У молодых тескомовцев покруглели глаза, а стоящий рядом с Тикером рослый и бывалый воин глухо произнёс, не дослушав и первых трёх имён:
– Ну вот, Свим Сувелин Симор, ты наконец-то попался!
– Свим, берегись! – отчаянный крик Клоуды не достиг цели.
Напарник Тикера выстрелил в Свима липучкой – сетью с клеевыми узлами. Как ни скор был Свим и увертлив, но сеть – в развернутом положении два с половиной на два с половиной бермета – достала до него в одно мгновение и спеленала по рукам и ногам.
Сеть ещё летела к нему, стремительно разворачиваясь до максимальной площади, а Свим уже проклинал свою беспечность и забывчивость. Мог же он о подобном предполагать. Знал, что в арсенале тескомовцев всегда найдётся что-нибудь эдакое, пакостное, отчего может не поздоровиться. Он и ожидал подвоха, готовый ко всему, а о липучке позабыл и вспомнил о ней, лишь, когда она стянула ему члены, и он не мог шевелиться.
О действии сети он был прекрасно наслышан и даже однажды видел, как она действует: чем больше ей сопротивляешься, двигаешься и делаешь попытки освободиться, тем сильнее она опутывает попавшего в неё. Был наслышан и видел, но не мог так просто сдаться. Вскоре ему стало трудно дышать, и он вынужден был прекратить попытки освободиться от наброшенных на него пут.
– Свим, милый, – присела над ним Клоуда.
Она тщетно пыталась ему чем-либо помочь.
– Прекрасно! – удовлетворенно заметил Тикер, неторопливо закрепляя за стропу, удерживающую гондолу, конец длинного паводка, соединенного с липучей сетью. – С пресловутым неуловимым Свимом покончено в два счета: раз и два! А? – Тикер притворно хохотнул. – Без дурацких погонь и стычек. Раз и два!.. Раз и два! А теперь всё остальное. Вон там, да, с выродками, мальчишка. Он-то нам и нужен. Хипер и Шелд, – также без суеты, почти лениво, обратился он к молодым тескомовцам, – вам первое боевое задание. Выродков при мальчишке убить. Мальчишку доставить сюда. И, он погрозил им пальцем, – чтобы с него волос не упал! Ясно? Ясно. Тогда туда и обратно. Быстро! Хе! Проворные ребята, не находишь, Самил?
– Не знаю. Они мне не очень нравятся, – ответил Самил, напарник Тикера, грузный, с лицом вечно обиженного ребенка, тескомовец. – На всё смотрят бараньими глазами. Вот думаю, справятся ли с выродками?
– Н-да, ты прав. Пойди, проследи тогда там сам. Но дай им проявить себя. И чтобы мальчишку не обидели. Сам знаешь, над ним там трясутся, а чего, не говорят. Иди, а я тут займусь ещё кое-кем. – Тикер указал на Клоуду.
Пока Самил неловко выбирался из раскачивающейся гондолы, Тикер наблюдал за действиями Клоуды, безуспешно пытающейся мечом рассечь волокна липучки.
– Клоуда! – выкрикнул он, как будто она была от него не ближе, чем в полусвидже, а не в одном бермете. – Ты?! Как ты могла?
Бывшая воспитанница со страхом посмотрела на него, не прекращая трудов по освобождению Свима. Глядя на неё, Тикер захлебнулся от гнева, восторга, жажды мести и свободы делать теперь с нею всё, что ему захочется.
Его напарник, привлеченный криком, повернулся к Тикеру, чтобы выяснить причину его несдержанности, и поплатился за это жизнью.
Харан всё это время стоял в стороне и делал вид, что его не касаются происходящие вокруг события; даже когда Свим попался в сеть, он сдержался, понимая свою неспособность чем-либо ему помочь в данный момент. Он выжидал. Чего? Одного – тескомовцы не будут вчетвером покидать гондолу, а сделают это по одному или парами, только тогда появлялась надежда справиться с ними поодиночке. Он пропустил мимо себя молодых тескомовцев. Худая изящная фигура Харана не слишком их озаботила, они посмотрели на него, как на нечто незначительное, и прошли мимо. У них был приказ старшего, а остальное их сейчас не касалось.
