Паруса души

Он шёл на мост, уверенный в том, что за мостом спасение, еда и тётя Целя. Наверное, Бог хранил его. Он перешёл его за час, за самый долгий час в его жизни. Яшка трясся от страха, но дошёл. Сразу за мостом стояла небольшая сторожка, дверь была настежь открыта. Он долго прислушивался. Потом нашёл небольшой камень. Бросил. Никто не отозвался. Он зашёл внутрь. Всё было разбросано. Никого не было. Он заглянул в стол и шкафы. Чернильница, бумаги, газеты, лампа, стакан с подстаканником. Еды никакой. Никогда прежде ему не приходилось испытывать чувство голода. Родители никогда не доводили до такого. Он слышал, что в Африке дети голодают, но чтобы в нашей стране…

Он собрался уходить, но прямо перед дверью почувствовал запах рыбы. Яков поднял голову. Над дверью висела занавеска. Он поднял лежавший стул, встал на него и, отодвинув занавеску, чуть не рухнул от радости. Там на гвоздиках вялилась рыба! Скорей всего, здешний сторож ловил на речке рыбу и сушил, отгоняя дверью мух.

Яков дотянулся и снял с гвоздика первую рыбину. Как она пахла! Он помнил из рассказов, что нельзя есть много сразу – можно умереть. Яшка разломал её между рёбер и укусил это волшебно вкусное мясо. Как-то очень быстро закончилась рыбка…

Тут он услышал какой-то шум. За одну секунду он сорвал всех остальных рыбёшек, засунул их в вещмешок и вынырнул на улицу. Светало. Он увидел, что со стороны моста едет дрезина, а на ней солдаты – не из Красной Армии. Он, как заяц, метнулся в кусты и буквально за несколько минут был уже на безопасном расстоянии. Солдаты войдут в сторожку и долго будут изучать чешую, силясь понять, откуда она здесь взялась. А Яков продолжит свой путь

В пути он встретит очень много людского горя – например, разбомблённую железную дорогу с огромным количеством убитых… Он в свои одиннадцать лет поймёт, что за страх, что за горе пришло в его судьбу. Сначала он ужасно боялся, но вскоре начал понимать, что так будет на всём его пути. Он верил, что с родителями и с братом всё в порядке. То, что они не убегали, как эти люди на поезде, должно спасти им жизнь. Он видел сгоревшие деревни и думал, что, если бы солдаты хотели бы всех убить в его городе, они бы сожгли бы весь его город, как эти сёла. А если они этого не сделали, то, значит, они там все живые и здоровые.

Может, он должен вернуться? Может, всё уже кончилось, и они его ждут обратно? Он останавливался и смотрел по очереди туда, откуда бежал, и туда, куда ещё бежать. Его детская интуиция подсказывала ему, что надо следовать указаниям отца. Самолёты в небе с протяжным воем убеждали его в том же.

Рыба у него кончилась на третий день. Надо было подумать, где брать еду. Отец сказал, что нужно, чтобы его никто не видел. Он, наверное, имел в виду то время, пока Яков бежал вдоль огородов.

Как только начало темнеть, мальчик решил пробраться к одной из деревень. Её он увидел ещё днём и рассчитывал, что, если повезёт, может, кто и накормит – не всех же добрых людей убили. Пробираясь лесопосадкой, Яков услышал странный звук, похожий на ропот человека. Он потихоньку, на цыпочках начал перебегать от дерева к дереву, пока не увидел… бабушку с коровой. Мальчик облегчённо перевёл дух и вышел из-за дерева. Бабушка со страху аж вскрикнула. Потом перевела дух и по-украински спросила, что он здесь делает. Он ответил, что идёт в Ленинград. Бабушка открыла рот и удивлённо переспросила:

– Куда-куда? Да ты хоть знаешь, где это? Ты откуда?

Яков рассказал всё, что знал. Бабушка подошла, обняла его и заплакала, потом взяла за руку и повела за собой. Яков молча шел за ней. Он проголодался и ужасно устал. За три дня он спал лишь дважды. Первый раз – в брошенной лодке, а второй раз – на траве.

