Я направился в ресторан «Савой», где меня должен был ждать чекист Косарев. На этот раз он был какой-то подавленный: в одиночестве сидел за столиком и курил папиросу за папиросой, нервно оглядываясь по сторонам. Понаблюдав за ним издалека, я выдвинулся к столику таким образом, чтобы он сразу увидел меня. Заметив мое отражение в зеркале напротив, он напрягся как струна и резко повернулся в мою сторону. Увидев, что я один, он облегченно вздохнул, и, схватив рюмку водки, выплеснул ее в горло одним махом. Затем, воровато обернувшись, указал мне на стул напротив себя.

– Вы волнуетесь, господин Косарев? – поинтересовался я, усаживаясь поудобнее. – Или что-то случилось?

–Что-то случилось,– передразнил он меня.– Еще какое что-то!

Затем, наклонившись к уху, прошептал:

– Убили немецкого посла Мирбаха. Все ЧК стоит на ушах, пошли аресты всех и вся.

–Кто же мог такое кощунство совершить?

–Да я подозреваю, что в этом замешан кое-кто из наших. Уж больно лютует начальство. Проверяют всех, кто где был. Поэтому давайте сразу решим вопросы, и я побегу на работу, а то, не дай Бог, очередь дойдет до меня, а я не там.

–Хорошо,– ответил я, – где наши бумаги?

Он полез в портфель, вытащил оттуда свернутую газету и протянул мне. Я положил ее на колени и осторожно расправил. Внутри лежали отпечатанные на серой бумаге два мандата сотрудников ЧК и ордер на выдачу штабс –капитана. Проверив фамилии и печати, я сунул документы в карман пиджака, а в газету положил фунты стерлингов и протянул ее Косареву. Тот, посмотрев содержимое, бросил все в портфель и в буквальном смысле слова рванул к выходу. Посидев еще немного, я положил на стол пять рублей и тоже вышел из ресторана. Часы показывали десять часов вечера.

На улице особого ажиотажа не наблюдалось. По дороге проносились авто с вооруженными людьми разных политических взглядов: анархистами, эсерами, матросами, солдатами и т.д. Отличить их можно было только по лозунгам, которые они выкрикивали на ходу, или песням, которые они горланили. Попадались также и красноармейские отряды из рабочих, которые шли степенно, как на смену. Прохожих почти не было. Все старались до наступления темноты добраться домой и спрятаться там в относительной безопасности от того безобразия, которое творилось на улицах. Как ни странно, возле ресторана дремало несколько извозчиков. Сторговавшись с одним из них, я с комфортом доехал домой.

Здесь, уже вовсю волновался Эдвард. Он ходил быстрыми шагами по комнате, словно меряя ее вдоль и поперек.

–Где ты так долго был, Вольдемар? – сразу бросился он ко мне с вопросом. –Я уж думал, что-то с тобой случилось!

–Что-то я не пойму, – ответил я, – мы же договорились, что я иду на встречу в ресторан.

–Да-да, я совсем забыл. Тут такие события происходят!

–Какие? Может быть, я что-то не знаю, кроме того, что уже произошло?

–Конечно, не знаешь, арестовали Локкарта.

–Как?! Вашего английского представителя тоже забрали в ЧК?

–Да, забрали! Он находился в какой-то компании, а тут налетели чекисты и всех арестовали. Сейчас он сидит у них в камере. Меня очень просят помочь ему выйти оттуда. А если у нас очень просят, то ты сам понимаешь, что это значит.

–Понимаю, – ответил я. – Хорошо, что мы с тобой вовремя обзавелись необходимыми документами.

Я вытащил из кармана мандат, выписанный на имя Эдварда, и вручил его своему товарищу.

Тот взял его, повертел в руках, посмотрел на свет, затем по слогам прочел свою фамилию.

–Никогда бы в жизни не подумал, что стану чекистом. Слово-то какое – чекист, – произнес он, коверкая язык.

–Ты не переживай насчет своего акцента, – я дал совет ему, – будем говорить, что ты из прибалтийцев, они все так говорят.