Тикера и его напарника, занятых Свимом и Клоудой, Харан также пока не озаботил.
Зато он дождался момента и нанёс смертельный удар Самилу.
Он надеялся как раз на такой случай, и тот подвернулся. Самила подвела традиция старых тескомовцев носить несменные меленраи, даже если они начинают приобретать неисправности. Традиция считает: новый меленрай – молодой боец, и такое правило правильно, потому что неопытного тескомовца чаще всего спасает именно броня; у тескомовца-ветерана – старый меленрай, и такое тоже правильно, поскольку воин в состоянии постоять за себя перед любым противником.
На Самиле был надет старый меленрай, и Харан мог выбирать: воротник открывал шею тескомовца, левая нижняя застёжка не застегивалась из-за погрузневшего тела хозяина и оставляла без защиты весь его бок, а отогнутые наплечники, чтобы не мешали могучим бицепсам рук, позволяли проткнуть тескомовца вообще насквозь.
Харан уступал тескомовцу в росте почти на голову, потому направил своё оружие туда, куда мог дотянуться и наверняка поразить Самила. Он выбрал не застегнутую застёжку, открывающую узкую щель, в которую податливо вошёл весь клинок меча.
– Самил! – вновь неистово закричал Тикер, отворачиваясь от Клоуды.
Он увидел Харана с окровавленным мечом и обезумевшим взглядом потемневших глаз и своего друга и соратника, плашмя падающего на землю, кровавя жухлую траву, быстро впитывающую драгоценную жидкость – кровь.
«Он меня так и не узнал, – подумал Харан. – Или забыл, что мне пришлось из-за него уйти из Тескома. Иначе уже лет пять тому кого-то из нас не было бы в живых. По всей видимости, меня…»
Тикер выпрыгнул из гондолы и быстро осмотрелся. Взгляду открылась непонятная и неприятная ему картина: один молодой тескомовец, свернувшись калачиком, лежал у ног хопперсукса из кошачьих, а оставшийся в живых, отступая, отбивается от мальчишки. Кто из молодых его спутников погиб, Тикер не мог определить, ибо познакомился с ними только сегодня перед вылетом на шаре для барражирования вдоль дороги. Он, конечно, помнил их имена – Хипер и Шелд, однако пока что объединял их в паре, без четкого для себя деления: кто из молодых Хипер, а кто – Шелд. Сейчас можно было бы последнего из живых напарников поддержать хотя бы голосом, назвав его по имени, но как именно зовут противостоящего мальчишке, Тикер не мог сказать.
– А-а! – вложил он в утробное рычание всю свою злость от неудачного дня: на глазах погиб Самил, отказала связь с другими шарами, слезы Клоуды по Свиму – всё свалилось сразу, не дав перед тем и малейшего намёка на подобную развязку.
Ведь, казалось, дежурство проходит нормально. Они, подлетая к людям и выродкам и, не зная, кто они, посмеивались над ними за невнимательность. Не заметить тескомовский шар – это надо же! Они приземлились, и ничто не угрожало им в гондоле, пока не разобрались, с кем имеют дело, и опять всё шло хорошо. Даже не хорошо, а прекрасно! Им несказанно повезло. Пресловутого Свима спеленали как спящего. Оставалось всего ничего: поймать мальчишку, эту повседневную заботу Тескома уже долгое время…
Рычание Тикера перешло в рёв. В его руке, как при выполнении фокуса, появился меч. Крутанув им перед собой, Тикер бросился за Хараном. Врач, петляя, побежал к К”ньецу, надеясь с его помощью атаковать тескомовца с двух сторон. У Харана дрожала каждая жилка. Вспомнилось старое, когда он вот так же не мог устоять перед озверевшим Тикером. В нём нарастала злость на него и более того на себя за то, что он опять бежит?
«Куда не убегай, всё равно его меч или мой положат конец в нашем противостоянии», – лихорадочно думал он.
Его подмывало остановить своё бегство, развернуться и лицом к лицу сразиться с громадным тескомовцем, топающим за ним и орущим непотребные слова. Но понимал, что не следует этого делать, так как противник превосходил его упитанностью и силой и, главное, был в броне.
