Свидания по средам. Первый день отпуска

Глава 5

Сумерки сгущались, уже зажглись уличные фонари, Вадим посмотрел на часы, было пять минут десятого, он, как всегда, пришёл заранее и находился в ожидании уже полчаса. Несмотря на тёмное время он её сразу узнал, но не решился идти навстречу, потому что она была не одна. Рядом с ней находились две женщины, и Вадим решил подождать, как будут развиваться события. Через несколько минут у пешеходного перехода Наташа распрощалась со своими спутницами, они пошли дальше, а она начала переходить улицу, помахав рукой Вадиму, которого заметила на остановке сразу.

Вадим тоже рванулся ей навстречу. Приблизившись, он с трудом подавил в себе желание схватить её в охапку и поцеловать. Чувствовалось, что и Наташа, мило улыбаясь, была не против этого, но на остановке стояли люди, и им пришлось ограничиться дружескими рукопожатиями.

– Сегодня наконец-то появился наш музыкант, которого ждали с нетерпением, три часа без перерыва репетировали, но я довольна, – радостно защебетала Наташа. – Через два дня я их оставляю одних, с понедельника ухожу почти на месяц. Всё! Начинается самое главное, ради чего надрывалась три года, – она рассмеялась и слегка прижалась к Вадиму.

А ему не терпелось узнать, почему она не пришла в воскресенье и как её встретила мать после кафе.

– Наташа, а почему ты не пришла в воскресенье, тебя не отпустили? – Вадим прервал её слегка возбуждённое состояние.

– Вадим, извини! – она ласково на него посмотрела, – я всё под впечатлением сегодняшнего рабочего процесса. Папа утром позвонил, сказал, что вылетают с гастрольной поездки – в два часа дня он уже был дома. Мы, естественно, занимались подготовкой, я маму не могла оставить.

Она сделала небольшую паузу, а затем с грустью продолжила:

– Плохо, конечно, что не можем вот так, напрямую, созвониться. Знаешь, я оставлю тебе номер домашнего телефона, вдруг потребуется – позвонишь. Если кто подойдет из семьи, скажешь, однокурсник! У нас в группе учатся, кстати, два парня, и оба с экзотическими именами. Одного зовут Август, а другого Радмир. Выбирай имя, если спросят, кто. Ты кем хочешь быть?

– Я хочу оставаться собой! – с серьёзным лицом вдруг резковато ответил Вадим и остановился прямо посередине тротуара.

– Вадик, не обижайся! – Наташа нежно прикоснулась к его лицу. – Мы же договорились пока соблюдать конспирацию! Получу диплом, и всё легализуется. Я сама этого хочу. Это правда!

От её близости Вадиму на душе стало легко и тепло. Он обнял Наташу за плечи, и они пошли за угол дома, там был небольшой скверик и стояли скамейки. Выбрав дальнюю скамью, где не горел фонарь, они присели. В сквере никого не было, через него редкие прохожие сокращали дорогу к дому, поэтому им фактически никто не мешал целоваться, наслаждаться приятным вечером и строить планы на будущее. Обнимая и целуя Наташу, Вадим начал ощущать, как повышается прилив чувств, как прикосновение её тела и лавандовый аромат волос многократно усиливает желание, а она, такая хрупкая и нежная, покорно, безо всякого сопротивления отзывается на ласки. Наташа и сама стала понимать, что наступает тот момент, когда может быть полностью утрачен контроль, и, стараясь сохранить остатки самообладания, прошептала:

– Вадим, пожалуйста, давай остановимся…

Вадим, чувствуя, что является инициатором такой активности, такого напора и пылкости, понимая, что Наташа всё же ему дорога, а скамейка в сквере не то место, где следует добиваться желаемого результата с любимой девушкой, постарался мгновенно обуздать свои страсти, и они, улыбаясь, отодвинулись друг от друга, приводя себя в порядок.

– Смотри, – Наташа прикоснулась к его руке.

В скверик вошли две женщины, нагружённые сумками, они попали в зону, освещённую фонарями, и были хорошо видны. Через минуту-другую они бы проходили мимо их скамейки на расстоянии двух метров. Вадим усмехнулся:

– Наташа, интуиция у тебя потрясающая, я был к ним спиной, мы бы их не увидели…

– Ну что, пойдём? – Наташа поднялась со скамейки.

