Замок

– Извините, но так получилось, в замке не хватает свободных комнат. Не можем же мы поселить с кем-то журналиста. А вы все-таки братья?

Братья тут же обменялись друг с другом не самыми братскими взглядами.

– Это не повод, чтобы нам жить вместе, – сказал Антон. – Да и какие мы братья, за всю жизнь это наша третья встреча.

– Четвертая, – уточнил Ростислав.

– Какая разница, да хоть пятая. Что это меняет? Я не собираюсь жить вместе с ним. Предоставьте мне другой номер.

– Другого нет, все заняты, – сказала Мария.

– Я хочу немедленно видеть отца! – решительно проговорил Антон.

– Феликс Александрович отдыхает. Он выйдет только к обеду. Очень сожалею, Антон Феликсович, вам придется жить либо здесь, либо…

– Да кто вы, в конце концов, такая, чтобы ставить мне ультиматум! – взорвался Антон. – Это замок моего отца, следовательно, я наследник этой недвижимости.

– Я такой же наследник, как и вы, Антон Феликсович, как и все другие его дети, – насмешливо произнес Ростислав. – Если нет возможности расселиться по-другому, я согласен жить вдвоем.

– Это ваше дело, а я не согласен, – произнес Антон. – Катя за собой чемодан, он вышел из номера.

И что теперь делать, тоскливо подумала Мария. Ведь с самого начала было ясно, что этим все и кончится.

Внезапно в проеме двери возникла тучная фигура Антона.

– Вы уверяете, что жить больше негде? – спросил он.

– Нет, – ответила Мария.

– Черт с вами, поживу тут. Но если узнаю, что это ваша инициатива, берегитесь, я это так не оставлю. Вы меня понимаете?

– Очень даже хорошо понимаю, Антон Феликсович. Удачного вам и Ростиславу Феликсовичу отдыха. – Мария поспешно скорей даже не вышла, а выскочила в коридор.

И пока она шла обратно в каминный зал, то думала о том, что же заставило старшего сына Каманина изменить свое решение. Здесь кроется некая загадка.

– Николай Феликсович, пойдемте со мной. Я покажу ваше пристанище, – произнесла она, подойдя к Николаю. Тот сидел на стуле и читал Евангелие.

Николай вздрогнул, посмотрел на женщину и ничего не сказал. Зато сказал сидящий рядом Лагунов.

– А до меня, когда очередь дойдет? Уже битый час тут сижу, – недовольно произнес он.

Мария повернулась в сторону журналиста.

– Подождите еще немного, Сергей Станиславович, уже совсем скоро. Вы следующий на очереди. – Николай Феликсович, прошу пойти за мной.

Пока они дошли до номера, Николай не произнес ни слова. Он был так погружен в свои мысли, что Мария не была уверенна, что он сознает, что сейчас происходит.

Мария отворила дверь номера и пропустила Николая.

– Здесь вам предстоит жить, – сообщила она.

Николай едва заметно кивнул головой, что свидетельствовало о том, что он все же сознает происходящее.

– Не стану больше вам докучать, я пойду, – сказала Мария, закрывая за собой дверь.

Она в очередной раз вернулась в каминный зал.

– Вот и дошла до вас очередь, – сообщила она Лагунову.

– Наконец-то, – обрадовался журналист. – Так скучно было ждать.

– Ждать всегда скучно, – произнесла Мария.

– Не скажите, если знаешь, что тебя ждет что-то интересное или приятное, то ждать совсем не скучно, – не согласился Лагунов.

– Вам видней. – Мария вдруг обнаружила, что журналист рассматривает ее откровенным мужским взглядом, его глаза постоянно ползают по ее груди. Мария прекрасно знала, что эта часть ее тело всегда привлекало внимание мужчин. И до сих пор это обстоятельство не только не смущало, а скорей доставляло удовольствие. Но сейчас она почувствовала, что ей неприятно такое внимание, хотя причину этого понять не могла.