Тикер кричал недолго, так как, оказалось, даже лёгкий бег для него был в тяжесть. Он шумно задышал, и Харан, обогнавший его всего на десяток коротких шагов, услышал позади себя одышку тескомовца. Тут же он сообразил: Тикер уже не тот, что был когда-то, сидение в шарах сил не прибавляет, и его следовало погонять, пусть выдохнется. Как только он принял это решение, то свернул с направления, ведущего к мальчику и хопсу, и прикинул примерный круг в лесочке, по которому поведёт за собой разгневанного Тикера.
Тикер разгадал его намерение сразу и перестал бежать. В конце концов, сказал он себе, ему под силу справиться со всеми по очереди. Вначале убьёт этого ублюдка, посмевшего напасть на Самила. Потом хопперсукса разрубит пополам, и пусть гадают после этого, от кого тот произошёл. Так что куда торопиться!? И умирать они у него будут медленно, особенно эта тварь – его воспитанница. Корчила из себя недотрогу, а сама… У-у!..
– Ладно, – глядя в спину Харану, процедил он сквозь зубы, – побегай у меня пока, а я…
Тикер решительно развернулся к хопперсуксу, чтобы застать его врасплох, и дрогнул: молодой тескомовец, зажимая лицо руками, падал вперед, а хопс и мальчишка стояли около и пинками подталкивали его быстрее закончить падение.
Тикер на мгновение оцепенел. Вокруг творилось необъяснимое. Он остался один, враги стали медленно приближаться к нему со всех сторон. Каждый из них для него – ничто, но их стало многовато против одного.
– Ну, нет! – его крик раздался и утих.
А невдалеке, там, где лежал в липучке Свим, происходили свои события. Сестерций вскочил в гондолу с надеждой что-либо найти для освобождения Свима. Гондола, хотя и была рассчитана на четверых наблюдателей, всё-таки для торна была маловата из-за его хаотических действий. Он метался в ней, осенённый светлой аурой, хватал всё, что подворачивалось под руку, ощупывал каждый выступ. От его резких движений гондола вздрагивала как живая.
Что он там зацепил, для него осталось тайной, поскольку Сестерций никогда до того на шарах не летал и не представлял принципа их работы.
Но зацепил!
Шар дрогнул и стал медленно подниматься.
Клоуда самозабвенно возилась около любимого, пытаясь мечом разрезать нити сети. Они так же, как и меч, были сделаны из мелерона и поддавались клинку с большим трудом. Она только что, наконец, разрезала сеть, покрывшую лицо Свима, дав ему возможность дышать свободнее, как поводок, прикрепленный к стропе шара, резко натянулся и потянул сеть со Свимом за собой. Вначале дурба протащило несколько берметов по земле, потом он стал подниматься вверх вслед за шаром.
Клоуда ухватилась за него и стала взлетать вместе с ним. Она кричала и билась в истерике. Наверху, в гондоле, бесновался ошалелый торн, не знающий, что делать. Ругался Свим, едва понимающий, что с ним происходит и почему он висит почти вниз головой и удаляется от поверхности земли.
Клоуда не удержалась и сорвалась с большой высоты вниз, ломая при падении ветви густого куста, в который она угодила.
Шар плавно и неотвратимо уходил в высоту. Отдельной каплей следовал за ним свёрток со Свимом, а поводка уже нельзя было разглядеть. Да его и разглядывала лишь одна пара глаз.
Тикер ничего этого не видел, ему надо было спасать свою жизнь. Враги сходились к нему. Он вдруг ощутил беспокойство от понимания, что по одному с тремя противниками ему не справиться. Можно было, конечно, наброситься на хопперсукса или убийцу Самила – с ними он и по одному и вкупе смог бы совладать играючи. Смог, если бы не ужасное чувство, охватившей его целиком несвойственной ему неуверенности, которой он не испытывал уже много лет. Она, неуверенность, каким-то образом подпитывалась почти ощутимыми импульсами неизвестного происхождения, они волнами накатывались на него со стороны мальчика.