Вадим, удерживая её за руку, проговорил:

– Давай посидим ещё немного, я хочу кое-что спросить. Я хотел узнать, какова была реакция мамы, когда ты вернулась ночью.

Наташа снова присела на скамью, немного призадумавшись, а затем с грустью сказала:

– Что тут скажешь – это была сцена! Направляясь домой, я для себя приняла решение, что скажу всё как есть: познакомилась с интересным парнем, он пригласил в кафе, не заметили, как пролетело время. Такое бывает, никакого криминала! Мои намерения изменились, когда я вошла в прихожую и увидела маму. Я была поражена. Она даже дома всегда выглядела безупречно. Если она в халате, он аккуратно на ней сидит, застёгнут на все пуговицы, волосы тщательно подобраны. Папа всегда над ней подшучивал: «Когда захожу на кухню, как будто в кабинет директора, дома-то можно расслабиться, такая строгость во всём – и на лице, и в одежде!..» Я на неё посмотрела, она была какая-то измождённая, растерянная, расстроенная, волосы распущенные, халат перекосился, застёгнут не на ту пуговицу. Со слезами на глазах она пробормотала: «Куда ты пропала, мы не знаем, куда звонить?..» Было два часа ночи, Костя тоже не спит, а ему утром в школу. Ты знаешь, – Наташа пристально посмотрела на Вадима, но он внимательно её слушал, держа всё время её руку в своей, – я поняла, что она не на шутку была встревожена моим отсутствием. Я не приучена говорить неправду, как-то изворачиваться, но здесь я пришла к выводу, что если скажу, что была с парнем в кафе, у неё начнётся истерика. Я решила выдать то, что ты предложил: пришли девчонки, мы поехали в гости на левый берег, я задержалась, позвонить было неоткуда. Она поверила, но с трудом и все время спрашивала, не из прошлогодней ли компании и были ли парни? В общем, я её попыталась успокоить, на следующий день отец позвонил, она постепенно вернулась к прежнему состоянию.

Слушая всю эту историю, Вадим напряжённо думал о том, как быть дальше, и сможет ли получение Наташей диплома что-либо изменить. Наташа тоже замолчала, и несколько минут они сидели, думая каждый о своём, а затем она, придвинувшись к нему ближе, тихо промолвила:

– Вадим, у меня нет таких близких подруг и друзей, с кем бы я могла обговорить что-то личное, посоветоваться, кроме тебя. Ты видишь, я тебе доверяю, ничего не стараюсь утаить, может быть, девушке и не стоит так открыто говорить, но я хочу, чтобы наши отношения развивались.

Вадим снова её обнял, и его словно прорвало – он горячо заговорил:

– Что ты, Наташенька, я всегда тебя выслушаю, буду рад помочь, чем смогу, ты всегда можешь рассчитывать на мою защиту, всё очень просто… – я люблю тебя, очень люблю, вот так открыто я никому об этом не говорил, а тебе говорю! Я хочу, чтобы у нас всё получилось, чтобы у нас была семья!

Наташа, прикрыв глаза, прижалась к груди Вадима, испытывая блаженство. Ей, скорее всего, очень хотелось услышать от него именно эти слова.

– Я тебе признаюсь, я тоже думаю о том, чтобы мы были вместе, – нежно прошептала Наташа, а затем, слегка отодвинувшись от Вадима, с определённой озабоченностью продолжила: – Но меня настораживает одна мысль. Я хочу поделиться с тобой своими наблюдениями, они меня не радуют. Ты знаешь, тревоги и переживания матери по поводу моего отсутствия, как мне кажется, носят уже болезненный характер. У неё начала развиваться мания, что меня может кто-то преследовать, что со мной обязательно что-то случится, меня обидят, особенно юноши, она из-за этого начинает усиленно волноваться и, соответственно, страдать. Что мне делать? Я не могу звонить ей каждые полчаса, к тому же у меня работа вечерняя.

– Выход здесь простой, – продолжая обнимать девушку, уверенно сказал Вадим. – Ты должна меня познакомить с родителями. У матери исчезнут все тревоги, когда она увидит, что у дочери надёжный защитник. А лучше – нам надо просто пожениться.

– Пожениться? А где мы будем жить? Ты готов переехать к нам в дом?

