, пользуясь темнотой, принял свой излюбленный облик летучего демона и быстро полетел к месту, где я наметил переход. Спустя минуту я был на мести, поспешив принять привычную форму, что бы ни пугать людей.

Подойдя к Яргусту, я объявил, что сейчас начнётся переход, и первыми в него пойдёт он сам и с ним все владеющие Искусством и половина драконов, из тех, кто умеет хорошо сражаться.

Когда все названные собрались около меня, я очень подробно им объяснил, что первое действие, которое они должны произвести, оказавшись по ту сторону – это определить наличие опасности в непосредственной близости от места выхода. Прежде всего, следует опасаться проявлений серой немочи. Если в радиусе в двадцать лиг опасности не обнаружится, Яргусту следует вернуться сюда с докладом. Остающиеся там занимаются оборудованием временного лагеря для приёма беженцев.

Закончив инструктаж, я открыл проход, который ярко переливался всеми цветами радуги. Сразу же в проход шагнул Яргуст, кивнув мне на прощание. Следом за ним в проход шагнули один за другим люди и драконы.

Мы остались ждать, а это, как вы знаете, очень нелёгкое дело. Прошло примерно полчаса, когда из прохода вышел Яргуст, и объявил, что опасности нет и можно начать эвакуацию. Я дал команду, что бы первыми в проход пошли самые слабые, а потом все остальные, соблюдая порядок, но и не мешкая.

Пока люди проходили, я отозвал в сторону Яргуста и дал последние указания. Я ещё раз напомнил о лежащей на нём ответственности, и, на всякий случай, дал ему заклятие, для экстренной связи со мной, но предупредил, что воспользоваться ей он сможет только раз. Пока мы разговаривали люди прошли, осталось только два дракона, которые ожидали Яргуста. Я, напоследок, крепко обнял его и подтолкнул к проходу. Они втроём шагнули в него, и я закрыл проход.

Оставшись один, и, дождавшись когда проход окончательно погас, я собрался обернуться для возвращение в усадьбу, но в это время я почувствовал, что кто-то меня срочно вызывает. Я сначала было подумал, что у Яргуста что-то случилось, но это оказался старина Рикс. Раз он решил воспользоваться моим талисманом, значит, дело серьёзное и не терпит отлагательств. Ладно, время ещё есть. Первая половина моего плана реализована удачно, так что час времени погоды не сделает, и я срочно принял демонический облик.

Я сильно торопился, поэтому не прошло и четверти часа, как я приземлился возле постоялого двора Рикса. Его я застал во дворе, где он сидел понурясь, на обрезке ствола дерева. Постоялый двор было не узнать, трактир с гостиницей были разгромлены, виднелись следы пожара. Было видно, что здесь поработала толпа погромщиков. Сам хозяин выглядел не лучше своего заведения. Под глазом его красовался роскошный синяк. Когда он встал мне на встречу, было видно, что каждое движение ему даётся через боль.

– Что произошло? – спросил я его.

На это он мне поведал, что с тех пор, как мы с ним расстались, всё пошло наперекосяк. Сначала практически исчезли постояльцы – люди боялись выходить из дома, ни то, чтобы куда-то путешествовать. Затем прошла армия, которая выгребла всё съестное и выпивку, не заплатив за это ни гроша. Ну, а потом пришли мародёры, которые окончательно всё разграбили и даже пытались сжечь трактир.

И вот, я решился-таки вызвать тебя, ибо больше мне обратиться не к кому. Спасибо тебе от всей души, что ты откликнулся на мой зов.

– Брось, дружище. Я ведь тебе обещал, а слово Мастера сам знаешь, – сказал я, обнимая Рикса. – Возьми с собой самое необходимое, у нас мало времени – нас ждут. –

– Боюсь, что у меня ничего не осталось, – заявил Рикс. – Разве, что десяток золотых на чёрный день. –

– Ладно, не переживай. Всё образуется, а сейчас нет времени, нам пора, – сказал я, и добавил, – Сейчас я обернусь, так что ты не пугайся. –

Я обернулся и увидел, что Рикс побледнел, и как-то боком стал от меня отдвигаться. Так, как я собирался везти на себе Рикса, мне пришлось несколько увеличить свои размеры, поэтому в том, что Рикс был напуган, не было ничего удивительного. И так-то мой облик вызывал у людей страх, а увеличенный вдвое тем более.