Мальчик спокойно стоял чуть в стороне и с невозмутимым видом наблюдал за ним. Тикеру казалось, что он видит на лице мальчика отражение всех своих действий: быстрые развороты на месте, чтобы видеть всех противников сразу, ложные замахи мечом, долженствующие держать нападавших на почтительном расстоянии, на его потуги казаться хладнокровным и уверенным в себе…
– Именем Тескома! Стоять на месте, не оказывать сопротивления! – вспомнил он древнюю формулу, которая предписывала всем, услышавшим её, подчиниться ему беспрекословно, бросить оружие и выслушать волю Тескома, произнесённую его устами. – Именем Тескома!
– Нет такого имени, так как нет сейчас Тескома! – кривясь в улыбке, отозвался Харан. – Вы подобно дворовым ляшкам передрались между собой. Так кому ты теперь служишь? Зачем тебе мы?
– Тескома нет, говоришь? – рыкнул в ответ Тикер. – Сейчас я вам покажу, что такое Теском!
Первым на Тикера, сделав знак мальчику и хопсу, чтобы они не вмешивались, напал Харан. Тескомовец встретил его мечом, направленным прямо в голову. Харан едва увернулся, сделав великолепный акробатический прыжок через плечо, и вновь пошёл на Тикера, отвлекая его гнев на себя. К”ньец решил воспользоваться моментом и неслышно подкрался сзади. Но то ли он не наметил загодя, куда будет бить клинком, то ли замешкался от волнения, а результат оказался не таким, как ему хотелось бы. Его меч лишь скользнул по меленраю, вызвав моментальную ответную реакцию Тикера. Чудо да кошачье проворство спасли К”ньеца от верной смерти. Острый как бритва меч тескомовца пронёсся молнией над его головой и отрубил хопсу ухо, а сам К”ньец отлетел далеко прочь и замяукал от боли и злости. Кровь потекла по его личине.
Победа, хотя и ничтожная, вызвала прилив сил у тескомовца, пришло избавление от тягостных чар, навеваемых мальчишкой. Грудь у Тикера раздалась, он вдохнул свободнее и стал целенаправленно теснить Харана. А тот отступал, легко и непринужденно перепрыгивая с места на место, словно его дергали или толкали то с одной стороны, то с другой, заставляя Тикера следовать за собой. Тескомовец, держа меч в приподнятом положении у плеча, неторопливо ходил за ним, рыхля под собой землю не снашивающимися подошвами сапог.
Камрат едва успевал за ними. Он не понимал Харана. С тескомовцем должен сразиться он, а Харан пусть займётся К”ньюшей. Но врач не замечал его жестов и водил за собой тескомовца. Камрат решил постоять на месте и дождаться, когда они подойдут к нему ближе, тогда он отсечёт Харана от тескомовца и сам вступит в схватку.
Мимо, никого и ничего не замечая, пробежал кролик, и Тикер на мгновение отвлёкся. За эти несущественные в обычной жизни мгновения, которые он потратил на осмысление ситуации от появления кравеля, Харан почти вплотную подскочил к нему, намереваясь нанести колющий удар, подобный тому, какой ему уже сегодня удалось сделать.
На таком расстоянии, заметив его, Тикер не успевал встретить его мечом, тогда он со страшной силой ударил Харана в лицо громадным кулаком. Харан оторвался от земли и пролетел добрых два бермета, прежде чем приземлился спиной, поднимая пыль из старой травы.
Он упал и не шевелился.
Тикер победно оглянулся, никого не увидел, в душе пожалел, что никто не оценил его успеха и направился к поверженному врагу, дабы добить его.
Шагнул и наткнулся на мальчика.
Камрат, широко расставив ноги, стоял в двух шагах перед Хараном, преграждая дорогу тескомовцу.
– Прочь с дороги, малец! – беря на испуг, закричал Тикер.
Лицо его исказила такая злоба, что он, казалось, готов был уничтожить любого, кто попробует встать на его пути к тому ублюдку, который убил его друга и пытался напасть на него.
Его крик и ярость во взгляде не устрашили мальчика, лишь голова у него чуть опустилась ниже, и взгляд больших глаз исходил исподлобья.
– Я тебе сказал, прочь с дороги!
