Read the book: «Цветок для Зверя»

1 Глава. Антон

– Зверев! С вещами на выход!

Четыре года я ждал этих заветных слов. Внутри всё дёргается от волнения. Мозгами я понимаю, что через несколько минут буду на свободе, но пока не окажусь за воротами тюрьмы, не поверю в это.

Быстро прощаюсь с сокамерниками, подхватываю рюкзак со своими нехитрыми пожитками. Клацает засов на дверях, и она со скрипом открывается.

Меня долго ведут под конвоем по бесконечным мрачным коридорам тюрьмы. Сердце бьётся уже где-то в ушах, как баскетбольный мяч, грудную клетку разрывает от эмоций.

На улице щурюсь, как крот. Полуденное солнце ослепляет. Глаза начинают слезиться то ли от яркого света, то ли от переполняющей меня радости. Чем ближе ворота, тем сильнее меня колошматит.

Наконец, выхожу из тюрьмы, вдыхаю воздух полной грудью. Он точно такой же, как во дворе тюрьмы, да не такой. Пахнет нагретым асфальтом и бензином, ничего особенного, только надышаться им не могу. Голова уже кружится от судорожных вздохов, а я никак не остановлюсь.

У ворот чёрный "Рэнжик" моего кента Михи. Из машины тут же выскакивает он сам и Колян – второй мой кореш.

Друзья бросаются ко мне, обнимаемся, бьёмся лбами друг в друга, как бараны, как идиоты. Я знал, что они меня встретят, но всё равно немного волновался, встретят ли? За четыре года многое могло измениться, и наша дружба в том числе.

Встретили!

– Как ты, Зверюга? – первым подаёт голос Миха. – Похудел, пиздец!

Это правда. Скинул килограммов десять, зато рельефнее стал. Даже в неволе я держал себя в форме.

– Ничо, Антох, отъешься вмиг! – подбадривает меня Колян, протягивая пачку "Кента".

Мы выкуриваем по сигаретке, смеёмся, как дураки, жадно рассматривая друг друга. Я их, они меня.

Колян и Миха выглядят охуенно. Морды сытые, лощёные, какие-то куртки модные, часы крутые. Я на их фоне я сейчас казался бедным родственником.

– Поехали отсюда, мужики, – тороплю я друзей, потому что на колючую проволоку даже смотреть не могу без ненависти.

Мы садимся в "Рэнжик". Я назад, а пацаны вперёд. Машина трогается с места, и чем дальше мы отъезжаем от тюрьмы, тем мне становится легче и спокойнее.

Я рассматриваю город, подмечая, что изменилось во время моей отсидки, а пацаны кратко излагают, что интересного случилось за период моего отсутствия.

Миха везёт меня домой. У меня небольшой загородный коттедж в тихом посёлке – идеальное место, чтобы прийти в себя после тюряги.

До моего дома долетаем довольно быстро. Едва захожу во двор, ко мне бросается Аська – моя овчарка. Радостно лает, встаёт лапами на грудь, пытаясь лизнуть в лицо. Не забыла! Не забыла, моя хорошая!

Двор выглядит ухоженным, Аська сытой. Внутри дома тоже чисто – пацаны следили за домом, кормили собаку. Даже растения комнатные цветут и пахнут.

Обхожу дом, будто чужак. Жадно впитываю запах родного жилища. Даже не верится, что сегодня я буду ночевать на своей гигансткой кровати, а не на шконаре.

Возвращаюсь в гостиную к друзьям. Те уже достали бухло, вовсю гремя стаканами.

– Доля твоя, – протягивает мне сумку Колян. – Всё по-честноку, Антоха!

– Верю!

Забираю сумку, собираясь прибрать деньги в тайник. Пересчитывать смысла нет. Я понятия не имею, сколько мне положено за четыре года. Надеюсь, друзья меня не наебали? Судя по весу, сумма охеренно большая.

– Сейчас жрачку привезут, Зверюга, – сообщает Миха. – И ещё кое-кого интересного.

Пацаны переглядываются и начинают пошло ржать. Я догадываюсь, что они вызвали шлюх. Это весьма кстати. Я четыре года на самообслуживании. Яйца звенят уже.