В деревню шли осторожно. Бабушка провела его задней дорогой. Придя в дом, она позвала мужа-старика. Когда тот слез с печи, опешил. Первое, что он сказал:

– Ты что, старая, ополоумела? Он же еврей! Беда будет!

– Дурень! Он – ребёнок! Надо мальца накормить и спрятать, а потом решим.

Они принялись суетиться. Растопили печь, нагрели воды, и дед сам лично, хоть и причитая, глядя на Яшкину национальную особенность, помыл мальчика. Бабулька отварила картошки, налила молока, сметаны, отрезала краюху хлеба. Он ел с таким удовольствием, что даже суровый дед заулыбался, а бабулечка заплакала. Она понимала и чувствовала, что перед ними сирота. Яков так устал, что уснул прямо за столом. Они его отнесли на кровать. Дед лёг рядом караулить – вдруг захочет по нужде и испугается.

Утром они с бабкой решат держать его на чердаке, пока не утихнет всё, но Яшка скажет, что тетя Целя ждёт его и переживает. Они уговорят его остаться ещё хоть на пару дней, пока дед пошьёт ему новые ботики, – в старых он до тёти Цели не дойдёт.

Яков оставался в доме больше двух недель. Они давали ему книжки и научили прятаться, если кто придёт в дом. Немцы были всюду, и рисковать лишний раз не было смысла. Дед с бабкой боялись, что кто-то увидит и доложит новой власти, а за это следовал расстрел. Но в деревне были и те, кому они доверяли. Своих детей у стариков не было, и поэтому всю свою накопленную любовь они отдали этому кучерявому черноглазому мальчонке.

Местный фельдшер, дедов кум, предложил остричь его наголо, чтобы черные кудри не сбивали никого с толку. Бабушка достала из сундука крестик на верёвочке и надела ему на шею. Яшка не мог понять, почему вокруг него так много суеты – ведь он всего лишь маленький мальчик и никому не враг. Даже если взрослые почему-то воюют, разве дети могут им помешать? Ему надо к тёте Целе, а не спать на соломе. Почему они не хотят показать ему, где у них тут Ленинград? Отец с матерью не успели ему всё объяснить. Придётся до всего доходить самому… Каждый день дед приходил и спускал его вниз с чердака и каждый день говорил одно и то же: не время ещё.

Однажды вечером дед позвал Якова, и тот спустился с чердака. Старики сидели на лавке и со слезами смотрели на мальчонку. Дед начал говорить под причитания старухи:

– Сегодня наш кум Максим поедет в город. Там живёт мой брат. Его жена работает на железной дороге, или работала – не знаешь, как оно сейчас-то. В общем, они тебе подскажут, как и куда тебе дальше. Бабка тебе тут собрала на дорогу, а я тебе обувку пошил и на лето, и на зиму.

Бабушка Марфа связала ему свитер и шарф. Дед нашел и ушил свою меховую шапку. За всё это Яков ещё не раз скажет им огромное спасибо. А пока он ещё не знал, что ему придётся пережить, у скольких людей прятаться и каким только транспортом не добираться. На всём его пути – а это будет больше года – ему будут попадаться хорошие и добрые люди разных национальностей и возрастов. Он пройдёт пол-Европы. Два бездомных паренька за меховую шапку и шарф помогут перейти ему линию фронта по только им известным тропинкам. Они будут убегать от собак и прятаться от пуль. Ему вернут и шапку, и шарф, да ещё пожмут на прощанье руку – за смелость, за упорство!

Он придёт в Ленинград с той стороны, откуда никого не ждали. Придёт в город, где началась блокада. Буквально перед самым городом Яков услышит, как кто-то жалобно скулит. Он оглянется и увидит, как из-под руин к нему со всех ног бежит щенок. Яков возьмёт его на руки, а тот будет лизать его и скулить от счастья.

– Ты кто? Откуда? Как тебя зовут?