Сзади на тескомовца налетел К”ньец. Тикор лишь отмахнулся, стряхивая его с себя наземь. Он шёл на мальчика, уверенный, что тот сейчас прыснет в сторону и уступит ему того, кого надо будет уничтожить.
Вместо этого у мальчика появились в руках длинный нож и гладиус. Он держал их как-то необычно в обеих руках. Нож крутился как урлютка, а гладиус смотрел лезвием прямо в глаза Тикеру.
Тескомовец повёл мечом – убрать с дороги клинок мальчика. Его меч наткнулся на неодолимое препятствие – он упёрся в гладиус и остановился, сколько Тикер на него не давил
Когда Харан упал и к нему, неуклюже ступая, двинулся тескомовец, Камрат отстоял от них довольно далеко, чтобы каким-то образом отвратить или оттянуть неумолимое, что могло произойти. Тескомовца надо было остановить на время, пока Харан придёт в себя и сумеет обезопаситься, хотя бы убежав подальше от места схватки. Но ни напасть на Тикера, ни отвлечь его Камрат не успевал физически. Он отчаянно, до боли в напряженных мышцах и голове, захотел оказаться перед неумолимо подступающей к Харану могучей фигурой воина…
И вдруг увидел себя стоящим именно на том месте, где ему надо было быть в данный момент – между неподвижным телом Харана и тескомовцем.
Молниеносный перенос себя в пространстве мальчик воспринял как должное, словно до того он проделывал этот невероятный приём многократно.
Тескомовец опешил, закричал на него и стал угрожать мечом. Камрату пришлось второй раз после появления воздушного шара взять в руки оружие и встретить направленный на него клинок.
Он, казалось, не делал никаких усилий, удерживая меч тескомовца. Действительно, он практически не чувствовал усилий Тикера отвести его гладиус в сторону, мало того, он бы мог без усилий, одним поворотом кисти отбить большой меч вверх, вниз, в сторону.
Они смотрели в глаза друг другу, и каждый видел своё. Мальчик – расширенные потемневшие зрачки и совершенно побелевшие от бешенства мутные роговицы, а тескомовец – серьезный недетский взгляд внимательных изучающих глаз, перед которыми как будто происходило нечто странное или достойное интереса.
Неестественное противостояние поразило Тикера до жгучего любопытства и глубокого отчаяния. Два чувства переплелись с горечью от чего-то важного и упущенного в жизни и теперь навсегда. Ему вспомнились бессмысленные, как тогда показалось, наставления инструктора отдела самых важных дел Тескома, предупредившего, и неоднократно, о возможном вооруженном сопротивлении со стороны разыскиваемого мальчика.
Слушая его, ветераны Тескома, а именно их инструктировал представитель самого секретного отдела организации, были склонны списать предупреждения на неспособность самого инструктора правильно держать меч и защититься от кого-либо. Потому, де, и мальчик выступал для него источником страшной опасности. Ветераны Тескома, в том числе и Тикер, посмеивались, наперебой предлагая свои варианты противоборства, если им удастся найти мальчишку. Тикер, как он сейчас вспомнил, внёс в копилку подобных идей и свою. Он собирался дать мальцу пару щелчков в назидание на будущее.
«Да что же такое со мной происходит?!» – раздирал Тикера внутренний вопль. – «Вот он, мальчишка, осталось дать ему щелчков, чтобы…»
Мальчик спокойно, даже как будто небрежно, повёл рукой и отодвинул его мощные руки, сжимающие меч, в сторону, а кинжал с невероятным проворством метнулся к незащищенной меленраем шее.
Тикер ещё пытался отступить назад, увернуться, как делал такое несчётное число раз, но понял свою обречённость и неожиданно для себя смирился с этим. И тут же почувствовал освобождение от наваждения, захлестнувшего его сознание.
Всё стало на свои места – вот он, сильный мужчина, а напротив – мальчик. Всего лишь мальчик!
Он оценил ситуацию, преисполненный уверенности, что теперь его никто не удержит и не затуманит голову, ему удастся смести неожиданное препятствие в лице обыкновенного мальчишки, чего бы там о нём не рассказывали.
И с этой уверенностью Тикер умер.
