Пионовое лето

– Так или иначе ты ведь будешь выступать на сцене, так что тебе пора привыкать к зрителям, – бросила Инга, не дождавшись от него ответа, и, поправив полную миску с черешней, покатила к дому.

Артём усмехнулся и, спрыгнув со скамьи, поплёлся следом.

***

На самом деле он был не против зрителей, но не мог себе представить в качестве зрителя Ингу. Когда он танцевал на паркете или на сцене, зачастую просто закрывал глаза и не обращал внимания ни на зрителей на трибунах или в зале, ни тем более на жюри. В тот момент он был един с музыкой. Его тело словно жило отдельно от него, сознание парило где-то над залом, наблюдая со стороны, как изгибались его конечности, как одно па превращалось в другое, как в какой-то миг все кости словно исчезали, и тело становилось текучим, точно вода, а в следующий превращалось в монолитную необъятную скалу и словно вырастало над всеми, касаясь неба. В момент танца он был движением, он был запахом и ветром, он был скалой и водой одновременно. Он был всем и сразу. В миг, когда его тело начинало первое движение танца, он исчезал… Но не в этот раз. В этот раз, как бы не старался, Артëм не мог проникнуть за пелену, туда, где не было ничего, кроме танца и тела. Даже с закрытыми глазами он чувствовал взгляд Инги, из-за которого ноги путались, руки скрючивались, а в голову лезли всякие непристойные мысли.

– Не могу, – прошептал он наконец-то, сдавшись и перестав мучать себя и её.

– Как же ты на соревнованиях перед зрителями и камерами выступаешь?

«Те зрители не ты», – захотелось огрызнуться, но Артём сдержался.

Позади послышался скрип колëс по паркету, тëплая рука коснулась его предплечья.

– Если мешаю, я могу уйти. Всё в порядке, – мягко произнесла девушка.

Их взгляды встретились, и в груди Артёма разлилось приятное тепло.

Досада и стеснение отошли на второй план, а губы растянулись в улыбке. Инга улыбнулась в ответ, и мягкие щёки тронул румянец. Внезапно в голове Артёма стало как-то легко и свободно, словно все мысли внезапно улетучились оставляя после себя тишину и простор. Он включил нужную песню на ноутбуке, с шальной улыбкой подошёл к Инге и протянул ей руку, приглашая на танец.

Резкая смена его настроения не скрылась от девушки.

– Что это? – с недоверием спросила она, смотря на протянутую ладонь.

– Слышала ли ты про танцы на колёсах? – с полубезумной улыбкой и таким же взглядом спросил Артём, не убирая руку.

– Нелепица, – фыркнула девушка. – Издевательство над танцем и эстетикой.

– Вот и проверим. Прошу, – он поклонился, ожидая её согласия.

– Ты меня пугаешь, и… я не хочу.

– Почему?

– Потому что это глупо… – в её голосе прозвучала такая печаль, что его сердце сжалось от сочувствия. – Артём, я калека и никогда не смогу танцевать.

– Я буду танцевать за двоих … всегда, – добавил он, сам не поняв, что имел в виду. – Но мне понадобится твоя помощь.

– Ты хоть понимаешь, что мы будем выглядеть глупо?

– Нас никто не увидит… Обещаю.

Некоторое время девушка сомневалась, а тягучие ноты медленной мелодии дурманом разносились по комнате. Когда её ладонь легла в руку Артёма, пальцы мелко подрагивали, а глаза были такими большими от испуга, что, казалось, занимали пол-лица. Ободряюще улыбнувшись, Артём медленно повёл её по кругу, пытаясь соединить в голове танцевальные па и то, что недавно видел в интернете. Удивительно, но ему потребовалось ни так уж и много времени, чтобы приспособиться к габаритам коляски и даже совершать довольно рискованные движения. Видя его отдачу и уверенность, постепенно Инга расслабилась и даже начала получать удовольствие от происходящего. Полные розовые губы тронула лёгкая улыбка, а страх во взгляде сменился удивлением.

Музыка патокой разливалась по комнате, унося двоих далеко-далеко отсюда. Уводя их по сотканному из нот и танцу пути, где не было ни прошлого, ни будущего. Где все злые языки, завистливые взгляды исчезали за пеленой небытия. Туда, где не было проблем с родителями, где не было подростковых переживаний, где не было знания, что правильно, а что – нет. Где были просто девушка, просто парень и их танец – один на двоих.

Аккорды мелодии затихли, и тела, следуя ритму, остановились. Её рука выскользнула из его внезапно ослабевшей ладони, но взгляды не спешили отрываться друг от друга. Казалось, время замерло, всё в этот момент сконцентрировалось в один миг, и даже пылинки в ярких лучах солнца замерли в ожидании следующего шага. И он настал. Медленно, словно сам не верил в то, что делал, Артём наклонился к Инге. Ладони легли на её руки, судорожно сжимавшие ручки кресла. Взгляд словно пригвоздил её к месту. Они оба понимали, что сейчас произойдёт, оба понимали, что последует за, обоих это пугало до дрожи, и в тоже время ни один из них не мог остановиться. Их губы встретились..

