Read the book: «Если сгорим»

Глава 1. Грязные воды

Две недели спустя

– Ты снова ничего не ела.

Почему ее голос казался мне противным? Новая домработница, приставленная ко мне Давидом, при любом контакте со мной старалась из всех сил показать свою значимость. Словно она не прислуга, а чертова хозяйка.

Короткая юбка оголила округлые бедра, и полоску черного белья. Она подняла поднос с засохшей едой с пола. Марго пришла за моим ужином спустя сутки, словно специально желая оставлять подольше в комнате протухшие продукты. Словно это имело для меня какое-то значение. То состояние, в котором я находилась, исключало любые риски неудобств. Когда ты на пороге гибели, вряд ли тебя будет заботить неприятный запах в комнате.

Она все еще не уходила, что было странно. Наше с ней общение всегда ограничивалось парой колких фраз с ее стороны. Все приставленные ко мне работники словно старались избегать моей комнаты, а если уж им приходилось здесь бывать, то несчастные сокращали продолжительность визита до минимума. Наверное, это было потому что никто из них не хотел оказаться на моем месте.

– Хватит валяться. Встань и прими душ. Шеф приехал и вызывает тебя. Через десять минут за тобой придут, – бросив напоследок в мою сторону взгляд, полный презрения, она вышла за дверь. Как только замок щелкнул, я приняла сидячее положение.

Повернувшись к зеркалу, посмотрела на свое отражение. Впавшие скулы, заостренный нос и темные круги под глазами. Невыносимая пульсация в голове накатывала волнами. Отвернулась, испытывая горечь от собственного вида.

Я опустила руки, и сейчас не могу точно сказать, что именно стало тем ударом, сбившим меня с ног. Исчезновение Исая из моей жизни, причину которого я как старалась, не могла понять. Или тот факт, что уже две недели я не видела своего сына.

В тот день, когда Олег вернул меня в дом Давида, я была похожа на живой труп. Спустя несколько часов в комнату заявился Астахов. Пьяный и злой. Я не знаю, что случилось с ним в тот день, но казалось, словно уровень его ненависти ко мне зашкаливал.

Он кричал на меня, обзывал гадкими словами. Он порвал на мне одежду, словно это могло ему помочь вернуть меня или сделать своей. Он рычал о том, как больно я ему сделала, и за это каждый день своей жизни я буду искупать вину. Словно это могло помочь ему исправить все случившееся, он был в шаге от того, чтобы взять меня. Но он не взял. В какой-то момент, когда я уже и не надеялась на спасение, он вдруг остановился и посмотрел мне в глаза. Столько было в его взгляде ненависти, боли, презрения. Человек, испытывающий подобное, способен убить. Но он не убил. И не закончил начатое.

– Ты думаешь, я трахну тебя и все наладится? – его губы исказил звериный оскал. Он провел ладонью по моему лицу так, словно никогда и ни за что больше не хотел его видеть. – Ты грязная шлюха и не достойна того, чтобы я касался тебя. А уж тем более, ты не достойна быть матерью моему сыну…

Раздираемый яростью, он сорвался к столу и, схватив ноутбук, швырнул его о стену. А после, словно ему показалось мало, он растоптал его ногами, превратив в груду обломков.

Лишь мой надрывный крик и полные слез и ужаса глаза смогли немного унять его пыл. Ему нравилось, когда мне больно. И чем хуже мне было, тем спокойней он становился.

Не забуду ту зловещую улыбку, появившуюся на его губах, когда он подошел ко мне снова.

– Ты больше не услышишь его и не увидишь. Ты больше не станешь пользоваться благами статуса моей женщины. Ты теперь никто. Грязь под моими ногами.

Я не слышала ничего после первой фразы. Казалось, меня лишили воздуха.

– Верни… верни мне хотя бы его… – горло сдавливало спазмом. Я смотрела на лежащий на полу мусор, который недавно был единственным средством связи с сыном.

Давид отбросил мою руку, которой я вцепилась в ткань его брюк.

– Верну, когда посчитаю, что ты того заслужила. А сейчас ты грязная тварь не должна даже говорить с ним.

С того момента он ни разу не приходил ко мне. Две недели полной тишины и одиночества. Две недели я не видела своего ребенка, и не знаю, где он и как он.

Лишенная всякой надежды я не могла найти в себе силы бороться. Но сейчас, когда я узнала, что Астахов здесь, и готов увидеть меня, в груди словно что-то зажглось. Маленький, едва различимый огонек, но и его хватило для того, чтобы вернуть мне силы.