Глава 38
Камрат с недоумением оглядывал тихое и уютное место недавнего их привала. Вокруг всё было истоптано, кусты помяты, земля взрыта, и не только кравелями. В неестественных позах лежали поверженные в схватке люди в едва различимых на бурой траве телесного цвета меленраях.
Из-за чахлого ближайшего кустика виднелись подрагивающие ноги хопса, а в двух шагах узкой полосой в сером комбинезоне вытянулось тело Харана; лица его Камрат не видел, у него не было желания рассматривать его, ведь Тикер как раз и ударил врача в лицо.
Невдалеке и вокруг мелькали тёмно-коричневые с проседью шубки кроликов. Они не прекращали заниматься раскапыванием земли в поисках полюбившихся им корешков. Трагедия, разыгранная о бок с ними, казалось, происходила от них так далеко, что они её даже не заметили и теперь не замечали результатов.
Мальчик долго не решался что-либо предпринять. Он ждал появления Свима и искал его глазами, но тот не появлялся. Куда-то запропастился торн, которого Камрат видел как будто совсем недавно. И Клоуды нигде не было видно. Впрочем, она могла быть где-то рядом со Свимом. Значит, надо искать Свима.
– Свим! – вначале негромко позвал он.
Потом крикнул громче.
На его призыв, встряхивая головой, из-под куста, куда его забросила отмашка Тикера, вылез К”ньец. Он как-то по-особому и долго вглядывался в мальчика.
– Ты жив? – наконец сказал он, и непонятно было, удивлён он или просто не верит увиденному.
– Жив, – озадачился его вопросом Камрат. – А ты? – спросил он на всякий случай; мало ли что преследовал хопс, подступая к нему с таким вопросом.
– Как видишь. А почему ты спрашиваешь, жив я или нет?
– Разве я тебя об этом спросил? – возмутился Камрат.
– Ах, да… В голове шумит и вот это, – К”ньец показал на окровавленный обрубок уха, не дотрагиваясь до него лапиной. – Жаль, – посетовал он, – не заметил, куда отрубок улетел. Можно было бы приложить. Думаю, прирос бы, а?
– К”ньюша, где Свим?
– Наверняка прирос бы…
– К”ньюша, ты слышишь меня?
– Конечно, а что?
– Где Свим?
– А-а… Не знаю. У них что-то произошло у шара. Мы тогда с тобой занялись тескомовцами, которые на нас напали, а они… И шара нет… – Оставшееся ухо встало у хопса торчком. – И Сестерция нет… И эта паршивая собака как всегда смылась. Трус несчастный. Встречу и откушу ему ухо. Пусть знает, как…
– Разве можно так нехорошо говорить о тех, кто всё время был рядом с вами и готов был прийти к вам на помощь в любой момент?
Ф”ент, отряхивая с себя былинки, предстал перед мальчиком и хопсом. Взгляд его был безвинен, зато активности ему было не занимать. Он не терпящим возражений голосом распорядился:
– Тебя сейчас покажем кравелям, пусть заживят твоё ухо. Я с ними уже договорился. Вон они стоят, ждут тебя. Теперь Харан и Клоуда…
– Где она? Где Свим?
– Не торопись, малыш. Всё по порядку. Итак. На Свима набросили липучку… Не знаешь, что это такое? Сеть такая. Тот, кто в неё попадёт, сам никогда не выберется. Так вот шар стал подниматься, Клоуда хотела его удержать, но упала с большой высоты. С ней сейчас кравели. Я с ними договорился. Клоуда без памяти, у неё, возможно, сломаны ребра. Ну, а Свим и торн улетели на шаре.
– Зачем?
Стехар вывалил язык.
– Вот этого даже я не знаю, – сказал он спустя некоторое время. – Свим оставался в липучке, а торн был в гондоле.
– Что он в ней делал?
– Понятия не имею. Может быть, что-то знает Клоуда, но она пока ничего не сможет нам сказать. А это… Харан?
Они подошли к врачу. Тот лежал в беспамятстве, полу прикрыв руками лицо. Оно у него было разбито и запеклось кровью в сплошную ржавую маску.
– Ему тоже нужна помощь, – засуетился Ф”ент. – Я сейчас.
