Несмотря на односторонность применения этого правила, каждый выродок, уходя из клана или покидая гурт, давал соплеменникам слово не навлекать на них беды, осквернив себя нападением на человека. Как любое правило, оно имело исключение: выродок мог ополчиться на человека и убить его под руководством другого человека.
Однако даже такие строгие правила подчас нарушались со стороны некоторых кланов и их выходцев. Примером тому могли быть гараны.
Поэтому, пока перед тескомовцами были путры, они имели законное, хотя по сути своей негласное, основание предупредить выродков об ответственности, взятой ими на себя.
Поведение их резко изменилось, когда они увидели Камрата, неторопливо подступающего к ним, и Харана, который хотя и пошатывался от слабости, но выглядел решительно с оголённым мечом.
Тескомовцы тут же словно позабыли о выродках и повернулись к новым действующим лицам. Отношение Тескома к людям, возглавлявшим вооруженных путров, всегда было отрицательным по многим причинам. Одно – исключение из правила наказания соплеменников выродков. Из-за возможности пострадать от выродка – сама мысль об этом претила человеку. И, главное, привлечение всё большего числа разумных не из людей к постоянному ношению меча и искусству владения им, могло, как думали в Тескоме, привести к взрыву взаимоотношений между людьми и путрами, не в пользу первых.
Так что хорошего отношения со стороны тескомовцев ни Камрату, ни тем более Харану, ожидать не приходилось.
– Кто такие? – Грубо спросил руководитель звена – купорен, его главенство подтверждала светло-зеленая точка на груди меленрая.
Камрат не ответил. Он остановился и стал смотреть на тескомовцев, следя за каждым их движением.
Поведение мальчика озадачило и более ожесточило мужчин.
– Мы, кажется, не там искали! Не тех проверяли! – с удивлением проговорил один из тескомовцев. Он был молод и высок. Его коротко остриженные волосы выдавали, а он снял каску, раннее облысение ото лба до макушки. Он был бы красив, но его лицо портил массивный, слегка кривоватый нос. – Вот вам и мальчик! А мы его ищем везде. Дней десять уже? Как тебя зовут, мальчик?
Камрат проигнорировал и этот вопрос. Он решил вообще не вступать ни в какие переговоры с тескомовцами.
– Чего он молчит? – молодой и высокий уже обратился к своим товарищам, словно они могли ответить ему за Камрата.
– Он язык проглотил, – сказал руководитель звена. Его большая голова с выдающимися скулами и маленьким подбородком наклонилась чуть набок. – Ну, с мальчишкой мы ещё успеем поговорить. А сейчас надо наказать выродков за Кранта. Вы займитесь ими, а я… Мальчик, а ну-ка, подойди сюда, пока я сам к тебе не подошёл!
Подзывая, он не удосужился переменить тон своих слов – грубых и нетерпеливых.
Камрат заметил про себя: – точно также вёл себя с ним вчерашний тескомовец. Они видели в нём только мальчика. Его это обидело.
На окрик тескомовца он шелохнулся, одними глазами проследил, как подручные звеньевого безуспешно гоняются за выродками, передохнувшими и успевшими подготовиться к бою, пока тескомовцы занимались мальчиком. Если бы не Клоуда и Харан, он смог бы с ними уйти от тескомовцев, – подумалось мальчику. Потом он отбросил эти мысли. Никуда бы они не ушли. Воины Тескома могли бы их преследовать долго, вызвав при этом подмогу.
И первым из троих выдохся бы он, Камрат. Так что нет смысла думать о Клоуде и Харане, как об обузе, тем более что Харан стоит сейчас рядом с обессиленной Клоудой и готов умереть вместе с ней.
Купорену стала надоедать неопределённость положения. Грузно ступая, он пошёл на Камрата.
Мальчик подождал, когда тот приблизится на короткое расстояние, и сам сделал к нему два быстрых лёгких шага.