– Давай выпьем пока? – протягивает мне стакан коньяка Колян. Беру стакан, тяжело сглатывая. Как же я мечтал об этом, господи! – С началом новой жизни, брат! Живы будем, не помрём!

Мы стукаемся стаканами, и я опрокидываю в себя залпом коньяк. Приятное, расслабляющее тепло разливается по телу. Закуски нет, да и не нужна она мне. Не после первого стакана точно.

– Я в душ сгоняю?

Оставляю пацанов, которые уже начали мучить мою стереосистему в гостиной, сам поднимаюсь на второй этаж в свою спальню. В душе стою, наверное, полчаса, не меньше. Яростно тру себя мочалкой, чтобы навсегда смыть с себя гнилой, намертво въевшийся запах тюрьмы.

Наконец, выхожу. Открываю гардеробную. С трудом нахожу майку по размеру. Всё остальное висит на мне, как на вешалке. Встаю на весы. Сотка почти. Я сдулся не на десять кило, а на все пятнадцать. Нужно навёрстывать как-то в ближайшее время.

Со штанами проще. Нахожу спортивки на завязках, чтобы с жопы не сваливались, натягиваю на себя, потом кроссовки.

Завтра можно приодеться, а сегодня я дома, и так сойдёт. Перед кем выряжаться? Перед Михой с Коляном или шлюхами?

Спускаюсь вниз по лестнице, как раз вовремя. Запах горячего шашлыка и свежего хлеба стоит такой, что едва слюной не захлёбываюсь. Друзья сидят на диване, о чём-то переговариваются, сквозь довольно громкую музыку. Возле стола колдует длинноволосая девчонка в ярко-красном платье. Она стоит спиной ко мне, разворачивает пакеты из ресторана. Руки у неё так ходуном ходят, что она едва не роняет контейнеры. Наркоманка, что ли? – первое, что приходит в голову.

– О! Антоха! – Миха убавляет музыку и показывает на девчонку пальцем. – Познакомься, это Светочка! Наш подгон для тебя, в знак любви и уважения!

Девчонка замирает и медленно поворачивается. В жизни не забуду этот страх, который безошибочно отражается на её лице. Будто Годзиллу увидела или приведение. Я, конечно, не красавец, но ни разу так бабы от меня не шугались.

Молоденькая, юная совсем. В том, что совершеннолетняя, не сомневаюсь. Мои кореша не отморозки какие-то, чтобы трахать малолеток или под меня их подкладывать. На лице Светы ни грамма косметики, поэтому красное платье смотрится на ней нелепо, хоть и сидит по фигуре очень ладно. Видно, что и попа есть у неё, и сиськи пышные, стоячие.

– З-з-здравствуйте! – заикаясь здоровается со мной девчонка, а во мне такой огонь поднимается, что я готов выебать малышку прямо сейчас.

2 Глава. Светлана

Смотрю на Антона, испытывая какой-то первобытный животный ужас. До чего же он страшный, мамочки! Я сейчас в обморок грохнусь.

Росту в нём все два метра, возвышается надо мной, как гора. Мускулы бугрятся на огромных плечах и груди, руки все в татуировках причудливых, кулаки, что кувалды. Короткая стрижка, лицо угрюмое, будто каменное, квадратная челюсть. Тёмно-голубые, почти синие глаза смотрят с таким азартом, будто разорвать меня готов прямо сейчас. Ему очень подходит его прозвище – Зверь самый настоящий.

Я таких мужчин здоровенных только в кино видела. Его друзья тоже не хиляки, но Антон какой-то уж больно страшный на фоне этих весельчаков.

Их трое, а я одна. Что если они захотят все вместе меня…

– Нравится? – спрашивает у Антона Николай. – Целочка.

Невольно вспоминаю об унизительной процедуре, которой меня подверг сутенёр Виталик, когда водил к гинекологу. Не поверил, что я ещё девственница, вот и потащил в больницу. После осмотра врач подтвердил мою невинность и выписал мне противозачаточные таблетки, чтобы я не забеременела от клиента. Виталик так обрадовался тогда, будто выиграл миллион. После больницы он стал относиться ко мне более уважительно и разговаривал вежливей, давая понять, что я очень важна для него.

