Как это обычно бывав Донбассе первый, по-настоящему зимний снег, выпал только к двадцатому декабря. Снег падал всю ночь, поэтому у дворника детского учебного учреждения под нехитрым названием «Частный колледж №23 г. Макеевки» было в это утро много работы. Снег продолжал падать и сейчас, но уже не так рьяно. И если морозной ночью, эти зимние осадки сыпались с неба завивающей метелью, то к девяти часам утра, когда заметно потеплело, большие хлопья снега уже плавно опускались на асфальт, деревья и все оставленные на улице предметы. Наступила классическая зима. И все радовало глаз.

В общем- то по-своему радовался приходу зимы и дворник. Даже, несмотря, на утреннее похмелье, кстати сказать, довольно привычное для него, уборка снега доставляла ему сегодня некоторое удовольствие. За не полных два часа работы лопатой он уже успел полностью расчистить крыльцо, ступеньки, площадь у входа в здание и теперь заканчивал убирать снег с основной дороги. Оставалась территория за школой, но это уже ерунда – там асфальтные дорожки не такие широкие, как с фасада, да и снега поменьше – примыкающие строения не дают возможности метели полностью реализовывать свои возможности. Ну а спортивная площадка – это уже не его епархия. Учитель физкультуры на своем ближайшем уроке выдаст отрокам по орудию труда, а те уже под его чутким, педагогическим руководством, иногда едва не срывающимся на матерные слова (а ругаться в этом элитном учреждении запрещено под угрозой немедленного увольнения) вычистят его вотчину с той тщательностью, которую последний сможет добиться от этих мажорных белоручек. Вот и этой осенью так было, что территория, за которую отвечал единолично дворник, мало-мальски была очищена от постоянно падающей листвы. Что нельзя было сказать о спортплощадке, с которой общими усилиями учащихся так и не удавалось согнать непослушные творения осени. А ведь деревьев на площадке практически не было.

Да, дети воспитывались в этом учреждении еще те. В основном отпрыски довольно успешных материально родителей, ведь плата за обучение была немалой. Да уже, вернее и не дети – юноши и девушки по 15 – 17 лет. Большинство из них к месту учебы подвозили родители на личных авто, а многих и собственные родительские шоферы. Вот и сейчас все свободное пространство заполонили автомобили всевозможных марок и из них выскакивали стремящиеся к знаниям отроки.

Уже минут пять, как должны были начаться уроки, однако толпа молодежи никак не могла оставить совсем невзрослое занятие – кидаться друга в друга снежками. Досталось пару раз и не в чем неповинному дворнику, молча соскребающему снег с бордюров. Один удачно брошенной ком даже залетел ему за шиворот ватника, заставив поежиться от неожиданно возникшего холода в спине. Однако, на этот раз, он абсолютно не обиделся на, в целом, не очень приятных ему подростков. – Он бы и сам сейчас не прочь был позапускать в кого-нибудь (и не важно, в кого) хорошо лепящиеся комья снега, даже получив пару раз в ответ, но не позволял «имидж». «Жалко, что, скорее всего, этот снег скоро растает, – пришла дворнику мысль – И Новый год опять будем встречать под шум моросящего дождя». Напоминание о скором праздновании Нового года навеяло на дворника тоску – вопрос с кем и где встречать ему этот праздник до сих пор ответа не имел.

– Если, кто в течение двух минут не окажется в своей аудитории, тот на мое снисхождение может не рассчитывать. – это уже раздался громкий и в то же время достаточно высокий голос, вышедшей на крыльцо директрисы колледжа – Татьяны Петровны, – Быстро все по местам! – болеем лаконично взвизгнула она.

И толпа подростков, не спеша отряхиваясь от снега, медленно и чинно зашагала к месту протекания процесса познания. Не очень то они и испугались строгой реплики директора.

– Сергей, а Вы, когда закончите с уборкой территории, возьмите, пожалуйста, стремянку и сметите снег с козырька. Видите как его там много скопилось, – эта фраза ужу относилась непосредственно к дворнику.