С трудом добравшись до ванной комнаты, я умылась и привела в порядок волосы. Косметики здесь не было, как и запасной одежды. Затянув поясом от брюк порванную Давидом блузку, я посмотрела на себя в зеркало. Мертвецки бледная кожа, синяки под глазами и ссохшаяся кожа губ. Без слез не взглянешь. Но несмотря на столь жалкое зеркальное отражение, я была преисполнена сил и надежды. Я не позволю ему думать, словно уже сломана. Даже если я одна против всего мира, мне плевать. Я должна жить и бороться ради Дани.

Спустя пятнадцать минут постучали в дверь. Стоя у окна, я обернулась. В груди защекотала крыльями призрачная надежда. А когда дверь открылась, и в комнату вошел Олег, на лице расплылась улыбка.

– Добрый вечер, Роксана, – он прошел в комнату с совершенно каменным лицом. Я подошла к нему ближе, не решаясь задать ни одного вопроса из сотни имеющихся.

С того момента, как он отвез меня в дом Исая прошло уже две недели. Больше мы не виделись, и я не знала, почему Олега не допускали ко мне. Я боялась, что Давид наказал его. Уверена, в комнате куча жучков и камер, и если я пророню хотя бы слово, то уж точно подпишу ему смертный приговор.

Его взгляд абсолютно ничего не выражал.

– Босс ждет вас во дворе. Пройдемте за мной.

Я была абсолютно спокойна, когда шла за Олегом по первому этажу дома, который когда-то был для меня самым уютным местом. Сейчас он выглядел так уродливо и неуютно, даже не верилось, что каждый его уголок был придуман и создан мной, создан всем сердцем.

Когда мы подошли к входной двери, он замер. Со стороны улицы раздавались звуки музыки и многочисленные голоса.

– Будьте благоразумны. Не все, что вы увидите, понравится вам. Но Босс сегодня не в духе.

Вместо ответа, я толкнула дверь и вышла на крыльцо. Мне было плевать на его настроение, я уже потеряла все. Я пленница, я в его глазах предательница и изменница, так разве может быть у него для меня хороший настрой?

На заднем дворе, у бассейна был накрыт стол, во главе которого восседал Давид. Рядом с ним находились его приближенные – несколько мужчин я знала, прежние сотрудники вернулись на свой пост. Людей было много – мужчин человек десять, и с каждым в паре по девушке.

Обстановка, царящая здесь, доказывала очевидное – Давид собрал вокруг себя целую армию бандитов, и не гнушался их общества. Раньше муж держал поодаль подобное отрепье, как любил их называть. Он действовал всегда чужими руками, но сейчас Астахов был совершенно другим. Глава бандитской группировки – не иначе.

Когда я подошла к столу, все присутствующие посмотрели на меня. Я же застыла взглядом на высокой блондинке, только что положившей свою ладонь на колено моего бывшего мужа.

– Добрый вечер, вот уж кого рада видеть, – проговорила с ухмылкой, устроившись на свободный стул. Не хотелось давать ей фору и показывать свою растерянность.

Смирнова посмотрела на меня так, словно я недостойна даже воздухом одним с ней дышать.

– А я уж точно нет. Давид, что она тут забыла? Ты обещал, что она не станет мозолить мне глаза, – обиженно надув губы, Евгения потянулась к Астахову и прижалась к его плечу. Взгляд его черных глаз скользнул по мне, намеренно задерживаясь на порванной блузке.

– Выглядишь, и правда, жалко, смотреть тошно, – процедил сквозь зубы. – Марго! – крикнул громко.

В следующую минуту рядом с ним появилась девушка.

– Шмоток ей купи немного, денег дам.

– Не надо, – резко оборвала Евгения. Моя бывшая подчиненная, словно радовалась прекрасной идее, пришедшей в голову. – Я сама куплю ей шмоток. Не нужно напрягать персонал такими вопросами.

Давид пожал плечами, говоря о том, что ему все равно. Он сделал глоток алкоголя.

– Ну как тебе, Роксана? Как вернуться домой в родные пенаты? Смотри, как получается, – он подается ближе, не сводя с меня пытливых глаз. – Предателям приходиться платить за свои ошибки, а тот, кто был верным, получает все, – на этих словах он обнимает любовницу и прижимает к себе.

