Мы все умрем вчера

Глава 10. Кутузка

Через пятнадцать минут Ямайка уже летел в полицейской машине в ближайшее отделение полиции. «Обезьянник» был переполнен людьми, и никому не приходило в голову, что при таком большом скоплении людей инфекция будет быстро распространяться. За решеткой орал песни мужчина бомжеватого вида, девушки легкого поведения сидели отдельно и лукаво посматривали на молоденького дневального. Они о чем-то тихо перешептывались, но никому не приходило в голову, что девицы готовят побег.

Была здесь и бабушка, которая производила странные движения руками, как будто бы отмахивалась от кого-то невидимого. За что ее сюда затолкнули, никто не знал, наверное, за бродяжничество. Ямайка сел на лавку и стал хмуро смотреть на этих странных людей, которые только что стали соседями по камере и по несчастью. Через час его повели на допрос. Красивый лейтенант средних лет молча указал на стул, куда Ян и сел.

– Ваши фамилия, имя, отчество? – сухо спросил следователь.

– Мякишев Ян Васильевич.

– Год рождения?

– 2058 год.

– Где работаете?

– Меня только что уволили с шоколадной фабрики.

– Семейное положение?

– Холост.

– Дети есть?

– Нет.

– На вас поступило заявление от господина Михаила Сергеевича Голубева. Он обвиняет вас в разбойном нападении и нанесении ему телесных повреждений.

– Он оскорбил мою девушку.

– Но права распускать руки вам никто не давал.

– Знаю, простите, не сдержался.

– Вы прощения будете просить не у меня лично, а у Голубева. Вы подтверждаете, что имело место то, о чем написал в заявлении вышеуказанный господин?

– Без адвоката ничего подписывать не буду!

– Как вы смеете! – закричал следователь. – Тут и так все понятно, и доказать обратное вы уже не сможете, и адвокат вам ничем уже не поможет.

– Смею, смею, я безработный! Куда я сейчас пойду? На что я буду жить, а здесь хоть и плохо, но кормить будете.

– Не дерзите, наше учреждение – это не приют для бездомных и безработных!

– Вот и договорились! Когда меня отпустите?

– Уведите в камеру предварительного заключения, – кивнул следователь охраннику.

В коридоре стоял шум и крики: «Сбежали, сбежали!»

Ян улыбнулся – он представил себе дневального, прикованного наручниками к решетке камеры «обезьянника», который умолял безумную бабку взять запасной ключ в столе и снять с него наручники. Но бабулька не обращала на него никакого внимания и отгоняла невидимых мух: «Пошли вон! Пошли вон!»

Ямайке стало смешно и весело, его больше не волновала его дальнейшая судьба. Он знал, что все в его руках.

Глава 11. Кино

Вот это кино! Аннета стояла в кабинете начальника и медленно снимала с себя белую блузку, затем юбочку.

Михаил Сергеевич внимательно наблюдал за происходящим. Его выражение лица было спокойным, и только оттягивание рукой воротничка рубашки, как будто его сдавила удавка, выдавало его нервное состояние.

Девушка сняла черные лакированные туфли и теперь стояла босиком в чулочках с красными бантиками-подвязками. Руками она прикрывала обнаженную грудь. Мужчина подошел к ней и стал страстно ее целовать. Но вдруг его щека загорелась от боли, а в ушах засвистело от резкого шлепка.

И тут он понял, что получил оплеуху. Девушка выскользнула из его рук и исчезла. В недоумении он еще несколько минут не понимал, что произошло, как вдруг увидел висящие в воздухе буквы: «У тебя два варианта: первый – я показываю это кино твоей жене, второй – я отдаю тебе видеосъемку, а ты забираешь из полиции заявление на Мякишева». И подпись: «Фантомас».

– Вот мошенница! Ладно, пусть будет по-твоему, – вслух пробормотал он, – но если Мякишев еще хоть раз… – И, не договорив, стремительно вышел из кабинета.