Дворник согласно кивнул в ответ. Он вообще практически не разговаривал на работе. На задаваемые вопросы старался отвечать односложно, иногда и вовсе жестами, за что молодым поколением был удостоен прозвища «Му-Му»

Лезть на козырек дворнику совсем не хотелось. Тем не менее, спустя полчаса с деревянной приставной лестницы он длинной метлой сметал снег с козырька, периодически отворачиваясь от создаваемых им же снежных вихрей. От одного из движений метлы соскользнули вниз и с характерным звуком ударились об асфальт две пустые банки из-под пива, явно недавно выпитого воспитанниками колледжа. Эти мажорные детишки чуть ли ни в полном составе и практически не скрываясь, курили на перерывах, могли себе позволить перед уроком «принять» пивка или «лонгер», а иногда и более крепкие напитки. « Но, ведь и мы старшеклассниками были похожими, тоже бегали на переменах курить, да и спиртное попробовали еще до того как получили паспорта, – пришла дворнику примирительная мысль, – да и не все из них на самом деле выродки, многие все же станут вполне достойными людьми». Да, сегодня у него сутра было явно хорошее настроение. Даже простилось большинство издевательств, которыми периодически награждали его подростки.

– Сергей, заканчивай быстрее здесь работу. Мне надо, что бы ты помог мне занести учебные пособия в кладовку, – это уже домогался дворника его непосредственный начальник завхоз Иван Денисович.

Дворник опять только кивнул, прекрасно осознавая, что выражение «помочь занести» означает, что перетаскивать всякую дрянь придется ему самому, а не в меру упитанный завхоз будет лишь давать указания, куда и что поставить, разглагольствуя при этом на всякие не нужные темы, начиная от того, какого очередного бразильца собирается купить футбольный клуб «Шахтер» в следующем сезоне до роли Украины в развитии европейского сообщества.

В общем, много отдыхать не пришлось. До конца своего рабочего дня, а он заканчивался ровно в полдень, дворник еще успел убрать снег с задворков (как и предполагалось, его там намело немного), пособирать и загрузить в соответствующие баки весь накопившийся к этому времени мусор, перенести по указанию завхоза некоторое количество предметов разной степени тяжести на установленные для них места и проделать еще ряд всякой мелкой работы, присущей его профессии.

Закончив работу, он скинул с себя спецодежду, влез в старые джинсы, одел опять-таки, довольно поношенную, не многим более привлекательную, чем рабочий ватник, куртку и зашагал в сторону дома.

Жилище его находилось всего в десяти минутах ходьбы от колледжа. Это была однокомнатная квартира, в старой четырехэтажной «сталинке». Поднявшись на свой второй этаж и открыв большим ключом тяжелую металлическую дверь, надежно охранявшую его обитель от непрошеных гостей, дворник вошел вовнутрь.

Вот непрошеным гостям в его жилище явно делать было нечего. Длинный с облупленными стенами коридор был абсолютно пуст, за исключением, разве что, висевшего на большом ржавом гвозде овального зеркала. Мебель в комнате была представлена только шкафом для одежды и старым потертым диваном, застеленным не менее старым выцветшим покрывалом. На кухне, в общем то, довольно просторной, находился старый холодильник «Донбасс» с открывающей его движением вниз громоздкой металлической ручкой; маленький, уже пожелтевшей от времени обеденный стол и еще более грязного цвета, разваливающийся табурет. Ремонт, даже косметический, всех составляющих этой квартиры был бы к месту еще лет двадцать назад, и к настоящему моменту уже невозможно было определить, что было раньше в этой квартире: непонятного цвета обои или панельная краска на стенах, затертый до дыр линолиум или ветхие остатки деревянных полов. Единственным исключением были установленные новые стеклопакеты окон, однако и они были до конца не заделаны и даже правильно не подогнаны, а лишь неаккуратно «задуты» герметизирующей пеной. Складывалось впечатление, что кто-то решил сварганить в этой квартирке капитальный ремонт, начал, как и положено, с окон, но вcкоре бросил эту глупую затею.