– Конечно, мне видней, – охотно согласился Лагунов, по-прежнему не спуская с нее разгоревшихся глаз.

У Марии вдруг возникло ощущение, что он готов наброситься на ней прямо здесь. А вдруг, в самом деле, начнет приставать, да еще на глазах Андрея.

– Пойдемте со мной, – поспешно произнесла она.

Пока они шли, Лагунов не умолкал ни на секунду.

– А вы давно живете с Феликсом Александровичем? Странно, что я ничего не слышал о вас.

– А почему это вы находите странным?

– Я детально изучал его биографию. Хоть что-то есть про всех, а вот про вас – ничего.

– Подождите, еще будет, – пошутила Мария и тут же об этом пожалела.

– Да, это крайне любопытно. А в каком аспекте, можно узнать. Феликс Александрович представил вас как своего личного врача. Но мне кажется, вы не только врач.

– Если кажется, полезно перекреститься, – посоветовала Мария.

– Не думаю, что это как-то поможет. Лучше давайте с вами побеседуем в самом ближайшем будущем.

– И о чем же?

– Ну, темы для беседы с красивой женщиной всегда можно найти.

– Вы считаете, меня красивой.

– Более чем. Хотя я бы сказал, что вам подходит больше слово привлекательная, чем красивая.

– В любом случае, спасибо.

– А как на счет беседы?

– Поживем, увидим. Ничего не обещаю, но и ничего не отвергаю.

Лагунов вдруг остановился и перегородил ей дорогу.

– А вы пообещайте, – сверкнул он глазами, взгляд которых снова устремился на ее грудь.

– Вам не кажется, что вы ведете себя не очень корректно, – сказала она.

– Я журналист, а журналистам это позволено. Иначе как добывать информацию.

– Только так? Других способов нет?

– Есть, но такой тоже используется.

– Если вы и дальше будете продолжать вести себя в такой же стилистике, никакой беседы у нас уж точно не получится.

Лагунов освободил ей дорогу.

– Значит, все же можно надеяться.

– Надеяться можно на все, что угодно. Или вы этого не знаете?

– Знаю. Вы не пожалеете, это будет очень интересная беседа, – многозначительно произнес Лагунов.

Мария решила, что нет смысла продолжать этот сомнительный разговор. Тем более они подошли к номеру. Она отворила дверь.

– Вот ваша комната, – сообщила она.

Лагунов вошел в нее.

– Не Хилтон, – оценил он. – В прошлом месяце я жил как раз в Хилтоне. Номер был раз в десять больше.

– Сочувствую, но вы сами попросили встретиться с Феликсом Александровичем. А он не является владельцем гостиницы сети Хилтона. Придется довольствоваться тем, что есть.

– А у вас развита логика, – оценил журналист.

– Спасибо за высокую оценку моих скромных способностей. Приятного вам времяпрепровождения в замке.

Мария вдруг почувствовала сильную усталость. Едва войдя в каминный зал, она тут же села на стул. К ней подошел сын.

– Спасибо, Андрюша, что терпеливо ждал, – поблагодарила она.

– А что еще оставалось? – отозвался сын. – Не понимаю только, зачем ты меня сюда позвала?

Мария поймала себя на том, что не знает, как внятно объяснить это сыну.

– Тебе полезно познакомиться с этими людьми.

– И в чем польза, мама? Ты оторвала меня от важных дел в Москве.

– Знаю, твои дела, часами сидеть с дружками в клубе. А тут хотя бы немного пообщаешься с Феликсом Александровичем. Тебе это будет полезно.

– Интересно, в чем?

– Он может тебя многому научить.

– Интересно, чему? Я хочу научиться хорошо играть в покер. Я знаю людей, которые сшибают на этом большие бабки. Он может меня этому обучить?

– Боюсь, что нет. Тебя только такая учеба интересует?