– Забирайся мне на шею, держись за рога и ничего не бойся, – прорычал я Риксу.

Он секунду помедлил, потом неуклюже взобрался ко мне на шею, и ухватился за рога, что украшали мою демоническую голову. Убедившись, что он уселся, я взлетел, и со всей возможной скоростью полетел в усадьбу у Голубого озера.

Я летел и испытывал при этом удовлетворение от того, что сегодняшняя ночь выдалась очень удачной, удалось спасти всех гражданских, а плюс ко всему судьба распорядилась так, что мне удалось оказать услугу своему другу. Прибавьте к этому мою встречу с родственниками, а самое главное, что во мне опять живут чувства, которые я уже считал умершими. Я летел, а душа моя пела. Прошло минут двадцать, и я приземлился у ворот усадьбы.

Приближалось утро, горизонт на востоке начинал светлеть, когда я с Риксом вошли в зал совета старейшин. Меня с нетерпением ожидали, и, узнав, что эвакуация прошла успешно, все облегчённо вздохнули. С людей словно свалилась какая-то тяжесть – ещё бы, когда те, кто тебе дорог в безопасности, то пропадает страх за них, а за себя они не привыкли бояться.

Настало время приступить к реализации второй части моего плана. Я спросил у старейшин, какие новые данные о расположении противника принесла разведка. Мне сказали, что имперцы вдвое сократили время ночлега и движутся быстрым маршем к усадьбе. Им осталось преодолеть не более пяти лиг, так что часа через полтора-два они будут здесь.

Я подозвал к себе младшего брата – отца Яргуста и поручил Рикса его заботам, попросив хорошо его накормить, приодеть и, по возможности вооружить. Он с радостью пообещал мне это и увёл Рикса.

Последние новости были как нельзя кстати – лучшего для исполнения второй части моего замысла и придумать было невозможно, разве что, если бы имперцы просто повернули назад, но это вряд ли.

Я распорядился поднимать людей и выводить их из усадьбы. С собой воины должны забрать всю имеющуюся в наличии провизию и оружие. Строиться в пятидесяти метрах от ограды в следующем порядке: первыми выступают ополченцы из числа беженцев, за ними сводный полк рода, в который должны войти все молодые воины до тридцати лет, за ними все остальные воины рода, а замыкать колонну будет гвардия. Передний полк с ополчением поведёт один из драконов, оставленных для связи при мне – он знает дорогу. Старейшины поведут полки рода, а я останусь с гвардией.

Я отдавал команды настолько чётко и властно, что ни у кого не возникло даже мысли протестовать. Это была моя обычная манера, которая ещё ни разу меня не подвела – каждый должен чётко исполнять свою часть плана, который полностью известен лишь мне. Это избавляло от долгих объяснений и согласований моих действий, сберегая, тем самым время.

Дело в том, что я вовсе не жаждал проливать кровь своих соотечественников, добиваясь каких-то там побед кого-то над кем-то. Лучшей победой я считал ту, для достижения которой, не пролилась и капля крови, причём, неважно, своей или вражеской. Моя задача вывести отсюда людей, и по возможности без потерь, и, если мне это удастся, то это и будет моя победа.

На эвакуацию войск из усадьбы ушло около часа. Когда мне сказали, что все построены, я обратился к войскам с короткой речью, усилив свой голос Искусством, так что меня слышали все.

Суть речи заключалась в том, что мы не будем ввязываться в драку с имперцами, только в крайнем случае, и уж, тем более не позволим навязать нам генеральное сражение. Наша цель – сохранить свои жизни ради будущего. Нынешняя Империя обречена, и нам не остановить её гибель. Сейчас это не подсилу никому. Но, я верю, наступит время, и мы вернёмся в нашу усадьбу, где большинство из нас, родилось, и было счастливо. Что бы серые не смогли осквернить её, я спрячу усадьбу от врагов, а когда придёт время, она возродится вновь.

Закончив речь, которую все выслушали молча, я произнёс заранее заготовленное заклятие. Раздался страшный грохот, и земля на месте, где стояла усадьба, вдруг стала проваливаться. Не прошло и минуты, как на месте, где раньше стояла усадьба, образовался глубокий провал, в который с шумом ринулась вода озера. Через пять минут на этом месте был новый залив Голубого озера, и никто бы, ни догадался, что здесь находилась красивейшая усадьба Империи.