Вилянием хвоста щенок отвечал на все вопросы, жаль, Яшка не понимал этого языка. Он назовёт его Другом, и они продолжат жизненный путь вместе. Они будут идти по городу, где многие дома превратились в груду обломков, а мокрый снег с ветром сделают город совсем неузнаваемым. Ему казалось, что он попал не в тот Ленинград. У людей он спрашивал заученный наизусть адрес, и ему все показывали куда-то в сторону, где домов уже не было. Были лишь руины. С помощью военных он найдёт то место, где жила тётя Целя. Бедная тётя Целя! Хотелось бы верить, что она успела эвакуироваться. Никто не знал больше, чем видел. Это был тупик. Что дальше? Куда теперь идти? Он стоял перед разрушенным до основания домом, в котором добрая тётушка когда-то угощала их чаем и упрашивала остаться здесь жить.

Кто-то опустил ему руку на плечо, и он обернулся. Перед ним стояла старушка. Она со слезами на глазах благодарила его и его друзей, которые всю ночь тушили зажигательные бомбы на крыше её дома. Она протянула свёрток и сказала, что это еда для него и друзей. Яков сильно смутился и вернул свёрток.

– Извините, вы меня перепутали. Я только пришёл сюда издалека, и у меня нет друзей, кроме… – Он распахнул курточку, и оттуда высунулась мордочка щенка.

– А ты не смог бы им передать от меня? Они все живут на заводе, там же работают, а по ночам тушат бомбы. Здесь три квартала – и налево. – Она показала рукой в сторону уцелевших домов. Яков посмотрел на старушку, на свёрток и в ту самую сторону, где живут и работают юные герои.

– Конечно, отнесу.

У него даже в помыслах не было взять что-то из этого свёртка. Наверное, и она это поняла, протягивая еду. Он был голоден, и его друг был голоден – пёсик аж заскулил, учуяв запах еды. Якову почему-то тоже захотелось скулить. Но он был сильным и честным. Родители привили ему самые лучшие качества. Учили оставаться человеком при любых обстоятельствах. Он с достоинством прошёл этот нелёгкий путь, а сейчас у него в руках был самый большой соблазн в его жизни. Он как бы распался на две половинки. Одна кричала в оба уха, уговаривая съесть, и клялась, что об этом никто не узнает, другая голосом отца велела идти и сделать обещанное.

Он поплёлся, уставший и голодный, в сторону завода. На воротах не было охраны. Там бегали какие-то люди в военной форме и ездили грузовые машины. Между крыш были натянуты какие-то сети с камуфляжем. Всё было похоже на подготовку к спектаклю. Ему делали замечания, требуя не стоять на дороге, и никто не отвечал на вопрос. Он увидел дедушку в тулупе, который открывал и закрывал большие ворота в одном из цехов. Яков подошёл к нему и спросил, где работают и живут мальчики, которые ночью гасят бомбы? Старик со слезами посмотрел на него и показал в сторону красных ворот со звездой. Яков пошёл туда.

Из цеха доносился вой работающих станков. Мальчик зашёл через большую дверь и замер. Вокруг всё жужжало, двигалось. Звенел металл. Пахло каким-то мазутом и маслом. За станками работали маленькие мужички с детскими лицами. Некоторые посмотрели на него и, не отрываясь, начали перекрикиваться. Они уже научились не слышать шума. Буквально через несколько минут к Якову подошли мальчик и девочка в промасленных ватниках и шапках. Потом ещё один подросток. Остальные косились, не отходя от станков. Они работали как взрослые, и лишь двое взрослых – дяденька и тётенька – бегали от одного к другому, помогая и проверяя.

Подросток представился Валентином, он здесь помощник мастера. Он держался гордо, уверенно и очень дружелюбно.

– Ты к нам?

– Меня бабушка попросила поблагодарить вас за то, что вы тушили бомбы, и велела передать вам вот это.

Он протянул свёрток. Одновременно у него из-под куртки выпрыгнул щенок. Буквально на мгновение дети перестали быть взрослыми. Девочка схватила щенка и прижала к себе.

– А как его зовут?