Зверь прищуривается, будто не верит словам друга, потом тяжело вздыхает.

– А чё нормальных, опытных шлюх не было? – разочарованно говорит он.

– Да ты посмотри, какая краля! – восторженно говорит Михаил. – От неё ещё молоком пахнет. Свежая, как цветок!

Он пялится на мою почти не прикрытую грудь, так что я невольно тянусь к вырезу на платье, чтобы его поправить. Мне это не удаётся, уж больно откровенный фасон. Это Виталик меня вырядил в него, а с ним разве поспоришь?

Антон морщится, будто ему от меня противно, потом приносит для меня стул.

– Сядь, поешь с нами, Цветок. Выпить хочешь?

У меня язык от страха отнялся. Я хочу спасибо сказать, но слова застряли в пересохшем горле. Просто мотаю головой, потому что я не пью спиртное, и буквально падаю на предложенный мне стул.

Антон садится напротив меня на диван к своим друзьям. Больше не смотрит на меня, я немного успокаиваюсь, но теперь меня именно это и беспокоит. Я не понравилась ему? Что, если Антон меня прогонит? Мне придётся вернуть Виталику деньги, которые он мне заплатил? Это ужасно, ведь я уже потратила почти всё. Мне придётся снова на панель идти? Я надеялась, что придётся только один раз пережить этот ужас. Что же теперь делать?

– Ешь, Цветочек! – приказал Антон, заметив, что я сижу как статуя. – Тебе сегодня понадобится много сил.

Значит, он меня всё же оставляет? Один будет пользовать или с друзьями поделится?

Мужчины разговаривали о каких-то своих делах, лишь изредка поглядывая на меня, поэтому я решила всё же поесть. От волнения я не могла проглотить за день ни крошки, но и в присутствии мужчин кусок в горло не лез.

– Курить пойдёшь, Цветок? – позвал меня Антон, поднимаясь с дивана.

Я снова мотнула головой, потому что не курила. Лишь когда мужчины вышли на террасу, прихватив с собой бутылку коньяка и стаканы, я позволила себе поесть шашлыка. Он уже остыл к этому времени, но всё равно казался мне необыкновенно вкусным. Жадно закидывая в рот куски мяса, я только сейчас поняла, как сильно проголодалась. Я и мяса-то в последнее время не видела, больше на макаронах и картошке перебивалась.

С тех пор, как отчим меня выгнал из дома, я вообще питалась через раз, чем бог пошлёт. Ничего, у меня теперь есть деньги, чтобы снять квартиру и на первое время, пока на работу не устроюсь. Главное – отработать их теперь, пережить эту ночь и позор, которому я добровольно себя подвергла.

Другие же как-то живут после такого? Как моя знакомая Алиса, например, которая и познакомила меня с Виталиком. У неё квартира в городе и машина дорогая, а сама она будто с картинки, не то, что я – колхоз. У меня нет денег на ресницы там или на ботокс. Чем бог наградил, с тем и пришла. Даже краситься не стала, потому что глаза были всё время на мокром месте. Что толку от макияжа, если он растечётся от слёз? А плакать мне предстоит много.

Мужчины долго сидели на террасе, громко смеялись над чем-то, пили, курили, отдыхали, в общем. Я видела их через огромное окно во всю стену. Украдкой рассматривала Антона, представляя, как буду с ним спать. Понятно, что он взрослый мужчина и предпочёл бы опытную женщину, способную доставить ему удовольствие в постели. А что я? Я же ничего не умею.

Врач ещё сказал Виталику, что я слишком узкая. Предупредил тогда:

– Смотри, чтоб не порвали!

Этот Зверь меня точно порвёт. Если только он там внизу не такой же огромный. Говорят же, что у качков маленькое достоинство? Может, мне повезёт? Хоть в чём-то должно же мне повезти?

Мужчины возвращаются, и я снова вжимаюсь в стул.