–Хорошо,– ответил он.– Так что я теперь могу официально носить с собой наган.

–Не только наган или револьвер, но и кольт, и маузер, и все, что хочешь.

Все это хорошо, – заметил он. – Давай подумаем, как завтра с утра нам вытащить Локкарта.

–Завтра с утра может быть уже поздно. Такие вещи делаются в основном по ночам, поэтому нам надо спешить. Наверняка у них там сейчас много народу работает из разных организаций, и они не все знают друг друга. Вот мы этим и воспользуемся. Документы у нас есть, возьмем оружие и пару гранат, вдруг надо будет пробиваться.

–Хорошая мысль,– согласился Эдвард. – Давай еще захватим кое-какую одежду для него, а то, как мне кажется, его могли забрать прямо в смокинге. И если в таком виде мы будем выводить его, то ты сам понимаешь, что может случиться.

–А ты знаешь его размер одежды? – спросил я.

–Ну, такой примерно, как у меня, – ответил он, показывая на себя рукой.

Мы пошли в гардероб и выбрали для Локкарта галифе, солдатскую гимнастерку и фуражку. Сапоги или ботинки решили не брать, будет слишком подозрительно. Если на нем штиблеты, то мы прикроем их обмотками, и они сойдут за ботинки. Мы взяли с собой по револьверу и по небольшому браунингу, которые спрятали в карман. Кроме этого, в сверток с одеждой я завернул две лимонки. Действовать решили по обстановке, однако надо было обеспечить пути отхода. Желательно, чтобы неподалеку нас ожидал автомобиль, на котором мы могли бы быстро скрыться. Я такими возможностями не располагал, и поэтому изложил все Эдварду, переложив на него решение этого вопроса.

Он задумался, немножко помялся, затем, связавшись по телефону с кем-то, минут десять вел эмоциональную беседу, после чего осторожно положил трубку на рычаг и утвердительно махнул головой.

–Будет авто, синий «Рено», в нем еще будет пулемет системы «Кольт», на всякий случай.

–Ну, ты просто кудесник, – сказал я. – Давай выдвигаться.

С этими словами я взял сверток с вещами, и мы вышли на улицу.

Добрались мы до Лубянки где-то к двенадцати часам ночи. К главному входу то и дело подъезжали авто или пролетки, набитые арестованными. Их бесцеремонно сталкивали вниз и гнали в здание. Офицеры, чиновники, буржуа, женщины, попадая в этот конвейер, навсегда пропадали в его чреве, Возможно, многие из них в свое время оформляли здесь страховку, так как до революции это здание принадлежало страховому обществу «Якорь», но сегодня их страховой полис был недействителен, революция отменила его и, кажется, пыталась вычеркнуть из списка живых.

Понаблюдав издали и присмотревшись к обстановке, мы решили проникнуть в здание. Когда привезли очередную партию арестованных и под прицелом винтовок и наганов повели в здание, мы быстро пристроились к охране, вытащив свои револьверы. В широком вестибюле стоял пожилой чекист и, окидывая взглядом арестованных, охрипшим голосом сортировал их по камерам, недавно оборудованным в подвале. Сортировка еще не закончилась, когда привезли очередную партию арестантов, и она стала напирать на нас. Распорядитель быстро махнул рукой, и все пришло в движение. Люди один за другим стали спускаться в подвал. Их подводили к дверям, открывали камеры и буквально запихивали вовнутрь, почти на головы стоящих там людей. Над всем этим витал смрад, состоящий из запаха потных тел и страха. Из других камер, наоборот, выводили людей и сопровождали их в конец коридора, где находилась железная дверь. Мы решили узнать, что там такое, и, подойдя к двери, приоткрыли ее. Перед нами оказалась полутемная комната. Ее противоположная сторона была выщерблена дырками, штукатурка осыпалась, а пол был залит чем-то красным. У двери стояли два человека, поигрывая револьверами в руках и торопя двух пожилых мужчин, которые раздевались и аккуратно складывали одежду на кучу вещей в углу. Усатый чекист, стоящий ближе к двери, повернулся к нам и, увидев наши удивленные лица, расхохотался.