– Если мы поженимся, мне дадут комнату на семейном этаже. Потом, я стою в очереди на квартиру как молодой специалист уже два года… А ты готова жить в общежитии?

– Не знаю, я в общежитии не жила, об этом никогда не думала, – как-то неопределённо ответила Наташа и тут же достаточно уверенным голосом продолжила: – Если так будет нужно – поеду в общежитие! Сейчас для меня главное – получение диплома, потом можно будет ставить следующие задачи. Ты со мной согласен?

– Я согласен, потому что ты в данном случае права! Сначала надо закончить одно дело, а потом приступать к другому.

– Тут с матерью был ещё такой разговор… Правда, он состоялся ещё до нашего знакомства, – Наташа задумалась, вроде, как что-то припоминая. – С мамой мы договорились, что я после училища буду поступать в Московскую консерваторию или в институт Гнесиных. Когда пошла на практику, а это, по сути дела, началась работа, пришло осознание, что придётся поступать на заочное отделение, маме это не понравилось, она настаивает на дневном обучении и к тому же хочет, чтобы я ехала в Ленинград.

– А почему в Ленинград? – автоматически спросил Вадим.

– Ленинградскую консерваторию она считает более значимой, потом в Ленинграде у нас родственники.

– Наташа, я что-то не пойму, – с чувством недоумения и горечи вдруг проговорил Вадим. – Ты мне не говорила о том, что собираешься поступать в консерваторию! К чему тогда все эти рассуждения и планы на будущее?

– А что такого особенного, если я поступлю на заочное отделение? Я уже фактически работаю, пока без официального оформления, до получения диплома. Я хочу продолжить. Но самое главное – я тебя встретила! Конечно, планы мои будут скорректированы, о дневном обучении не может быть и речи. Будем учиться вместе! Ты ведь только год отучился.

– Если заочно, я поддерживаю! – примирительно сказал Вадим.

Наташа посмотрела на время, шёл одиннадцатый час.

– Вадим, пойдём, пока доберёмся!

– Возьмём такси, здесь же кафе недалеко, там стоят таксисты. Они снова вышли на тротуар и направились в сторону кафе.

– Вадим, я так понимаю, что нам сейчас будет не до встреч, давай свой блокнот – запишу телефон. Мы с тобой всё обговорили, планы наметили, мало ли какие изменения произойдут – звони. Просто поболтаем, обменяемся новостями. Ты что, не будешь скучать? – она вопросительно, но с кокетливой улыбкой на него посмотрела.

Вадим вытащил свою записную книжку, и она, записывая телефон, добавила:

– Звони, не стесняйся, отец может даже не спросить, кто. Костя и мама будут интересоваться – скажешь, из одной группы, звонишь по делу. Вот так.

Вадим, забирая книжку, вдруг сказал:

– Наташа, у меня в голове всё время вертится вопрос, который я хочу прояснить для себя. Он возник во время твоего рассказа об этой отвратительной ситуации, которая с тобой произошла. Возможно, тебе неприятно об этом вспоминать, но я хочу спросить: врачи, что, не смогли понять, отчего у тебя такое состояние?

– Почему не могли, я думаю, им всё сразу стало ясно, – Наташа замолчала, слегка задумавшись, а затем медленно продолжила. – Там, видишь, какая ситуация произошла – я это буду говорить со слов мамы. Ей позвонил Андрей Александрович и сказал, что ребята отравились рыбой, и Наташа попала в больницу.

Мама очень расстроилась, он её стал успокаивать и сказал, что сейчас заедет за ней на служебной машине, и они вместе поедут всё выяснять. Когда они приехали, то результатов анализов еще не было, врачи подозревали, в чём причина, но, естественно, никуда не сообщали. А Барканов-старший уже всё знал, он пошёл к врачу и стал говорить, что это вот наши дети, они занимаются музыкой, кто-то из ребят привёз непонятную курительную смесь, они попробовали, и вот девушке стало плохо. Он сам выяснит и серьёзным образом со всеми разберётся, это никогда больше не повторится, только чтобы случившееся не вышло за пределы больничного отделения. Врач ему сказал: «Мы обязаны, конечно, сообщить, куда следует, и здесь состояние пострадавшей играет основополагающую роль. Я, так понимаю, это не ваша дочь, всё будет зависеть ещё от её родителей, возможно, они будут настаивать на расследовании, при каких обстоятельствах это произошло».