***

В ту ночь Артём так и не смог уснуть, а на следующий день, помогая бабушке полоть грядки, он путал сорняки с морковкой и даже чуть не затоптал любимый бабушкин латук. Что бы он не делал, из головы всё не лез вчерашний поцелуй. Он был не первый в его жизни, но особенный. И именно это пугало.

Инга ему очень нравилась – даже больше, чем нравилась – и при обычных обстоятельствах он бы незамедлительно предложил ей встречаться. Артём был не из тех, кто медлил, и предпочитал сразу переходить к активным действиям. Зачем долго тянуть кота за хвост, если, к примеру, уже на первом свидании может оказаться, что вы совсем не подходите друг к другу? Но Инга была особенной. Проблема была и в коляске, и в её родителях, и в том, через что ей приходилось проходить. Чего только стоил её побег сразу же после поцелуя!

Да и сам Артём не понимал, как строить физические отношения с такой девушкой. С одной стороны, её коляска уже давно не мешала ему, и он привык и к самостоятельности Инги, и к необходимости иногда ей помогать. Казалось, за эти недели их знакомства он уже начинал не только понимать, но и чувствовать её настроение. Но когда они общались, улыбались и дразнили друг друга, он не думал о чём-то большем. Но вчерашний вечер в очередной раз перевернуло его представления о возможном.

Всю ночь он просидел в интернете, читая и перечитывая истории людей, похожих ни Ингу. И какого же было его удивление, когда он узнал, что у большинства из них есть не только работа и хобби, но даже семья и дети. Истории этих людей поражали воображение. Женщины и мужчины со всего света, даже получив неизлечимые травмы, продолжали вести практически нормальный образ жизни. Они работали, развлекались, ходили на свидания, занимались сексом, женились и даже рожали детей. В Штатах одна женщина-политик в пятьдесят лет родила двоих детей уже после того, как лишилась обеих ног³.

Все эти истории показали Артёму совсем другую сторону не только силы характера, но и возможностей человеческого тела. До встречи с Ингой он считал, что выкладывался на полную, считал, что достиг совершенства пластики и выносливости, но наблюдая, как её сильные руки крутили колёса коляски по зыбкому гравию, он понимал, как же сильно ошибался. А изучая жизни людей, потерявших возможность нормально передвигаться, но продолжавших не только жить обычной жизнью, но и участвовать в соревнованиях и даже выигрывать в самых тяжёлых из них, Артём понимал, как же он ошибался по поводу себя.

– Я не знаю, что у вас произошло… И не хочу знать, молчи, – Вадим Михайлович махнул массивной ладонью, пресекая попытки Артёма хоть что-то объяснить. – Она не хочет тебя видеть, и пока она здесь, ноги твоей не будет в этом доме.

– Вы не можете запретить нам видеться, – возмутился Артëм, с трудом сдерживая злость и досаду.

– Что непонятного в фразе «ОНА не хочет тебя видеть»? – чётко выговаривая каждое слово, ответил отец Инги и захлопнул калитку перед носом Артëма.

Тот пнул её, не сумев сдержать досаду, но легче от этого не стало, только палец ушиб. Попрыгав и матерясь от боли, он побрëл вдоль забора в сторону дома.

Он попросту не понимал, что не так? Поведение Инги – игнор по всем фронтам – бесило и выводило из себя. Она не отвечала на сообщения онлайн, и вот ещё и Цербера выставила на встречи оффлайн. И чем сильнее она закрывалась от него, тем сильнее ему хотелось пробить этот барьер. Артëм уже и не понимал, зачем ему всë это? Принцип – вот, что двигало им сейчас.

– Может, объяснишь, что у вас произошло? – голос Вадима Михайловича из-за забора привлёк внимание парня.

– Не хочу, – еле слышно ответила Инга.

– Если этот урод тебя обидел…

– Ничего не произошло, он ничего не сделал, и никакой он не урод. Пап, отстань… пожалуйста.

Из-за забора Артём слышал сопение отца Инги, но в итоге тот всё же прекратил допрос дочери и ушёл, оставив её в одиночестве. Недолго думая, парень подпрыгнул, зацепился за кромку забора и, как в прошлый раз, помогая себе ногами, перелез на ту сторону.

– Какого ты творишь? – возмутилась девушка, увидев спрыгнувшего сверху Артёма.

– Как говорится, если гора не идёт к Магомеду… ну и так далее. Давай поговорим, – тут же перешёл в наступление он.

– Нам не о чем разговаривать.

– Ты вчера сбежала, не сказав ни слова. Сегодня весь день игноришь меня. В чём дело?

– Ни в чём.

– Ну да, конечно… скажи ещё, что это не из-за поцелуя!

– Подумаешь, поцелуй, – фыркнула Инга, но, хоть взгляд её и оставался надменным, щёки залились румянцем. – Поцелуй как поцелуй, ничего особенного.