– Чё, Антоха, может, пойдёшь уже, пар сбросишь? Поди неймётся уже? – предлагает ему Николай, и у меня сердце ухает, как в колодец. – Распечатай подарочек?

– С нами поделишься девочкой? – пугает меня Михаил ещё сильнее. Он подходит ко мне, становится позади и берёт в руки локон моих волос. Наклоняется и нюхает его, доводя меня этим до трясучки. – Уж больно вкусная Светочка! – добавляет он.

– Руки убери! – неожиданно рычит на него Антон, и Михаил резко отступает на шаг. – Это мой подарок, так что подбери слюни!

– Да ладно, чё ты? Антох, не кипятись! – смеётся Николай. – Как будто мы ни разу шлюх не делили? Выеби её по полной, потом нам отдай. Мы же никуда не торопимся, мы понимаем, что ты бабу четыре года не нюхал. Мы тебе доплатим, Светочка, ты только не волнуйся!

Я вскидываю глаза на Антона, мысленно умоляя его не отдавать меня друзьям. Господи, я этого не вынесу! Не переживу групповушку!

– Соррян, мужики! Не в этот раз! – отрезает Антон, и я с облегчением вздыхаю. – Пойдём, Цветок! – протягивает мне свою лапищу, а у меня силы нет подать ему руки. – Поднимайся, малыш, – поторапливает он меня, хватая за предплечье. – Я не обижу!

3 Глава. Антон

Думал, выпью и меня перестанет колбасить от этой девочки. Не помогло. Стоит взглянуть на её пухлые губы и тонкую шею, как ширинку рвёт. На всё остальное и смотреть не стоит. Вон и кенты мои заценили, прицелились хуями к пугливой лани.

Была бы шлюха бывалая, я бы поделился, мне не жалко куска пизды. Но тут совсем другая история. Девчонка сидит трясётся весь вечер. Куда ей ещё два ствола? С моим бы управилась. Колян с Михой сами виноваты. Нехер было целок ко мне притаскивать. Пусть вызовут ещё девок, если яйца затрещали. Дело решаемое.

– До свидания! – говорит Света мужикам, подхватывая со стола свою сумочку, когда я едва ли не волоком тащу её на второй этаж, подальше от похотливых глаз пьяных мужиков.

Не пьёт, не курит, вежливая, и на стол накрыла красиво, по-женски. Странно всё это. Я не привык к таким девочкам. Не все курящие, но от выпивки никто, обычно, не отказывается, да и чего позабористее просят. Я наркоманок как-то не очень. Недолюбливаю, мягко говоря. Шлюхи смотрят всегда оценивающе, заискивающе, сами ластятся, чтобы побольше с тебя поиметь и поменьше работать.

А эта..

Шлюха она, конечно, но мне почему-то становится противно, что на неё другие пялятся, пусть это и мои друзья. Затаскиваю девчонку в свою спальню, швыряю на кровать, так что туфли с неё слетают, громко грохаясь об пол. Света испуганно озирается по сторонам, прижимая руки к груди. Боится меня? Конечно, боится. Я и сам себя немного побаиваюсь сейчас.

– Раздевайся, Цветок! – тороплю девчонку безо всяких церемоний. Отбираю у неё сумку и закидываю в кресло, стоящее у противоположной стены.

Встаю напротив кровати, завожу руку за голову и одним рывком стаскиваю с себя майку, потом штаны сразу вместе с трусами. Жду тех же самых действий от Светы, но она будто окаменела. Лишь глаза моргают часто-часто, спускаясь от моей груди к животу. На вздыбленном члене они останавливаются и замирают.

Смотрит так, будто хуй ни разу не видела. Может, и не видела. Меня это мало волнует, потому что я больше ни секунды терпеть не намерен. Знала же, на что подписывалась? Так какого хера тогда резину тянет?

В то же время боюсь её напугать. Я, конечно, Зверь, но не с бабами же?

– Цветок. Снимай. Платье, – чеканю уже сквозь зубы.

Боль в паху сводит с ума, застилает разум. Я едва держусь, чтобы не разорвать малышку.