Вадим, внимательно слушавший Наташу, вдруг спросил:

– А откуда отец Барканова узнал, что вы там курили и что произошла эта история?

– Ему позвонил Аркадий и стал умолять, чтобы он поехал в больницу и договорился с врачами, чтобы они никуда не сообщали. Это я узнала уже потом, от других людей. Когда приехала скорая помощь, Аркадий спросил, куда меня повезут, и сразу побежал звонить отцу, Лёня Барабаш при этом разговоре присутствовал. Кстати, врач скорой предложил Аркадию поехать тоже в больницу, видимо, заметил его неадекватность, он отказался, стал объяснять, что не может оставить всё открытым, что нет, якобы, человека, который всё закрывает. Но обо мне все подробности врачу рассказал, назвав фамилию, имя и даже домашний телефон.

– И как же потом развивались события? – Вадим не скрывал своего повышенного интереса к этой ситуации.

– Мама сидела в коридоре, – продолжила Наташа, – ко мне её не пускали, потому что делали всякие промывания, капельницы, я уже была в сознании. Как она потом сказала, от врача вышел Андрей Александрович и говорит: «Ольга Сергеевна, я извиняюсь, допустил неточность, вы только не нервничайте, выслушайте меня внимательно, Наташе стало плохо, потому что она покурила какую-то наркотическую курительную смесь, ребята где-то её раздобыли, она вместе со всеми попробовала». Мама была в шоке, она с возмущением буквально закричала: «Что значит, попробовала, кто предложил, я всех там в порошок сотру, кто мою дочь пичкал, это гнездо надо разорить!..»

Барканов стал её успокаивать, добавив, что сам всё выяснит и со своего сына три шкуры спустит. Надо сказать, что он Аркадия очень любил, помогал ему, защищал везде и всегда – всё же единственный сын, но если тот злоупотреблял его отношением и совершал что-то неправомерное, то наказание было адекватным. Аркадий его боялся, но всё равно совершал какие-то проступки, к отцу обращался, когда понимал, что ситуация критическая и последствия могут быть серьёзными. Ну, а теперь, на мой взгляд, самое главное, – Наташа, немного задумавшись, подбирая слова, старалась донести до Вадима смысл диалога родителей и конечный результат.

– Когда мама мне всё рассказала, я сначала с ней не согласилась, – продолжила она, но затем начало приходить понимание, что, возможно, этот вариант был самый благоприятный. Короче говоря, Барканов стал мать уговаривать: «Ольга Сергеевна, я вас понимаю, но и вы поймите, в данной ситуации эту историю лучше не раздувать, пострадают, в первую очередь, наши дети. Дойдёт до училища, у Наташи будут если не неприятности, то уж точно другое отношение. Кстати, доктор сказал, что Наташе стало лучше, она пришла в себя, сейчас ей делают всякие процедуры, и потом вам разрешат войти». Мама сказала, что сначала со мной побеседует, потом будет принимать решение. Она вошла, я чувствовала ещё себя отвратительно, но уже могла говорить. Она только спросила: «Кто заставил тебя это сделать?» Я ответила, что моя глупость, моё любопытство. Она только головой покачала, потом стала меня успокаивать, говорить, что у меня всё будет в порядке, меня быстро поставят на ноги. Когда она вышла из палаты, то сказала Барканову, что с ним согласна, и они вместе ходили к врачу и договорились, что не будут обнародовать причину моего отравления. Барканов потом маму очень благодарил, что отнеслась с пониманием. Он прямо сказал: «Ольга Сергеевна, мы работаем не на рынке, репутация один раз пострадает – карьере конец, а дети нам такую подножку подставили!» Она сказала, что учитывала и этот фактор.

Наташа закончила своё повествование и посмотрела на Вадима, он молчал и о чём-то сосредоточенно думал.

– Тебя что-то рассторило в моём рассказе? – она продолжала в упор на него смотреть.

– Понимаешь, эта договорённость привела к тому, что виновники, которые привезли эту отраву и тебе подсунули, не понесли заслуженного наказания. Всё сошло с рук, можно дальше продолжать!