– Друг, просто Друг! – сказал Яков. Ему так хотелось здесь остаться… Он хотел бы делать эту взрослую работу или что-то ещё. Он так давно не видел ровесников!

– Ребята, тут картошка и хлеб! – закричал Валентин, развернув свёрток. – Обязательно скажи спасибо своей бабушке!

– Она не моя бабушка. Я её встретил случайно. Я искал свою тётю, а она подошла и попросила вам принести.

– Ты нашёл тётю?

– Нет! Её дом разрушен.

– А где твои родители? – спросила девочка.

– Они остались на Украине.

Дети переглянулись. Они уже научились без слов понимать друг друга.

– А оставайся с нами? – предложил Валентин, понимая, что перед ним сирота. – Нам хорошие ребята – во! – как нужны! Будешь жить и работать с нами. У нас отличные ребята! Пойдём!

Они пошли в конец цеха где своими силами дети построили приют. Сами утеплили, обустроили, сделали спальни, кухню и туалет. Многое принесли из руин.

– Ты голоден? У нас скоро обед. Все придут, и мы тебя познакомим со всеми. И пёсика твоего накормим.

От этих слов Яков чуть не захлебнулся слюной. Кстати, его щенку Другу Настя – так звали девочку – уже дала косточку. Тот урчал от удовольствия. Буквально через несколько минут на обед пришли все ребята. Их было много. Все, кроме одного, отнеслись к Яшке очень дружелюбно. Этот один был Мишка Беззубый. Он всё время очень ловко вертел в руках нож. Первое, что он предложил, – переименовать щенка в «Шницель» и сделать из него ужин. Он старался держаться как лидер, которого все немного боятся. Его сильно злило, что его не взяли на передовую, где его умение владеть ножом могло бы сыграть «решающую» роль в войне. А точить снаряды может любая девчонка! Сказать честно, было у этого мальчишки бесстрашное сердце. Он первым бросался тушить «зажигалки», совершенно не боялся взрывов. А может, и боялся, но делал вид, что ему смешно, и он как-то научился чувствовать, когда и где упадёт следующая бомба. Это его чувство не раз выручало и спасало жизни этих бесстрашных мальчишек. Причём, когда его благодарили, он отшучивался, не считая это каким-то подвигом. Иногда всё шло не по правилам, и маленькие мальчишки хоронили маленьких мальчиков по-взрослому. Тогда Мишка сильно злился, что не послушались его инструкций. Он матерился и втыкал в землю нож. Попадёт под бомбёжку и Дружок, который попытается помочь пацанам. Его тоже похоронят со всеми «почестями», как боевого друга…

Яшка быстро втянулся в работу. Научился многому. Его руки окрепли, мышцы стали как тетива, а нервы – как стальная проволока. Смерть ходила за ними по пятам, и ребята говорили с ней, как с соседкой. Они разучились плакать, но научились ценить время, еду, которой всегда не хватало, и дружбу. Их вклад в защиту великого города и всей страны тяжело переоценить.

Закончится война. Некоторые останутся на заводе, кто-то поедет поднимать страну из руин. А Яшка буквально за несколько дней до победы увидит сон, будто пришли к нему мать с отцом, и мама сказала: «Сынок, скоро всё закончится, но нас не ищи – мы погибли, – а Давид живой! Он будет в другой стране. Найди его. Обязательно найди!». И родители ушли в темноту.

Яков подскочил с кровати с криком: «Где искать? В какой стране?!». Они не сказали, поставив ему задачу на многие годы вперёд.

Он пойдёт учиться сначала в школу рабочей молодёжи, потом в судостроительный институт. Всю жизнь он мечтал о море. И здесь, в Ленинграде, он не раз смотрел на Финский залив и представлял, как после войны построит яхту с белыми парусами и они всей семьёй будут совершать морские прогулки. Теперь ему яхта нужна, чтобы пересечь все Океаны, но найти брата.