Тескомовец побывал во многих схватках, однако с детьми, такими как Камрат, ему сражаться не приходилось. Порол и лозой и шнуром – да, но сражаться? Он накатывал на мальчишку без осторожности, удивляясь несколько выдержке мальчика – не побежал от вооруженного мечом мужчины, не захныкал от страха. Мало того, мальчишка вдруг бросился на его меч так резво, что тескомовец даже не среагировал, чтобы его отвести в сторону. Он напрягся, ожидая неминуемого – сейчас его меч обагрится кровью, и он в том виноватым не будет.
Однако непонятным образом мальчик успел обогнуть острый конец меча и внезапно оказался вплотную с мужчиной.
Камрат опытным взглядом искал подходящую прореху в меленрае или место, не защищенное им, чтобы поразить тескомовца. Доступной щели для гладиуса не оказалось, а тескомовец, словно ему в лицо плеснули кипятком, отпрянул далеко назад и в сторону.
– Ах, ты… гад-дёныш! – взревел он.
Мгновениями раньше уверенный в своей неуязвимости, опыте и силе рядом со щуплой детской фигурой, он пережил мгновение беспомощности. Кровь ударила ему в лицо.
Камрат также отпрыгнул от тескомовца и вновь застыл на месте, выжидая его дальнейших действий. Противник теперь не торопился и готовился всерьёз заняться мальчишкой. Смешно было бояться его жалкой игрушки, но не хотелось, чтобы потом с издёвкой пересказывали с мыслимыми и немыслимыми подробностями историю, как его, известного и сильного, ранил какой-то малец, у которого и меча-то настоящего не было. Уже сейчас назревает ситуация, стоящая хорошего мужского словца, и можно будет ожидать, что он ещё услышит о себе уничижительную байку…
Ладно, как надо бороться с насмешниками, он знает лучше, чем как поступить сейчас. Мальчишку надо будет оглушить, чтобы не сопротивлялся, потом связать, пожалуй. И потом, наверное, придётся его тащить на себе, хотя бы до дороги…
Меч тескомовца был подстать мечу Свима – тяжелый, из великолепного мелерона цвета чуть подсохшей травы, он матово поблескивал клинком в свете солнца и в руках сильного мужчины казался невесомым. Меч ходил в его руке, ведомый одной кистью. Кончик меча описывал всё увеличивающиеся круги.
Зачем тескомовец так крутил мечом, Камрат не понимал и не торопился что-либо предпринимать.
Стал слышен тонкий посвист разрезаемого воздуха. Мужчина, похоже, увлёкся размахиванием меча.
«Сейчас!» – подумал Камрат, и тескомовец бросился на него. Меч, опускаемый плашмя, пролетел, рассекая пустоту там, где только что находился мальчик, а сам он опять рядом с меленраем и жадно оглядывает его и ищет неудачный шов, или свежую застёжку, или неправильно подогнанные пластины, чтобы достать жалом гладиуса то, что надежно спрятано под бронёй – тело тескомовца.
Новый обоюдный отскок в противоположные стороны.
Мужчина хмурится и свирепеет. Обычное хладнокровие оставляет его. Будь перед ним взрослый, он бы знал как себя вести перед ним. Но этот мальчишка…
Камрат быстро огляделся. К”ньец изловчился и дотянулся до руки тескомовца, который охотился за ним, и ранил его, но вид у хопса не боевой, а тескомовец наступает. Ф”ент увлёк своего преследователя далеко от места схватки, они оба исчезли где-то там, за перепадами поверхности земли. Пусть тескомовец побегает за стехаром.
Единственным зрителем и свидетелем происходящего стал Харан. Он успел оглушить недобитого тескомовца и теперь неотрывно следил за леденящей его кровь картиной единоборства мальчика и зрелого, искушённого в боях, тескомовца. Сам когда-то тескомовец, Харан видел, насколько взрослый превосходит мальчика в росте, массе, в длине оружия. Да, всё это давало тескомовцу преимущества, но только не перед этим удивительным малышом.
Харан, примеривая на себя происходящую на его глазах стычку, сам не знал, как бы он построил свой бой, будь он сейчас на месте тескомовца. Руководитель звена, по-видимому, тоже бился над той же задачкой. Выло что-то такое в действиях мальчика, что совершенно не походило на всё виденное им до сего дня.