Мальчик и хопс непроизвольно переглянулись: что бы они сейчас делали без этого трусливого лгунишки, без этого пронырливого и незаменимого выродка. Конечно, в бою от него пользы никакой, зато в такой ситуации помощь его была бесценна.
Кравели, выделив на каждого участника схватки по небольшой группе, справились с ранами и ушибами на удивление быстро. К”ньец при одном ухе выглядел странно, но мальчику и Ф”енту было не до него. Все они сидели перед Хараном и Клоудой, уложенных радом. Кролики предупредили, что раненым следует побыть в таком положении хотя бы до утра следующего дня.
– У них кости срастутся, синяки рассосутся, – сказали они, оставляя людей на попечение мальчика и двух выродков. – Проснувшись, они позабудут о ранах.
Но в этом – в ожидании завтрашнего утра – таилась вся неприятность, потому что остатки команды Свима могли привлечь внимание других тескомовцев. Случиться такое может прямо сейчас или чуть позже, а шары, в поисках пропавшего шара, появятся здесь, и тогда их ничто не спасёт, тем более Харана и Клоуду.
– Нам срочно надо уходить отсюда, – сказал К”ньец. – Их нам не уберечь и сами пострадаем. Раз повезло, два повезло, но даже люди о том знают, что везение не бесконечно. Какой смысл умножать трупы, если можно…
Мальчик не отвечал на унылые слова хопса. Он не собирался оставлять друзей, недавно ставшими для него таковыми. Не имел права. Так ему казалось. Но и в словах хопса был свой резон – нагрянут тескомовцы, пощады не жди.
– Мы же не сможем их унести с собой, если даже у нас будет на то время, – подавленно тянул К”ньец, понимая бесперспективность разговора, начатого им же.
Наверное, не будь здесь человека, хотя и маленького, он сам бы ни за что не оставил раненых, а сейчас ему хотелось, чтобы решение принял человек.
Камрат думал о том же, хотя его желание касалось противоположного – хотелось от К”ньеца услышать решительное заявление, а он лишь тянул слова, но ничего не предлагал.
– А ты что думаешь, Ф”ент? – посмотрел он на выродка.
Ф”ент поджал хвост и вздохнул.
– Я думаю так же, как кошка, – заявил он спустя небольшое время. – Правда, у меня несколько иные намерения, чем у него, хотя я и не понял, что он собственно, хотел бы сделать в нашем положении. Так вот, можно попробовать сделать так. Надо убрать убитых тескомовцев, чтобы они не были видны сверху. Сделать это мы можем попросить кравелей. Когда их просишь вежливо, они, похоже, отказать ни в чём не могут. И это хорошо. Мы их попросим, они оттащат их куда-нибудь в укрытие. Потом… Потом опять же можно попросить их перенести наших людей через дорогу, подальше отсюда… Тескомовцы будут искать шар, – стал пояснять Ф”ент. Ему показалось, что ни мальчик, ни кошка не уяснили его идеи. Не потому, что с ним не согласны, а потому что устали и в данный момент смотрели на него, как на избавителя ото всех непривычных дел, что обрушились на них. Он продолжил пояснять: – Тескомовцы вряд ли будут скрупулёзно проверять каждый бермет территории, тем более она будет слишком большой для них, ведь шар этих железных мог залететь куда угодно. Мы же спокойно сможем отсидеться до завтра, по ту сторону дороги.
Выродок кончил говорить. Мальчик и хопс переглянулись с тем же вопросом друг к другу: что бы мы без него делали?
– Ты предложил очень хороший план, – радостно ответствовал Камрат. – Ты поговоришь с кравелями?
– Естественно, – произнёс Ф”ент тоном, допускающим лишь одно толкование: куда уж вам заниматься такими делами?