Глава 12. Освобождение

В камере предварительного заключения было душно. Несколько человек резались в карты, кто-то рассказывал свою историю, как он сюда попал, кто-то просто спал на шконке. Ямайка с всклокоченными волосами сидел на табуретке и тупо смотрел в угол камеры. Вдруг он протяжно запел:

 
– Эх, раздолье, сторона моя родная!
Эх, раздолье, ты моя одна такая!
Эх, раздолье!
 

Песня звучала совсем тихо, но она шла из самого сердца, из глубины души и набирала силу.

Мужчины притихли и уставились на парня. Теперь пение стало слышно и за пределами камеры, где нужную тональность подхватил нежный девичий голосок, и гимн свободы полился уже в два голоса. Он как будто бы раздвигал стены этого мрачного заведения и выпускал на свободу души людей, попавших в беду и оказавшихся здесь, в заточении:

– Эх, раздолье,

– Отпусти меня на волю!

– Эх, раздолье!

– Разделю с тобою долю.

– Эх, раздолье!

Мужские, охрипшие и простуженные; женские, страстные и непокорные, – голоса уже со всех камер пели в унисон, и уже никто не мог остановить это единство.

– Э-э-эх! – воскликнул во все горло Ямайка и пустился в пляску.

Ему подыграли сокамерники, стуча по батареям и по табуретам. Стали барабанить и соседи по камерам. Этот получившийся спонтанный тарарам остановил ворвавшийся в камеру дневальный:

– Мякишев! На выход!

– Мне и здесь хорошо!

– Мякишев, отставить самодеятельность! Вы освобождены от заключения! На выход!

– Ну ладно, раз вы так настаиваете. На выход так на выход.

– Ямайка, ты к нам еще придешь? – забеспокоились сокамерники.

– Нет, теперь вы к нам. Встретимся на воле-волюшке.

Солнце светило ярко и ласково. Ямайка, отвыкший от солнечного света, на несколько секунд ослеп, но, когда открыл глаза, увидел столб ниспадающего водопада солнечных лучей.

– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Семь цветов. Удивительно – это же радуга. Хорошая примета, надо радугу съесть на счастье. – И Ямайка стал жадно хватать ртом видимые цветные лучи света, но вдруг заметил, что на него странно смотрит прохожий.

– А вы что, не видите радугу? Ну ладно, тогда я пошел.

И действительно, вид у парня был нелепым: рыжие всклокоченные волосы, поношенные старые брюки и футболка на худом юношеском теле да сандалии на босу ногу. Родителей у него никогда не было, он так и не узнал, кто они и откуда. В интернате для сирот Ян был весельчаком, балагуром и задирой. По достижении совершеннолетия государство выделило ему однокомнатную квартиру, и Ямайка устроился работать на шоколадную фабрику.

Глава 13. Увольнение Аннеты

Стройная и красивая старший бухгалтер Аннета Юрьевна сразу покорила сердце Ямайки. Но гордая красавица была неприступна – как, впрочем, и для других ухажеров, которые волочились за ней. Это и главный инженер-технолог, и сторож дядя Вася, и сам директор шоколадной фабрики. Михаил Сергеевич очень упорно добивался своей пассии. Но, плавно покачивая бедрами, эта дикая лань скользила по узким коридорам предприятия и ни на ком не останавливала свой взгляд, даже если слышала приятные комплименты. Подарки и цветы она тоже игнорировала. Как будто бы кого-то или чего-то ждала, но время шло, и этот кто-то или что-то не приходило.

Она жила в отдельной квартире, а ее родители остались в другом городе. Эпидемия охватила и этот населенный пункт, но они пока были живы и здоровы. У нее была одна мечта, а вернее две. Одна – это встретить и полюбить настоящего мужчину. А вторая – сделать что-то стоящее в жизни. Пока ни первая, ни вторая мечта не сбывалась, но в свои двадцать девять лет она не теряла надежду.