Яков напишет тысячи запросов и получит столько же ответов, что под такой фамилией Давид не числится. Повзрослев, он поймёт, что наверняка брат живёт в другой семье, под другой фамилией, в другой стране. Такие случаи были сплошь и рядом. В такой ситуации надо надеяться лишь на чудо. Помимо прочих задач, появилась ещё одна. Если Давид в другой стране – значит, он будет говорить на другом языке. А на каком? Задача! Придётся учить все! Ну, или наиболее распространённые: английский, французский, испанский (немецкий, японский отпадают), может, ещё итальянский, ведь не все же были за Муссолини. А вдруг чехи или, скажем, шведы?

Что тогда? Придётся начать с основных, а там будет видно – может, и придётся какой-то учить отдельно. В том, что он найдёт брата, Яков не сомневался не минуты. Всё дело времени.

За учёбу он взялся с повышенным энтузиазмом, параллельно учил языки. Цели и задачи оправдывали и средства, и «жертвы». Он принёс в жертву личную жизнь. Его рвение достичь поставленной цели мобилизовало в нём все его возможности, даже скрытые. Он стал лучшим учеником в институте. Остался в аспирантуре, защитил диссертацию. Возглавил факультет. Но, как и везде в это послевоенное время, зависть порождала злобу и ненависть. Как раковая опухоль, плодились доносчики и «доброжелатели». Пришло от одного такого письмо в райком партии с просьбой помочь очистить ряды от окопавшихся в тылу слишком умных молодых деятелей с сомнительным прошлым. Не давали покоя успех и заслуженное уважение некоторым «товарищам». Повезло Якову, что в райкоме партии работал один из его заводских друзей. Если бы письмо ушло в НКВД, то было бы то, что произошло с Мишкой Беззубым – сгинул он в сибирских болотах лишь за то, что сказал одному негодяю, что победа в войне не заслуга одного человека, каким бы он ни был, а всей страны.

Яшкин друг Колька-Мотылёк, а теперь первый секретарь райкома партии Николай Иванович Мотыль, вызвал его к себе и посоветовал уезжать от греха подальше. Иначе они не оставят его в покое и для достижения цели будут писать во все инстанции. Здесь он в силах прикрыть, а там… даже разбираться не будут.

Кстати, то, что у него брат за границей, и Яков учит языки, было большой тайной. Об этом не знал никто! Время было смутное. Выживший в войну народ выживал друг друга. Уезжать далеко от моря он не хотел. Выбор пал на небольшой городок на побережье, куда он приехал на своём маленьком авто, перевезя на нём весь нехитрый скарб.

Его мечта построить яхту не давала ему покоя. Поэтому небольшой городок и небольшой домик с выходом к морю делали его мечту реальней. Прежде чем купить этот дом, Яков долго изучал и ландшафт, и подступы, и береговую черту. В то время был период нездорового коммунистического энтузиазма. Все были нацелены на гигантские стройки и проекты. В это же время начали формироваться отряды разного толка: спасательные, народные дружины, строительные, оздоровительные, политические. Яков интуитивно понял, где может быть полезен, и смог иметь достаточно времени для занятия своими делами. Его с удовольствием взяли заниматься организацией всех этих дружин под патриотические лозунги.

Надо отметить, что основной вклад в создание спасательной станции на воде внёс именно Яков. Он же и предложил своему соседу Александру Рогову вступить в ряды первой в городе спасательной службы. С тех пор и завязалась у них замечательная мужская дружба. Александр всегда восхищался богатой жизненной биографией дяди Якова – так он его называл. Человек, прошедший через всю войну в столь юном возрасте, хлебнувший сполна все тяготы Ленинградской блокады, не способен был на подлость и предательство. Ему можно было доверять самые сокровенные тайны.

Однажды Яков, немного выпив, позвал Александра пройтись вдоль берега, на что тот охотно согласился. Он стал первым, кому Яков открыл свою тайну. Он прекрасно знал, что Александр всегда будет на его стороне и никогда не проболтается. Для большей верности, по собственному желанию, он даст ему клятвенное обещание хранить тайну и помогать ему во всём, чтобы мечта осуществилась.

