Город хороших господ

Расписание гласило, что автобус идёт аккурат до соседней с домом улицы.

Пять минут, всего пять минут, и я избавлюсь и от назойливого попутчика, и от саднящих колен, и от мокрой одежды. Укутаюсь в одеяло, заварю мятного чая и приму горячий душ.

А вот незнакомец, кажется, решил за пять минут наверстать все года, что мы не были знакомы:

– Знаете, мне кажется, что в вашей жизни всё не так хорошо, как вам бы хотелось.

Вот тут он мне надоел окончательно. У меня появилась смелая мысль встать и пересесть, задев его какой-нибудь колкой фразой, но, во-первых, он перегораживал выход, а во-вторых, фразу я бы придумала только к июлю. Поэтому я сказала смутное «угум» и понадеялась, что мы доедем быстрее.

– А ещё, знаете, от вас такое чувство, будто вы вот всегда под дождём. Все время так. Будто что-то отстранённое есть. Неправильное это, не ваше. Вы же совсем не одиноки.

От этих его, якобы успокаивающих слов, я только ещё больше напряглась: откуда он знает? Цыган что ли? В гадания я не верила, но автопортрет составляла примерно такими же метафорами.

Но вместо того, чтоб спросить у него о причинах, лишь повторила:

– Угум.

– А вообще, не стоит так переживать. Это всё дело второстепенное. Не жизнь, а всё остальное. Простите, если кажусь вам назойливым, просто судьба уже второй раз сталкивает нас вместе, я склонен судьбе верить.

Я повернулась к нему, мокрые волосы хлестнули по плечам. Наши глаза встретились – мои серые и его жёлтые – и в душе, как ржавая гайка, повернулась злоба.

– А я ей не верю.

Незнакомец моргнул. Совсем как сова.

– Вот как.

– Угу.

– Она и обидеться может.

Знала, что это глупость, а всё равно немного занервничала: не люблю кого-то обижать или расстраивать.

Автобус затормозил на нужной остановке.

– Ох, мне пора!

Я вскочила и протиснулась мимо парня, развернулась, держась за поручень и выскочила наружу, перепрыгнув через ступеньки. Дождь окатил меня мгновенно, двери автобуса с шипением начали закрываться.

Надо хоть попрощаться с незнакомым парнем, а то невежливо выходит, я и так с ним грубо обращалась.

Но, повернувшись, я не увидела его в окне отъезжающего транспорта. Странно. Должно быть, он пересел.

Автобус в последний раз моргнул тёплыми окнами и скрылся за поворотом.

Если я не ошиблась (а я надеялась, что это не так), то мне нужно было пересечь всего одну улицу и немного проехать левее, завернуть во двор,

Последний рывок.

Бам! Я врезалась прямо в навязчивого незнакомца.

Да что же это такое!

Он стоял, чуть склонив голову, и смотрел так, будто видит впервые. Легко улыбался.

– Пожалуйста, – отчаянно прохныкала я, – отстаньте от меня. Я просто хочу добраться до дома.

Движением фокусника он распахнул над нашими головами плащ. Дождь разочарованно забарабанил по ткани, не в силах преодолеть преграду.

– Ну, так я вам в этом помогу!

Пару секунд глазела на этот чудо-зонт, затем отступила на шаг. Может, стоило позвонить Рие? Говорят, маньяки боятся, если сообщить о себе перед похищением. А не спровоцирует ли это его?

– Пожалуйста, не надо. Я всё равно с вами никуда не пойду, не буду знакомиться.

Он ещё сильнее наклонил голову. Как любопытный пёс. В небе сверкнула молния и отразилась в его зрачках.

– Вы меня боитесь?

Ещё один шаг назад.

– Да.

Он поджал губы. Зажмурился и снова улыбнулся.

– Я понимаю. Наверное, я бы тоже испугался. Ну, ничего, всякое бывает. Тогда возьмите, пожалуйста, плащ. Я знаю, вы смутитесь, если это будет подарок, а значит – это не подарок. Я вам просто его одолжу на неопределённый срок, а заберу как-нибудь попозже.

Он аккуратно повесил плащ мне на голову и чуть отошёл, дабы полюбоваться результатом. Я стояла, оторопев, глядя на него через плащ как через шторки. Одежда была тёплой, сухой и пахла горькой травой.

Спросила:

– Но как же вы?

Помятая жизнью шляпа чудным образом оказалась на его голове.

– У меня есть шляпа. Для хорошей прогулки достаточно.

Резко развернувшись на каблуках, парень, насвистывая, побрел в пелену ливня.

Я смотрела ему вслед недолго, пока дождь не скрыл его совсем, а холодный ветер не заставил меня двигаться.

Сначала мой путь изменился: свернула в другой двор, скрылась под козырьком подъезда, убедилась, что никто за мной не идет, и пошла верной дорогой.