–Что, может быть, попробуете? – сказал он, протягивая нам револьвер и кивая на раздевшихся арестантов.

–Нет, благодарствуем, – сказал я, – мы просто решили прикрыть дверь поплотнее.

–Ну, как знаете, – ответил тот и отвернулся.

Закрывая дверь, мы услышали выстрелы, а сзади нас стояли уже следующие жертвы. Меня начал бить озноб от этого, а Эдвард стоял белый как снег. Увиденное здесь потрясло нас до глубины души. Необходимо было срочно искать Локкарта. Но где его искать, в какой камере он стоит и как его оттуда вызволить, не привлекая внимания? Нужно было действовать. Времени на размышление не было.

Пока мы стояли, раздумывая, железная дверь проглотила очередную партию арестантов, а по коридору повели французского офицера и втолкнули его в камеру, находящуюся за расстрельной комнатой, возле которой дежурил молодой чекист. Переглянувшись с Эдвардом, мы решили проверить эту камеру.

Я поймал взгляд паренька, следившего за нами и, не отпуская его, стал приближаться к нему, одновременно внушая, чтобы он открыл дверь. Парень сначала попытался сопротивляться моему нажиму, но затем сдался и стал управляемым, тем более, что Эдвард, с другой стороны, стал подталкивать его мысленно на открытие двери. Он подчинился и, вытащив из кармана ключ, открыл дверь. Я кивнул партнеру, чтобы он осмотрел камеру, а сам не выпускал из поля зрения охранника. Камера была довольно большой, однако ее разделяли наспех перегороженные досками стены, создавая тем самым дополнительные помещения для находящихся там заключенных. Все они были иностранцами. Обследуя эти помещения, Эдвард в одном из них обнаружил Локкарта, лежащего на деревянном топчане во фраке, и призывно махнул мне рукой. Пока я медленно подходил к ним, он проинструктировал англичанина и тот безропотно стал быстро переодеваться в принесенную нами одежду. Когда он был готов, мы нахлобучили на его голову солдатскую фуражку, чтобы прикрыть козырьком его черные усики, которые не совсем подходили под гардероб. Пареньку мы внушили закрыть дверь и забыть все, что здесь произошло. Фрак Локкарта мы пристроили в соседнюю камеру, открывшуюся для приема очередной партии арестованных. Затем вместе с освободившейся охраной стали подниматься по лестнице наверх. В вестибюле все было по-старому: стояла куча арестованных, и распорядитель их сортировал. Мы потихоньку стали пробираться вдоль стены на выход и почти уже достигли середины вестибюля, как взгляд пожилого распорядителя поймал наше продвижение вперед. И надо же было Локкарту оказаться под бра, висевшей на стене. Ее свет отразился на глянцевом козырьке фуражки и попал на пожилого чекиста. Он удивленно посмотрел в нашу сторону, а потом уставился на англичанина. Постепенно его глаза стали расширяться. Он перевел взгляд с козырька на лицо и узнал Локкарта. Рука его автоматически потянулась к кобуре нагана, висевшей у него на поясе, и он стал судорожно пытаться открыть клапан. Однако в волнении ему это не удавалось. Тогда лицо его перекосилось от злости, и он, вытянув правую руку в нашу сторону, стал хрипло кричать «Стой!». Охранники не сразу поняли, чего хотел их коллега, и стали удивленно переглядываться. Это дало нам несколько секунд. Я толкнул ближайшего солдата на кучу арестованных. От неожиданности он выстрелил вверх. Выстрел привел в движение всю остальную массу людей, которые кинулись врассыпную, давя друг друга. Мы получили ещё пару лишних секунд, так как чекисты были дезориентированы. Эдвард схватил Локкарта за руку и бросился к двери, а я бежал сзади, прикрывая их. Мы без осложнений выскочили на улицу, когда раздались выстрелы. В это время к входу подъехал очередной грузовик и стал разгружать арестованных. Мы на ходу проскочили мимо удивленной охраны и побежали дальше к стоящему на углу нашему автомобилю. Водитель уже завел двигатель и пристроил на заднем сиденье пулемет. Вслед нам летели кучи пуль, но пока особого вреда не причиняли. Вскочив в автомобиль, мы рванули вдоль по улице. А сзади за нами разворачивался грузовик, в который запрыгивали чекисты, намереваясь догнать нас, другие пытались попасть в нас, стреляя с колен. Пришлось дать по ним пулеметную очередь, что охладило их пыл. Одна из пуль попала в мотор грузовика, и он заглох. Это дало нам время домчаться до переулка, свернуть в него и убежать от погони. Когда стрельба затихла, мы переглянулись и облегченно вздохнули. Теперь перед нами стояла задача, куда спрятать Локкарта. Везти на нашу квартиру его было нельзя по разным соображениям. А куда тогда? Нужно было выяснить обстоятельства его задержания, а затем уже думать, исходя из этого. Попросив шофера остановиться, я стал расспрашивать Локкарта, как все произошло. Оказывается, он приехал к своей знакомой, чтобы пойти с ней в ресторан, а документы забыл в костюме. Когда они выходили из дома, нагрянули чекисты, и его как не имеющего документов привезли на Лубянку.