Если оценивать каждое движение Камрата, то ничего особенного в них как будто не было. И настойчивость его, на взгляд со стороны, страдала прямолинейностью – приблизиться к тескомовцу как можно ближе и поразить его, воспользовавшись несовершенством старого меленрая, подобранного когда-то к стройной, не такой массивной, фигуре тескомовца, едва сходящегося сейчас на нём. Всё так: прямолинейность, позы, похожие на оцепенение в мгновения кратких перерывов в бое, нелепые движения гладиуса, больше похожие на заточку конца палки, чем на боевые приемы. Зато в целом создаётся ошеломляющая нелогичность ведения схватки, и как ему противостоять – не ясно, даже наблюдая со стороны.
К тому же тескомовец явно стал уставать. Вся беда бойцов Тескома Сампатамии заключалась в потере ими боевой сноровки. В последние годы, лет пять-семь, основная стабилизирующая организация перешла от активной политики в бандеке к пассивной, что послужило, кроме невозможности ужиться с этим поганцем – Тикером, одной из причин в своё время ухода Харана из ее рядов.
Обычно Теском вмешивался во все сферы жизни страны, жестко подавлял всякое проявление бандитизма, междоусобиц среди разумных, усмирения гуртов. Тескомовцам приходилось много передвигаться по территориям, сшибаться в кровавых схватках с воинственно настроенными отщепенцами из людей и выродков. Подготовка бойцов велась в школах – хирисах – на самом высоком уровне отличными учителями. В такие периоды взрослели бойцы Тескома, набирались опыта, умели защитить себя и других. Им тогда не было времени сладко есть, вести изнеженный образ жизни вне зависимости от их положения на иерархической лестнице в организации Тескома.
Но прошли те времена, и у такого воина, с одним из которых судьба свела в поединке с Камратом, всё осталось в прошлом. Всё лучшее: выносливость, азарт, владение оружием. Он, конечно, ещё представлял грозную силу, при нём сохранились опыт и навык, однако на смену им пришли быстрая одышка, тяжелый шаг и потеря квалификации ведения боя из-за долгого отсутствия практики. Такими были и вчерашние бойцы, прилетевшие на шаре.
Камрат до сих пор совершенно не ощущал подступающей усталости от противостояния тескомовцу, в то время как его противник уже обливался потом, надрывно дышал и терял терпение.
Смахнув со лба капли пота, выедающего глаза, тескомовец перестал думать о том, кто перед ним. Неважно, что мальчишка, важно одно: ему противостоит вооруженный человек, напавший на представителя Тескома. «Кому нужен этот гадёныш, пусть сами его берут, хоть голыми руками!» – злясь на себя, думал звеньевой. – «Надо было сразу заняться с ним по-настоящему. А теперь… Жарко, во рту горько!.. А это ещё кто такие?»
Тескомовец увидел две смутные человеческие фигуры, показавшиеся вдалеке. Они стремительно приближались к месту схватки. Похоже, это не тескомовцы, поскольку бегут не от дороги, а откуда-то из недр Дикой Земли.
– Наддар! – услышал он отчаянный призыв одного из своих бойцов, к которому подбегали неизвестные.
Руководитель купора отступил на несколько шагов, и обернулся на зов. Меленрай на нем напрягся, и Камрат наконец-то обнаружил место, через которое можно было поразить тескомовца.
– Отступай к дороге! – крикнул звеньевой своему бойцу. – Отступай! А я тут сейчас… А-а!..
Рядом с ним стоял Камрат.
Пока тескомовец был занят перекличкой и отвлёкся всего на мгновение, мальчик сделал несколько неуловимо быстрых шагов и вонзил своё оружие в открывшуюся прореху в броне.
Противник упал, Камрат осмотрелся и увидел Свима, а за ним ярко разодетого торна, вынимающих мечи против оставшегося в живых тескомовца. То, что он был последним, Камрат узнал чуть позже. Ф”ент, уводя своего преследователя подальше от места схватки, вывел его прямо на бегущих на подмогу, Свима и торна.