Утро на рабочем месте начиналось как обычно. Девчонки из отдела перебирали вещи, которые принесла только что знакомая торгашка. Аннета стояла у окна и все думала и думала о Ямайке, но вдруг в кабинет стремительно вошла пожилая, но очень энергичная дама из отдела кадров – Алла Валерьевна.

– Девочки, сколько сокращений! – И она стала озвучивать список. В нем оказалась и фамилия Аннеты.

– Ну что ж, буду собирать вещи.

Домой девушка вернулась раньше обычного.

Вечером позвонил Амадео:

– Аннетка, я приглашаю тебя на романтический ужин на Мальдивы. Полетим на моем самолете.

– Знаешь, Амадео, я так расстроена из-за того, что меня уволили, что, пожалуй, откажусь. Спасибо за приглашение. Может, в другой раз?

– Следующего раза может и не быть. Эпидемия унесла жизни многих людей. Следующими можем быть ты и я!

– Нет значит нет! – резко оборвала разговор Аннета и выключила связь.

Глава 14. «Мама, мама, а это правда, что у меня есть невеста?»

Амадео сел поудобнее в кресло-качалку, зажег свечу из розового воска и, завороженный призрачным и таинственным ее свечением, окунулся в воспоминания детства.

– Мама, мама, это правда, что у меня есть невеста?

– Да. Мы ее сосватали, когда тебе было три года, а ей два, мое ты сокровище.

– Мама, а как ее зовут?

– Ее зовут Франческа.

– А когда я смогу на ней жениться?

– Когда станешь взрослым.

– А когда я стану взрослым?

– Когда станешь таким же большим, как твой папа.

– А когда я стану таким же большим, как папа?

– Когда перестанешь задавать глупые вопросы и начнешь мне помогать. Вот пойди и присмотри за своей младшей сестричкой.

Ребенок надул пухлые детские губки и поковылял на улицу, где в песочнице сидела маленькая девочка, его сестра.

– Аделина, вот я начну маме помогать и сразу стану взрослым, а ты останешься маленькой, потому что у тебя нет жениха.

Мужчина улыбнулся своим детским воспоминаниям, и волна памяти понесла его дальше. В его классе появилась нежная белокурая девочка. Она не была похожа на других детей. На ее белоснежном лице горели, как два уголька, огромные черные глаза, окаймленные густыми черными ресницами. Этот контраст особенно подчеркивал всю прелесть еще не сформированной, но уже шокирующей женской красоты.

Подросток узнал, что родители одноклассницы привезли свою дочь из России. Русская девочка приглянулась всем мальчикам из его класса, и юный Амадео тоже был безумно в нее влюблен. Через четыре года прелестница вернулась на родину, и тогда итальянец поклялся, что когда станет взрослым, то полетит в эту загадочную страну, и если не найдет Снежану, то его женой будет только русская.

Прошло много лет, но свою клятву Амадео не забыл. Повзрослев, он уехал учиться и работать в страну самых красивых женщин на земле и теперь был безумно влюблен в Аннету и отступать от задуманного не собирался.

Глава 15. Катя. Нападение собаки

Ветер шевелил изумрудную листву осиротевших парков. Золотистые солнечные лучи скользили по верхушкам грустных берез и опускались на асфальтовые дорожки, расчерченные мелом на квадратики, чтобы поиграть в классики. Их начертила маленькая девочка в красном сарафане в белый горошек. На вид ей было лет шесть. Она уже наскакалась и теперь одиноко сидела на ажурной лавочке. Только что похоронили ее родителей, умерших от неизвестной новой болезни, и малышка боялась, что родственники мамы сдадут ее в полицию, так как она сбежала из дома. Тетя Оля, сестра мамы, так и сказала ей однажды: «Сиди тихо, мелкая крыска, а то сдам тебя в полицию».

За что тетка ее так невзлюбила, девочка не знала. Да и рано ей было понимать все сложные взаимоотношения между взрослыми, ведь ребенку было неизвестно, что в молодости ее мать и тетя Оля сильно поссорилась, не поделив молодого красавца из Одессы. Одессит был душой компании, играл на гитаре, красиво пел, обладал прекрасным чувством юмора, но выбрал он не Олю, а Нику. С Вероникой у них в браке и родилась маленькая Катя. Теперь Оля, после смерти сестры и ее мужа Валежика, на Катюшу смотрела как на помеху. Брал он Нику уже в положении.