– Если знания не приносят бабки, зачем они? Разве не так?

– Не совсем так. Знания нужны не только для этого.

– Для чего же еще?

Мария вздохнула. Такой разговор с сыном был у них далеко не первым. И она всякий раз терялась, сталкиваясь с его прямыми вопросами.

– Пойдем, я тебе отведу в твою комнату, – сказала она.

Комната была совсем крошечной, в ней едва умещались кровать и тумбочка.

– Я здесь должен жить? – посмотрел на мать Андрей.

– Понимаю, здесь тесно, но другого помещения просто нет. Потерпи чуть-чуть. Если кто-то уедет, я тебя переселю, – пообещала Мария.

Андрей с демонстративным неудовольствием уселся на кровать. Мария примостилась рядом с ним.

– Ну, пожалуйста, очень прошу тебя, веди себя хорошо. Не нарушай общий праздник.

– Как-то не заметил, что тут собрались для праздника, – сказал Андрей. – У всех такие лица, словно они приехали на похороны.

Мария вздохнула, она понимала, что сын в чем-то прав, праздником пока тут не пахнет. И запахнет ли? В этом она сильно сомневалась.

– В любом случае, надо вести себя достойно. Пойду, проведаю Феликса Александровича. – Мария поцеловала сына и вышла.

12

Мария полагала, что Каманин отдыхает, расположился в кресле, как он любит, или лежит в кровати, но он сидел за столом, а его пальцы стремительно летали по клавиатуре компьютера. Он был так поглощен работой, что когда она вошла, не обратил на это внимания и продолжал печатать. Такое случалось далеко не первый раз, поэтому она спокойно села на стул и стала ждать, когда он завершит свое занятие.

Это случилось минут через двадцать, Каманин перестал печатать, откинулся на спинку кресла и повернул голову в сторону Марии.

– Что ты печатал? – поинтересовалась она.

– Я начал новую книгу?

– Новую книгу? – удивилась Мария.

– Да, – кивнул он головой.

– Но ты мне не говорил, что собираешься писать новую книгу.

– Я и не собирался. Я лежал на кровати, даже точно не помню, о чем думал. И вдруг мысли сам и потекли в определенном направлении. И я понял, что у меня возникла идея нового труда. И вот я уже написал первые десять страниц.

– О чем же новая книга, Феликс?

Каманин задумчиво взглянул на нее.

– Как тебе объяснить? Я думаю на эту тему уже давно, но все как-то разрозненные мысли не складывались в единую концепцию. А сейчас неожиданно сложились. Речь идет о судьбе человека в эпоху ускоренного развития искусственного интеллекта. – Он вдруг резко встал и прошелся по комнате. – Боюсь, что он похоронит homo sapiens, он деградирует до такого уровня, что, если и выживет, то вернется к своим истокам, то есть, к первобытному состоянию. Кончено, не в прямом смысле, но по уровню развития.

– Но это же ужасно!

Каманин пожал плечами.

– Кто знает, что ужасно, а что не ужасно. И вообще, что такое ужасное? Ростислав владелец крупной компьютерной компании, нужно будет обсудить эту тему с ним. Кстати, как он воспринял, что будет жить с Антоном.

Мария вздохнула.

– Боюсь, что твоим сыновьям будет очень трудно ужиться друг с другом. Я их видела всего полчаса, но мне кажется, что они очень разные. Хотя они братья, но между ними нет ничего общего.

– Ты права, общего мало. Но тем интересней. Пусть попробуют найти общий язык. Мне неприятен их разлад.

– А если он лишь усилится?

Каманин отрицательно покачал головой.

– Не думаю, усиливаться некуда. В худшем случае все останется так, как есть. Не перебьют же они друг друга.

– А если, Феликс, перебьют?

Каманин с некоторой тревогой посмотрел на Марию.

– Возможно, я не совсем верно оценил ситуацию, – согласился он. – Но теперь уже ее не изменишь. А как другие восприняли условия проживания?