– А ты считаешь, что нужно было предать гласности, чтобы стало известно в училище, меня там полоскали, вызывали в милицию на допрос, у родителей неизбежно были бы дополнительные огорчения! Кстати, Аркадий тоже не избежал бы проблем, он, оказывается, перешёл на заочное отделение в Гнесинку. Андрей Александрович сказал маме, что Аркадий вляпался в какую-то неприятную историю на первом курсе, ему грозило исключение, но он туда поехал, с трудом удалось разрешить ситуацию, и Аркадия перевели на заочное отделение. Теперь за малейший какой проступок он мог бы вылететь из института.

– Наташа, ты меня удивляешь! – с раздражением сказал Вадим. – Этот тип хотел воспользоваться твоим беспомощным состоянием, он тебя фактически отравил, а ты вместо того, чтобы приветствовать его наказание, беспокоишься, что у него будут неприятности. Я нисколько не сомневаюсь, что, чувствуя полнейшую безнаказанность, он поступил бы с тобою точно так же, если бы ему представилась такая возможность.

– Моя мама руководствовалась не интересами Аркадия, которого я после этого случая – веришь ты или нет – просто ненавижу, она хотела, чтобы у меня не было сложностей и, соответственно, у неё. Если бы она не согласилась, ещё неизвестно, как бы повёл себя её непосредственный руководитель – Андрей Александрович Барканов. Это тоже надо учитывать!

– Наташа, я могу в какой-то степени понять и твою маму, и Барканова, но не могу с ними согласиться. Я считаю, если человек честный, то он должен быть правдивым. Если мы в угоду своим личным интересам – карьере, проблемам с учёбой, да и просто желанием спокойной жизни – не станем реагировать на тех, кто сеет несчастья, и будем делать вид, что всё нормально, что это пустяки, зло нам никогда не победить, и оно может вернуться прямо в наш дом!

– Знаешь, Вадим, всё это очень возвышенно. Ты прямо праведник какой-то. Ты что, всегда говоришь только правду? – иронично заметила Наташа. – В жизни так не бывает!

– Странно! – усмехнулся Вадим. Мне кажется, ты могла бы понять, что я стараюсь всегда говорить правду.

– Правильно, стараешься, – в её голосе почувствовалось ехидство. – Вот пример: что же ты не сказал дежурной в общежитии, что тебе звонили не из института, а приглашали на свидание? Ты же честный человек! Но тебе это было невыгодно, это противоречило твоим интересам! Или я, кстати, по твоему предложению, обманывала маму – это тоже нормально!

– Примеры не очень удачные, это невинные ситуации, от этого никто не пострадал.

– Вот как! «Честный человек должен быть правдивым» – это твои слова? И не важно, какие ситуации! А что получается у тебя? Если тебе выгодно – ты будешь честным, но, если тебе это невыгодно – можно пойти на обман. То, что молодые люди совершили необдуманный, прямо скажем, отвратительный проступок – никто не спорит! – эмоционально продолжила Наташа, – хорошо, что не закончилось трагедией. Но что теперь – всех отдать под суд, расстрелять?

Взрослыми неглупыми людьми было принято правильное решение: на первый случай не создавать вокруг этой ситуации резонанса. Это не значит, что не было морального наказания. У меня, между прочим, несколько месяцев при каждом воспоминании об этом на глаза наворачивались слёзы! Отец Барканова настоял, чтобы из ансамбля удалили Сандалова, как он считал, главного виновника в этом происшествии. Аркадию не просто это далось, потому что у Юрия был очень хороший голос, на нём держался вокал, тем не менее, они расстались, а вместе с солистом ушёл барабанщик Никита. Ансамбль по сути дела развалился, они обновили состав, не знаю, что они там и как играют, но это другой вопрос. Так что без последствий номер не прошёл!

– Тебе-то какое дело до этого коллектива, что там у кого развалилось, такое впечатление, что ты больше переживаешь за этого Аркадия и за его ансамбль, чем за свою судьбу! – Вадим произнёс это резко, и было видно, что он злится.

– Если бы я предполагала твою реакцию, то не стала бы тебе об этом рассказывать, – тихим голосом пробормотала Наташа. – Хотела бы узнать, как бы ты поступил в этом случае, наверное, всем бы раздавил печень или повесил, – добавила она холодно, с обидой.