«Да он ее просто пожалел, если бы не ее беременность, мы были бы с Валежиком вместе и жили долго и счастливо», – рассказывала она своим подругам.

Стало вечереть, и девчушка съежилась в маленький живой комочек. Ножки и ручки сиротки покрылись вначале гусиной кожицей, а потом стали синеть.

Тем временем Ямайка вышел из дома прогуляться по близлежащему парку, чтобы обдумать, что ему делать дальше. Он шел быстрым шагом, поглощенный собственными мыслями. «Нужно устроить митинг протеста из-за массовых увольнений на шоколадной фабрике. Сотни людей оказались без работы в столь тяжелое время. Можно было, в конце концов, переоборудовать помещения для изготовления продукции первой необходимости, – размышлял он, – например, открыть пекарню. Если люди будут хорошо питаться, они будут меньше болеть и умирать. Митинг отменять нельзя, другого выхода нет, – размышлял он, – плохо, что вирус передается воздушно-капельным путем, это опасно».

Тут молодой человек резко остановился, так как услышал детский плач и рычание собаки. Он быстро свернул в проулок и увидел девочку с золотистыми кудрями, которая лежала на земле, а в ее руку вцепилась бездомная собака. Вокруг никого, ни души. Ямайка стремглав бросился на помощь, а одичалый пес еще больше стиснул челюсти. Между мужчиной и псом осталось еще метров сто, и времени для спасения девочки явно не хватало…

Глава 16. «Эдик… есть новости»

Часы не спеша отсчитывали время. Это были интеллектуальные часы, пик новой моды. Почти на всю стену, с живой, движущейся картинкой, которая менялась по желанию хозяина. В часы был встроен датчик, который улавливал любую мысль и настроение человека, находящегося рядом, а программа обрабатывала поступающую информацию в виде картинки, помогая найти решение проблемы. Так однажды Эдуард потерял очень важный чип и не смог вспомнить, куда он его положил. Тогда на часах появилось изображение Алениной фотографии, вдруг она стала прозрачной, и мужчина увидел свою пропажу. Заглянув за фотографию, он действительно обнаружил искомый чип. Но сейчас на часах был виден красивый пейзаж какого-то живописного острова. Его омывали соленые волны бескрайнего океана. Вдали виднелся корабль, и становилось понятно, что остров не безлюден, и от этого появлялось ощущение тепла, уюта и спокойствия. В том самом месте, где на детских картинках обычно изображают солнечный диск, был вмонтирован часовой механизм с подсветкой. Стрелки двигались по кругу, и с каждой минутой загоралась новая цифра. Когда часовая стрелка показывала очередной час, играла музыка и зажигалась нужная цифра, а старая картинка сменялась новой. Наблюдая за ходом часов, Эдуард наконец уснул. Под утро его разбудило движение воздуха от взмаха чьих-то крыльев. Ученый открыл глаза и увидел Дези.

– Эдик, пошли скорее в кабинет, есть новости!

Харитонов резко подскочил, как будто бы не спал только что, а готовился к этому рывку всю ночь, и побежал за электронной подругой в кабинет.

– Вот подробный отчет о проделанной работе, а вот чертежи, на которые ты должен обратить внимание в первую очередь. Что они тебе напоминают? – спросила Дези.

Харитонов вытянул шею, протер глаза и опять взглянул на лист бумаги.

– Что это? – удивленно спросил он. – Это же боевые единицы! А где тот материал, который я тебе дал? Не заболела ли ты, Дези?

– Я не заболела, я могу только зависнуть. А это и есть информация по биоматериалу.

– Ничего не понимаю! У меня жена при смерти, и я ищу способ, как ее спасти, я дал тебе клетки мертвой ткани умерших людей, а ты мне показываешь чертежи лазерных танков и боевых машин.