– Ты думаешь, меня это хоть чуточку трогает? Ты думаешь мне есть дело, с кем ты спишь и с кем проводишь время? Отдай мне сына, и может тогда, я посмотрю на тебя как на человека.

Его пальцы смыкаются на бокале, а потом он вдруг резко отталкивает его. Молниеносный взрыв эмоций, сменяющийся полным штилем.

– Хорошо, – произносит спокойным голосом.

Освободившись от рук Смирновой, он поднимается с места и подходит ко мне. Его ладони касаются моих плеч, меня начинает мутить.

– Раз тебе плевать, и ты хочешь видеть сына… Докажи мне, Роксана, что ты достойна этого…

Мне приходиться сжать кулаки, чтобы не послать его к черту. Вместо этого я отвечаю, не медля.

– Что я должна сделать?

– А что ты готова сделать? – он вытаскивает из кармана небольшой клочок бумаги. Улыбаясь, демонстрирует его мне.

– Что ты готова сделать ради того, чтобы увидеть сына, скажи, Роксана?

– Ты прекрасно знаешь, что я здесь только из-за Дани.

В ответ он молча хватает меня за руку и тянет к бассейну.

Когда мы подходим ближе, я вижу, что он находится в ужасном состоянии. Застоялая вода, которую никто не менял более полугода, представляла из себя грязную субстанцию, покрытую ворохом полусгнивших листьев и прочего сора. Да к тому же от нее исходил зловонный запах.

– Вот здесь написан адрес, где находится Даня, – замахнувшись, он швыряет бумажку прямо в центр этой жижи.

Давид возвращает ко мне полный вызова взгляд.

– Все в твоих руках, Роксана. Иди и забери его, а потом можешь валить на все четыре стороны. Даю тебе слово, никто не посмеет встать на твоем пути.

Небольшой клочок бумаги выделяется ярким пятном на грязной поверхности воды. Я не могу оторвать от него глаз. Влезть в зловонное болото и стать посмешищем для остальных? Отпустит ли он меня, выполнит ли слово или это очередной его прием, чтобы унизить меня?

Все это не имело значения. У меня не было ни единого сомнения, когда я сделала шаг, и зашла по самую грудь в воду. Я раздвигала руками грязь, стараясь не дышать и не думать, насколько это омерзительно. Я слышала за спиной злорадный смех, слышала, как они говорили обо мне, но мне было плевать. И когда покрытая сгнившими листьями и тиной рука схватила бумагу, я тут же развернулась, направляясь к бортику.

Выбраться из бассейна оказалось намного сложней. Лестница была скользкой от наросшего мха, а ветер нестерпимо жалил тело сквозь промокшую одежду. Когда я выбралась, раздался громкий свист и смех. Дрожащими руками я развернула лист бумаги, взгляд жадно скользнул по строчкам. В следующую секунду меня бросило в холодный пот.

Это был чек с ювелирного магазина. Внутри все задрожало, я прикрыла глаза, трамбуя внутри себя обиду и разочарование. Глупо, но я хотя бы попыталась.

– Вот, полюбуйся, – раздался голос Смирновой. Я распахнула глаза и посмотрела на протянутую ей руку. На безымянном пальце сияло кольцо с огромным камнем.

– Нравится? – спросила и, не дождавшись ответа, продолжила. – Мне тоже! Давид очень щедрый, – на ее лице заискрилась улыбка.

Я обернулась, Давид стоял рядом. В одной его руке был зажат алкоголь, вторая была в кармане брюк. Он смотрел на меня с нескрываемым презрением и улыбался.

– И когда ты так поглупела, Роксана? Когда превратилась в такую дуру? – он сделал шаг ко мне. Теперь между нами оставались считанные сантиметры пространства.

– Неужели ты веришь, что я так просто отпущу тебя после всего, что ты сделала? Ты думаешь, я отдам тебе ребенка?

Подбородок задрожал, к глазам подступили слезы.

– Ты пожалеешь обо всем, что сделал…

Он засмеялся, глядя мне в глаза.

– А кто меня накажет, скажи? Разве есть кто-то, кому есть до тебя дело?

Давид слегка склонил голову вбок, внимательно всматриваясь в мое лицо.

Я молчала.

– Или ты думаешь, что он поможет тебе? – он кивнул мне за спину. Продолжая сотрясаться от холода, я обернулась и застыла.