Дворник сбросил с себя всю, включая нижнее белье, одежду, открыл дверь в ванную комнату и……. переступил в абсолютно другой мир. Обстановка этой комнаты не просто не соответствовала убогости остальной части квартиры – ей бы позавидовал самый привередливый хозяин какого-нибудь пентхауса в новострое. Полы с подогревом, отделанные очень дорогим кафелем стены, французский подвесной потолок со множеством встроенных гологенок. На метрах десяти площади этой ванной комнаты была установлена самая изысканная сантехника, множество зеркал и декоративных полочек, с аккуратно расставленных на них разнообразными дорогими средствами гигиены. В самом центре располагалась огромная ванна-джакузи. Все это убранство вызывало закономерное недоумение – зачем все это здесь?

Приняв ванну, с применением дорогостоящих средств гигиены, и тщательно побрившись, минут через пятнадцать дворник в длинном махровом халате прошелся на кухню, где из холодильника была извлечена банка очень дорого импортного пива, а в шкафчике грязного обеденного стола нашлись не менее дорогие сигареты. Покончив с процедурой принятия пива и выкуривания сигареты, дворник бросил одежду, в которой он пришел с работы в нижнюю часть платяного шкафа, и стал облачаться в то, что находилось в верхней его части – белье и носки от DEREK ROSE, джинсы и свитер от PIER CARDEN (причем надо заметить все аутентичное). Ну и завершился процесс его перевоплащения облачением в итальянскую кожаную куртку с воротником из натурального меха, не имеющую ничего общего с турецким контрафактом, и в тоже – чисто итальянские кожаные ботинки.

Предварительно осмотрев все хозяйским взглядом, преобразившийся дворник вышел из своей чудо-квартиры и зашагал по улице. Через один дом, почти у самой дороги его поджидал внедорожник LAND ROVER, прошлогоднего года выпуска.

– Привет, Паш! – обратился он к водителю джипа, открыв дверь и привычно плюхнувшись на заднее сидение

– Здравствуйте, Сергей Викторович! Куда поедем, – ответил шофер.

– Поехали в «Самарканд» обедать, проголодался что-то я очень.

И джип понес его в центральную часть Донецка к ресторану узбекской кухни «Самарканд», частым посетителем, которого он был.

Донецк и Макеевка являются совершенно различными городами, разными административными единицами. Однако в процессе свое разрастания они слились в единый мегаполис и, дорожный знак, указывающий на въезд в Донецк был удален всего метров на двадцать от знака выезда из Макеевки. Зачастую с центра Донецка до центра Макеевки было добраться быстрее, чем из центра Донецка в какой либо отдаленный донецкий район, скажем Петровку. Поэтому, уже не более чем через пятнадцать минут дворника, или непонятно кого, встречала у дверей ресторана высокая довольно худая обладательница больших черных глаз администратор «Самарканда» Людмила:

– О, Сергей Викторович! Что-то давно вы не баловали своим посещением наше скромное заведение.

– Здравствуй, Людачка! Очень часто баловать вас своим посещением я не могу, хоть и очень хочу. От тутошних обжорств у меня резко растет живот и делает практически невозможным здоровый секс – пошло пошутил Сергей Викторович, пытаясь похлопать администратора по тощей заднице.

– Ой, ну до потери сексуальности Вам еще далеко, – парировала Людмила, кокетливо убираю руку Сергея Викторовича, – Вам как обычно в кабинке накрыть?

– Да – как обычно.

И еще через 10 минут Сергей Викторович, возлежа на диванчике уютного кабинета обустроенного в восточном стиле попивал вкусный зеленый, час в ожидании своего заказа, переданного непосредственно Людмиле – шурпа, плов, самса, кефта, ну и, конечно, различных видов зелень.

– Сергей Викторович, – заглянула к нему Людмила, ставя поднос с узбекской выпечкой, – чуть не забыла, меня мой шеф просил, чтобы как Вы у нас появитесь, я обязательно сообщила. Он хочет о чем- то с Вами переговорить. Может, наберете Рафика Халиловича?