– Не надо из меня делать кровожадного монстра, просто я ни стал бы в угоду карьере или неприятностям по учёбе отступать от своих принципов, даже если бы мне это грозило какими-то проблемами. Правда – это не сладкая конфета, иногда правда очень болезненна для окружающих и может быть горькой пилюлей лично для тебя! Но виновные, я считаю, в данном случае, Барканов и Сандалов, должны были понести более серьёзное наказание! Это моя позиция, ты можешь с этим не соглашаться, – Вадим старался говорить это как можно убедительней, но Наташа даже не смотрела на него, она как будто отстранилась и была погружена в свои мысли.

Они подошли к кафе, на их счастье там стояла машина такси. Через минуту молодые люди мчались к Наташиному дому. Сидели молча, чувствовалась подавленность настроения после столь эмоционального разговора, это было первое столкновение их взглядов и мнений, и оно показало, что на некоторые ситуации они смотрят с разных сторон. Поездка составила не более пятнадцати минут, а время приближалось к одиннадцати часам вечера.

– Не провожай меня, – попросила Наташа, и небрежно сказав: – Пока, – выпорхнула из салона.

За всё время их отношений Вадим не чувствовал такой горечи и раздражения после прощания. Обычно после расставания он пребывал в приятном возбужденном состоянии, настроение было на подъёме от предвкушения, что они увидятся снова. Наташа всегда провожала его ласковым многообещающим взглядом, который являлся определённым подтверждением, что следующая встреча неизбежна. Сегодня, после такого непростого диалога, она попрощалась очень сдержанно и вышла из машины, даже не посмотрев на него. Чувствовалось, что она огорчена, расстроена и обижена.

Всю дорогу до дома Вадим думал: как же быть дальше? Нормальная вначале беседа пошла вдруг не по тому руслу, и в результате переросла чуть ли не в скандал. В какой-то момент Вадим понял, что этот разговор стал его злить, но вовремя попытался взять себя в руки, чтобы не нагрубить девушке. Его задело не то, что у них на некоторые вещи разные точки зрения – они и не могут быть полностью одинаковы, иногда людей приходится убеждать в том, что их взгляды ошибочны, а иногда соглашаться, что человек имеет право на свою позицию. Он вдруг поставил под сомнение её искренность, ему не понравилось, что она очень сдержанно относилась к действиям Барканова-старшего, а Аркадия, который чуть не лишил её жизни и хотел над ней надругаться, если не защищала, то относилась к нему сочувственно.

Вадим, как ему показалось, увидел на лице девушки переживания, когда она говорила, что Аркадия могли бы исключить из института, если бы узнали о таком проступке, он считал, что в голосе Наташи ощущалась горечь, когда она поведала, как пострадала его музыкальная группа. Отчего это? В душе начало зарождаться сомнение: так ли было на самом деле, как она рассказывала? Может, она сама хотела с ним построить отношения, но что-то не сложилось, помешала эта скандальная ситуация. Девушка в расстроенных чувствах, мать запретила встречаться с прежней компанией, а тут неожиданно появляется он…

– Всё, приехали!.. – повернувшись к пассажиру, сказал водитель. Вадим, очнувшись, как от дремоты, автоматически протянул деньги.

Лёжа в постели, изо всех сил старался уснуть, но почему-то ничего не получалось. Его соседи уже давно спали, и кто-то даже слегка похрапывал. Вадим, напрягая память, пытался вспомнить, о чём думал, когда ехал в такси, но нужная мысль не приходила. Наконец, зацепился, «…да, я думал о том, как Наташа познакомилась со мной. Я ей показался надёжным, принципиальным, уверенным в себе, способным защитить…» – Вадим улыбнулся характеристике, которую давал себе. «С одной стороны, я, конечно, произвёл на неё впечатление, я её заинтересовал. С другой стороны, встречаясь со мной, она стремилась, таким образом, мне кажется, на кого-то повлиять, вызвать ревность! Может, даже на того же Барканова? А почему бы и нет! Судя по её репликам, мои сомнения могут быть не без основания! Но она не захотела, чтобы обо мне знала не только мать, но даже знакомые. В чём тогда смысл всего этого, какой расчёт?»