– На удивление спокойно. Даже с некоторым юморком. Больше всех мне понравилась, как это сделала Рута.

– Знаешь, я у меня все же были хорошие жены и возлюбленные, – улыбнулся Каманин. – Они умели смотреть широко на жизнь, не сводить ее исключительно к бытовым удобствам. У меня была пара таких женщин, но я их быстро бросал.

– Ты бросал и других.

– Да, – согласился Каманин, – такова моя натура. А против нее я никогда не шел. Но тебя точно не брошу.

– Да уж куда бросать-то, – засмеялась Мария, – кто будет каждый день по несколько раз мерить тебе давление.

– Поверь мне, эта совсем не та причина, почему я проживу с тобой до самого конца своей жизни.

– Разве? Есть и другая? – сделала вид, что удивлена Мария.

– Разумеется. Ты прекрасна в сексе.

Они засмеялись.

– Тебе следует немного отдохнуть, скоро обед. Неизвестно, как он пройдет. Прошу, не волнуйся. А сейчас буду мерить тебе давление.

13

Антон и Ростислав сидели напротив друг друга на своих кроватях. Каждый занимался своим делом, Ростислав через телефон что-то искал в Интернете, Антон же мрачно смотрел на своего соседа по номеру. Так продолжалась уже минут пятнадцать.

– И как мы будем тут жить? – вдруг спросил Антон.

Ростислав поднял голову от телефона.

– Что вы имеете в виду, уважаемый Антон Феликсович? – едва заметно усмехнулся он.

– Как что? Этот номер, эта теснотища. Впрочем, будь это президентский люкс, ничего бы не изменило.

– Ничего бы не изменило, – согласился Ростислав с братом. – Только не вижу проблем ни в этой комнате, ни в люксе.

– А вот я вижу!

– Это твое дело. У каждого есть по койке, чего еще надо. Мне лично этого вполне достаточно. Ты мне не мешаешь.

– Мы, кажется, не переходили на ты.

– Да брось, братья всегда так обращаются друг к другу. Будь проще и к тебе потянутся люди. Знаешь, этот совет в детстве дал мне отец. Я его запомнил на всю жизнь и всегда старался ему следовать.

– И как?

– Очень помогает. Так что и тебе советую. Потом мне еще спасибо скажешь.

– Ну, уж этого никогда не дождешься.

– Да я особенно и не жду, – пожал плечами Ростислав. – Чего я не понимаю, чего ты так кипятишься? Ничего плохого лично я тебе не сделал. Если тебе не нравится, что отец бросил твою мать и ушел к моей, так и с ней он поступил точно так же. Следовательно, мы квиты.

– Ты, в самом деле, думаешь, что дело в этом?

– А в чем еще, проясни, братец?

Антон некоторое время напряженно молчал, Ростислав же снова вернулся в Интернет.

– Мне известно о тебе гораздо больше, чем ты думаешь, – вдруг произнес Антон.

– Да? – вновь оторвался от телефона Ростислав. – И что же?

– Ты очень негативно настроен к сегодняшней власти. Ты финансируешь оппозицию.

– И в чем проблема? Я имею на это полное право. Конституция мне это позволяет.

– Право? Конституция? Я едва не слетел со своей должности, когда стало известно, что ты мой родной брат.

– Сводный, – уточнил Ростислав.

– Там не вдавались в такие нюансы, они были уверенны, что мы родные братья. Тем более и фамилия общая. Меня заподозрили, что и я поступаю так же, как ты. Мне с большим трудом удалось убедить, что я в этом деле ничего общего с тобой не имею. И вообще, мы не общаемся.

– Могу лишь тебе посочувствовать, но не помочь. Я собираюсь и дальше продолжить свою деятельность. И даже ее усилить. Нынешний режим кроме отвращения не вызывает у меня других светлых чувств. Так что поищи еще аргументы, чтобы отмазаться перед своим начальством от родства со мной. Боюсь, в скором времени они тебе понадобятся.