Он был здесь! Исай Гесс стоял в нескольких метрах от нас. На нем была темного цвета футболка и синие джинсы. Его волосы были аккуратно собраны в хвост. Дыхание сбилось, а сердце, сделав остановку, забилось так сильно, что в горле сдавило. Я сделала шаг к нему, но тут же застыла. Что-то было не так. Все было не так. И холод в его глазах, во время мимолетного взгляда, брошенного на меня, словно невзначай. И то, как он вел себя в компании этих людей – словно знает их всех. А я для него была незнакомкой. Он прошел мимо, направляясь к Давиду.

Я смотрела на то, как Исай передает ему какие-то бумаги, как отдает кому-то команды, зажав кнопку в наушнике. Мне казалось, я свихнулась. Да, все происходящее – результат голодовки и эмоционального перенапряжения. Разве может быть так?! Это ведь не он! Мой Исай никогда не допустил бы подобного! Мой Исай разорвал бы Астахова на куски, попытайся тот приблизиться, а не дал издеваться надо мной.

– Орлов ждет твоего звонка. Есть пару вопросов по предложенной схеме. Нужно обсудить.

В этот момент мимо меня кто-то прошел, задев плечом. Это легкое касание стало тем, что сломало меня окончательно. Мои ноги подкосились, и я рухнула прямо на кафельную плитку рядом с бассейном. В этот момент мне казалось, что я не смогу больше подняться и посмотреть еще раз в его глаза.

– Черт, уберите ее кто-нибудь, смотреть тошно, – процедил Давид сквозь зубы, а спустя несколько мгновений, меня кто-то схватил под руки. Касания горячих ладоней были непривычно нежными. Мое глупое и наивное сердце решило дать ему еще один шанс. Но когда я подняла голову, то вместо родного синего неба его глаз, я встретилась с сочувствующим взглядом Олега.

– Роксан, идем. Я помогу тебе.

Глава 2. Тебе помогут мои ответы?

Его отчужденный взгляд, холодом которого сводило скулы, так и стоял передо мной. Он никак не выходил из головы. Стоило закрыть глаза, и я видела его четкий профиль, абсолютно расслабленное выражение лица. Ни один его мускул не дрогнул, когда они засыпали меня едкими издевками.

Странное ощущение не давало покоя. Словно это и не мой Исай был. Тело его, лицо, руки с знакомыми мне узорами тату, пальцы его длинные с перстнем на безымянном – я видела их четко, когда он передавал документы Давиду. Оболочка была его, а вот внутри… Кто был там?

Как могло ему стать все равно на меня? Почему он вдруг стал таким холодным? Словно не удивила его изодранная на мне в лохмотья одежда, мой вид, или факт моего нахождения в грязном болоте. Я знаю, он все видел, так почему позволил им издеваться надо мной?

Исай стал свидетелем того, как я растеряла последние остатки гордости, за которые так упорно держалась. И я знаю, что теперь я должна ненавидеть его, но мое сердце отказывалось верить в происходящее.

У него есть причина. У него должна быть причина так вести себя! Это его план… Я чего-то не знаю, но Исай обязательно найдет способ рассказать мне обо всем. Он здесь, чтобы спасти меня. Вот, какую правду я выбираю.

Я открываю глаза и смотрю на входящую в комнату Марго. На девушке сегодня короткий джинсовый сарафан и кеды. В ее руках пакет и она бросает его на стол.

– Переоденься и пошли во двор.

При мысли о том, что сейчас меня ждет, горло стягивает спазмом.

– Не хочу, – я снова закрываю глаза. Если Давид со своей любовницей собираются продолжать измываться надо мной, пусть придут сюда.

– Да никого там нет. Мы с девочками позагорать решили, и поступила команда тебя вывести, подышать. Сидишь тут в четырех стенах, на мертвеца похожа.

Она схватила пакет и бросила им в меня.

– Переоденься только, а то смотреть на тебя такую – настроение портить.

Сил не было, да и голова болела невыносимо. Но я не стала продолжать отпираться. Взяв пакет, поднялась с кровати и направилась в ванную комнату. Вещи не были новыми. Двое брюк, спортивные штаны и несколько футболок. Усмехнувшись, устало оперлась лбом о холодную поверхность кафеля. Надо ли думать, что Смирнова приготовила для меня старые ношеные вещи? Вещи, в которых я вряд ли смогла бы вызвать сексуальный интерес у бывшего мужа. Плевать. Она настолько жалкая, что даже в своем выигрышном положении печется о таких вещах.