– Люд, я оставил свой телефон в машине. Набери сама, пожалуйста. Я у вас еще часик-полтора побуду, – ответил тот

– Да, конечно. – и Людмила, набрав номер, вступила в диалог с абонентом по мобильному телефону – Алло! Рафик Халилович – это Людмила. У к нам Серебряный Сергей Викторович приехал пообедать. Просили, чтобы я Вам сообщила…. Через 20 минут…. Поняла… Передам…… Ну конечно, в самом лучшем виде.

– Рафик Халилович будет через двадцать минут – сообщила она дворнику. – А пока он приказал мне, угостить Вас коньяком, который ему привез его товарищ прямо из армянского завода. Сказал, что Вам должен очень понравиться.

– Хорошо, рад буду пообщаться с вашим шефом.

2

Сергей Викторович Серебряный родился и провел свое детство и школьные годы в Донецке. Советский Союз. Обычная шахтерская семья. Средний, но стабильный достаток. Уверенность в завтрашнем дне. В общем-то, все как у большинства людей этой эпохи – все среднестатистическое. Да и сам Сергей практически ничем не выделялся от своих сверстников, разве что учеба ему давалась чуть легче, чем другим. Как и у всех увлечение футболом, времяпровождение в компании сверстников, чтением приключенческой литературы, песни под гитару, чуть позже свидания с девочками. И в дальнейшей жизни у него все должно было быть предсказуемо – получение какой-нибудь инженерной специальности в вузе, женитьба на скромной девушке из его окружение, рождение детей и работа, повседневные заботы, бытовые хлопоты.

Однако, в год окончания школы его жизненный путь случайно, но резко отклонился от среднестатистических показателей. Как-то, изучая справочник для поступающих в ВУЗы и выбирая, на каком же факультете Политехнического института ему остановиться (другие ВУЗы родного города были либо недоступны для него, либо не соответствовали его запросам в отношений будущей зарплаты), Сергей обратил внимание, что в двух московских институтах вступительные экзамены проводятся не с первого августа как везде, а с первого июля. Это были инженерно-физический и физико-технологический институты. И у него возникла мысль, а не попробовать ли подать документы в один из этих институтов? Сдать экзамены, а в случае неудачи, что вернее всего, вернуться в Донецкий политехнический. До первого августа можно успеть. По физике он был лучшим в классе. Постоянно участвовал в олимпиадах. Прочел множество научно-популярных книг по этому предмету. Ему очень была интересна ядерная и квантовая физика – всякие там позитроны, мезоны, пи-меоны и прочие элементарные частицы, их взаимные превращения и движения в материи.

Сергей, конечно, не надеялся поступить, понимая какой контингент выпускников туда стремится. Да и, наверное, самым верным мотивом этого порыва с поступлением в Москву было то, что сформулировал он своим друзьям, таким же абитуриентам, как и он, в виде предложения: «Поехали со мной в Москву экзамены сдавать. Побухаем вдали от родителей. С девочками московскими потусуем.» На что друзья резонно отвечали: «Побухать и в Донецке можно, и девочек красивых здесь тоже хватает». Но он поехал все-таки, хоть и один. Поехал пытать счастье в инженерно-физическом институте. И… счастье улыбнулось – экзамены были сданы успешно.

Не будем вдаваться в подробности о целой цепочке случайных обстоятельств и просто невероятных везений возникших при собеседовании и сдаче экзаменов, но факт остается фактом – Сергей прошел по конкурсу. А конкурс, надо заметить был человек пятнадцать на место. Медалисты, дети ученых, призеры научных конкурсов союзного масштаба – золотая молодежь, в общем.

И вот, стоя под информационной доской и недоуменно глядя на свою фамилию среди прошедших конкурс, под горестный плач непоступивших, Сергей решал диллему: что теперь делать и нужно ли ему это счастье. И как часто бывает, решающий совет дали родители – «Непонятно нужен или нет тебе этот московский ВУЗ, но может статься, что ты будешь жалеть всю жизнь, что не воспользовался этим шансом». И он остался в Москве.