Под эгидой спасательной службы они откроют яхт-клуб и начнут строить небольшие яхты. Втянут в это много людей. Об этом узнает весь город. С помощью государства и добровольцев будет отстроен причал и сухие доки. Спасательная служба переедет в новое кирпичное здание со всем необходимым оборудованием. Получат они и два новых катера. Проведут телефон и сигнализацию.

Строить яхты всегда было делом непростым, особенно когда практически всё, кроме водки, является дефицитом. Да ещё в приграничной полосе, где тотальный контроль со стороны КГБ. От мысли строить, чтобы уплыть, Яков отказался сразу. Он свято верил, что придут иные времена и его планы осуществятся. Сейчас ему нужен опыт, наработки. Надо заслужить доверие властей и тех, кто окружает его.

Страна постепенно менялась. Жёсткая коммунистическая доктрина сохранялась вплоть до Горбачёва, но первые послабления начались ещё в последние годы правления Брежнева.

Продолжать поиски брата было делом небезопасным. Как только власти поймут, что у человека есть кто-то за границей, скорей всего, ему запретят жить и работать в приграничном городе. А тем более – строить яхты. Надо было ждать. Сколько? Этого не знал никто. Но он чувствовал, что прогнившая с головы и изнутри власть скоро изживёт себя. А пока он готовил себя.

Почти каждый вечер Яков встречался с Роговыми. Они все праздники справляли вместе, проблемы решали сообща. Небольшой огород давал урожай на две семьи. Дядя Яша взял шефство над Владом, и, пока вся страна двигалась строем с песнями от одной цели к другой, они изучали английский и французский и строили модели будущих яхт и бригантин. Им давали двойные имена – одно для «прессы», другое для души. С «душевным» именем парусники и яхты проходили по разным маршрутам, проложенным на карте. Заходили в разные порты, и дядя Яша «уходил» куда-то, чтобы вернуться с каким-то другом. Тогда Влад ещё не знал всей правды, он был слишком юным для такого рода новостей.

Чуть позже они начнут встречаться намного реже, потому что в одном из доков дядя Яша с бригадой мастеров начнут строить яхту. Она будет полуспортивного образца. Деньги выделит город. Имя ей подберёт сам дядя Яша – «Коммсар», – чем вызовет одобрение у всего градоправления. А первый секретарь райкома партии лично возьмёт под контроль поставку комплектующих и ход работ. Яков точно знал, как власть себя любит, и умел подыграть. Иногда в разговоре с Александром он, упоминая о компартии, ругался и сплёвывал. Никакие покровители не могли оградить бригаду судостроителей от регулярных проверок комитетом госбезопасности. Всех по очереди вызывали «куда надо» и интересовались, не имеет ли кто-то дурных намерений, не ругает ли кто советскую власть.

Ходить на яхте должен специально обученный экипаж. В числе таких специалистов был и Александр. Он обучался этому как спасатель. Ходил под парусом не раз. Так же, как и все, приходил в док и интересовался ходом работ. Несколько раз сам лично помогал делать разные крепления, узлы, устанавливать оборудование. За такой энтузиазм его тоже вызывали в КГБ и тоже попросили следить за остальными. Ведь враг не дремлет, он только и ждёт, когда яхта будет готова, чтобы убежать в Финляндию, а оттуда, не дай бог, в США. Надо отдать должное, Александр, да и Яков, пользовались в городе большим уважением и даже у КГБ имели что-то вроде доверия и иммунитета.

В канун майских праздников яхта была готова, и спустить её на воду было решено 1 мая. Почётное право разбить шампанское об борт было доверено дяде Яше, но в последний момент переиграли, и решено было, что бутылку будет бить жена первого секретаря райкома партии. Честно сказать, это сильно расстроило Якова. Ведь это было его детище. Каждая деталь прошла через его руки. Сколько дней и ночей он провёл возле неё! Он разговаривал с яхтой, как с живым существом. Называл её дочуркой, а себя – «Папой Карло». «Душевное» имя ей дал – «Фаина», в честь матери, а «официальное» – «Коммсар», в угоду власти. Роговы успокаивали его как могли и уговаривали прийти на спуск. Он категорически отказывался. Кстати сказать, Александру приказали сформировать экипаж, и ему же доверили первому поднять паруса. Он жутко боялся, что это его теперь рассорит с дядей Яшей, но тот был очень мудрый человек и никогда бы не поставил на одни весы дружбу и жизненные обстоятельства. Тем более что решение принимали за него сильные мира сего, а он – лишь исполнитель.