Антон в ярости вскочил в места и навис всей своей большой массой над худощавым Ростиславом.

– Ты идиот, ты не понимаешь, кому бросаешь вызов, – прорычал Антон.

– Может, и идиот, – согласился Ростислав. – А что от идиота можно требовать. И тебе лучше остыть, я, между прочим, на досуге занимаюсь боевыми искусствами. Могу в случае чего и продемонстрировать.

Антон всем своим грузным телом плюхнулся на свою кровать.

– Мы не сможем ужиться вместе в этом номере, – пробормотал он.

– Надо попробовать. Если получится, мы всю жизнь будем этим гордиться. Подумай об этом. У тебя в жизни будет хотя бы одно хорошее деяние. – Ростислав встал. Пойду-ка я пройдусь, к обеду надо нагулять зверский аппетит. Это у тебя, судя по комплекции, он всегда в норме.

Не дожидаясь ответа, Ростислав вышел из номера.

14

Ростислав вышел с территории замка и направился в сторону озера. Он думал о том, что юбилей родителя пришелся очень кстати, появилась легальная возможность выбраться из Москвы, от всех этих докучливых дел и немного отдохнуть и от бизнеса, и от личных проблем. В ближайшее время ему нужно принять несколько важных решений, а потому требуется обстановка, где бы он мог их обдумать. А здесь все располагает к этому: старинный замок, стоящий на берегу живописного озера, что еще нужно для того, чтобы немного расслабиться, перевести мозги в другой режим работы. Тем более его всегда тянуло в дикую природу; ему казалось, что так проявляется в нем древний атавизм. Правда, нельзя сказать, что это место уж слишком дикое, но оно вполне годится для временного перемещения в другое измерение. Правда, если этому не помешают дорогие родственники. Уж больно плодовитый у него отец, имел большое число жен и возлюбленных, наделал немало детей, включая и его. Ростислава. Впрочем, он за это к нему претензий не имеет, жизнь прекрасная штука, в ней столько много всего замечательного, что он вполне может простить ему все его прегрешения за этот бесценный дар.

Впереди себя Ростислав заметил женский силуэт. Он прибавил шаг и узнал свою мать. После того, как она вышла замуж во второй раз, они виделись не часто, он даже имел весьма слабое представление о ее сегодняшней жизни. Она предпочитала ему об этом много не рассказывать.

Мама! – окликнул Ростислав.

Эмма Витольдовна остановилась и обернулась к сыну. Он поравнялся с ней.

– Я думал, ты отдыхаешь, – сказал он.

– Именно это я и делаю, Ростик, – назвала она его полузабытым детским именем. – Отдыхать – не значит лежать или читать дурацкий роман. Мне больше нравится быть на пленере.

– Ах, да, ты же теперь художница, – улыбнулся Ростислав. – Еще не выставляешься?

– Выставляюсь. В одном закрытом клубе не так давно состоялась моя персональная выставка.

– Ее организовал твой муж?

– Ну не ты же. Кстати, несколько картин купили, правда, не самых лучших. У людей совсем атрофировался вкус. Здесь прекрасные виды, я собираюсь их написать. Надеюсь, завтра начну. А ты не рисуешь? В детстве ты ходил в художественную школу, твой учитель говорил мне, что у тебя большие способности.

– Они, как и многие другие, оказались нереализованными.

– Я знаю по мужу, бизнес отнимает все время и все силы. Ужасное занятие. Мне жаль, что ты погряз в нем.

– Мне нравится, мама, этим заниматься, просто периодически хочется отдохнуть.

Эмма Витольдовна посмотрела на сына.

– Давай спустимся к озеру, полагаю, там можно где-нибудь посидеть.

Они спустились на песчаный пляж. День был безветренный и гладь озера, словно огромное зеркало, отражало обступающий его лес.