Вздох ужаса прошёлся по рядам, особенно среди воинов рода Белого облака. Я их прекрасно понимал, даже мне было непосебе от этого зрелища, хотя я прекрасно знал, что на самом деле это иллюзия, которая скрыла от посторонних глаз это место.

Переживать было некогда, я велел отозвать всех разведчиков, и когда они вернулись, велел им не обращаться, а быть всё время поблизости для быстрой связи. После этого скомандовал войскам марш. Войска пошли – колонна за колонной, а я с гвардией поднялся на невысокий холм, откуда стал наблюдать, ожидая появления войск имперцев. Для полного успеха моей затеи мне было необходимо сделать ещё одно не очень приятное дело.

Я подозвал к себе Агнира, который подошёл ко мне скорым шагом и отсалютовал, как это принято в гвардии.

– Ты, Агнир, надеюсь, не боишься демонов? – спросил я его.

– Я никого не боюсь, – ответил он спокойным голосом, даже, я бы сказал, будничным.

– Тогда, я сейчас обернусь, что бы ни терять время, и полечу навстречу войску. Ты остаёшься за меня. Мне же надо уничтожить мастеров, идущих с войском. Тогда мы уйдём без проблем. Если имперцы подойдут до моего возвращения, ты не давай себя окружить – маневрируй и постепенно отходи туда, куда ушли остальные. В бой не вступай – геройствовать сейчас не время, – отдал я распоряжения командиру гвардии.

Он в ответ молча отсалютовал. Я тут же начал преображаться, и закончив, сразу же взлетел. Взлетая, я всё же расслышал пожелание мне удачи, которое произнёс мне в след командир гвардейцев.

Утро вступало в свои права, поэтому, что бы меня ни заметили, мне пришлось сделать порядочный крюк, что бы подлететь к войску с тыла, благо оно было уже совсем близко.

Зависнув на большой высоте, что бы меня ни обнаружили, я посредством Искусства стал осматривать имперское войско. Целью моей были Мастера, идущие с войском. Конечно, безродные Мастера для меня не были серьёзной угрозой, однако, собравшись вместе, они становились серьёзной силой. Кроме того, как бы ни были они слабы, но открывать проходы между мирами он, конечно, могли. Именно этого я и не хотел. Зачем мне преследование по мирам, когда у нас на руках столько гражданских?

Нашёл я их в головном полку имперцев. Они шли компактной группой – это было хорошо, но присмотревшись внимательней, я испытал ощущение брезгливой ярости. Среди Мастеров, а их было аж тридцать, трое из которых были очень даже ничего, я насчитал семь серых, которые, судя по всему, были здесь за главных. Значит, эта зараза уже глубоко пустила корни в Империи.

Изначально я не хотел убивать Мастеров, моя начальная цель была в том, что бы лишить их силы, и, тем самым влияния на ход событий. Но теперь, когда я вижу, что они напрямую связаны с серыми, мой гуманизм сменился на праведный гнев – нельзя идти на компромисс с серыми.

Я должен их уничтожить, тем более, что я отчётливо видел, что их внимание направленно вовсе не на то место, где ещё совсем недавно стояла усадьба у Голубого озера, а на место, где мы осуществляли переход, и это было смертельно опасно.

Легко сказать, но тридцать Мастеров, пусть даже безродных, была силой. Кроме того, мне совершенно не были знакомы силы, которыми владели серые. Шансы были невелики, рассчитывать я мог только на один, но очень мощный удар, способный мгновенно испепелить всех, обладающих Искусством.

Сил у меня было много, но разбрасывать их направо и налево я не собирался, кто знает, что ещё ждёт нас впереди. Хорошо ещё, я успел принять силу, отражённую от моего заклятия, стёршего с лица земли усадьбу. Теперь она буквально клокотала во мне.

Мешкать было нечего, пока меня не заметили и не приготовились к обороне, надо нанести один, но сокрушительный удар, боюсь, что на повторный у меня, скорее всего, времени просто не будет. Я хорошенько прицелился и произнёс необходимое слово.