Первого числа, сразу после праздничной демонстрации, полгорода придёт на верфь посмотреть, как в торжественной обстановке спустят на воду первую построенную в советское время в этом городе яхту. Будет духовой оркестр, будут все, кроме самого Якова. Все шло по плану. Красивые, блестящие машины привезли больших начальников, их избалованных жён и детей. Подтянулся и остальной народ, попроще. Все ждали начала. Кто-то привязал бутылку шампанского веревкой к корме, так, чтобы, оттянув её с причала и отпустив, можно было бы разбить шампанское о борт яхты. Все с нетерпением ожидали начала.

Первый секретарь райкома партии, А.Б. Романов, ждал, что Яков будет рядом и будет подсказывать, как разбивать бутылку и резать ленту. Он вертел головой и явно нервничал. Его жена держала на руках собачонку и всё время, говоря с кем-то, громко, по-хозяйски смеялась. Увидев Александра, секретарь велел привести его. Первый вопрос, который он задал с явной тревогой и злобой:

– Где Абраша?

– Кто? – недоумевая, переспросил Александр.

– Я-я-я-яков где?

– Аа-а-а! Так он приболел. Но скоро выздоровеет.

– Стой здесь и никуда не уходи. Я во всем этом ни хрена не смыслю. Будешь подсказывать.

Подсказывать пришлось много, ещё больше отвечать на вопросы жён и детей. Это сильно утомило Александра. Он в душе ругался и глазами искал Якова среди людей – бесполезно, но он чувствовал: Яков где-то рядом. Тогда он посмотрел в сторону наблюдательной вышки, что у спасательной службы, и, уличив удобный момент, поднял руку и потряс кулаком в сторону окон. Оттуда ответили солнечным зайчиком.

– Ах ты ж! – «Старый Змей» выругался, глядя в сторону «состоронынаблюдающего».

Всё те же «зайчики» ответили подмигиванием.

В это время все захлопали, и жена «первого», держа в одной руке собачку, а второй взяв шампанское, как-то очень неловко бросила бутылку. Та, вскользь коснувшись борта, не разбилась и отскочила прочь. Она опять начала смеяться. Ей вторили все подхалимы. Бутылку доставали, и она опять её бросала, повторяя всё точь-в-точь, пока уже в гневе Романов не выхватил у жены и с силой не ударил. Бутылка разлетелась вдребезги. Все опять захлопали и засмеялись. Все, кроме тех, кто понимал, что это очень плохая примета. Жена, вся раздосадованная, прижав собачку и состроив губки, выдавила чуть не со слезами: «Ну Ко-о-о-отя!!!».

Потом оркестр ударил в медь. Перерезали ленточки и спустили яхту на воду.

Как скоро все хлебосольные речи были сказаны, экипаж, во главе с Александром, помог почётным хозяевам и гостям подняться на борт. Всех сразу вместить яхта не сможет, поэтому катать народ по заливу они будут по очереди. Народ будет веселиться и строить планы на будущее, стараясь доказать экипажу, что прогулка на яхте – это лучший подарок ребёнку. Последним на палубу зайдёт «Папа Карло». Они сначала посмотрят с Александром друг другу в глаза, как-то одновременно пожмут плечами и, не сговариваясь, пожмут друг другу руки. Капитан выполнит все манёвры, о коих попросит Яков. Он будет внимательно слушать, как ведут себя все узлы и механизмы, как работает мотор и наполняются паруса.

На вопрос Александра: «Ну, как? Что скажешь?» – ответ будет простой, с душевной улыбкой: «А вот теперь не грех и отметить!».

