– Герман! – ласково произнесла Вика. Два человека на станции звали меня по фамилии. Вообще, я Юрий Герман. И по фамилии меня называют только Вика и Тоге. Остальные звали Юрием. Как выяснилась, что мое имя прекрасно произносится всеми без коверканья и изменений. И если Вика произносила фамилию просто без подтекстов, просто ей так было удобнее, то Тоге скорее с некоторым сарказмом – Херман. Или мне так кажется? Может уже пора в отпуск, если мне сарказм чудится? Вика продолжила своим мелодичным голосом: – Ну ты к ней слишком строг. Она и переживает, что вдруг придется кого-нибудь подменить. Не хочется подвести команду.
Позади раздался шум и в соседнее кресло плюхнулся Тоге.
– О! Явился, – констатировал я. – Вика тут уже все провода оборвала, разыскивая тебя, – попытался пошутить.
– Привет, Виктория. Провода? – непонимающе преспросил он.
– Забудь, – махнул я рукой.
– Привет, Тейдж. Ребята, у вас старт.
– Принято. Конец связи, – завершил разговор я.
По лтмке пробежала дрожь, она затряслась с нарастающим гулом. И тут же меня вдавила в кресло невидимая рука ускорения. Хочешь, не хочешь, а все мышцы непроизвольно напряглись. В ушах будто зашелестело. Но это все терпимо и гораздо меньше по времени, чем при старте с Земли. Да и орбита тут гораздо ниже. Один минус – опять в невесомость. На поверхности, в основном под поверхностью, где мы больше проводим время на самом Марсе, есть гравитация. Путь она составляет примерно треть Земной, но все равно, ходишь, как человек горизонтально, а не плаваешь, как рыба в безводном аквариуме. И самое главное, там есть нормальный душ. Поэтому все стараются так или иначе, но оказаться на планете. Пусть даже ненадолго.
Из-за радиации, девяносто процентов времени находишься в подземной станции, которая располагается в стене природного марсианского колодца на глубине около трех метров под песчаными дюнами. Рассветы, конечно, не встречаешь с чашкой кофе в руке, но зато безопасно.
Кофе, кофе… Надеюсь, коллеги не весь выпили, а то придется опять ждать до завтра. Лимит и практицизм во всем. Судя по монитору и гулкому удару, мы пристыковались.
– Прибыли, – вслух сказал я. Привычка все ключевые и значимые события проговаривать вслух при работе вне станции. На всякий случай.
– Прибыли. Выходим, – вслед за мной проговорил Тоге.
– Кстати, хочу тебе напомнить, про ящик виски, который ты вчера на проводинах обещал прислать нам на станцию, – проговорил я не глядя на геохимика, направляясь к выходу из лтмки.
– Я? Ящик виски? – с показным удивлением проговорил швед за спиной.
– Ну не я же! Ты все возмущался, что такое – одна бутылка на всех. Я вам с Земли ящик этого пойла вышлю.
Дверь шлюза между лтмкой и станцией с шипением раскрылась.
– Помню, конечно. Пытался пошутить.
А то я не понял. Одна бутылка на всех едва ли память отшибет. Вышло примерно грамм по тридцать. И все прекрасно знают, что в любом случае больше нельзя. И только по серьезным событиям. Такой вариант сухого закона лайт. В смысле, иногда смотрим на это сквозь пальцы. Но официально, конечно, все виды алкоголя и прочих веществ запрещены. И это правильно.
– Оформишь образцы в последний раз? – спросил я.
– Без проблем, Герман.
– Удачи. Привет землянам.
Скорее всего, мы с ним на станции уже не увидимся. Он улетает завтра, как раз во время игры. Да и здесь принято прощаться один раз, когда человек покидает ее навсегда. И такое прощание было вчера. Теперь его проводить придут только друзья. И то, если свободны в этот момент. Тоге, скорее всего, придет провожать только Стефан Мортинсон.
Интересный паренек. Он у нас главный по погрузочно-разгрузочным работам. Перевелся с КОМС 1 три года назад. Вика сказала, из-за Тоге. У них там свои разговоры и тайны. Стефан и Тоге познакомились, когда вместе летели на Марс из отпуска. Ох уж мне эти шведы. Хотя на станции личная жизнь – личное дело каждого. На людях они парни, да парни. Ничего лишнего не показывали. Оба отлично выполняли свою работу.
Может это просто слухи. В конце концов оба из Швеции и у них много общего. Например, они могут говорить между собой на родном языке. А когда коллектив больше пяти человек, то от слухов и мелких конфликтов некуда не денешься. Люди есть люди. Но в космосе они другие. В них стяжательства меньше. Жажды власти меньше. Наверно потому, что власть – это большая ответственность. И все, что ты здесь делаешь, должно делаться с максимальной отдачей и предельно четко. От этого зависит жизнь других и тебя самого. И если что-то случится, то рассчитывать приходится только на себя и окружающих. Это все прекрасно понимают. И психологически совместимый подбор экипажа очень важен. У нас все подобраны так, что уважение к коллегам просто факт. Причем, эмпирический. А к каким-то мелким недостаткам характера принято относиться снисходительно.
Стефан еще и команду по Алтимейт Фрисби собрал. Правда нас всего шесть человек. Пятеро основной состав и Лоис Вуландари запасная. Как раз надо успеть на тренировку, чтоб завтра сыграть как надо.
Я подплыл к именному шкафчику для скафандра. Аккуратно снял и повесил. Последними снял перчатки. Все по инструкции. Закрыл дверь и через стекло увидел, что началась обработка.
Один из ремонтных ангаров для лтмок оборудовали под спортивный зал. Просто комната с тренажерами совсем маленькая. А тут пятьдесят метров длина, четырнадцать ширина и десять высота. Готовое поле для космических игр. Только тренажеры надо убирать каждый раз. Их сюда перетащили, так как в комнатушке со временем образовался стойкий запах пота. Аж слезу прошибал. Отдали ее под склад. В крайнем случае лтмки можно ставить на ремонт для ттмок – тяжелых транспортных модулей. Те просто здоровенные. Для перевозки людей мало приспособлены. Их задача доставка на поверхность больших грузов и конструкций. А с поверхности – крупных партий ресурсов. Такой тяжелый модуль и лтмку легко может в себя вместить, если надо.