«Позвольте, – возразила Валерия Сергеевна, – мой муж честный человек». «Представьте себе, контрреволюционная деятельность! Заговор! – постучал пальцами по столу Протасов, – я, конечно, Вас понимаю, близкий человек… Да и о Вас не подумал… Теперь Вы понимаете, почему Вам не разрешили свидание?! Скажу больше, эти люди не меняются. Как ни прискорбно, но считаю Вам нужно забыть его».
Валерия Сергеевна слушала Протасова с отрешенным взглядом, погрузившись в воспоминания, перед ней промелькнули картины совместной жизни с мужем.
Протасов обратил внимание на её растерянность, подходя всё ближе и ближе, сказал: «Ну, что же Вы?! У такой красивой женщины должно быть светлое будущее, – Протасов говорил спокойным, мягким голосом, – ведь Вы из высшего дворянского общества… А Ваш муж?! Безусловно… он был порядочным человеком и честно служил Отечеству, – подойдя сзади, плавно опустил руки на ёё плечи, – а кто он теперь?! Человек предавший честь и достоинство… Но из-за чего? – Протасов, чуть наклонившись к Валерии Сергеевне, снова продолжил бархатистым голосом, – позарился на государственное достояние». Валерия Сергеевна чувствовала его дыхание совсем рядом, Протасов всё говорил и говорил: «Лучшей жизни захотел, – его руки медленно опускались по её рукам, чуть касаясь груди, – не ценил он Вас».
Валерия Сергеевна, глубоко вздохнула, рассеянно ответила: «Мы венчаны под богом! – резко встала, – чтобы с ним не случилось, я приму его учесть. А сейчас разрешите откланяться». «Валерия Сергеевна, Вас отвезут домой. Думаю, мы с Вами ещё встретимся», – c улыбкой сказал Протасов. «Благодарю, – ответила Голицына, – я сама доберусь домой». Выйдя из кабинета, у встречного служащего спросила, где находится кабинет Лаврентьева, тот ответил и добавил: «Товарища Лаврентьева сейчас нет на месте, я не могу знать, когда он появится».
Поздним вечером, Протасов приоткрыл ящик своего письменного стола, в котором находились различные папки, достал «Дело» Голицына Александра Яковлевича, которое его интересовала, но мысли Протасова были направлены отнюдь не на него…
Глава 9 «Любек»
До посадки Волконскому удалось немного отдохнуть. Будучи уже на пароме, устроился в каюте и приготовился к длительному путешествию.
Шум моря и крик чаек доносился из приоткрытого окна каюты, всё это сопровождалось звуками и музыкой из ресторана, находившегося не так далеко от его каюты. Всё это сливалось в одну «симфонию» и действовало на Владимира Николаевича успокаивающе. Вечером следующего дня раздался гудок парома, извещающий о прибытии в порт Травемюнде.
После высадки с парома, Волконский заметил несколько моторных омнибусов и направился к ним, как и другие пассажиры, от которых услышал на какой маршрут ему следует попасть, чтобы добраться до железнодорожного вокзала города Любек.
Когда все места транспорта были заполнены, через некоторое время он отправился в путь.
Сидя у окна, Владимир Николаевич не переставал думать о скором приезде в Париж, а также о Голицыне и Оболенском. Как они там… в крепости. Живы ли… В раздумьях время пролетело быстро. Омнибус то опустошался, то заполнялся вновь…
Прибыв на вокзал, Владимир Николаевич прошёл в главный зал, ориентируясь по указателям, подошёл к нужной кассе и узнал, что поезд до Парижа отправляется самым ранним утром в четыре часа. Купив билет, он перекусил в буфете и решил дожидаться поезда в зале ожидания. Часы тянулись медленно и долго…
Иногда, отключаясь, засыпал, но силой заставлял себя бодрствовать и просыпался. В какой-то момент в зале всё оживилось. Волконский посмотрел на часы… Прозвучал голос дежурного о посадке. Волконский вышел на платформу. Кругом сновали пассажиры. Владимир Николаевич отыскал свой вагон и прошёл в своё купе. Некоторое время спустя поезд тронулся, оставалось ни много, ни мало десять часов до заветного Парижа.
Глава 10 «Искра»
Пополудни поезд прибыл на Восточный вокзал столицы Франции. Погода стояла ясная, небо безоблачное, небольшой ветерок освежил Волконского, который намеревался сразу отправиться в банк. Выходя из вокзала, проходя мимо клумбы, ограждённой железной оградкой, случайно зацепился и немного надорвал брючину понизу. Владимир Николаевич подумал: «Хорошее начало».