Слава богу, она отмирает и начинает неуклюже раздеваться. Разорвать эту тряпку к чёртовой матери? Не-е-ет. Терпеливо наблюдаю за этим, заводясь ещё больше, хотя куда уж больше? Кажется, сперма уже в ушах бурлит, сейчас в потолок выстрелю!

Девчонка снимает платье, и оно растекается красной лужицей на полу у моих ног. Мой взгляд прикован только к телу – красивому, юному, гладкому, упругому. Остренькие плечики с выступающими ключицами, высокие грудки с коричневыми сосками-горошинками, плоский животик, красные кружевные трусики, как тряпка для свирепеющего с каждой секундой быка.

Не помня себя, бросаюсь, как на добычу. Наваливаюсь сверху, рву трусы к хуям. Жадно мну полную, натуральную грудь, вдыхая запах возле шеи девушки. От неё реально пахнет молоком, свежестью и чистотой. Голова идёт кругом, темнеет в глазах. Просовываю руку между длинных, стройных ног, трогаю гладкие лепестки, раздвигаю пальцами, чуть толкаясь внутрь шёлковых складок. Пиздец, какая она узкая…

И сухая, как сахара. Как её ебать-то, блять?

Внезапно моего плеча касается что-то мокрое. Отвлекаясь, поворачиваю голову к лицу девчонки, а она ревёт! Крокодильими слезами! Я успокаиваю себя тем, что она продажная девка, и должна отработать бабки во что бы то ни стало, но это нихера не помогает. Я не могу трахать ревущую бабу. Не могу, и всё тут!

Сука!

Отстраняюсь от девчонки, хватаю её за скулы пальцами, чтобы на меня смотрела.

– Чего ревёшь, дура?

– Ничего… – всхлипывает. – Я сейчас! – вытирает слёзы руками, которые ходуном ходят. – Простите!

И чё мне с ней делать? Ебаться не перехотелось. Разве что самую чуточку.

– Чего боишься?

– Что порвёте.

Ведь реально порву своим размером. Хоть бы мокрая была, ещё куда ни шло.

– Смазка есть?

– Н-нет.

Хуёво, чо! Господи, Цветок так жалобно всхлипывает, что у меня в душе всё переворачивается. Откуда она только свалилась на мою голову? Где её пацаны отрыли? А главное – нахрена?

– Ладно, не ной! Сейчас не трону, если реветь перестанешь! – пытаюсь успокоить красавицу. – Раздвинь ноги! – встаю на колени между её ног, так чтобы мне видно было её щёлочку. Она медленно разводит колени в стороны, но мне этого недостаточно. – Шире, Цветочек! Пальчиками лепесточки раздвинь, чтобы я писю твою видел. Не бойся, покажись! Сказал же, не трону!

Девчонка перестаёт хлюпать и осторожно приоткрывает свою потрясающую красоту для меня. Не удержавшись, наклоняюсь к её промежности, утыкаюсь лицом в розовую мякоть. Света дёргается, будто её током бьёт, но лежит смирно. Вдыхаю её женский аромат, а потом размашисто провожу языком, пробуя на вкус её пиздёнку. Такая сладкая, что слюной захлёбываюсь.

Меня ведёт конкретно. Выпрямляю спину, обхватываю ноющий член руками и яростно дрочу на это невыносимое зрелище. Мне хватает нескольких секунд, чтобы, стиснув зубы, залить грудь и живот Цветочка тугой, липкой спермой.

Она испуганно ахает, а я с облегчением выдаиваю последние капли из себя. Меня немного отрезвляет оргазм, но член не опадает, требуя продолжения. То ли я такой голодный, то ли девочка нереальная. Мне мало. Чертовски мало.

Она лежит неподвижно, разглядывая на своём красивом теле белёсые потоки. Рисую узор на её животе, а затем засовываю мокрый от спермы палец в её приоткрытый от изумления ротик. Девчока распахивает от удивления глаза, толкается язычком в мою фалангу.

– Пососи, Цветочек, – как можно нежнее говорю я, но получается хреново.

Девушка сосёт мой палец. Вначале несмело, пробуя на вкус моё семя, а затем посасывает уже причмокивая, дразня язычком.

