Read the book: «Олимпиада всеведов», page 4

Камера Навчика выхватила из полноводной реки времен неяркий фрагмент – тихую водную заводь, вполне соответствующую плоскому экрану монитора, с распустившейся лотосом и птичкой, имитирующей звук встроенного микрофона.

С помощью этих природных средств сидевший на берегу в позе йоги мудрец общался с оживающими в его сознании предметами и явлениями и напевно повторял магические (простые по произношению, но глубокие по смыслу) древние каноны «Дао дэ дзин» и великой «Книги перемен». Повторял вроде бы про себя, но они воспринимались и далекими слушателями – современниками и потомками. Это была не поучающая церковная проповедь, как у христиан, а негласная доверительная беседа с природой и людьми – о мире и о времени, о небе и пути, о порядке на земле и в душах всех живущих.

Древние восточные мудрецы предлагают свое видение (еще не знание, а только предвидение), свой принцип не сотворения мира, а его вечного кругообращения (как ночь и день, как переходящие друг в друга энергетические сущности – мужкого ян и женского инь) – путь дао.

То ли дядюшку назвали в честь этого принципа, то ли он назвал этот принцип своим именем.

Эти сутевые слова услышали и наши тинейджеры:

– Существует Пустое Нечто, из Хаоса возникшее, рожденное прежде Неба и Земли. Никто не знает его имени, и я обозначу его одним иероглифом «Дао».

Дао – это путь, движение, сопровождающееся непрестанным развитием и взаимным превращением инь и ян. А движение – это энергия, сформированная священной силой Космоса «дэ». Сила поддерживает вечный процесс движения, но и сама воспроизводится в этом процессе.

– Как маятник в самозаводящихся часах, – для себя уточнил Явчик.

А старец продолжал:

– И это все дао – неразличимо туманное, в нем и причина и следствие. Но оно объемлет все вещи и содержит семя всего и вся.

И двигаясь по кругу, а у круга нет начала и конца, дао способно быть отцом Неба и матерью Земли, способно родить и возродить заново все живое, включая и само время, и само пространство. Они не существуют заранее, а проявляются лишь в той мере, как это вытекает из самого дао на протяжении этого пути, сопровождающегося самовоспроизводством дэ.

Дядюшка Дао поведал тинейджерам 10 законов дао из книги «Дао дэ цзин», в которой законы природы и нравственные заповеди представлены как общие законы пути и благодати, в том числе:

– закон противоположностей (минус и плюс, инь и ян, добро и зло) и их превращения друг в друга подобно тому как начало превращается в конец, а конец – в начало при движении по замкнутому кругу:

– закон подобия: все взаимоподобно (Человек и Вселенная, земля и небо, природа и жизнь); сходятся люди с подобными взглядами на самого себя и на окружающих;

– закон ответа: принимай жизнь как она есть, а хороша она или плоха, зависит только от тебя самого; не делай другому то, что не желаешь себе;

– закон цикличности: иди и возвращайся. Ур заметил:

– Хотя слова и мудреные, но сам этот восточный принцип дао кажется мне уже не просто такой креативной выдумкой… Да – он необычен для тех, кто привык к школьному да и религиозному пониманию мира. Но дети от рождения креативны. Они лучше понимают и принимают все необычное. А мы от них не так уж и далеко ушли. Похоже, этот принцип дао есть суть всего происходящего на земле и в небе – путь вечной жизни, вечного кругооборота энергии и ее потенциала.

И забыв про самого дядюшку Дао, он продолжал рассуждать вслух:

– И в Библии и в восточных принципах даосизма есть кое-что общее: слова Бога означают примерно то же, что и космическая сила дэ, но сам Бог придуман людьми, а дао – это природный процесс кругового движения, о котором у Апостола нет ни слова.

– А слова – они что, слова и есть. Много их разных, простых и мудреных, по-разному произносимых на разных языках. Не важно, как они звучат. Важно, что они означают.

Встряла и Светка:

– В школе не учат восточной мудрости, забывая, что солнце восходит на востоке, а восток – дело тонкое. Учебники все списаны с греческого да латинского языка, а потому считается, что акромя святой Библии и нет ничего. А на востоке из поколения в поколение мудрость передавалась на слух, в мифах да поучениях мудрых старцев. Вот мы и слыхом не слышали про дао.

Навчик тоже вступил в разговор:

– Мне этот принцип дао при всей его малопонятности для нашего языка кажется более правдоподобным, когда пытаешься понять и представить то, что лежит в основе далекой и туманной картины нашего и прошлого и будущего.