–Вы говорили кому-нибудь, что вы английский дипломат?

–Как говорить, если нет документов, я просто молчал, думал, утром разберутся, – ответил он.

–Уже легче, тогда нечего крутить, едем в ваше представительство, и вы спокойно оставайтесь там. Только рекомендую переодеться и сбрить усы.

Развернувшись, мы поехали в другую сторону и, высадив Локкарта, направились в центр города, где отпустили авто, и окольными путями добрались домой.

Сбросив фуражку на вешалку в прихожей, Эдвард удобно растянулся в кресле и закрыл глаза.

–Что бы все это значило? Кто мне может ответить на этот вопрос? И что это за страна такая, когда ты не можешь ничего понять, а как заведенный бегаешь, согласно обстоятельствам, которые диктуют тебе условия твоего поведения? Где тут логика? И как дальше предугадать возможные действия? Что ты об этом думаешь? – обратился он ко мне.

–А тут и думать нечего. Все это звенья одной цепи. Новая власть боится потерять контроль над ситуацией, и поэтому действует вот такими варварскими методами. В истории это происходит постоянно. И в вашей стране это было, и в нашей уже такое происходило не в столь отдаленное время. Ясно одно: обстановка накаляется, и нам надо быстро решать основные вопросы. Документы у нас есть, поэтому завтра едем в Петроград, а то неизвестно, что может случиться с ротмистром. После такого вот посещения московской ЧК я уже ничему не удивляюсь.

–Я тоже начинаю думать так же, – вступил в разговор Эдвард. – Я был во многих странах. Да, есть там свои особенности, но есть и какие-то общие правила. Здесь же одни особенности, а правил нет. Нет, есть одно – это право сильного. А в остальном…, – и он махнул рукой.

Затем нехотя встал, налил себе виски и выпил.

–Ну, а теперь спать.

И, пожелав мне через плечо спокойной ночи, отправился в свою кровать.

Я тоже последовал его примеру и, глотнув виски, растянулся на диване. Двигаться не хотелось. Сказывалось физическое и эмоциональное напряжение. Постепенно дремота окутала меня, и я заснул.

Даешь Петроград!

Разбудил меня солнечный зайчик, который пробился через неплотно закрытую оконную штору. Он, то ласково массировал мое лицо, то внезапно пропадал, словно испугавшись моей реакции, а затем прокрадывался на подушку и замирал рядом. На душе становилось тепло и спокойно, словно ты снова в детстве и то, что творится вокруг, тебя не касается. Есть только ты, этот солнечный зайчик и детские теплые воспоминания.

Однако действительность настойчиво стучалась в мое сознание в виде звона чайной ложки и запаха крепко заваренного кофе.

–Сэр, пора вставать, кофе уже давно готов,– послышался голос Эдварда из гостиной.