Встреча всей команды, Свима и Клоуды, мальчика и Свима, торна со всеми – всё происходило в каком-то сумбуре: мельтешение снующих туда-сюда людей, хопса и торна, невразумительные радостные выкрики, слёзы радости у Клоуды, переходящие в рыдания, начало рассказов, что с кем случилось за время разлуки…
Команда словно пополнилась сразу на десяток новых членов – столько было произведено движений, произнесено слов, восклицаний, сделано жестов и подарено друг другу улыбок.
Один Ф”ент отсутствовал и не принимал участие в радостном событии.
Свим вспомнил о нём:
– Он ранен, но не опасно. Там ему ещё немного укоротили хвост.
– Куда же ещё? – удивился К”ньец и серьёзно заметил: – Не везёт ему на хвост. Без него он становится стеснительным.
– Ну, вот ещё, – вступил в обсуждение торн. – Там осталось достаточно, чтобы показать ему свою трусость.
– Он не трус! – на защиту выродка стал Камрат. Его поддержал К”ньец. – Он один бросился на четверых тескомовцев, чтобы отвлечь их от нас. Если бы не он, не знаю, встретились бы мы в полном составе. Вот он какой!
Свим похлопал мальчика по плечу.
– Я рад, малыш, что мы снова с тобой встретились, и что команда наша собралась целиком, и что она не знает трусов и… поражений. – Свим окинул команду взглядом. – Да уж… Вот что, друзья, удивительно! Ни дня без драки, а мы все живы. Основательно потрёпаны – это да, но живы. Живы!!
– Люди! – напомнил о себе Сестерций. – И, тем не менее, ты, Свим, прав. Во всём присутствует какая-то алогичность. Вне её половина команды давно бы закончила своё существование среди живых.
– Мутные звезды! Как тебя заносит! Лучше так, как есть, чем так, как ты тут наговариваешь.
– Я не наговариваю, я констатирую.
– Вот и оставь это при себе, а нам надо отсюда уходить.
Глава 42
По дороге к руинам отыскали Ф”ента, Свим взял его на руки. Рядом, ухватившись за мощную руку дурба и не отпуская её ни на мгновение, словно Свим сможет опять куда-то исчезнуть, семенила Клоуда, и требовала от него подробностей освобождения из липучки, борьбы с воздушным шаром, о найденном подземелье. Внезапная встреча с любимым подняла Клоуду на ноги, придала сил, она не ощущала своего тела, болей в нём, как будто плавала в радостном розовом тумане.
Свим посматривал на неё сверху вниз, прижимал локтем её руку и много смеялся. Несясь с торном к месту встречи остатков команды с тескомовцами, Свим готов был вспорхнуть птицей и в первую очередь защитить её. Слова торна о падении, о том, что до того её поддерживал Харан, так как она, похоже, самостоятельно не могла передвигаться, разбудили его воображение с вариантами, один другого худшим, произошедшего с нею: она серьёзно ранена, избита, измучена, изнасилована тескомовцами… Он бежал так, что обогнал Сестерция, правда, не намного, оттого что сегодня торну удалось привести в действие пуджи и он испытал неповторимое чувство полёта на расстоянии берметов в семьдесят.
Сейчас же Свим видел усталую, но счастливую женщину, позабывшую о вчерашнем падении со страшной высоты, о муках боли после того, когда проснулась днём, об ужасе, пережитом от встречи с тескомовцами, когда стоящий над нею Харан по её просьбе готов был её убить и броситься на врага, чтобы самому быть убитым. Иного они не предполагали. Но вот хопс смертельно ранил одного и занялся другим, не столько нападая на него, сколько отвлекая подальше от людей, что не могли постоять за себя, а малыш выматывал своего противника, обещая отсрочку неотвратимого. Потом как во сне, как в хорошей сказке случилось появление сильного и любимого ею Свима, которого она не чаяла уже увидеть и мысленно даже смирилась с этим печальным для неё фактом. А он – вот он! – здоровый, живой, смеющийся…
– Что было дальше? – теребила она его, стараясь заглянуть ему в лицо, чтобы порадоваться ещё раз его доброй и счастливой улыбке.