– Как тут красиво! – воскликнула Эмма Витольдовна. – Удивительно, у меня польские корни, я объехала полмира, но в Польше впервые. И если бы не твой отец, возможно, так бы здесь и не побывала.

– Жизнь полна парадоксов, мама. Мы можем присесть вот на том поваленном дереве, – показал Ростислав на толстый ствол.

Они сели.

– Сразу хочу тебя предупредить, мама, не спрашивай у меня про Ирину и дочерей. Я пока не готов говорить на эту тему.

– Как скажешь, хотя спросить очень хочется. Я давно не видела внучек.

– У них все нормально. Обещаю, ты их увидишь, но не знаю, когда. Я хочу тебя спросить кое о чем? – Голос Ростислава прозвучал неожиданно не очень уверенно.

Эмма Витольдовна удивленно взглянула на сына.

– Спрашивай, не стесняйся. Тем более, ты никогда не был стеснительным.

– Однажды, это было уже довольно давно, ты призналась, что увлеклась астрологией.

– Было такое дело.

– Это увлечение прошло?

Эмма Витольдовна посмотрела на сына изучающим взглядом.

– Нет, Ростик, не только не прошло, наряду с живописью это стало моим основным занятием. Я много училась, кончила специальную школу. Можно сказать, что я дипломированный астролог.

– А что есть и такие?

– Представь, себе есть. И их не так уж и мало.

– Я ничего не знал, что ты училась в школе.

– Не знал, потому что я об этом не распространялась. Я долго искала свое призвание и нашла его в астрологии. Ты не представляешь, насколько это увлекательно.

– Не представляю, – подтвердил Ростислав.

– Но откуда я тебя возник такой неожиданный интерес к моим занятиям астрологией?

– Однажды я подумал… – Он замолчал.

– А не попытаться ли мне понять, что меня ждет с помощью астрологии, – закончила за сына Эмма Витольдовна.

– Что-то вроде этого. Меня беспокоит судьба моей компании.

– А твоя личная судьба?

– И она тоже. Но больше компании.

Эмма Витольдовна о чем-то задумалась. Ростислав смотрел на мать, ожидая продолжения этой темы, но она молчала.

– Я что-то сказал не то? – спросил Ростислав.

Эмма Витольдовна словно бы очнулась и стала смотреть по сторонам.

– Давай продолжим эту тему позже, все не так просто, как ты думаешь, – произнесла она. – Я, пожалуй, пойду к себе. Уже хочется есть, а про обед что-то ничего не слышно. Не знаешь, когда он будет?

– Нет, мама. Но уверен, что он будет. Мой опыт говорит, что он бывает всегда.

– А ты посиди еще здесь, полюбуйся пейзажем.

Эмма Витольдовна встала и стала подниматься к замку. Ростислав проводил мать удивленным взглядом, он не понимал, что с ней произошло, почему она так стремительно ушла.

15

После ухода Ростислава из номера, Антон некоторое время молча сидел на кровати. Он даже прилег, но почти сразу же поднялся, подошел к окну и стал смотреть на гладь озера. Ему никак не удавалось унять в себе раздражение, оно буравило его изнутри, заставляло то и дело менять диспозицию. У него даже пропало чувство голода, которое он уже давно испытывал. А он до безумия любил поесть; когда добирался до стола, то никак не мог насытиться, несмотря на то, что его живот становился все обширней, а вес давно перевалил за отметку в один центнер. А ведь когда-то он был стройным парнем, активно занимался спортом. Но по мере того, как возрастало его политическое значение, а с ним и доходы, он все больше стал предаваться греху чревоугодия. И с какого-то момента окончательно перестал себя сдерживать, превратив еду в настоящий культ, в главное удовольствие всей жизни.