Внизу, как раз там, где собрались Мастера и серые, вдруг вспыхнуло солнце, и раздался многоголосый вопль, который испустили сотни одновременно умирающих страшной смертью людей. Меня в воздухе заметно тряхнуло, и мне пришлось изрядно помахать крыльями, что бы ни упасть. Однако, мой удар не пропал даром – все Мастера и серые были уничтожены, и не просто уничтожены, а буквально превращены в пепел. Правда, вместе с Мастерами погибло и несколько сотен имперцев, чего я не желал, но, с другой стороны, они ведь шли убивать нас, так, что сами виноваты.

Мой удар был столь неожиданнен, что войско остановилось в растерянности. Это было хорошо, и я, как стрела, полетел к моим гвардейцам. Их я застал в полной боевой готовности. Все, как один, они восторженно, и, в то же время, с некоторой робостью смотрели на меня.

По прилёту, я сразу же отдал команду выступать, нужно было пользоваться замешательством у противника. Спустя час быстрого марша мы прибыли на место, где нас ожидали остальные. Все были встревожены – мой удар был виден и здесь, и никто не понимал, что произошло. Успокоив всех, я приступил к открытию прохода, который открылся без особого усилия, и войска начали эвакуацию. Я был доволен тем, что мой план полностью удался.

Заканчивался ещё один этап моей бурной жизни, и, на мой взгляд, заканчивался неплохо. Я вновь обрёл семью, а вместе с ней вернул, практически потерянные чувства, то есть, я вновь имел смысл жизни. Я отошёл на небольшой пригорок, в стороне от прохода, и оттуда с лёгкой грустью смотрел на любимое мной Голубое озеро. Мы сюда ещё вернёмся – говорил я озеру, не знаю когда, но вернёмся, и мне почудилось, что озеро мне ответило тем, что взлохматило мои волосы лёгким ветерком, словно нежной женской рукой. Я так задумался, что не заметил, как кто-то подошёл ко мне сзади и положил мне руку на плечо.

– Пойдём, сын, нам пора, – сказал отец.

Я оглянулся, и увидел, что мы с отцом остались одни, а перед нами ярко сиял перламутровым светом открытый проход. Я посмотрел в глаза отцу и улыбнулся.

– Да, пора, отец, – сказал я, и мы вместе с ним шагнули в перламутровое сияние.

КАКАЯ БЫВАЕТ РОСА НА ТРАВЕ, НАСКОЛЬКО БАГРОВЫ ЗАКАТЫ,

ПРОВЕРЬ ЭТО ВСЁ НА СВОЕЙ ГОЛОВЕ, НО ПОМНИ, ЧТО БУДУТ УТРАТЫ.

СЕБЯ, ОБРЕТЯ, ПО ЦЕПОЧКЕ МИРОВ, ПРОЙДЁШЬ СЛОВНО ЗАГОВОРЁННЫЙ,

А СТРАХИ ПРЕЗРЕВ, ОБРЕТЁШЬ СЕБЯ ВНОВЬ И БУДЕШЬ СОБОЮ СПАСЁННЫЙ.

СНАЧАЛА В СЕБЕ РАЗБЕРИСЬ, ЧТО ПОЧЁМ, КАКИЕ У ЖИЗНИ РАСКЛАДЫ,

СЕРДЦЕ СВОЁ ТАК СТУЧАТЬ НАУЧИ, ЧТОБ НЕ БЫЛО С ШАГОМ РАЗЛАДА.

А ПУТЬ СВОЙ НА КАРТУ МЕЧТЫ НАНЕСИ, ДА ТАК, ЧТО БЫ ПУТЬ БЫЛ НЕСКУЧЕН.

УЗНАЕШЬ РАЗЛУКУ И ЛЁГКУЮ ГРУСТЬ, О ТЕХ, С КЕМ РАССТАЛСЯ В ДОРОГЕ,

НО ВРЕМЯ ПРИЙДЁТ, ТЫ ВЕРНЁШСЯ ДОМОЙ И ТИХО ЗАМРЁШЬ НА ПОРОГЕ.

И СЛЁЗЫ ПЕЧАЛИ ОМОЮТ ГЛАЗА, ЧТО ВЕТРОМ В ДОРОГЕ ЗАБИТЫ,

И ВСПОМНИШЬ ТЫ ЗАПАХИ И ГОЛОСА, ЧТО БЫЛИ ТОБОЮ ЗАБЫТЫ.