Осмотрелся вокруг. Он увидел извозчиков на другой стороне площади, пройдя через которую, оказался возле трёх магазинчиков, зазывающих к себе яркими названиями. Из книжного магазина вышла молодая женщина и, спускаясь по ступенькам, ненароком обронила платок. Волконский, заметив это, воскликнул: «Мадам, простите, Вы обронили платок!». Женщина быстро подняла платок и взглянула в сторону Волконского: «Благо…», – и осеклась. «Вы?!» – удивлённо воскликнул Владимир Николаевич, но женщина стала быстро удаляться от него в сторону довольно-таки густого сквера. «Постойте!» – крикнул Волконский и поспешил за ней.
Войдя в сквер не увидел её, но понял, что она где-то рядом: «Наталья Лукинична, я не причиню Вам вреда!» – громко крикнул Волконский и услышал в ответ: «И что же, прикажите мне верить Вам?!». Волконский не понял откуда прозвучал голос.
«Вы здесь по мою душу?» – снова послышался её голос. «Совсем нет, не подозревайте меня в том, чего нет», – ответил Волконский. «Неужели в России всё настолько плохо, – добавила она, – без меня». Волконский повернулся назад, перед ним стояла Наталья Лукинична Ягужинская, рассматривая его. Это была известная марвихера, разыскиваемая в Российской империи. Самая талантливая и виртуозная карманница, способная выкрасть не только материальные ценности, но и нечто более глубокое…
В криминальных кругах известна по прозвищу «Искра»: блондинка с прямыми волосами, ниспадающими на чёрный салоп, из-под которого виднелось белое платье и несомненным её атрибутом, оберегающим руки, были чёрные, ажурные перчатки. На высказывания Ягужинской, Волконский ответил: «Относительно», – и приулыбнулся. «Я знаю, что Вы из Министерства юстиции, где же Ваши приспешники?» – заключила Ягужинская. Волконский выдохнул: «В Петрограде». «Не сердитесь, – продолжила Ягужинская, – но судя по Вашему внешнему виду, дела у Вас не очень хорошие, как и в Петрограде…». Она не много подумала, протянула ему руку и сказала: «Предлагаю начать наше знакомство сначала. Наталья!». Волконский с осторожностью протянул руку: «Владимир». «Предлагаю Вам пройти ко мне на мою квартиру, Вы, наверное, с дороги», – улыбалась Наталья. «Не могу отказать Вам. Я принимаю Ваше предложение», – Владимир Николаевич вскользь взглянул на рваную брючину. Ягужинская перехватила его взгляд: «Тогда пройдёмте».
В квартире, в которую его привела Наталья, было много книг и дорогих картин. Волконский подошёл к полкам с книгами: «У Вас богатая коллекция». Ягужинская ответила: «Я одна из поклонниц произведений Пушкина, – слегка улыбнулась, – а кого предпочитаете Вы?». «Достоевского», – твёрдо ответил Владимир Николаевич, рассматривая книги. «Прошу к столу, – пригласила Ягужинская, – лёгкий полдник нам не помешает».
Волконский объяснил ей некоторые детали, происшедших событий в Петрограде и заострил внимание на особом деле, здесь в Париже. Ягужинская была заинтересована: «Думаю, я смогу Вам помочь». «Неужели, – бросил реплику Волконский, – и чем же Вы мне можете помочь?». «Ну-у, хотя бы могу заняться Вашим внешним видом, – и дополнила, – но, скажем так, добро за добро», – улыбалась, глядя прямо в глаза Волконскому.
«Я так понимаю, что это будет касаться Вашего розыска? – отвечая взглядом, Волконский продолжил, – возможно что-то можно будет сделать… Я принимаю Ваше условие». Владимир Николаевич встал и протянул руку Ягужинской. Она ответила рукопожатием: «Скажите, Владимир, Вам есть куда идти и где остановиться?».
Волконский стал осмысливать сказанное и хотел было дать отрицательный ответ, но Ягужинская опередила его: «Одна из комнат в Вашем распоряжении». Волконский был немного растерян, но улыбнулся и сказал: «Благодарю!». «Думаю, Вам нужно отдохнуть, чувствую завтра предстоит насыщенный день», – проговорила Наталья. «Вы правы», – ответил Волконский.