– Потом… Потом Сестерций рубанул шар мечом, газ, вонючий такой, задохнуться можно, потёк, и мы стали вначале медленно, а затем всё быстрее падать…
– Вот бестолковые. Управлять шаром просто. Ты же видел, как я это делала? Тогда, когда мы летели. В тот первый день.
– Конечно, видел. Как же. Только не то, как надо управлять шаром, а видел лишь тебя.
– Правда? Сви-им!..
Ф”ент на руках у человека умудрялся зализывать многочисленные, хотя и не очень серьезные, раны. Как ни был ловок стехар, но порезы от мечей тескомовцев, удар ногой, а напоследок усекновение хвоста, совсем немного – в человеческий палец толщиной, а всё – раны.
– Ты можешь полежать спокойнее? – спрашивал его Свим, когда выродок слишком энергично крутился на его руках.
– Могу, – с вызовом ответствовал Ф”ент и продолжал своё беспокойное занятие.
Он сразу почувствовал свой новый статус в команде – все его любили и уважали, поэтому с удовольствием пользовался новым положением. Одно то, что его на руках несёт человек в знак уважения к его заслугам, стоило многого. Так он, пожалуй, прославит клан хиков ещё больше!
– Тогда замри! – приказал Свим и чуть притиснул его к себе.
– Ай, ай! Я могу, но мне надо срочно зализать те раны, которые могут быть заражены. Разве ты не знаешь, что мы, собаки, всегда так поступаем?
Его резонного вопроса Свим уже не слышал, его вновь отвлекла Клоуда. Так Свим и шёл: спрашивая, отвечая, рассказывая… И был тем безмерно счастлив.
Остальные члены команды чуть приотстали и с интересом выслушивали подробный и монотонный рассказ Сестерция о полёте на шаре, высвобождении Свима из липучки, о муках приземления, о падении в какой-то колодец посредине Дикого Поля и о распределителях еды. Последнее вызвало маленькую дискуссию, ибо все, кроме торна, со вчерашнего дня не ели. После красочного описания чудес, получаемых из распределителя, каждый ощутил предвкушение и зверский голод.
– Неслыханное дело, – восхитился Харан. – В это трудно поверить на слово. Но вы-то видели и ели!.. Главное, я тоже увижу и попробую пишу, приготовленную по рецептам многотысячелетней давности… Твои ощущения, Сестерций, каковы? Есть в еде какие-нибудь элементы, которые не встречаются сейчас в нашей еде?
Сестерций вскинул было голову, однако снизошёл до ответа:
– Всё одно и то же.
– Да-а, – разочаровано протянул Харан. – Но наличие самой раздаточной… А я ведь нечто такое однажды слышал. Но, скажу честно, в городе я таким россказням никогда не верил, и не только я. В городе о территории, тем более о Диких Землях, сами знаете, ходят разные слухи. Порой, правда, ничего определённого, а иногда распространяется просто сногсшибательная какая-то история, вроде той, что нам тут рассказал ты, Сестерций.
– У нас в городе то же самое, – решил поделиться своими впечатлениями Камрат. – Придут лесовики, вокруг них народ соберётся, а они начнут о чём-нибудь таком говорить, что на них все пальцем показывают, говорят, что они там, в лесу, может быть, видят что-то, но либо о том врут, либо сами всё придумывают.
– Городских понять можно, – неожиданно заступился торн за горожан. – Они живут по своим законам, в заданных условиях города. Всё необходимое для жизни у них есть. А кто-то приходит и говорит о таком вот распределителе, идите, говорит, и пользуйтесь. Выбор – бесконечный. Что будет, если часть горожан бросится сюда? Тронь горожан, что станется с городом? Так, Харан?
– Ты меня, уважаемый Сестерций, поражаешь. Ты ведь, кажется, в городе не жил?.. Я так и думал. Но в своём рассуждении ты, наверное, прав. Многое, если не всё, в городе держится только на традиционных представлениях, иногда ложных или даже нереальных по своей сути. На них-то и основаны нормы и законы проживания в городе. Как бы мы ни судили, а вне города человек деградирует. Я уже давно не был в городе и чувствую – во мне происходят негативные процессы. Пора бы укрепить зубы, почистить глаза и исправить остроту зрения, пройти закалочный цикл. Дикие Земли убивают человека.