А можно ли обойтись без этих малопонятных слов – дао и дэ, сохранив суть принципа не разового зарождения мира, а его непрерывного и вечного кругооборота?

– А давайте-ка послушаем и Ведуна, раз он у нас на связи, – предложил Правчик. – Вызываю.

На экране монитора у Правчика вспыхнуло пламя языческого костра, вокруг которого на первом плане расселись соплеменники шамана, а вдали витали тени их потомков, в том числе и образы наших тинейджеров.

И все они внимали

Слову Ведуна.

– В мире не было и нет Единого Бога, который создал все и вся. В мире нет ничего случайного, что случается единожды; в мире нет ничего различного, что действует по различным законам. В мире все едино и все подчиняется законам Прави, по которым взаимодействуют между собой Явь и Навь.

Ребята так и подскочили на месте от этих слов. Так, оказывается им дали столь необычные имена по самым главным природным явлениям, и они должны не только гордиться этим, но и соответствовать аж мировым законам. Только Навчик стал претендовать на большее, считая, что навь – это не только таинственные предки – корни, но и новые побеги – ветви и листья, которые символизируют и будущее.

Но спорить они не стали и вплотную приникли к экрану монитора, стараясь не пропустить ни одного слова Ведуна.

Тот продолжал:

– Выше Яви и Нави стал Род, который сам появился из золотого яйца, которое расколол изнутри силой своей любви. Любовь – это та сила, которая рождает жизнь. А жизнь рождает все – и любовь тоже.

Сам же Род – прародитель всего сущего в природе. Он клонировал всеобщего бога Ра и воссоздал (породил) небесного бога Солнца Ярилло, а также земную пару – Сварога и Ладу. Именно они, а не библейские Адам и Ева в силу своей неистощимой и неувядающей со временем любви стали прародителями всех землян, и нас с вами.

Сварог и Лада

Ребята оказались под магическим воздействием рассказа Ведуна о древнем Роде, что придало всему процессу сотворения мира очарование одновременного волшебства и миропорядка. Они даже не заметили, что и в этой версии, где все взаимосвязано, появилась первопричина – мировое яйцо, появились боги Яр (Ярилло) и Ар (СвАРог) как дети высшего божества Ра. Имена родителей и детей чередовались издавна. Ребят немного смутило, что яйцо оказалось более ранним предметом, не только чем курица, но и чем сам Род. Но Род сам вышел из яйца, которое сам же и сотворил. Опять – круговой процесс.

Да и сами боги в этом рассказе представлялись не в виде каких-то седобородых старцев, как в Библии, а в виде природно-космических явлений – разновидностей восточного дао. Они увидели прямую аналогию с рассказом дядюшки Дао о космической силе дэ, которая в рассказе Ведуна проявилась в виде любви, а путь дао – это путь жизни во всех ее многообразных проявлениях.

И много чего еще услышали тинейджеры из уст Ведуна, в том числе о подвигах Сварога – предводителя его земных детей – ариев, пришедших на Землю из глубины небес и сохранивших в себе эту небесную святость. Им уже неважно, был ли это пересказ Велесовой книги или мифологическое представление о сотворении мира. Они поняли главное, что любовь и жизнь существовали и существуют до сих пор как единое целое. Так было и так будет.

Просидели тинейджеры за видеокомпьютером у Правчика допоздна, наслушались да и сами надумались и наговорились. А когда мрачный день ушел почивать, и небо вспенилось мириадом звезд, воскресение закончилось. Несмотря на настигшие их впечатления и усталость от обилия информации, не хотелось спать, не хотелось расходиться, не хотелось думать о предстоящей олимпиаде, к которой надо готовить сочинение на заданную тему. Им ничего не хотелось, кроме… жизни и любви.

Когда же стало совсем поздно, Ур пошел провожать Светку. Они, обнявшись, молча шли по ночному городу, улыбаясь друг другу и звездам. Им не хотелось ни петь, ни балагурить, они только представляли себе, как будто сидели вдвоем у языческого костра. Хорошо было бы сохранить эту близость и это очарование жизнью и на далекое потом.

Они, повинуясь неодолимой силе, зашли вместе домой и вместо обещанного чая с ватрушкой зашлись долгим уже не детским поцелуем, в котором было все – и прощание с уходящим беззаботным и дурашливым прошлым, и радостно-тревожное ощущение близости, и проникновение в мифическую действительность божественного Рода на Земле и в Небе.

А когда, наконец, они уснули, то очутились в тех самых мифических чертогах, где оказались свидетелями и участниками того, что было тогда, когда еще ничего не было и там, где не было ни пространства, ни времени.