Мальчик, пока выродок вёл переговоры с кроликами, собрав вокруг себя не менее десятка особей, сходил на место недавнего привала команды. Всё тут ещё дышало миром. У Камрата навернулись слезы. Ведь всего ещё праузу назад все были в сборе, живы и здоровы. А что теперь?.. И что теперь делать?.. Уходить за дорогу и ждать? Чего или кого? Свима или нового нападения тескомовцев? Вернётся ли Свим, улетевший в липучей сети неизвестно куда? Как хорошо с ним было и, главное, в планах команды казалось всё таким ясным – все идут в Примето. А что произойдёт завтра, когда оставшиеся взрослые люди очнутся? Пойдёт ли Клоуда в город своего любимого, и не повернет ли Харан в Габун разыскивать свою Гелину? А выродки? Как поступят они? У всех у них свои заботы, свои дороги в жизни. Судьба мальчика? Они и так отдали ему время и защиту от множества неприятностей…
Камрат постоял несколько минтов, пока перестал дрожать подбородок и, тяжело вздохнув, подобрал увесистые заплечные мешки Свима и Клоуды, мешка Харана на месте не оказалось.
– Зачем они нам? – вяло запротестовал К”ньец, когда Камрат едва доволок мешки и положил их у ног хопса.
К”ньец, несмотря на лечение кравелями, чувствовал себя плохо. У него сильно кружилась голова, а тело на каждое движение отзывалось болью – приземление после удара Тикера было не очень удачным.
– Свиму… Понадобится ему ещё, – неуверенно пояснил Камрат. Хопс с сомнением покачал головой и скривился от боли и головокружения.
– Лишь бы нашёлся Свим, а мешок… – Он махнул лапиной, подражая дурбу, у которого перенял жесты и даже манеру высказываться. – Мешок можно новый найти.
Вернулся Ф”ент, деловой, невозмутимый.
– Я с ними обстоятельно поговорил и договорился… Что с тобой, кошка?
– Скоро пройдёт, – через силу ответил К”ньец. – О чём договорился? Они согласны?
– Да. Они предлагают тескомовцев закопать. Так, говорят они, будет быстрее и надёжнее.
– Они это смогут? – Камрату просто в голову не приходило хоронить убитых.
– Землю-то копать? Смогут, да ещё как! Посмотри, они больше ничего делать не могут.
– А помочь перенести наших… Харана и Клоуду?
– Не всё сразу. Давайте управимся с одним делом. У них память короткая, забывают всё сразу. Сейчас они могут согласиться, а потом забыть о договорённости. С ними следует говорить только о чём-то одном. Первое дело – они не прочь закопать этих… И пусть займутся ими. А там… – Ф”ент сел по-собачьи и вывалил свой красный язык. – К сожалению, вечер наступает, и боюсь, что они захотят уйти отсюда куда-нибудь на ночёвку.
– Тогда пусть…
– Не беспокойся, малыш. Яму они уже копают. И очень быстро. И потом, мы же можем их уговорить переночевать и на той стороне дороги. Нет, правда. Они любят, когда их просят что-нибудь сделать. Да и какая им разница: здесь или там. Еды для них здесь везде хватает. И тут, и за дорогой.
Как ни был встревожен Камрат предстоящими заботами и мыслями о Свиме, он улыбнулся Ф”енту.
Выродок заметил его улыбку.
– Надо верить в лучшее, малыш. Всё не так плохо, как могло бы быть. Посуди сам. Большая часть людей здесь и живы. Мы с кошкой тоже. У него поболит и перестанет. А, К”ньюша?
– Спасибо, Ф”ент. Ты истинный стехар! – поблагодарил мальчик от души выродка, которого не знал ещё всего неделю назад, а сейчас мог уже на него положиться.
Как быстро он привыкал к новому окружению, как быстро менялись все его представления о выродках, хопперсуксах, торнах и людях!
– Ну, собака! – не остался в стороне и хопс.
На сей раз в его словах было одобрение.
– Надо проверить работу, – словно не слыша слов благодарности, сказал Ф”ент.
– Мы с тобой.
Камрат мрачно наблюдал за тем, как сноровисто работали кролики. Их слабые на вид передние конечности мелькали с неуловимой для глаз скоростью: дробили слежавшуюся землю, рвали корешки трав и кустарников, выгребали грунт в отвал около ямы. И в то же самое время они никуда не торопились, не мешали тем, кто работал рядом – их движения поражали удивительной слаженностью и целесообразностью.
Наконец могила, достаточная для помещения в ней всех тескомовцев, была выкопана, всех четверых положили плотно и на бок. В другом положении они не умещались в яме.