Почти не дышу, так меня завораживает это зрелище. В рот-то я могу её выдрать? Его же я точно не порву?

– Иди, сполоснись, – киваю на дверь в ванной. – Только быстро, чтоб я не ждал!

– Хорошо!

Света спрыгивает с кровати и прикрывая грудь руками, бежит в ванную. Как будто я её сисек не видел. Дурочка.

Её нет минуты две. Я откидываюсь на спину, гипнотизирую дверь в ванной, думая о том, что мне делать с этим Цветком. Я рассчитывал на долгую, горячую ночку, чтобы кончить раз пять, чтобы мне везде дали, во все дырки и с радостью. А что по итогу? Сам себе наяриваю. Опять.

Дам ей за щеку и отправлю на все четыре стороны, чтобы не искушала своей писей нетронутой. Когда у меня целки были? Никогда. Нахуй с ними связываться, когда есть умелые податливые, влажные дырки? А с Цветком не ебля, а геморрой один. Никогда бабу против воли не брал и сегодня не собираюсь.

Света выходит, и я уже не уверен, что она отделается отсосом. Хочу её всю! Блять, это наваждение какое-то.

– Иди сюда, Цветочек, не бойся! – маню её к себе рукой.

Она подходит, косится на мой торчащий член всё с такой же опаской. Осторожно присаживается на кровать рядом со мной, и руки сами к ней тянутся. Не девушка, а сплошное искушение. Костяшками пальцев провожу по предплечью. Кожа – чистый шёлк. А на саму Светочку смотрел бы и смотрел, до того она красивая.

– Вы на меня злитесь? – внезапно говорит она. – Я не специально. Простите. Я всё сделаю. Только скажите, что. Я способная, быстро учусь.

Глаза снова на мокром месте. Отдёргиваю руку от плеча, беру её за подбородок. Горе мне, горе!

– Конечно, сделаешь. Только не сегодня. Ротиком меня поласкай и можешь ложиться спать. Хватит с тебя на сегодня.

– Ротиком? – широко распахивает глаза. – И всё?

В её глазах столько надежды, она даже начинает радостно улыбаться. Вот, так-то лучше. Так мне больше нравится.

– На сегодня всё, – уточняю я. – Ночевать останешься у меня. Отпущу, когда везде тебя выдеру.

– Везде? – тушуется мгновенно. Щёки вспыхивают, как маки.

– В попку тоже. Мне так нужно, Цветочек. Я тебе иду на уступки, а ты мне? Доплачу, если надо.

– А потом отпустите? Вы меня не обманываете?

– Я похож на пиздобола?

– Нет. Конечно, нет. Я не это имела в виду. Простите…

– Перестань извиняться и выкать. Меня зовут Антон.

– Хорошо, Антон. Скажите… Скажи, что делать.

Немного раздвигаю ноги, приглашая на исходную позицию девчонку. Она уже с готовностью встаёт на колени между моих ног и отбрасывает волосы назад, облизывая губки. И правда, способная.

– Оближи языком головку, а потом соси ствол, как леденец. Любишь леденцы?

Девушка кивает, не отрывая взгляд от моего члена, потом несмело дотрагивается до него пальцами, проводя по всей длине. Теперь меня будто током ебашит. Стискиваю зубы, позволяя Цветку познакомиться с моим дружком поближе.

– Не бойся, малыш, смелее. Он не укусит. Шары тоже можешь покатать.

Мои яйца осторожно поглаживают девичьи пальчики, и я едва не стону, как баба. Наконец, наигравшись, Света наклоняется к члену и высовывает остренький язычок. Ведёт им по головке, слизывает капельку смазки, сглатывает, пробуя на вкус мой агрегат. Лижет ещё и ещё. Потом плотно обхватывает пухлыми губами ствол и берёт его в рот.

Я глухо застонал, не сдержался. Девчонка тут же выплюнула головку и испуганно уставилась на меня. Блять, до чего же тяжко мне с ней. Кто бы знал? Мне как будто больше заняться нечем, как учить целок сосать?