– Только давай без глупостей, – предупредила Марго, перед тем как открыть входную дверь. В этот момент я стояла в коридоре и смотрела на площадку второго этажа, которую было видно через невысокое ограждение. Там спальня моего сына, там столько наших вещей…

– Эй! – ее крик заставил вздрогнуть. Марго выглядела раздраженной.

– Шефа нет, но охрана на месте. Просто будь благоразумной и не предпринимай попыток убежать. У меня-то проблем не будет, я действую не по своей инициативе, а вот тебе достанется посильнее, чем в прошлый раз.

Марго вышла на улицу, направляясь в сторону бассейна. Я просто следовала за ней. Сегодня был теплый денек. Солнце светило ярко, газонная трава блестела капельками воды после полива.

На шезлонгах расположились две девушки в купальниках. Марго опустилась на рядом стоящий лежак и взяла со столика бокал с коктейлем. Я заняла самый дальний.

Вода в бассейне сегодня была чистой, дно идеально вымытое. Стало не по себе от нахлынувших воспоминаний. Чтобы прогнать прочь дурные мысли, я прикрыла глаза, подставив лицо теплым лучам.

– Ну и? Видела его? – прошептала девушка, обращаясь к Марго.

– Да, он в гостиной с ребятами. Играют в видео игры, пьют содовую. Ей богу, как дети, когда шефа нет.

– Новый начальник охраны – тот еще кремень. Тем более, он совсем не пьет. Вряд ли ты сможешь подобраться к нему поближе, – пожала плечами третья девушка.

Я вслушалась в их разговор. Бьюсь об заклад, что говорили они об Исае. Новый начальник охраны? Ничего не понимаю. Неужели у него с Давидом такие доверительные отношения?

– Ты куда это собралась? – воскликнула Марго, когда я вскочила с шезлонга.

Я постаралась выдохнуть, чтобы скрыть волнение.

– Мне стало дурно. Слишком много солнца за раз. Я вернусь в комнату. Не провожай, дорогу найду....

Не дав возможности ответить, я направилась в дом. Даже сорвись она за мной следом с толпой охраны и Давидом во главе, никто не смог бы остановить меня от задуманного. Я должна была задать ему пару вопросов. Он задолжал мне много всего, но я ограничусь честными ответами.

Я проскочила в дом и не успела опомниться, как вбежала в гостиную. Комната была полна мужчин.

Охранники сидели на диване и в креслах. Кто-то играл в карты, кто-то в приставку. Смех и разговоры стихли на мгновение, когда их внимание привлекла я. Первое, что я почувствовала – испуг. Но когда глаза нашли ЕГО, тут же стало плевать, где я нахожусь и что происходит вокруг.

Он сидел по центру. Устало откинувшись на спинку дивана, смеялся над шуткой одного их охранников. На мгновение его взгляд задержался на мне, улыбка тут же сникла.

– Исай, мы можем поговорить?

Произнесла во весь голос. Охранники уставились на него удивленно.

Он неспешно размял шею, подавшись немного вперед.

– Нет. Тебе лучше пройти в комнату. Олег, – обратился к бодигарду. – Отведи ее.

Олег тут же вскочил с дивана, направляясь ко мне. Он схватил меня под руку, утаскивая к выходу.

– Идем.

Я не верила своим ушам, я отказывалась верить в происходящее. На половине пути я застыла, вырвав руку из хватки Олега.

– Пусти. Я должна с ним поговорить! – заявила твердо и бросилась обратно в гостиную.

Но Исая там уже не было.

– Где ваш начальник? – спросила так, словно до сих пор являюсь хозяйкой дома. Видимо, растерявшись от такой наглости, один из парней тут же выпалил.

– Он в кабинете.

Не дав им возможности прийти в себя и остановить меня, я ринулась на второй этаж. Кабинет был первой комнатой от лестницы, поэтому мне не составило труда пробраться к нему.

Забежав в комнату, я прикрыла дверь. Сердце стучало так громко, что на секунду перед глазами стемнело. А когда я обернулась, то и вовсе весь воздух покинул легкие.

Он стоял у окна. Между пальцев была зажата сигарета, которую сейчас он поднес к губам. Исай обернулся на звук. Гесс посмотрел на меня так, что я содрогнулась от холода.

– Тебе лучше уйти. Вернись в комнату, иначе у Олега будут проблемы.. – он тут же отвернулся, выдыхая дым.