– Хорошо! Вот изображение твоих тканей под обычным электронным микроскопом. – И Дези включила плейзер.

– Так, есть.

– А вот увеличенное изображение в тысячу раз. Видишь зерна?

– Да, я тебе говорил об этих зернах в межклеточном пространстве.

– Теперь мы еще увеличиваем их с помощью нейроскопических лучей.

– Каких-каких?

– Об этом потом, я их обнаружила в природе и изучила. Увеличиваем снова в тысячу раз.

Эдик стал пристально всматриваться в изображение и что-то начал понимать.

– Подожди-ка, это похоже на боевые единицы, которые, по всей вероятности, вышли из строя и были брошены на поле боя! Только непонятно, с кем они воевали?

– С нами! Вернее, с вами, с людьми! Они уничтожали клетки нейронов и их связи между ними, а также клетки иммунной системы.

– О боже, подожди-ка, это же… цивилизация микромира! – закричал Эд.

Ученый схватил себя руками за голову и как ненормальный стал бегать по кабинету.

– Как все просто, а он мне говорил про нуклидный белок, меняющий структуру ДНК.

– Обрати внимание! Он тоже тут присутствует, вернее его останки.

– Прими, Дези, новое задание: свяжись с жителем этой цивилизации, который приходил ко мне во сне. Имя его мистер Грант. Хотя я уже более чем уверен, что это был не сон.

– Я так не могу, ты должен успокоиться, расслабиться и уснуть, а я должна увидеть его, используя твою память и подсознание.

– Нет, Дези! Я сейчас не усну! Я должен что-то делать. Я сейчас пойду в институт и всем расскажу о нашем с тобой открытии.

– Постой, посмотри на себя в зеркало: глаза красные и горят, как у безумца, волосы всклокоченные, осанка, я бы сказала, сгорбленная. Тебе не поверят. Могут даже вызвать скорую и положить в больницу для умалишенных.

– Ты права, Дези, но я все-таки пойду к директору. Он славный малый, он все поймет, жди меня к вечеру.

Харитонов сидел в кабинете Петра Семеновича.

– Что случилось, Эдуард Артемович? На тебе лица нет.

– Петр Семенович! Тут такое дело, не сочтите меня за сумасшедшего, но мы близки к разгадке! Как вы думаете, Петр Семенович, а могла ли наша цивилизация встретиться лицом к лицу с другой цивилизацией, только поменьше размером?

– Что-то, Харитонов, я вас не пойму, что-то вы говорите загадками. Скажите прямо, как есть.

– Вы только не волнуйтесь, Петр Семенович, – начал заикаться Эд. Разгадка совсем рядом. Дело в том, что в микромире есть другая цивилизация, похожая на нашу.

– Харитонов, я понимаю, что у вас горе, у вас при смерти молодая жена, вы не спали ночью. Я разрешаю вам две недели провести дома, отдохнуть и восстановить ваше подорвавшееся здоровье.

– Вы что, не верите мне? Я говорю правду! Я не псих, я не сумасшедший! – стал кричать молодой ученый.

Директор нажал кнопку, в кабинет вошел здоровый детина.

– Эдуард Артемович! Во время вашего отсутствия погибло еще пять хороших лаборантов, и я не хочу, чтобы вы продолжили этот печальный список.

– Василий, – кивнул он охраннику, – помоги покинуть здание заболевшему человеку. Нет! Подожди! Вызови скорую помощь! Он нуждается в срочной медицинской помощи. Видно, эта зараза пристала и к нему.

Харитонов рвался и метался, но прибывшие медики ввели ему успокоительное, и он больше ничего не помнил. Очнулся он в больнице, в одной палате с настоящими больными.

Глава 17. «А ты откуда все знаешь?»