И начались его студенческие годы, как и для большинства из нас лучшие годы жизни. Лекции, семинары, коллоквиумы, экзамены. Студенческие попойки, дискотеки, КВНы, самодеятельность. Ну и вдобавок бурлящая Москва начала Перестройки.

Если в школе он был, наверное, самым способным в классе, и, схватывая все налету, практически не уделяя времени на занятия, то в институте он лучшим отнюдь не был. Здесь бездарей, априори, не могло быть. А учитывая, что инженерно- физический институт был не только учебным заведением, а еще и научной базой союзного масштаба со специализированными лабораториями и дорогостоящим оборудование – практически все студенты были талантами. Да и требования к учебе были очень жесткие. Поэтому пришлось Сергею включить, все несвойственное ему трудолюбие и усидчивость. И он справлялся.

В чем Сергей выгодно отличался от своих однокурсников так это внешностью. Высокий, статный, спортивного телосложения – футболом он по-прежнему увлекался, да и занятия общей физической подготовкой не оставил. Кроме того, он наделен был отменным чувством юмора и коммуникабельностью. Поэтому, неслучайно, что в конце первого курса на одной из студенческих дискотек он познакомился, а затем и стал встречаться с дочерью профессора института Присяжного Евгения Николаевича – Ольгой. Ольга также училась в инженерно-физическом институте, также на первом курсе, но на другом факультете. И уже спустя короткое время Сергей стал частым гостем в их доме – квартире из шести комнат, очень напоминающей музей изобразительного искусства – старинная мебель, картины, антикварные изделия, ну и конечно множество книг.

Бытует мнение, что женщины связанные с наукой должны быть обязательно некрасивыми, чаще всего худыми, сгорбленными, с толстыми линзами в очках. И одеты, должны быть обязательно в длинное платье и толстые шерстяные чулки. Ольга это мнение разбивала на прочь. Высокая пышногрудая красавица с большими голубыми глазами и белыми пышными волосами, ниспадающими ниже плеч. Да и одевалась она по последнему писку моды, благо зарплата и частые зарубежные поездки отца это позволяли. Вместе с тем она была весьма эрудированной, отличной собеседницей, обладала незаурядными способностями – одним словом умницей.

В общем, Сергей и Ольга смотрелись идеальной парой. А учитывая их взаимную влюбленность и наличие общих интересов, вполне закономерной развязкой их отношений стал брак. Произошло это на третьем курсе института, а уже на пятом у них родилась дочь, в маму белокурая Елена.

Евгений Николаевич, отец Ольги, был человеком, весьма демократичным, некоторое время он даже работал со знаменитым академиком Сахаровым. И, несмотря на множество своих регалий, обилие связей и солидное материальное благополучие, отнесся к неравному браку своей дочери весьма благосклонно. В дочери он души не чаял, удовлетворял все ее капризы, да и Сергей был ему симпатичен. Ну а рождение внука еще более упрочило его трогательное отношение к молодой семье.

Поэтому нет ничего странного, что заслуженный профессор проявил участие в дальнейшей карьере своего зятя. После окончания института Сергей был зачислен в аспирантуру на кафедру «Физики металла» и был задействован в нескольких научных разработках. В общем, занялся научной работой. Будущее теперь было практически обеспечено, несмотря на скептицизм в недавнем прошлом.

Конечно, видный ученый из Серебряного не складывался – для этого наличие способностей маловато, нужен талант, отчасти гениальность. Способный разберется в любой теории, научится решать даже самые сложные задачи, сможет ставить всевозможные опыты, но вот сделать открытие и произвести на свет что-то новое – увы. И Сергей разбирался, решал и ставил, но не открывал. Да и в институте наукой занимались не одни гении. Работа ему, в общем-то, нравилась, семейные отношения были в порядке – в общем, живи и радуйся. Но вскоре появилось одно весомое «но» – стала меняться эпоха. Времена Перестройки прошли – пришли времена развала Союза. Подорожания, очереди, депрессия.