А вставать и уходить из детства так не хотелось, и какой-то внутренний голос мне тихонечко шептал: «Не убегай, полежи, ведь у тебя еще столько хороших воспоминаний!» Внезапно этот голос замолчал. Его спугнул стук Эдварда в дверь

–Вольдемар, подъем, нас ждет неизвестность.

–Да, это уж точно вы подметили, сэр, – ехидно ответил я, вставая с дивана.– Ну не дадут расслабиться, а без расслабления нет умения.

–Это точно: кто-то с утра расслабляется виски, кто-то любит женщину, ну а у нас с тобой крепкий кофе, который заставляет работать мозг, – выдал он тираду, наливая мне из кофейника черного, как уголь, кофе.

Однако я сначала бросился в ванную, где, поплескавшись в холодной воде, довел себя до нужной кондиции, а затем приступил к общению с Эдвардом за чашкой кофе, который за это время достиг необходимой кондиции.

–Ну и какие наши действия? – спросил он, отправляя в рот очередной бутерброд.

–Самые активные. Завтракаем, одеваемся и выдвигаемся на вокзал, где пытаемся сесть на поезд. Благо, теперь у нас с тобой есть соответствующие документы, так что, думаю, особых проблем не будет. Главное – выглядеть естественно, быть наглыми и совать всем под нос наши мандаты.

–Ну, это больше по твоей линии, – ехидно заметил Эдвард. – Если у тебя хватило наглости переправить в Англию багаж императора, то я думаю, ее хватит доставить нас и в Петроград. А я буду подыгрывать тебе, и корчить умные рожи.

–Вот и договорились, – сказал я ему и, закончив пить кофе, резко перевернул чашку на блюдце, чтобы прикинуть, что нас ожидает впереди.

Эдвард вопросительно посмотрел на меня, но не проронил ни слова, ожидая, что будет дальше. Подождав, минут пять, я в полной тишине вернул чашку в прежнее положение и стал рассматривать осадок, покручивая ее из стороны в сторону. Мой коллега вскочил с места и, встав у меня за спиной, тоже стал смотреть на растекающиеся пятна черной жидкости. Остатки воды медленно, капля за каплей стекались на блюдце, а на стенках чашки все отчетливее проступали какие-то контуры. Постепенно они проявились, слившись воедино, и нашему взору предстала отвратительная фигура какого-то монстра, который одним глазом зло смотрел на меня, а вторым буравил Эдварда, словно пытаясь понять, кто это перед ним и в какую категорию его можно занести. Затем у него появились щупальца, которые удлинялись вместе с остатками воды, стекавшей вниз. Вот они достигли края чашки, затем, перебравшись через него, обвили матовую поверхность, выплеснулись на стол и стали вытягиваться в нашу сторону. Однако достичь нас им не удалось. На блюдце упала последняя капля воды, и обезвоженная фигура сразу застыла без движения, дернувшись напоследок всем своим телом. Переведя дух, я осторожно поставил чашку и стал внимательно рассматривать блюдце. Вытекшая вода создала здесь очень интересный натюрморт. Я стал более пристально исследовать его, поворачивая так, чтобы солнце осветило рисунок в полную силу. Вскоре пришло узнавание отдельных элементов открывшейся конфигурации. Вот показались очертания знакомого здания с открытыми окнами, внутри одного из них четко обозначилась резная стена, как бы покрытая паутиной, на которой, покачиваясь, висел какой-то непонятный паук, отдаленно напоминающий фигуру, проступившую на чашке.

–Да это дворец в Царском Селе! – воскликнул я, – а это янтарная комната, где висит вот эта гадость, которая все время преследует нас, – кивнул я на застывшее изображение. – А открытые окна говорят о том, что царской семьи здесь нет, но, возможно, они успели оставить для нас какое-то сообщение. Так что нам надо поторопиться. Давай мой чашки, а я подготовлю соответствующую одежду, – предложил я Эдварду.

–Нет уж, с этой гадостью я не хочу иметь никакого дела, – ответил он, ошеломленно глядя на стоявшую на столе чашку. – Я такое вижу в первый раз. Много чего насмотрелся в разных странах, но эту жуть встречаю впервые. Какой-то непонятный монстр, пахнущий жутью и страхом. Из какой глубины он поднимается, чего он хочет от нас? По-моему, мы уже видели его в той комнате, у посла. Ну да, точно! Только здесь он какой-то немного другой.