Собака стояла над ребенком, оскалив пасть. Ее грязная серая шерсть торчала во все стороны клочьями, спина выгнута и напряжена. Ей нужно было сделать правильный выбор: продолжить рвать на клочки человеческого детеныша или отразить нападение бегущего на нее человека. Соразмерив скорость и расстояние между ним и собой, псина поняла, что успеет оторвать кусок мяса от девчонки и сбежать. Ямайка как будто прочитал мысли зверя. Теперь настал его черед просчитать обстановку и принять правильное решение. Он заметил, что на земле лежит острый диск для резки металла, и с силой бросил его в сторону собаки. Диск стремительно летел, вращаясь вокруг своей оси. Рассекая воздух, он попал собаке в шею и отсек голову, тело обмякло и свалилось рядом. Парень, добежав до девочки, кинулся к ней и увидел, что ребенок жив. Он осмотрел ее тело. На руке была глубокая рана, источающая темную, почти черную кровь. Он в одно мгновение снял с себя футболку, разорвал ее на ленты и перевязал рану.

– Со вторым рождением тебя!

– И тебя тоже!

– А меня зачем поздравлять?

– А тебя в тюрьме могли бы сгноить, ты бы там не выдержал. Ты птица вольная.

– А ты откуда знаешь, что я из заключения?

– Знаю. – И она хитро улыбнулась. – С этой минуты я словно прозрела и многое стала видеть и понимать.

– А что ты еще знаешь?

– Она тебя тоже любит, только об этом еще не знает.

– Аннета? С чего ты взяла? Ты же с ней даже не знакома.

– У нее есть рыжий кот, и его зовут как тебя – Ямайкой.

– Да ну! – присвистнул юноша.

Глава 18. «О, батюшка, куда вас понесло!»

Харитонов был крепко пристегнут широкими ремнями к кровати. Он выл от безысходности, вспоминая свою жену, и уже начал думать, что больше ее никогда не увидит. Ему было очень жаль, что он так и не смог ей помочь. Крутя головой и воя по-звериному, с надрывом, он привлек внимание врачей и вновь был обколот успокоительными. Очнувшись, он понял, что это будет происходить до бесконечности и надо как-то выбираться из инфекционной больницы. Кричать и выражать эмоции он больше не стал. А на врачебном осмотре заявил, что чувствует себя гораздо лучше.

– Почему вы так в этом уверены? – спросил его уставший немолодой врач в помятой белой шапочке, в медицинском респираторе и в больших запотевших очках. – Мы нашли в вашей крови много лейкоцитов, надо, батюшка, еще раз провериться, и почки у вас шалят. И приступы истерики у вас еще вчера были сильные.

– Да как вы смеете! – Харитонов снова стал нервничать. – Вы ничего не знаете, ничего не понимаете! Я ученый! Я сделал великое открытие! Эта эпидемия всего лишь атака другой цивилизации, не менее развитой, а может быть, даже более сильной.

– О, батюшка, куда вас понесло! Нет! Вы у нас точно надолго! Назначьте все то же самое, только увеличьте дозировки, – сказал он молодой медсестре, повернувшись к ней, – и привязывайте его покрепче, нам неприятности не нужны, мало ли что.

Обколотый успокоительными, «больной» снова уснул. Во сне он нервно вздрагивал и вскрикивал. Его звала к себе любимая, но мужчина не успевал добежать до нее, как она исчезала. И так длилось бесконечно, как навязчивая мелодия, от которой трудно было избавиться, пока спящий не проснулся в холодном поту. На него странно и со страхом посматривали больные – соседи по палате. В отличие от новенького, они были «ходячими» и спокойно перемещались по палате и коридору. Привязанный Эдуард пролежал еще три дня. Он вымотался, затих и больше не произнес ни слова. Когда с Харитонова сняли ремни, он подошел к окну, открыл форточку и жадно вдохнул глоток свежего воздуха. Потом сел на свою кровать и стал обдумывать план побега. «На окне железные решетки, значит, остаются двери. И надо узнать, есть ли на крышу выход? Бежать лучше ночью. Простыни есть. Что еще? Охранник на воротах общего двора и колючая проволока на заборе – это минус. Надо что-то придумать», – размышлял ученый.