– Люди! – тут же прокомментировал Сестерций.
– У нас в городе о лесе и загородной жизни судят по крику одура, – сказал Камрат, сам он в укрепляющих организм человека мероприятиях ещё не нуждался. – Мы вот идём уже больше десяти дней, а никакого одура ни разу не видели.
Харан засмеялся, хотя смех давался ему с трудом.
– Одуры только около городов и держатся, – сказал он. – В лесу или в Диком Поле ему страшно.
Камрат подозрительно посмотрел на Харана, не смеется ли он над ним? Решил заступиться за одура.
– А чего ему бояться? Он сам, кого хочешь, испугает. Одур, он никого не боится! Его боятся.
– Ой, малыш! Ты-то когда-нибудь одура видел?
– Нет, конечно. Одура мало кто видел. Мне рассказывали о нём. Он такой… – Камрат призадумался, но оказалось, что он ничего такого об одуре не знает, но признаваться в том ему не хотелось. – Большой и страшный. Да! А зубы как… В руку длиной. Лапы с когтями. Как нападет, ка-ак схватит кого-нибудь!
Харан откровенно расхохотался, с его лица посыпались остатки – пыль – засохшей крови и нажеванной кравелями замазки на шрамах.
– Ничего смешного не вижу, – степенно проговорил торн. – Может быть, малыш, что и приукрасил, расписывая одура, но так оно и есть. Так говорят.
– Надо же, ещё один того же мнения. Ты, видать, тоже никогда с одуром не встречался?
– Не встречался и рад тому. Говорят, что те, кто с ним встретился, уже никогда ничего никому не расскажет. Признайся, Харан, что ты пошутил?
– Да что вы? Сговорились? Кто вам такого страшного об одуре наговорил? Одур… Мне даже трудно что-либо сказать, так вы меня обескуражили своими заявлениями. Одур вполне приличное животное, неразумное или потерявшее когда-то разум, со страшным голосом. Голос у него не отнимешь. Закричит, а те, кто его слышит, представляет себе о нём невесть что. Голос – и только. Похож он на безобразную человекоподобную обезьяну… Да, да, как бартиллы. Но одур выше их ростом, примерно как человек. Первым одур ни на кого не нападает, да и вообще старается разумных обходить стороной. Диких тоже. Но силы у него предостаточно. Если кто-то его зацепит, причинит боль или задумает с ним расправиться, он может свернуть шею обидчику в одночасье. Были примеры, когда одур дружил с человеком и был ему беззаветно предан. Да, насчёт зубов в руку длиной. Одур ест корешки, как кравели, но не гнушается мясом мелких грызунов, особенно мышей.
– Как К”ньюша у нас, – вставил мальчик.
– Ничего плохого в мышах, как в еде, не нахожу, – возразил хопс. – Мы в нашем клане специально мышей разводим.
– Еда есть еда, – глубокомысленно произнес Харан и добавил: – Есть охота. После рассказов Сестерция, у меня аппетит разыгрался на двоих.
– Свим обещал накормить нас в руинах, – напомнил Камрат.
– Я вам тоже могу показать, где стоят распределители и как ими пользоваться. Кое-какие коды мы уже расшифровали, и я их помню. А Свим… Ему будет не до вас пока. Так мне кажется.
– Да, женщина, – проговорил с мягким мурлыканьем К”ньец и облизнулся.
– И ещё какая, – вздохнул Харан и прибавил шагу.
Лишь Камрат ничего не понял из их реплик и с обидой на них подумал, что Свим не такой, как они его представляют. Сейчас он придёт в руины и станет показывать, где можно будет устроиться на отдых, и где стоят распределители еды – мальчик испытывал со всеми муки голода.
К сожалению, утром поесть времени не было.
Впереди щебетала Клоуда, в ответ ей доносился баритон Свима, раздавался беспричинный смех. Торн, высоко подняв голову, выслушивал Харана, который с увлечением что-то говорил ему. Рядом с ними своей обычной походкой, словно подкрадывался к кому-то, К”ньец. Камрату ничего не оставалось, как замкнуть передвижение команды, что выглядело вполне естественно.