–Конечно, другой, он все время видоизменяется в зависимости от цели, которую ставит перед собой, и поэтому принимает соответствующую конфигурацию, заряжаясь необходимой энергией. А от нас он хочет, чтоб мы не мешали его злодейским замыслам, поэтому постоянно следит за нами и при удобном случае избавится от нас.

–Но как он это делает?

–Я бы тоже хотел это знать. Дело в том, что каждый из нас представляет собой определенную структуру, которую мы получаем при рождении. Она фиксируется в пространстве и становится нашей визитной карточкой. Все дальнейшие наши действия там, наверху, исходят от нее. Вполне очевидно, что эта сущность умеет читать наши карточки и вычисляет нас так же, как мы пытаемся вычислить ее. Ну, плюс к этому каждый из нас обладает личностными качествами и особенностями, которые увеличивают шанс распознавания. Например, как в гороскопе: лев, рак, телец. И нужно обладать конкретными навыками, чтобы спрятаться от нее, не дать ей застать тебя врасплох. Это подобно тому, как ты идешь по деревне, а навстречу тебе бежит огромная собака. У тебя есть выбор: или убежать – тогда она точно погонится за тобой, или собраться с духом и внутренне убедить себя, что ты ее не боишься, что ты ей друг. И поверь, это срабатывает. Собаки чувствуют такое состояние на очень высоком уровне.

–Ну, целую лекцию мне прочел, хотя, признаюсь, очень полезную, – и Эдвард, повернувшись, пошел в комнату готовиться к отъезду.

Я быстро встал, пошел на кухню и под проточной водой вымыл наши чашки, внимательно рассматривая, как засохший монстр смывается свежей водой и стекает в отверстие раковины, оставляя чистую поверхность.

–Вот так и нам надо справиться с этим чудом-юдом , чтобы оно не стояло на нашем пути и не строило козни.

Вытерев насухо чашки, я поставил их буфет и пошел переодеваться.

Минут через двадцать мы были готовы в дорогу, одевшись, как мастеровые. Утром специально не брились, это сразу могло бы выдать нас. С собой взяли оружие, деньги и холщовую сумку с простым набором продуктов ( чтобы не привлекать внимание), которую Эдвард перекинул через плечо. На вокзал поехали на извозчике, затем отпустили его заранее и дальше отправились пешком.

Здесь, как и везде, царила суматоха и давка, правда, она проходила сегодня под бдительным оком московских чекистов. У нас даже пару раз проверили документы и подсказали, как найти дежурного по станции. Он находился в своем кабинете и отбивался от разъяренных матросов, которые немедленно требовали паровоз для своего отряда, отправлявшегося на Петроград.

–Я вам русским языком говорю, что паровоза у меня нет. Всеми паровозами заведует депо. А я всего лишь начальник станции, – увещевал он старшего этой команды. – Как будет возможность, мы сразу прицепим ваш вагон к поезду, и вы спокойно поедете.

–Ты чего мне мозг крутишь? – напирал на него старший. – Мы революцию едем защищать от контры, а ты нас тут держишь. Ты тоже вместе с ними? Да я тебя сейчас… – и он стал царапать рукой деревянную кобуру маузера, висевшего через плечо.

Казалось, трагедия неминуема, но в это время вдруг громко зазвонил телефон, и все сразу повернулись в его сторону. Начальник станции снял трубку и, послушав собеседника, с видом облегчения положил ее на рычаг.

–Ну вот, видите, – обернулся он к матросам, – все решилось очень хорошо. Сейчас подадут состав на Питер, и мы прицепим ваши два вагона.

И он отдал соответствующее указание по телефону. Довольные матросы затопали на выход, а я, подождав пока старший не поравнялся со мной, взял его за рукав:

–Послушай, братишка! Мы из чека, тоже направляемся в Питер, не мог бы ты прихватить нас с собой? Мы будем вести себя тихо-тихо,– и я показал ему горлышко бутылки водки, которая выпирала из сумки Эдварда.