Это заявление разозлило Артёма. Он всю ночь не спал, переваривая случившееся, хотя давным-давно уже был не ребёнком, а она…она… с трудом сдержав матерные слова, он наклонился ближе к девушке, нагло вглядываясь в её глаза, пытаясь найти в них правду.

– Просто поцелуй, ничего особенного… тогда, видимо, тебе и танец не понравился? Я так плохо танцую? – Артём положил обе ладони на подлокотники кресла Инги и так близко наклонился к ней, что кончиком носа коснулся её упавших на лицо волос.

На краткий миг девушка подалась ему навстречу, и, казалось, их губы вот-вот встретятся, но в самый последний момент колёса скрипнули по гравию, и, не удержав равновесия, Артём полетел лицом вперёд, лишь чудом вовремя успев выставить руки, чтобы не расшибить нос о камни.

Отборная ругань, вырвавшаяся из уст молодого парня, заставила бы его бабушку вспомнить послевоенное прошлое и воспитательницу её детского сада, которая то и дело грозилась вымыть рот мылом каждому, кто будет произносить грязные слова.

– О, великий и могучий, – фыркнула Инга, ничуть не покраснев от бурного выражения эмоций Артёмом.

– Почему? – отдышавшись и перевернувшись на спину, уже более спокойно спросил парень.

– Не ожидала такой реакции на отказ, – ушла она от ответа. – Неужели они незнакомы блистательному танцору? – нервный смешок был столь неискренним, что даже она в него не поверила.

Над головой проплывали белые невесомые облака, напомнившие ему о том жарком дне несколько недель назад, когда в его жизни ещё всё было просто и понятно. Это лето определённо запомнится ему как самое невероятное и запутанное. Каким-то невообразимым образом Инга поделила его жизнь на «до» и «после». Артём сам не понимал, как это произошло. Как за какие-то несколько дней эта несносная девчонка сумела крепко поселиться в его мыслях, да так что он не мог не думать о ней, и даже в каждом его танце он ощущал её незримое присутствие. Тяжело вздохнув, Артём молча поднялся с земли и, даже не посмотрев на Ингу, побрёл к забору. Её тихое «прости» он так и не услышал.

***

После провала с Ингой он весь вечер бесцельно пролежал на диване, пялясь в паутинку трещин на потолке. В голове на удивление было пусто: ни одной мысли, ни одного образа, ни одного звука. Даже бабушка его не трогала, впервые на его памяти позволив пропустить ужин. Артём понятия не имел, сколько времени он пролежал вот так, в пустоте. Пусто было не только в голове, но и внутри. Никогда в жизни он не чувствовал себя так и понятия не имел, что с этим делать. Инга была неправа: в его жизни уже были отказы и разочарования, но обычно эмоциональный шквал захлёстывал его на некоторое время, после сходил на нет, оставляя после себя лишь неприятное послевкусие. Сейчас же всё, что он мог осознавать, – это еле уловимый запах поздних пионов, всё ещё цветших в увядавшем бабушкином саду. Он пока ещё не до конца понимал, что, несмотря на прошлые отношения, до Инги в его жизни не было одного – любви.

И как только лёгкое дуновение ветра сквозь приоткрытое окно донесло до его сознания этот сладковатый запах лета, внутри него что-то взорвалось. Словно до предела натянутая пружина лопнула, высвобождая невероятных размеров энергетический шквал.

Мышцы зудели, тело, казалось, зажило своей жизнью, а в пустой голове постепенно начали рождаться образы движений. Музыка тело под блеск уходящей луны, серебристые нити холодного света окутывали каждый его шаг, создавая иллюзию бесконечного движения. Воздух застыл в неподвижности. Казалось, время остановилось в невесомости, замерло в вечном промежутке между вчера и завтра. Говорят, завтра никогда не наступит, но для Артёма в тот полуночный миг не существовало и никакого сегодня. Аромат пионов становился всё сильнее и сильнее, мелодия в голове всё играла и играла, а Артём продолжал танцевать, складывая, невероятные па в элементы нового танца.

В ту ночь он так и не уснул. Впрочем, как и в несколько последующих. Неделя у него ушла на то, чтобы отточить все элементы, собрать все движения воедино, нанизывая их, словно бусины на нить, создавая новую программу для выступления. С той ночи Артём категорически не хотел идти на конкурс со старой программой, а чтобы уговорить тренера, он знал, нужно выполнить всё идеально. Он отменил тренировки по видеочату, отменил все встречи с друзьями, посвятив себя исключительно танцу.

Каждый день он начинал с тренировки и заканчивал ею. Он позволил танцу поглотить себя, свои мысли и своё разочарование. Он полностью отдал себя процессу, забыв практически обо всём на свете. Даже за стол бабушке приходилось таскать его силком, иначе он попросту забывал поесть. Но как бы он не старался, так и не смог прогнать из себя опьяняющий запах пионов, улыбку Инги и вкус её губ. Никогда ещё с ним не происходило ничего подобного, и, за неимением опыта и возможности с кем-то поговорить, он позволил этому поглотить себя.