Исай никогда не курил, и никогда бы не позволил себе смотреть на меня так и тем более говорить. Кто он?

Я шагнула ближе.

– Тебе не кажется, что ты должен объясниться? – прорычала сквозь зубы, но он не мог не расслышать явную дрожь в голосе.

Гесс продолжал молчать. Тогда я подошла еще ближе. Слезы подкатывали к горлу, обида и жалость к себе разрывали изнутри.

– Он забрал Даню, я была у тебя клубе, но ты отказался помочь. А сейчас ты с ним заодно?

Снова тишина. И этот равнодушный взгляд ядом по венам.

Он затушил сигарету, пытаясь уйти, но я перегородила ему дорогу.

– Если все так, – проговорила сверля его взглядом. Ему пришлось остановиться. – Найди в себе смелость и скажи мне правду. Скажи мне это в лицо! – сжала кулаки, чтобы не разрыдаться.

Он шагнул вперед. Он стоял так близко, что я чувствовала его запах. Он заполнил легкие, заставляя ежиться от боли. Его лицо было каменной маской, не было и намека на какие-либо эмоции. Это разозлило меня.

– Я не верю тебе, слышишь?! Ты закрываешь клуб и распускаешь людей, ты продаешь дом и исчезаешь. Это ведь часть твоего плана? Не можешь говорить – не надо, просто сделай мне знак. Дай понять, что ты есть у меня, Исай…

Он склонился так, что теперь его губы были на уровне моего виска. От него веяло холодом.

– Не бери на себя больше, чем есть, Роксана. Я здесь не из-за тебя, – он оттолкнул меня, пытаясь пройти. И я не знаю, что меня больше повергло в шок. Его грубость или изрезанная красными полосами внешняя сторона ладони?

– Прекрасно, – раздался в следующий момент голос Давида за спиной. Я вздрогнула, а спустя мгновение на моем затылке оказались грубые руки Астахова. Он потянул меня за волосы.

Преисполненные яростью и презрением глаза Давида у самого лица. От него разит алкоголем.

– Так и знал, что ты не изменилась ничуть, и не сделала выводы. Хотя, чего я хочу от грязной шлюхи? – он резко толкает меня, и я падаю на пол.

Боль пронзает руку, я прижимаю ее к груди.

– Прекрати, Давид… Ты уже добился всего, что хотел, – я поднимаю на него полный мольбы взгляд. – Ты можешь издеваться надо мной так, как тебе вздумается, и никто слова против не скажет. Ты отобрал у меня все, так что тебе еще нужно?

Усмешка искажает его лицо. Он скользит беглым взглядом по Исаю, все еще стоящему неподалеку. А потом, сделав шаг, приседает рядом со мной.

– Мне нужно смирение, твоя верность. Ты должна понять, на какого мудака ты меня променяла, Роксана, – схватив меня за подбородок, заставляет посмотреть на Исая.

Гесс абсолютно спокоен. Наблюдает за происходящим так, словно это нечто обыденное. Пальцы Астахова сжимаются на моем лице.

– Все еще теплишь надежду, что он заступиться за тебя? Думаешь, что все происходящее – ошибка? Куда там… – протягивает довольно, отталкивая меня и выпрямляясь во весь рост.

– Когда-то он уже воспользовался тобой, Роксана. Желая отомстить мне, он подобрался к тебе. Ты думаешь, что-то измелилось с тех пор? И сейчас происходит то же самое. Ему нет до тебя дела, он спасает братца. Мирон самый бедовый из Гессов, верно? От него вечно куча проблем… так вот твой любовник согласился работать на меня и отказаться от тебя лишь для того, чтобы спасти своего младшенького.

Я поднимаю на него глаза. Изнутри рвется крик, но я трамбую его, запрещая верить Астахову. Но Исай продолжает молчать, так грубо отбирая у меня остатки надежды.

На глаза набегают слезы. Нет, это ведь не так! Исай, пожалуйста, скажи, что это неправда. Скажи, что в твоем холоде и равнодушии есть еще иная причина! Пожалуйста, скажи!

Но он молчит. Смотрит на меня своими невыносимо холодными и прекрасными глазами, словно я чужая ему.

– Исай, скажи ей… она ждет, – Давид наблюдает за нами с диким упоением. Мне больно, ведь Исай позволяет ему топтать нас.