Окончательно осознав, что пока он находится в этом узком пенале, где едва помещаются его телеса, он не успокоится, Антон вышел из номера. Он спустился вниз, вошел в каминный зал. Сейчас тут не было никого. Стал рассматривать живопись на стене и барельефы, но быстро понял, что ему это совершенно не интересно. Надо посмотреть, как устроилась мать, решил Антон.

Он постучал, услышав разрешение войти, отворил дверь. Анастасия Владимировна с каким-то отрешенным видом сидела на кровати. Рядом лежал чемодан, она явно еще его не только не разбирала, но даже не открывала.

Он сел рядом с ней.

– Да, поселил родитель нас в этих коморках, – произнес он.

Анастасия Владимировна повернула в его сторону голову, ион заметил, что у нее красные глаза. Она явно недавно плакала.

– Мама, что случилось? Почему ты плакала? Он тебя не обидел?

Анастасия Владимировна отрицательно покачала головой.

– Никто меня не обижал. Просто взгрустнулось. Сразу навалилось много воспоминаний.

– Я тебя предупреждал: не надо сюда приезжать. Зачем бередить старые раны. Что было, то давно прошло, быльем поросло. А теперь будешь без конца вспоминать обо всем. Зачем тебе это надо? Или тебе нравится сидеть за одним столом с этой Эммой Витольдовной, которая увела у тебя мужа?

– Ты знаешь, что не нравится. Но что делать? Ты же приехал.

– Я был вынужден приехать, у меня к нему есть поручение.

Анастасия Владимировна удивленно взглянула на сына.

– Ты мне ни о каком поручении не говорил.

– Это государственные дела, тебе они не интересны.

– Мне все интересно, что касается твоего отца и тебя, – возразила Анастасия Владимировна.

– Сначала я поговорю с ним, потом может быть, сообщу, о чем идет речь тебе.

– Я не знаю, о каком поручении идет речь, но тебе отца будет трудно уговорить.

– Почему так думаешь? – недовольно покосился Антон на мать.

– Потому что знаю его, я все же прожила с ним более десяти лет. Ты и не представляешь, какие это были интенсивные годы. Ничего даже близко у меня потом не было.

– Тебе следовало выйти снова замуж, тогда ты бы не предавалась так сильно воспоминаниям о вашей совместной жизни.

– Наверное, ты прав, но я так и не смогла. Хотя как минимум две возможности у меня были. Но что-то останавливало меня в последний момент.

– Не что-то, а кто-то, – уточнил Антон.

– Ты прав. – Анастасия Владимировна о чем-то задумалась. – Антон, прошу, не ссорься с Ростиславом. Это бессмысленно. Тем более вы братья.

– Ну, какие мы с ним браться, чисто номинально. К тому же он сын Эммы.

– Эмма – это одно, а ее сын другое. Он-то ни в чем не виноват, когда она отбила у меня мужа, его еще не было даже в проекте. А ты видел Николая, он стал монахом.

– Насколько мне известно, пока только послушником.

– Удивительно, до чего же у Феликса все разные дети.

– Еще бы, матери же тоже разные. Наш папа любит разбрасывать свое семя по Вселенной, – насмешливо произнес Антон.

– Такой уж он человек. Прошу тебя, не конфликтуй с ним. У него слабое здоровье.

– Купить этот нелепый замок здоровья ему хватило. Ты можешь сказать, зачем он это сделал?

– У него всегда были странные идеи, – задумчиво произнесла Анастасия Владимировна. – Когда мы жили вместе, он очень хотел приобрести остров, пусть даже самый крошечный из всех.

– Остров? – удивился Антон. – Зачем он ему понадобился?

– Он говорил, что только на острове можно достичь подлинной уединенности. Все остальные способы – профанация.

– Что-то я не заметил в нем тягу к уединенности. Достаточно вспомнить, сколько у него было жен. И не только жен…

– Это другое, – покачала головой Анастасия Владимировна. – Ты его никогда не понимал. Да и где понять, если он ушел от нас, когда тебе было чуть больше десяти лет. В нем чересчур много парадоксов.