Взрослые предоставляли ему возможность исполнять кое-какие обязанности, и мальчик со всей серьёзностью отнесся к ним. Он внимательно осмотрел оставленное позади пространство, посмотрел на небо. Никто их группу не преследовал. Оглядываясь назад, Камрат испытывал жалость к только что убитым тескомовцам. Похоронить они их не могли, лишь положили их вместе и присыпали старой травой.
Свим, постояв над распростертыми телами убитых, вздохнул и сказал:
– Как они мне надоели…
Вход в бывшее строение обвалился. Надо, было пробираться по груде камней, поросших пучками травы. За ними – пролом в стене в высоту и ширину в два человеческих роста, идти опять приходилось по камням. Лестница за проломом, ступеней двадцать, вела вверх к небольшой площадке, а уж от неё можно было попасть на открытое пространство, с которого дурб и торн увидели своих друзей. Сюда и привёл команду Свим, сделав широкий жест рукой – располагайтесь, мол, всё это наше.
Ф”ент с хвостом во второй раз укороченным, и ослабевший после пережитого и от пинков тескомовцев, остался лежать там, где его положил Свим. Рядом с выродком со стоном опустилась Клоуда. Короткая вспышка бодрости от радости встречи с полюбившимся ей человеком и переход к руинам вымотали её полностью. Она села с закрытыми глазами, на её посеревшем лице застыла маска боли.
«Надо поплакать», – подумала она в отчаянии. Поплакать, чтобы смягчить ломящие усталость и боль, опустошающее бессилие; поплакать от неспособности сделать какое-нибудь движение, чтобы хотя бы сесть удобнее; поплакать от нечаянной уже встречи со Свимом…
Слёзы хлынули из её глаз градом,
– Что с тобой, милая? – обеспокоился и подсел к ней Свим, обнимая вздрагивающие плечи Клоуды.
Ему ещё не всё было известно о состоянии её здоровья, оттого он испугался резкой перемене, произошедшей с ней.
– У неё были сломаны ребра при падении с шара, – пояснил подошедший Харан. – Кравели ей помогли, но ей нужен покой. Во всяком случае, дня два ей следует полежать, посидеть.
– Кло, почему же ты не сказала мне об этом? А я-то…
Женщина склонила голову на его грудь.
– Ничего страшного, дорогой. Я скоро отдышусь. Я так была рада твоему возвращению, что немного перестаралась…
– Возьми мою куртку под голову, полежи.
– Спасибо, милый!
Торн с иронией, насколько был способен к этому, наблюдал картинку взаимоотношения мужчины и женщины.
– Люди! – сказал он многозначительно. – У них всё так сложно и забавно. – Он повернулся к Камрату и хопсу. – Я же вам говорил, что Свиму будет не до вас? Так и случилось. Пойдемте, я вас покормлю вволю.
– А меня? – притворно надул губы Харан. – Я тоже есть хочу. Да и уважаемого стехара следует прихватить с собой. Он хоть и раненый, а от еды, думаю, не откажется.
Ф”ент с благодарностью посмотрел на Харана – тот назвал его уважаемым, а всего две праузы назад от него такого нельзя было дождаться.
Всё изменилось после отчаянного нападения на тескомовцев.
Выродок сейчас уже затруднялся бы назвать причину или объяснить кому-либо, что именно подвигло его на такой, не свойственный ему, поступок. Словно всё это делалось и не им, а кем-то другим. Да, конечно, он хотел, в первую очередь, обратить внимание своих бывших и покинувших его друзей на появление тескомовцев. Но оповестить их можно было другим способом – догнать и сказать о преследователях. Ему, наверное, поверили бы, однако постарались бы не заметить его попыток реабилитировать себя и вновь стать членом команды. Примкнул к нам – что с тобой сделаешь, но на уважение и любовь с нашей стороны не рассчитывай. Так бы могло быть.