Вадима вдруг стало охватывать какое-то ревностное волнение. Чем больше он пытался найти странностей в их отношениях, нестыковок, повышающих подозрения, тем сильнее росло недоверие к Наташе. «Да, она не такой ласковый пушистый котёнок, как мне показалась, в дальнейшему меня может быть с ней масса проблем! Мне следует принять какое-то решение, но какое? Прекратить всякие контакты и забыть об этом? Но ведь то, что для меня она небезразлична – неоспоримый факт. Я давно искал именно такую девушку, я её полюбил, в конце концов!» – мучительно размышлял Вадим и никак не мог понять, чего же он хочет. Принять радикальные меры и отказаться от неё у него не хватило сил. Решил, что до конца сессии не будет ей звонить, а там, может, всё прояснится само по себе. Засыпая, с грустью подумал: «Нет идеала в родном Отечестве!.. Правда, может, я что-то не так понимаю и накручиваю себя?»

Наташе тоже было не по себе, из машины она выскочила взволнованной. Родители ещё не спали, у них в комнате горел свет. Наташа, сполоснувшись под душем, пошла на кухню слегка перекусить. Через несколько минут появилась мать:

– Как успехи сегодня? – поинтересовалась она.

– Появился новый музыкант, играет отлично, репетировали допоздна, – наливая чай, ответила Наташа.

Они немного поговорили о делах и разошлись по комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи.

Сна не было, Наташа перебирала в памяти каждую реплику их разговора, и её это очень тревожило. Её раздражала нетвёрдая позиция Вадима по произошедшему случаю, в глубине души она принимала его правоту: честность, открытость, принципиальность, надёжность – те качества, которые, вызвали к нему доверие. Помимо физических данных и внешней привлекательности он отличался и внутренним содержанием, что усилило к нему интерес и постепенно позволило проникнуться чувствами. В дальнейшем она поняла, что полюбила, потому что постоянно о нём думала, а когда Вадим завёл разговор о семье, вначале всё переводила в шутку, а затем стала намекать, что после получения диплома, готова это обсудить. Вместе с тем, в процессе прошедшей беседы вскрылись факты, которые её настораживали: Вадим не делал ни малейшего отступления от своих принципов, если считал, что это может, на его взгляд, противоречить справедливости.

Она пыталась убедить, что иногда возникают ситуации, где допустимо сделать некоторые исключения, не нарушая при этом, законов, чтобы у людей было меньше проблем и страданий, но Вадим занял непримиримую позицию и её не поддержал. Это вызвало определённую обиду оттого, что близкий, как она считала, человек не вошёл в её положение. Было видно, что и Вадим во время разговора очень расстроен, он был резок и даже вспылил. Наташа понимала, что её оценки и взгляды он пытался связать с ролью Аркадия в её жизни, и это тоже тревожило. На самом деле всё было иначе, но она не хотела об этом рассказывать. Она сознавала, что Вадим на это среагирует не так, как она бы хотела. Всё упиралось в профессиональную связь её матери и Андрея Александровича Барканова. В горкоме освобождалось место второго секретаря, Андрей Александрович претендовал на него, а на свою должность рекомендовал Ольгу Сергеевну Прокофьеву. Отсюда все эти договорённости и компромиссы. Но неожиданно произошла заминка, и Барканов занял своё кресло только следующей весной, а Ольгу Александровну перевели в горком уже после майских праздников.

После столь бурного обсуждения и достаточно сухого расставания она не совсем представляла, как будут развиваться события, но о разрыве не помышляла. Вадим нравился ей, и не просто нравился: она понимала, что переполнена к нему чувствами, она видела в нём надёжную опору, мужчину, который способен поддержать и защитить. Её привлекала его честность, немногословность, детская прямолинейность. Единственное, что её настораживало как женщину, то, что Вадим предъявляет слишком высокие требования к тем или иным поступкам человека, не склонен к компромиссам. Малейшие какие-то отступления от норм и правил, которые, как он считал, могут задевать других людей, его серьёзно возмущали. И хотя данное обстоятельство сейчас не являлось существенным и решающим, ей казалось, что в семейной жизни оно может иметь значение, и это смущало. Ей не хотелось, чтобы подобный фактор вносил разлад в их взаимоотношения, а за каждый житейский пустяк нужно было давать объяснения и оправдываться.

Проворачивая в голове все возможные варианты, Наташа надеялась, что у них всё наладится. Вадим на следующей неделе обязательно позвонит, потому что он тоже её любит и сам говорил об этом, и они, в дальнейшем, приступят к реализации своих планов. На этой оптимистичной ноте она уснула.