Гесс опускает голову, вздыхает, словно все что здесь происходит уже наскучило ему. Но я не дам ему выйти сухим из воды. Пусть скажет, пусть заявит мне это в лицо. Лишь тогда я позволю себе его отпустить.

– Я хочу услышать это от тебя.. – голос дрожит, я упрямо смотрю на него, хотя он расплывается.

– Ну же, Гесс… – подначивает Давид.

– Прости, Роксана. Но у меня нет другого выхода…

Всего несколько фраз уничтожили меня. Я вздрогнула, но закусив губу, лишь смиренно кивнула. Мне показалось, или его голос дрогнул в тот момент? Я смотрела в его ледяные глаза, и думала о том, что нет никакой разницы, как он это произнес. Разве имеет значение то, как долго убийца сомневался перед тем как вонзить в тебя нож?

Больно. Так будто ребра переломаны разом.

– Видишь, милая, – голос Давида, и его слова вдруг перестают иметь значение. – У тебя нет другого выбора, кроме как пытаться вымолить прощения у меня.

Его пальцы вцепляются в мои волосы, наматывая их на кулак.

– Ну, может, ты попробуешь? Может, скажешь хоть что-то?

– Делай что хочешь. Убей меня, истязай – не имеет значения то, как ты накажешь меня, Давид. Только верни мне его, верни мне сына.

Он отталкивает меня. Словно то, что я сказала, неприятно ему.

Я тянусь к Астахову, а он снова отступает, заставляя меня ползти. Я убита, выжжена, раздавлена и уничтожена. Почему ему никак не надоест играть со мной?

– Посмотри на меня!

И я выполняю приказ. Я послушная и покорная. У меня не осталось ничего, даже гордости. Теперь в его взгляде презрение, а на губах вдруг расплывается зловещая улыбка.

– А давай сделаем так, Роксана, – он достает из-за пояса пистолет. Передернув затвор, направляет его на Исая. – Что скажешь, если я убью его? Убью, и ты тут же получишь Даню.

Я испугано перевожу взгляд на Гесса. Он смотрит на Давида так, словно не Астахов, а Исай угрожает тому оружием. Знаю, что Гесс отказался от меня, но несмотря на это, моя душа стонет и кричит от боли при мысли, что Давид его убьет.

Я срываюсь вперед, хватаясь за его брюки. Я смотрю на него так, словно он мое божество. Словно нет ничего вокруг, кроме него.

– Нет!! Накажи меня, он тут не при чем! Это лишь между мной и тобой Давид!

Я захлебываюсь от слез, кажется, будто и не дышу больше. Черные глаза Астахова вспыхивают яростью, а с губ срывается смех.

– Исай, она готова собой пожертвовать ради тебя, а ты наплевал на нее.

Он отталкивает меня ногой и срывается к Гессу. Бьет его рукоятью пистолета в висок. Он делает это, лишь потому что Гесс позволяет! Видеть его таким так омерзительно горько, что хочется сдохнуть.

Встряхнув головой, Гесс выпрямляется. Стирает со скулы выступившую кровь, но ничего не говорит. Астахов, кажется, ничуть не успокаивается, а наоборот. Безоговорочное послушание Исая злит его еще сильней.

– Она предала меня ради тебя, урода! – кричит, что есть сил. – И продолжает заступаться, даже когда ты отказался от нее!

Снова удар. На этот раз Исай отклоняется, и кулак Давида проходит по касательной. В третий раз, Исай ловит его запястье. Скулы напряженные, взгляд чернее ночи.

– Продолжишь это делать, сделке конец, Давид, – не голос, а рык. Теперь я узнаю в нем прежнего Исая. Только это не имеет для меня никакого значения.

Давид словно приходит в себя. Оттолкнув Гесса, отходит на пару шагов.

– Ладно-ладно, – усмешка рвется с губ, он задумчиво трет затылок. – Не мог удержаться.

На этих словах Давид покидает комнату, а мы остаемся одни. Я, все еще на полу, мои плечи трясутся от плача. Мое лицо искажено от боли и отчаяния, но разве можно сохранить правильный облик, когда ты выжжен горем изнутри?

Он стоит надо мной. Секунды тянутся невероятно долго. И наивная, глупая часть меня, все еще верит, что он подойдет. Все еще ждет его сильных и крепких рук, все еще надеется на его защиту. Но он топчет безжалостно эти жалкие крохи надежды, и, ни слова не говоря, уходит за дверь.