Увидев ее, старший блаженно улыбнулся.

– Ну, разве что тихо, – и призывно махнул мне рукой, приглашая следовать за ним.

Пробиваясь сквозь толпу, мы подошли к двум вагонам, стоявшим на запасном пути. Оттуда неслась музыка, а подвыпившие матросы лихо отплясывали «яблочко» на перроне. Вслед за старшим мы полезли в вагон, который был забит матросами и прокурен махоркой по самую крышу.

–Эй, вы куда? – бросился к нам один из матросов, но, увидев успокаивающий жест старшего, вернулся к своим делам.

Наконец, подойдя к крайнему купе возле проводника, старший открыл дверь и впустил нас вовнутрь.

–Вот это ваши места, здесь будете спать, а я рядом, – он указал на соседнее купе.

Я молча раскрыл сумку и, вытащив бутылку казенной водки, отдал ее матросу. Тот, утробно крякнув, взял ее ласково в свои огромные руки и сунул себе за пазуху.

–Ну, устраивайтесь, – сказал он и быстро вышел из купе.

В коридоре послышался его хриплый голос:

– Николай, Никола, давай быстро ко мне!

В ответ послышались громкие шаги, и дверь в купе захлопнулась.

Не успели мы с Эдвардом присесть на полку, как поезд дернулся и послышался свисток паровоза. Это нас прицепили к основному составу. Через некоторое время гудок повторился, и поезд плавно тронулся с места. Началось наше путешествие в столицу бывшей Российской империи. Поезд потихоньку стал набирать скорость. Из купе доносился гул голосов, а не плотно закрытая дверь в тамбур начала громко хлопать, действуя на нервы.

–Я не прочь бы сейчас согреться тоже, –и Эдвард вопросительно посмотрел на меня, намекая на вторую бутылку, спокойно лежащую на дне его сумки.

Как ни странно, но водка стала в эти сложные дни тем волшебным ключом, которым отпирались любые двери. Поэтому я решил в самый последний момент взять пару бутылок водки на всякий случай. И сегодняшняя практика показала, что этот случай сработал. Я решил повременить и отклонил предложение моего коллеги. Он сокрушенно вздохнул и стал устраиваться спать. Я решил также последовать его примеру. Любезно уступив мне нижнюю полку, он полез наверх, говоря о том, что здесь обзор лучше, и он хочет насладиться белыми ночами, которые, как он читал, очаровывают всех. Я не стал его разубеждать и, поправив одежду, устроился на полке. Положив револьвер у изголовья, я вскоре уснул.

Проснулся я от какого-то тревожного предчувствия. Открыв глаза, я замер от удивления. Весь вагон был наполнен туманом, причем туман был настолько плотным, что, казалось, поезд разрезает его, как нож яблочный пирог. Свет паровоза был почти не виден, поэтому состав еле тащился, подрагивая на стыках.

–Что это? – спросил удивленный Эдвард.

– Как что, туман, – ответил я.

–Туман-то туман, да какой-то липкий, – и он сбросил с полки кусок какого-то вещества, которое, медленно кружась, полетело на пол и там пропало из виду.

–Прикрой окно, не надо, чтобы эта гадость набивалась к нам в вагон, -посоветовал я, и он мгновенно прикрыл его.

–В принципе, это обычное явление в этих болотистых местах, – произнес я, пытаясь рассмотреть что-нибудь в окошке. Однако за окном ничего не было видно, лишь на поворотах колеи иногда тускло проступал свет паровозного прожектора.

–Вот только туман довольно необычный!

И правда, у меня появилось ощущение, что туман напоминает ловчую сетку, которую набрасывают на дичь во время охоты. Только этой дичью теперь стали мы. И весь состав, двигаясь потихоньку вперед, все дальше и дальше запутывался в этой ловчей сети, кряхтя всем своим нутром от натуги, словно пытаясь вырваться на свободу, прорвав эту липкую и крепко вцепившуюся в него туманную шаль.