И ВСПОМНИШЬ ТОТ ЗАПАХ НОЧНОГО КОСТРА, И ВСПОМНИШЬ ТУ ПОЗДНЮЮ ОСЕНЬ,

ГДЕ МУЗЫКА ВЕТРА В ОБЪЯТЬЯХ ДОЖДЯ ЗВУЧЛА ПОД КРОНАМИ СОСЕН.

ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ? ТОЛЬКО ГДЕ ЭТОТ ДОМ? И ГДЕ ОТЫСКАТЬ МНЕ ДОРОГУ?

СУДЬБА УВЕЛА И ОПЯТЬ ПРИВЕДЁТ К ЛЮБИМОМУ С ДЕТСТВА ПОРОГУ.

А ТАМ, ЗА ПОРОГОМ, КУДА ТЫ ШАГНЁШЬ, С ГЛАВОЮ НАВЕКИ СКЛОНЁННОЙ,

ТЕБЯ ОЖИДАЕТ, КАК БОГА ОТЦА, ТВОЙ МИР, МИР ТОБОЙ СОТВОРЁННЫЙ.

ПРЕКРАСЕН ОН БУДЕТ, ИЛЬ БУДЕТ СТРАШЁН, ОН БУДЕТ ИТОГ ТВОЕЙ ЖИЗНИ.

НЫНЕ И ПРИСНО, ВОВЕК БУДЕТ ОН, ТОБОЙ СОТВОРЁННОЙ ОТЧИЗНОЙ.

Глава 4. ВЫБОР ПУТИ.

Мы вышли из Сегурии ещё затемно. Небо на востоке ещё только начало светлеть. Нас было четверо. Главным был дедушка Азар, который всё-таки сдержал своё обещание и взял меня с собой. Кроме меня и дедушки шли мои дяди Марк и Яргуст.

Дед шёл лёгкими быстрыми шагами, как он обычно ходил, когда гулял в окрестностях Сегурии. Одетый в простую походную одежду, с дорожной котомкой за спиной, он совершенно не выглядел старым, и если бы не седые волосы, можно было подумать, что ему никак не больше двадцати лет. Оружия он не любил и не носил, только короткий кинжал был, засунут за пояс. Как всегда, он шёл первым – ведь это он прокладывал дорогу, открывая проходы между мирами. Я, как ни старался, никак не мог почуять момента, когда он пускал в ход Искусство. Вот такой у меня был дед, которого я очень любил и даже чуть-чуть побаивался.

Следом за дедом шёл дядя Марк, как всегда сосредоточено спокойный, стараясь ступать шаг в шаг по следам дедушки Азара. Он имел на поясе узкий прямой меч, средней длины, в простых чёрных ножнах. Кроме того, на поясе висел длинный кинжал и несколько метательных ножей, а за спиной, поверх походной котомки, был приторочен небольшой арбалет.

Похоже, что дядя Марк очень любил оружие. По этому поводу дедушка отпустил немало колкостей в его адрес, но он стоически переносил насмешки и дед оставил его в покое.

Мне дядя Марк очень нравился. Он всегда был доброжелателен, никогда не насмехался надо мной и приходил на помощь, если видел, что мне нужна помощь. С ним было всегда спокойно и надёжно. Вот такой был дядя Марк, который сейчас шёл впереди меня.

За дядей Марком шёл я, распираемый от гордости за то, что меня взяли в очень дальний и опасный поход, который обещал всем нам множество захватывающих приключений. Я, как и все, был одет в дорожную одежду и за спиной нёс дорожную котомку с нужными в дороге вещами и едой. По правде говоря, ноша моя была достаточно увесиста, и уже через полчаса хода стала давить на плечи.

С походной ношей у меня с самого начала вышел конфуз. Когда дед сказал, что бы я собирался, я не стал мешкать, а сразу же направился в свою комнату и быстро собрал вещевой мешок, забив его до отказа нужными, на мой взгляд, вещами. Глядя на дядю Марка и дядю Яргуста, я то же решил вооружиться. Сходив в оружейную, я выбрал для себя меч средней длины и короткий кинжал с узким лезвием.