Однако, выслеживая воинов Тескома, Ф”ент ни о чём таком не думал. Когда же тескомовцы вышли на открытое пространство, а команды под руководством Камрата в поле видимости не оказалось, с ним всё-таки что-то такое произошло из ряда вон.
Похоже, он испугался как никогда до этого, и, главное, не за себя. Такое впечатление, что он не владел собой. Сейчас бы, вот так вот лёжа в безопасности, он подумал бы ещё как поступить, а двумя праузами раньше у него не было никаких сомнений, он это точно помнил. Как поступить? Определенным образом – наброситься на тескомовцев, предупредить тем самым друзей об опасности, а там – будь что будет!
Напав на четверых вооруженных людей, он не мог рассчитывать на милость с их стороны, и ведь, что удивительно, понимал это. А набросился! Набросился, не уверенный ни в чём: что его услышат или увидят, что после того как услышат или увидят, скроются так быстро и незаметно для тескомовцев, что те их не найдут, а к нему на помощь никто не придёт…
– Ты сможешь? – участливо поинтересовался К”ньец у выродка после предложения Харана.
– Я могу его и донести, – предложил торн. – Там, правда, вход не слишком удобен, но общими усилиями мы его пронесём.
– Не надо, – Ф”ент поднялся, ему было трудно стоять на ногах и идти. – Не обращайте на меня внимания, друзья. Вы все сегодня побывали в переделке и устали не меньше моего.
– Твоя самоотверженность начинает пугать, уважаемый стехар, – покачал головой Харан и улыбнулся. – Такое поведение – признак выздоровления не только физического. То-то ещё будет, когда ты совсем выздоровеешь.
– Вот чего нам не надо, так это его выздоровления, – не остался в стороне К”ньец и высказал свою точку зрения. – Пусть лучше остается всё по-старому. Мы уже прекрасно все знаем, на что наша уважаемая собака способна, и не будем усложнять жизнь ни себе, ни уважаемому стехару.
Пожелание хопса вызвало противоречивые отклики слушателей.
– Завидуешь, кошка? – ехидства Ф”енту было не занимать.
– С людьми поведёшься, ещё не такого у них научишься, – отозвался Сестерций.
Камрат засмеялся, а Харан с удивлением посмотрел на К”ньеца.
– Такому и у людей не научишься. Ты, К”ньюша, хорошо умеешь выражать свои мысли. Для путров это не типично. Я высказал не своё мнение, но бытующее среди тех, кто пытается решать проблемы взаимоотношений между разумными.
– Люди!.. – Торн оставил за собой последнее слово. – Вот отсюда и начнём пробираться к распределителям еды. Кстати, перед вами всё это переплетение из металла.
– Из металла? – отозвался Харан.
Но разговоры о металле тут же закончились – всем не терпелось добраться до раздаточных.
Выродкам и мальчику, а также отчасти Харану, ничего не стоило свободно пройти путь, сквозь который почти праузу продирались Свим и Сестерций. Торн и сейчас, несмотря на подвижность всех членов, едва поспевал за остальными. Наконец и он оказался у двери, ведущей вниз к подземному переходу и к комнатам, где стояли распределители еды.
– Первый работающий распределитель мы нашли далеко отсюда. Давайте, опробуем те, что поближе. Заглянем сюда. – Торн, окруженный зыбкой аурой, слегка отодвигающей темноту, прошёл в проём двери ближайшего помещения и показал на стойку распределителя. – Вон он.
Стойка, идеально чистая, со сглаженными, словно облитыми, формами даже в жидком свете ауры торна резко контрастировала с совершенно пустой комнатой. Она казалась забытой вещью – жильцы съехали, всё до мелочей забрали с собой, а самое главное и красивое в спешке оставили стоять и напоминать о тех временах, когда вокруг кипела жизнь, и пахло жилым.
– Наши городские распределители убогое подобие этому, – оценил Харан, вглядываясь в ломающиеся отражения пришедших с ним разумных. – Из чего он сделан, Сестерций?
– Стекло… и какие-то добавки. Сложная смесь.
– Нельзя ли потом поговорить, как он выглядит? Лучше узнать, что внутри, – пролаял Ф”ент. – Есть хочу!