Они отмечали до утра, как и вся страна, только не Первомай, а свой праздник – День Рождения мечты! Женщины готовили вкусности. Александр жарил шашлык, а Влад ему помогал. К ним заходили друзья и соседи. Шутили, поздравляли, желали дальнейших успехов.

Уже буквально через месяц Якову сообщат, что «наверху» принято решение о выделении средств на строительство ещё трёх яхт, причём одна из них уже спортивная, а значит, сможет преодолевать значительные расстояния. Со временем будет рассматриваться вариант о том, чтобы наладить производство отечественных яхт в нашем городе. Яков, по замыслу организаторов этого проекта, должен будет помогать товарищу Пономарёву В.В. Кто такой этот товарищ, Яков не знал, да и для города он будет человеком новым. Партия послала его помочь городу. До этого он поднимал аграрный комплекс в Краснодарском крае. Как скажет сам Аграрий, он здесь по приказу, а приказ всегда лучше, чем желание, потому что желание приходит и уходит, а приказ требует обязательного выполнения, и его никто не отменял.

Вот так и строилась вся страна – по приказу, без желания и хотения. Делать всё «со вкусом» считалось дурным, буржуазным. Вся одежда, производимая в стране, техника, оборудование, автомобили – всё без исключения было тому подтверждением. Любые попытки внести что-то новое осуждались наверху коммунистическими старцами, и чаще всего инициатора ставили на место и просили не высовываться. А было не раз и такое, что несли «заслуженное» наказание за попытку внедрить инакомыслие.

Яков знал это, понимал и молчал. Разве можно бороться с целой системой, для которой люди – лишь ресурсы? Пришлось на многое закрывать глаза. Тем не менее, док расширили, добавили техники и увеличили и без того раздутый штат. Теперь на каждого рабочего приходилось по начальнику.

Работа началась с непредвиденными задержками, с жаркими дискуссиями, комиссиями и проверками. Были и субботники, и праздничные дни. Всегда было чувство, что тянуть время, дробить рабочий день на ненужные митинги, перекуры – это самый быстрый способ работать. Однажды, в канун очередного пролетарского праздника, за опережение графика и достижения в работе была выдана премия. У всех это вызвало восторг, у Якова и Александра – недоумение. Они точно знали, что если работать на совесть, без проволочек, то шампанское нужно было бы покупать ещё вчера.

День за днём, месяц за месяцем тянулось время. Александр строго следил за безопасностью на воде, его красавица жена ждала его с каждого дежурства, Влад рос, набирался сил и разума. Дядя Яков строил с бригадой очередную «чудо»-яхту по чертежам сталинских лауреатов. Весь город был занят своим делом.

Весной Роговы готовились встретить юбилей – пятнадцатилетие совместной жизни. Александр решил подойти к этому празднику с особой тщательностью. По просьбе зятя, тёща подготовила сценарий торжества. Она вместе с внуком изготовила стенгазету с семейными фото и красивыми изречениями великих людей о семье и браке, о любви и верности. Будет всё очень красиво. Казалось, в этот праздник вовлечён весь город. По совету дяди Яши, пригласят главу райкома партии с его женой. Жена возьмёт собаку, от которой она (и только она) в восторге.

Столы накрыли на улице, погода позволила это сделать. На удивление было безоблачно и безветренно. Елена одела нарядное белое платье и свою свадебную фату, а Александр – чёрный костюм, белую рубашку и чёрный галстук. Таким его давно никто не видел. Красавцы! Гости по очереди говорили тосты и красивые слова. Ребята из спасательной службы играли на гитарах и пели песни. Было очень весело, и всем хватало места. Венцом программы стало предложение весьма подвыпившего первого секретаря, взять «капитану» свою невесту и прокатить на яхте по морю. Новая яхта была ещё не готова, поэтому решено было прогуляться на «Коммсаре». Гости проводили до причала, под аплодисменты они зашли на борт и отчалили. Только Влад успел сказать:

– Пап! А спросить… у Посейдона?