В голове мелькнула мысль: «Ну, если есть сеть, значит должен появиться и охотник». И действительно, когда поезд съехал в небольшую лощину, в окне стали мелькать какие-то силуэты, появляющиеся из разрывов туманной пелены. Сначала были видны отдельные фрагменты, напоминающие разъяренные пасти, огромные ноги, немигающие глаза, сдвоенные уши, торчащие в разные стороны и резко поворачивающиеся на звук. По мере увеличения пространства, свободного от туманной мглы, стала вырисовываться общая картина. Вся лощина была забита этими дикими тварями, созданными из ничего, которые неслись на наш состав и по мере приближения впитывали в себя попадающуюся на их пути туманную мглу, разрастаясь в размерах и вытягивая свои щупальца в нашу сторону, пытаясь достать состав как можно быстрее и полакомиться его содержимым. Из соседнего вагона раздался стрекот пулемета, которому стали вторить винтовочные и револьверные выстрелы. Однако они никакого вреда прорывающимся к нам монстрам не причиняли. Казалось, еще мгновение – и вся эта армада снесет нас с колеи и растопчет в пух и прах. Но в самое последнее мгновенье, перед, казалось бы, неминуемой катастрофой, раздался надрывный гудок паровоза, который привел в замешательство нападавших, а поезд, дернувшись изо всех сил, выскочил из лощины на свободное от тумана пространство и уверенно побежал вперед. С туманом пропало и видение, которое напугало всех пассажиров. Естественно, до столицы никто не спал, переваривая увиденное то ли во сне, то ли наяву и делясь впечатлениями о случившемся.

Эдвард, изумленный до глубины души, не мог найти слов для выражения своих эмоций и только крутил головой и ругался на английском языке.

–Должен признать, что твои противники и твои проблемы достаточно серьезны и более могущественны, чем те, с которыми мне приходилось сталкиваться. Теперь я начинаю понимать тебя и восхищаюсь твоими знаниями и профессионализмом, которые ты демонстрируешь. Желательно было бы тоже поучиться там, где учился ты. У нас тоже есть всякие школы, одну из которых я окончил, но у вас, очевидно, что-то особенное, судя по твоей подготовке и реакции на те события, участниками которых мы являемся. Вот, например, сейчас, когда нас атаковали монстры, ты спокойно сидел и смотрел в окно, а я не находил себе места, представляя, что вот-вот они ворвутся сюда и сожрут нас в два счета.

–А ничего страшного не произошло бы, – ответил я. – Это была иллюзия атаки, которая рассчитана на наши нервы. А с другой стороны – своего рода предупреждение о том, что впереди у нас будут очень интересные встречи.

–Но как они нас нашли?– воскликнул Эдвард.

–Да очень просто, по этой вот штуке, – и я достал из кармана янтарную полусферу, которая была в свое время прикреплена к шлему, найденному нами в комнате посла. – Очевидно, она играет какую-то особенную роль, вот и хотят они ее забрать у нас.

–А зачем же ты взял с собой эту гадость? Теперь мы не скроемся от них нигде!

–Ты особо не переживай, они не так страшны, как кажутся. А что касается этой штуки, так насчет ее у меня есть определенные мысли. Я думаю, она нам очень поможет там, в Царском Селе.

Пассажиры вагона постепенно приходили в себя, запахло махоркой и едой. Наша дверь вдруг распахнулась настежь, и помятый после вчерашнего старшой извиняющимся голосом произнес: «Ребята, а похмелиться случайно нет? А то эти звери так накрутили хвоста ребятам, что у них руки дрожат до сих пор».

–Нет, братишка. Все, что было, мы уже отдали.

–Ну, лады, пойду еще у народа поспрошаю, – сказал он и закрыл дверь.

Мы успели осилить наш нехитрый завтрак, состоящий из картошки в мундирах и хлеба, как поезд, натужно пыхтя, втащил наш состав под крышу железнодорожного вокзала. Пассажиры стали быстро освобождать вагоны, чтобы избежать встречи с патрулями, проверяющими документы. Мы тоже последовали их примеру и под прикрытием отряда матросов вышли в город.