С трудом забросив за спину котомку, и, обвесившись оружием, я пришёл к деду. Тот, увидав меня, расхохотался, и смеялся минут десять, время от времени вытирая выступавшие от смеха слёзы. Я глядел на него, ничего не понимая, и уже было собрался обидеться, когда дед, наконец, перестал смеяться.

– Куда это ты так вырядился? – спросил он меня, хитро прищурившись. – А оружия то сколько набрал. Ты что, всё это собираешься тащить с собой?

Когда я ответил утвердительно – он снова засмеялся.

– Ну, хорошо, пусть будет так. Пойдём, прогуляемся, – сказал он, и, увидев, что я собираюсь снять с себя поклажу и оружие, сказал, что бы я этого не делал, а шёл, так как есть.

И мы пошли. Дед шёл как обычно, своим лёгким пружинистым шагом, вроде не быстро, но я еле поспевал за ним. Короче, не прошло и полчаса, а я уже еле волочил ноги, лямки моего вещевого мешка больно врезались в плечи. Кроме того, хотя погода стояла прохладная, я весь взмок, во рту пересохло и мне почему-то не хватало воздуха.

Наконец силы оставили меня и я взмолился, прося у деда передышки. Когда он остановился, я как мешок повалился на землю, тяжело дыша, не в силах даже снять поклажи. Дедушка Азар, присев рядом, с интересом за мной наблюдал. Наверное, в этом положении я выглядел ужасно смешно, поэтому он снова рассмеялся, да так заразительно, что спустя минуту, и я присоединился к нему. Смех снял напряжение и я понял, что слишком рано возомнил себя великим путешественником. В общем, обратно мою поклажу нёс дед, а я волочил на себе только оружие, которое отдать деду я ни за что не пожелал, да он не очень и настаивал.

Когда мы вернулись домой, дед вытряхнул из мешка всё, что я туда засунул и обратно уложил только смену белья и запасные носки. Потом добавил к ним небольшой свёрток с продуктами, как он сказал. После этого велел мне примерить его. Когда я надел котомку, я сразу почувствовал разницу. Да, с такой поклажей можно было пройти не одну лигу.

Покончив с поклажей, дед взялся за моё оружие. Он велел мне извлечь из ножен меч и встать в позицию, что я и сделал. Говоря по правде, фехтовать я ещё не умел, дед собирался заняться этим позже. Дедушка скептически осмотрел мою стойку, а затем предложил помахать мечом. Я с энтузиазмом начал размахивать мечом, выписывая разные фигуры, которые я подсмотрел на занятиях по фехтованию у старших ребят. Очень скоро рука моя налилась свинцом, а меч, который в начале, казался таким лёгким, вдруг стал неподъёмным. Увидев, что я устал, дед забрал у меня меч и заявил, что с меня хватит и кинжала. Вот поэтому я иду только с кинжалом за поясом.

Следом за мной, замыкая нашу маленькую колонну, шёл дядя Яргуст. Этот вооружился ещё серьёзней, чем дядя Марк. Он был вооружон двумя кривыми саблями, которые нёс за спиной. На перевязи у левого бедра он имел изящную шпагу, которая изрядно мешала ему при ходьбе. Кроме того за пояс он засунул длинный кинжал, который вполне мог сойти за короткий меч. Добавьте к этому дюжину метательных ножей и небольшой шипастый кистень, притороченный к поясу. По началу, он хотел надеть доспехи, но тут дед поднял его на смех и он, скрепя сердце, отказался от этой затеи.

Вообще перед выходом мне представился случай хорошо повеселиться, хотя, правда, сначала дедушка Азар потешался надо мной. Но это ничего – в конце концов, это была для меня наука, как собираться в серьёзный поход. Зато потом, когда дед собрал нас с вещами на последний инструктаж перед выходом, я от души посмеялся над моими дядями.

Когда мы втроем собрались в комнате деда, он вначале какое-то время с удивлением нас рассматривал, причём выражение его лица представляла собой смесь насмешливого удивления с весёлым огорчением, а затем оглушительно захохотал. Я с удовольствием к нему присоединился, беря реванш за насмешку надо собой. Дяди же удивлённо смотрели то на деда, то на меня.

– Вы, что? Решили меня уморить? – сказал дед, вытирая слёзы, блестевшие в его глазах от смеха. – Ну, ладно Кувай, с него спрос небольшой, но вы то… Вы… Вы, что, решили завоевать какой-ни будь мир?