Теперь оказалось, что наука, которой они занимаются, не очень то и нужна. Бюджет сократился в десятки раз, в несколько раз уменьшилось количество студенческих мест и как следствие пошли сокращения кадров. Да и зарплата научных сотрудников и преподавателей уже перестала обеспечивать, как принято стало говорить, прожиточный минимум. Даже семье Присяжного пришлось испытывать некоторые материальные затруднения, после привычки жить в роскоши. Профессор, несмотря на многолетнее безбедное существование, больших сбережений не накопил, а те, что были, «сгорели», как и у большинства наших сограждан. Все его достояние сейчас состояло из в общем-то хорошей квартире на окраинах Москвы, загородном участке недалеко от Орехово-Зуева с одноэтажным домиком и автомобиле ГАЗ 24, купленном по разнарядке еще лет десять назад.

Сергею сокращение не угрожало (хотя оно и касалось прежде всего научных сотрудников младшего уровня) ведь за ним стоял его тесть – заслуженный ученый, лауреат многих государственных премий, но работа уже перестала радовать. Во-первых, уже не стало не просто достойного вознаграждения за труд, но и просто сколь угодно значимого материального вознаграждения. Во-вторых, абсолютно не просматривались никакие, более- менее радужные перспективы в работе. Да и, в-третьих, сама-то увлекательная и полезная работа практически исчезла. Многие старые научные программы свернули, новые программы не планировались, а те научные задачи, что остались в работе были настолько урезаны в бюджете, что заниматься ими было попросту неинтересно.

Научная составляющего огромного института стремительно уменьшалась. Многие, не дожидаясь сокращения, уходили сами. Кто на производство, кто в бизнес, а кто и вовсе покидал нашу необъятную Родину. Те же, кто оставался, большую часть своего времени свободного от преподавания стали проводить в праздном шатании по коридорам научно-учебного учреждения, нескончаемых перекурах, а зачастую и в частых «употреблениях» на рабочих местах. Часто стал употреблять спиртное и Сергей. Так как в учебном процессе он был сейчас задействован редко, то времени для этого занятия у него хватало с лихвой. Начинал в лаборатории, еще с утра, там же продолжал в течение дня, и чаще всего, на работе же и заканчивал, но уже глубоким вечером – денег на хождение по питейным заведениям у него не было. Как следствие этому – постоянные упреки жены, укорительные взгляды тестя, и неодобрение тех друзей, кто пытался другими методами налаживать свою жизнь. Жизнь, как говорится, дала трещину. И трудно сказать, чем бы это все кончилось, если бы опять не его величество случай.

Кафедру «Ядерных реакторов и энергетических установок» института в то время возглавлял профессор Курносов Николай Петрович, несколько лет назад, защитивший докторскую диссертацию. Видным ученым он не был, но был отличным администратором и гениальным генератором идей, далеко не всегда связанных с наукой, зато направленных на получение значительного материального благополучия. Он и обратился к Сергею с предложением:

– Я сейчас создаю совместное предприятие занимающееся инновациями. Хотел бы тебя видеть в составе соучредителей. Ты парень способный и мы многое с тобой реализуем. Так что хватит горькую жрать.

Конечно, ему был нужен не сам Сергей, а связи и поддержка его тестя. Об этом Сергей прекрасно догадывался. Но надо было как-то выкарабкиваться, и он согласился.

Если убрать всякие высокопарные фразы, отраженные в уставе и снять внешнюю мишуру, то всю предполагаемую деятельность предприятия можно свести к банальной продаже стратегических научных разработок, чаще всего совсем недавно закрытых под печатью секретности зарубежным заинтересованным лицам. Первоначальная реакция на эту идею Присяжного была, мягко выражаясь резко отрицательной. Это противоречило мировоззрению Евгения Николаевича, всем принципам его многолетней жизни. Это было предательством его идей, предательством советской науки, но Сергей в своем согласии остался непреклонен. Фирма открылась, стала работать и, опять-таки, из-за желания помочь семье своей дочери, Евгению Николаевичу все-таки пришлось пренебречь своими принципами и оказывать время от времени помощь этому грязному проекту: где личной поддержкой, где связями, а где и просто профессиональным советом.