– То, что ты называешь парадоксами, на самом деле это необузданность и своеволие, – раздраженно возразил матери Антон.

– Ты не прав. Хотя необузданности и своеволия в нем тоже хватает.

Антон вдруг почувствовал, что разговор с матерью вернул ему аппетит. Его сейчас если что-то и интересует, так это вопрос, на какой час в этом чертовом замке запланирован обед.

Анастасия Владимировна посмотрела на сына и поняла, что у него проснулся его необузданный аппетит. Как его усмирить, она не знала, а потому смирилась, что Антон все толстеет и толстеет. И предела этому не видно.

– Я в дорогу взяла бутерброды, но все не съела. Ты не хочешь? – спросила она.

– У тебя есть бутерброды, – обрадовался Антон. – Ты еще спрашиваешь. Конечно, хочу.

– Сейчас достану из чемодана, – сказала Анастасия Владимировна.

Она расстегнула чемодан, покопалась в нем, достала полиэтиленовый пакет, извлекала из него сверток и подала сыну.

– Закуси немного, – сказала Анастасия Владимировна.

Антон развернул пакет, в нем было два бутерброда, один с сыром, другой с колбасой. Он стал жадно есть. Анастасия Владимировна не спускала с него взгляда. Первые минуты он даже не замечал его, затем поднял голову и встретился с матерью й глазами. В них было такое отчаяние, что его рука с едой замерла возле рта.

– Мама, что с тобой? – с тревогой спросил он. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Анастасия Владимировна вздрогнула.

– Это ужасно, – едва слышно проговорила она, – но когда я ее снова увидела, то мною овладела прежняя ненависть к ней.

– О ком ты?

– Об Эмме. Если бы ты мог себе представить, как сильно я ее тогда ненавидела. Я всерьез думала, как ее убить.

– Ты говоришь о том периоде, когда отец ушел от тебя к ней? – догадался Антон.

Анастасия Владимировна кивнула головой.

– Я не предполагала, что эти чувства во мне не умерли, а только затаились на время. И вот снова выползли.

Антон несколько секунд раздумывал.

– Может, тебе лучше всего уехать. Прямо сейчас, ни с кем не прощаясь. А отцу и остальным скажу, что ты почувствовала себя неважно и решила вернуться домой.

– Я не могу, Антоша. Я так долго ждала этой встречи. А ты предлагаешь уехать.

– Но что же делать? – Антон снова откусил от бутерброда.

– Если бы я знала, – вздохнула Анастасия Владимировна. – Я боюсь с ней встречаться. А если я не сдержусь. Мне очень хочется ударить по ее размалеванному лицу. Она тогда очень сильно красилась. И с тех пор нисколько не изменилась. Видел ее косметику?

– Видел.

– Ведь это же, правда, отвратительно?

Антону так не показалось, никакой симпатии к сопернице матери он не испытывал, но на его взгляд выглядела она вполне прилично. И косметикой пользоваться умела.

– Да, это некрасиво, – подыграл он матери.

– Ты это понимаешь. Как он этого не видит?

– У него теперь другая женщина.

– Ты о ком?

– О докторше.

– Ты полагаешь, она не только его доктор? – ошеломленно произнесла Анастасия Владимировна. Явно эта мысль ее еще не посещала.

Антон пожалел, что затронул эту тему. Теперь мать возненавидит и эту Марию.

– Возможно, я ошибаюсь, – осторожно произнес он.

– Нет, я думаю, ты прав. Мне тоже так показалось.

Антон видел, как эта мысль все сильней завладевает матерью.

– Ну, какое это имеет сейчас значение.

Анастасия Владимировна рассеяно взглянула на сына. Антон понял, что на какое-то время он потерял для нее интерес, который целиком переместился на другую персону. Он встал и вышел из комнаты. Ему показалось, что мать этого даже не заметила.