Дед снова захохотал. Пока он смеялся, дяди мои то краснели, то бледнели, создавалось такое впечатление, что они готовы были провалиться сквозь землю. Я их хорошо понимал и сочувствовал, ведь совсем недавно я сам был на их месте.

– Ладно. Теперь о главном. Идти придётся быстро, поэтому всё лишнее рекомендую оставить, – серьёзно сказал дедушка, когда отсмеялся, и выразительно посмотрел на дядей. Те под его взглядом поёжились.

– Выходим завтра перед рассветом, поэтому советую хорошо выспаться. И пожалуйста, не думайте, что вас ожидает лёгкая прогулка – серые всадники совсем обнаглели и рыскают уже у порога Сегурии. Поэтому в дороге никакой вольности, приказы выполнять безоговорочно, – дед говорил короткими чёткими фразами. – Если бы не нужда, не за что бы ни повел вас сейчас.

Мы слушали его, затаив дыхание. Я пока не понимал, какая опасность нас ожидает, но хорошо почувствовал как напряглись мои дяди, особенно дядя Яргуст.

– Вы – обратился дед к дядям. – Головой отвечаете за Кувая. Ни на минуту не оставлять его одного. А сейчас все прочь с глаз моих, да избавьтесь от лишнего железа. –

Ну, мы и разошлись. Дяди пошли к себе, а я прошёл на кухню и до отвала наелся там всяких вкусностей, после чего завалился спать.

1.

Когда мы подошли к месту перехода восточный горизонт слегка окрасился нежно-розовым светом. Дул лёгкий прохладный ветерок, наполненный нежным неповторимым ароматом трав, слегка приправленный запахом недальнего отсюда моря.

Холм, на котором мы стояли, хотя и не высокий, однако всё же возвышался над окружающей равниной. Невдалеке в предутренних сумерках виднелась Сегурия – место, где я провёл всё своё детство, единственное место, которое я считал своей Родиной, и смотрел я сейчас на неё с каким-то трепетом. В груди моей боролись противоречивые чувства. С одной стороны я испытывал огромный душевный подъём, предчувствуя чудесные приключения и новые впечатления от предстоящего нам путешествия. С другой же стороны в душе моей поселилось странное чувство, какого я раньше никогда не испытывал. Много позже я узнал, что чувство это называется ностальгией, иначе тоской по Родине. Так вот, в этот предрассветный час, на холме, ожидая перехода, я вдруг понял, как дорога мне земля, что раскинулась вокруг. Я почувствовал такой прилив любви к этой земле, её лесам и полям, рекам и морю. Я чувствовал, что где бы я ни бродил, в каких бы прекрасных мирах ни побывал, нигде я не обрету покоя, и нигде меня не будут ждать так, как будет ждать и любить эта земля, моя Сегурия.

Однако предаваться грусти времени не было. Дедушка Азар уже открыл проход, который переливался всеми цветами радуги перед нами. Я последний раз оглянулся на Сегурию, вздохнул и повернулся к проходу. Сразу же прошла ностальгия, и меня охватил восторг от незабываемого зрелища, что сияло передо мной. Я впервые видел проход, хотя и дедушка и дяди много раз рассказывали об этом. Но рассказы рассказами, а на самом деле зрелище предвосхищало любые рассказы.

Представьте себе, что перед вами прямо из земли бьёт поток огня, причём огонь не обычный, а холодный, потому, что, хотя мы стояли совсем близко от пламени, жара не чувствовалось. Кроме того огонь этот переливался всеми цветами радуги – от кроваво-красного, через апельсиново-оранжевый и лимонно-жёлтый, он превращался в изумрудно-зелёный, через небесно-голубой и индигово-синий до густо-фиолетового.

В этот огонь, обнажив шпагу, первым шагнул дядя Яргуст, и огонь поглотил его. Следом за ним с мечом наголо шагнул дядя Марк. Остались только мы с дедушкой, и я вдруг почувствовал, что всё моё мужество куда-то пропало. Дед, видимо, почувствовал моё состояние. Он улыбнулся мне своей неповторимой улыбкой и слегка подтолкнул меня к проходу. И тут мужество вернулось ко мне. Я выхватил из ножен свой кинжал и шагнул в пламя прохода. Тут я почувствовал, что какая-то сила подхватила меня и куда-то понесла. Не успев даже испугаться, я внезапно очутился на какой-то поляне, где меня встретили дяди. Здесь ярко светило солнце – в разгаре было лето.