– Всё в порядке. Мне очень хорошо. Слюны больше добавь и бери глубже, прямо в горлышко.

Света повторяет манипуляции, добавив влаги. Начинает сосать, но совершенно неглубоко. Усердно наяривает мой хер минут десять. Давится. Вся красная, волосы прилипли ко лбу. Я понимаю, что она старается, но хер я кончу такими темпами.

– Давай, помогу, – сжалился я над неумехой. Положил руку ей на затылок. – Горло расслабь и дыши носом. Только носом!

Она мелко кивает, не вынимая члена изо рта. Я приподнимаю бёдра, одновременно насаживая головёшку девушки на себя. Ударяю в самые гланды, но всё равно не помещаюсь весь у неё во рту. Толкаюсь снова и снова. О, да! Вот это я понимаю!

Девчонка давится, хрипит, но я держу её намертво. Её слёзы капают прямо на мой живот. Разрядка близко, я это чувствую.

– Потерпи, Цветочек! Я почти…

Долблю её горло уже не стесняясь. Боже, от мысли, что я первый в её ротике, меня накрывает так, что я кончаю снова быстро и на этот раз легко.

– Глотай! Всё глотай! – рычу девчонке, заливая спермой её глотку.

Она ревёт, но с задачей справляется отлично.

Отпускаю Свету, и она отскакивает от меня, судорожно глотая воздух, вытирая слюни запястьем с подбородка. Мне немного совестно, что я так жёстко отымел её рот, но я тут же отгоняю от себя эту мысль. Никто не говорил, что будет легко и просто.

– Тебе понравилось, Антон? – смущаясь, спрашивает она.

– Да.

И это правда. Теперь я более или менее сыт и могу продолжить посиделки с корешами.

Мне сейчас так хорошо, что я даже пошевелиться не могу. Уже не жалею, что Света неопытная. Стоило ей немного опустошить мои яйца, и я раздобрел, разомлел.

Обнять бы её, зарыться во вкусно пахнущие волосы лицом… Не сигаретами, не тошнотворными духами, а весной – вот как пахнут её волосы. Завалиться спать…

Рано ещё, да и пацанов оставлять надолго одних некрасиво. А девочке лучше ночевать отдельно от меня, чтобы я спьяну и спросонья не попутал чего. Одной ей будет безопасней.

– Пойдём, Цветок, я покажу тебе твою комнату.

Нехотя поднимаюсь с кровати, протягиваю ей свою майку. Натягиваю обратно трусы, штаны и кроссовки. Девочка молча облачается в кажущуюся безразмерной майку, забирает с пола свои вещи и сумку из кресла.

Выходим из моей спальни, и я толкаю соседнюю дверь, пропуская девчонку впереди себя. Щёлкаю выключателем. Оглядываю помещение, проверяя, всё ли в прорядке, заправлена ли постель.

– Дверь запри за мной и носа из комнаты не показывай! – строгим тоном говорю я. Света осматривается по сторонам, кладёт свои вещи на кровать. – Ванная там, – показываю на дверь. – Только попробуй сбежать! Не глупи, ладно?

– Спокойной ночи, Антон, – хрипло говорит девчонка, и я быстро сваливаю, пока снова на неё не возбудился.

Закрываю дверь, слушаю, как щёлкает замок за моей спиной, и только после этого иду к друзьям.

Они уже оба пьяные в дымину. Сидят вразвалку, бардак на столе, под столом бутылки нестройным рядом. Я сразу наливаю себе полстакана коньяка.

– О, Зверюга! – заплетающимся языком мямлит Колян. – Чё как тебе Светочка? Загнал шершавого?

Они с Михой пошло гогочут, пока я залпом опрокидываю в себя коньяк. Хорошо! Как же хорошо на воле!

– Девочка – огонь! Спасибо за подгон, пацаны! От души!

– А где она есть? – интересуется Миха, и я понимаю, с какой целью интересуется.

– Спать положил. Затрахал я её до полусмерти. Не выдержала с непривычки. Вы тоже додумались, блять, голодному зэку целку приволочь. Расскажите лучше, когда мне на работу выходить, – меняю тему. – Засиделся, я пацаны.