Так в обмен на советские ноу-хау на счета предпринимателей стала поступать валюта и причем в очень значительных объемах. Всем единолично руководил Курносов. Искал «товар», летал на встречи с зарубежными покупателями, подкупал чиновников, заводил знакомства, открывал оффшорные компании. Но и Сергей оказался не просто мажором, а достаточно способным исполнителем. Он быстро разобрался во всех механизмах, как финансовых, так и юридических и вполне уверенно и самостоятельно вел свой участок работы. Если Курносов занимался стратегией предприятия, то Серебряный отвечал за всю его тактику.

Хотя основную прибыль от деятельности получал генератор идеи – Курносов, Сергей также стал резко подыматься материально. С Ольгой и дочерью они переехали в центр Москвы, купив там четырехкомнатную квартиру вблизи Арбата. Вместо небольшого домика на дачном участке Присяжного возник двухэтажный особняк. И старую «Волгу» заменили две иномарки.

В общем-то, деятельность предприятия Курносова по тем временам нельзя было с уверенностью назвать незаконной. В первые годы становления нового государства – Российская Федерация продавалось все и вся. Уходила в различных направлениях военная техника, «открывались» секреты спецслужб, переходили в частные руки достояние Советского Союза. Коррупция, взяточничество и денежная вседозволенность приняла невиданного размаха. Так что, накапливание капитала могло продлиться у Серебряного еще очень длительное время, если бы не один очень серьезный промах, произошедший на третьем году деятельности их предприятия.

Одна ядерная разработка была продана заинтересованной стороне арабского мира. Как потом выяснилось, имеющей отношение к терроризму и уже несколько лет находившейся под колпаком Интерпола. И возмездие не заставило себя долго ждать. В один совсем не прекрасный момент в офис предприятия ввалились сотрудники ФСБ. Все счета, включая оффшорные, арестованы, имущество описано, Курносов и Серебряный задержаны, а в той или иной степени, связанные с их деятельностью другие лица, в одночасье открестились от фирмы. Началось следствие. Несколько раз был вызван на допрос и Евгений Николаевич. Всех потрясений пожилой профессор не выдержал и после обширного инфаркта, как говориться, ушел из жизни.

Не менее трагичной оказалась судьба и Курносова. В один из дней прибывания в СИЗО он бросил неудачную реплику в среде своих однокамерников, но в отличии от него – заурядных уголовников. Очень неудачный удар в живот, разрыв селезенки и нелепая смерть в больнице изолятора.

Сергею повезло значительно больше. Спустя месяцев шесть «отсидки» его вытащил один из друзей покойного Евгения Николаевича – на тот момент крупный государственных чиновник. В благодарность безвременно ушедшему другу и его дочери, как он выразился. Сначала Серебряный был выпущен под подписку из СИЗО, а затем следствие в отношении него было закрыто с формулировкой «за недоказанностью». Все было повешено на погибшего Курносова. Ну, и естественно, Сергей остался после такой развязки ни с чем. Все имущество, включая деньги на счетах, было конфисковано. Жена ушла, не простив смерть своего отца. Работа утеряна, друзья отвернулись. Был бы полный крах, но, опять-таки, совсем случайно, всплыло одно обстоятельство.

По нескольким последним операциям средства поступали не как обычно на счета открытые в Науру – острове с населением чуть более десяти тысячи человек, прославившемся наличием огромного числа банков офшоров, а на совсем недавно, открытый Сергеем счет в Эстонском банке «Кемпо». И эти средства, около 30 млн. долларов, оказались вне поля зрения интерпола и ФСБ, мало того о них на данный момент знал только Серебряный и требования на них вред ли кто мог предъявить.

Так к тридцати годам Сергей Викторович Серебряный оказался обладателем значительного состояния, не обремененный никакими обязательствами, но без семьи, друзей и близких.