Тут из прохода появился дед, и проход начал медленно гаснуть. Местность, где мы оказались, была очень живописной. Прямо за нами возвышалась гора с очень ровными склонами, которая напоминала своими очертаниями искусно построенную пирамиду. Впереди виднелась невысокая скалистая гряда.

Дедушка, внимательно поглядев на меня, вдруг подошёл и, глядя мне в глаза, сказал:

– Запомни, Кувай хорошенько это место. Именно здесь, когда ты был младенцем, ради того, что бы тебе попасть в Сегурию, погибло множество народа. Вся земля усыпана костями тех, кто хотел этому помешать, – сказал дедушка, глядя мне в глаза. – Марк и Яргуст сделали всё, что бы ты жил. И поверь мне, твоя жизнь стоит того. Поэтому учись, учись всему и всегда – у нас очень мало времени.

Сказав это, дед обнял меня и отошёл в сторону, уступая место дядям. Те так же обняли меня, и именно в тот момент я понял – насколько они все мне дороги, что они, и только они и есть моя настоящая семья.

Я почувствовал резкий укол, дед пустил в ход Искусство, видимо осматривал окрестности. Чисто автоматически, я подключился к его заклятию, и перед моим внутренним взором открылась широкая панорама. Болота, горы, холмы, покрытые цветущим кустарником, но нигде я не заметил ни какой опасности.

Дед, закончив разведку, велел устроить привал. Мы быстро развели костёр и приготовили лёгкий завтрак. За едой он рассказал, что в этом мире для нас угрозы нет, однако, уже в следующем мире нам угрожает, как он выразился, неминуемая встреча с серыми всадниками. Поэтому проходы открывать нельзя, а придётся идти самым трудным путём – просто искать попутную дорогу.

Я вспомнил, что на занятиях дедушка Азар, рассказывал о двух возможных способах хождения по мирам. Первый из них – самый распространённый, это открытие проходов между мирами. Второй – самый сложный и непредсказуемый, это воспользоваться естественными дорогами меж мирами. Дело в том, что эти дороги изначально существовали, но воспользоваться ими мог далеко не каждый. В отличие от любых других дорог, эти дороги никто не выбирал, а они сами выбирали достойного пройти по ним. Здесь, не мог помочь, ни опыт, ни знание Искусства, а лишь что-то такое неуловимое, что нельзя объяснить никакими человеческими понятиями, а лишь самыми тонкими, на грани восприятия душевными ощущениями.

Быстро позавтракав, мы собрались в дорогу. Не знаю, как дед определил направление, в котором нам надо двигаться, а может быть он просто шёл наугад, по крайней мере, какого-либо напряжения или применения Искусства с его стороны я не заметил, хотя сосредоточил на дедушке всё внимание. Он шёл абсолютно расслабленным, даже как бы потерянным. Я полностью настроился на него, но ничего не почувствовал. Было ощущение, что вообще ничего не происходит.

Ничего-то ничего, а только мир вокруг нас резко изменился. Куда-то исчезли живописные зелёные холмы, покрытые цветущим кустарником, а вместо них нас окружали какие-то развалины. Развалины эти были вовсе не древними руинами, а совершенно свежими, потому, что многие из них ещё дымились. Небо было очень серым и очень низким, пахло гарью и страхом. Время от времени набегающий ветерок доносил до нас сладковато-приторный запах, который вызывал у меня рвотные позывы. Позже я узнал, что так пахнут разлагающиеся трупы людей.

Перед нами лежала дорога, покрытая каким-то напоминающим камень серым веществом. Дорога была в плохом состоянии вся в ямах с рваными краями. Дедушка позже объяснил, что серое вещество называется асфальт, а ямы на ней образовались в результате взрывов бомб и снарядов и называются воронками.

Дорога шла через разрушенный город и мы были вынуждены идти по ней, хотя, честно говоря, идти не очень хотелось. Но выхода не было, почему-то именно эта дорога выбрала нас. Ну, мы и пошли.