Ехать на скейтборде и удерживать плащ было нереально, поэтому шла пешком, да и колёса портить не хотелось. Под защитой было хорошо, может даже было бы уютно, будь я изначально сухой, но такой роскоши мне жизнь не оставила.

Я петляла между домами, переступала через зеленые заборчики, огибала разноцветные детские площадки. Наконец, показался наш дом.

На третий этаж взобралась медленно, оставила за собой лужи. Было бы стыдно перед уборщицей, не будь я такая уставшая.

Наша маленькая прихожая показалась спасительным островком надежды.

Рия выглянула из-за угла. Помолчала, оценив масштаб катастрофы, скрылась и вынырнула снова уже с нашим единственным полотенцем.

– Быстро под горячий душ, я пока приготовлю чай.

– Я думала, ты на работе.

– Сегодня под вечер поставка приехала, там менеджеры рулят, вот и отпустили меня пораньше. Брысь мыться!

Я юркнула в ванную, на ходу скидывая одежду.

Чай остывал, отправляя к потолку тёплые облачка. Дождь и не думал униматься. Лампочка тихо гудела, освещая всю комнату жёлтым. Я сидела в коконе из одеяла, положив на ноги подушку, и ела вчерашнюю гречку с луком. Еда была пересоленой, и в ней явно не хватало специй, но всё равно очень вкусной.

Рия сидела рядом, обдумывала мой рассказ.

– Мда уж. Паршивое местечко, и хорошо, что тебя туда не приняли.

Я пожала плечами.

– Нам нужны деньги.

– Добудем.

– У тебя завтра выходной?

– Ага. Будем спать до обеда, а потом поищем вакансии, чтобы ты не волновалась.

Я не волновалась. Я переживала.

– А плащ? Как я верну ему плащ?

– Парнише-то этому? Слушай, ну он сам тебе его отдал. Получается и проблемы его, ты не обязана волноваться по этому поводу.

Но чтобы я перестала волноваться не достаточно одобрительных слов, к сожалению. У меня даже прозвище из-за этого было в детстве, Рией же и данное…

– Волнушка, – улыбнулась она, подливая кипяток в чай и бесстыдно читая мои мысли.

Да, именно это.

Мне хотелось поведать ей об инциденте в переулке, о подозрении на Дениса, но я промолчала. Легче мне от этого не станет, а Рию может расстроить. Конечно, внешне она этого не покажет, но я слишком хорошо её знаю.

Подруга потянулась за ноутбуком:

– Давай что-нибудь посмотрим.

Рия любит либо триллеры, либо романтические комедии. Иногда она каким-то хитрым образом находит сочетание этих двух жанров.

А я смотрю что угодно, лишь бы не фильмы ужасов. Их я переносить не могу. Хотя тогда я слишком устала, чтобы оспаривать её выбор: «Кошмар на улице вязов 10».

Глава третья.

Гранатовый сок.

Я всегда просыпаюсь раньше Рии, почти на рассвете. Это мой крест среди подростковых компаний, где все любят нежиться до обеда в постелях, ворчать на несправедливый режим, глушить печаль кофе и бесконечно обсуждать свою усталость. А я с первыми лучами солнца на ногах и поддержать ворчание не могу. Как-то в детстве повадилась петь вместе с петухами, чтобы хоть как-то быть причастной к местному распорядку дня. План был хорош, я даже в курятник залезла, да вот только петуху это не понравилось. Бой был недолгим, и с тех пор у меня на лбу, прямо у линии волос, небольшой шрам.

А вот сейчас, в городе, никаких петухов, только шум машин и гомон людей.

Я села на кровати, зевнула. Рия поморщилась, отвернулась к стене, зарылась в одеяло с головой.

Мир щебетал и сиял. Гроза кончилась ночью, земля умылась и теперь, свежая и чистая, была готова жить.

– Доброе утро! – сказала я миру беззвучно.

Отправилась проводить ежедневный ритуал «сделай из себя человека». Половицы отзывались скрипом на шаги, а я ругала каждую из них за это. По счастью, спит Рия всегда крепко.

На кухне победила обшарпанную раму, распахнула окно. Май дыхнул на меня цветами и мокрой травой. Белое солнце пробивалось сквозь молодые листья, нежные бутоны и паутину ветвей.

Одежда всё ещё не высохла, Риина была мне велика, а из собственного в рюкзаке лежало только ситцевое платье в цветочек. Не совсем то для катания на скейтборде. Зачем я вообще его взяла? Вот так я непрактично сбегала из города. Надо было хоть джинсы прихватить.

Ничего, пройдусь пешком, надо же из чего-то сварганить завтрак.

Чайнику пришлось остаться холодным. Мои кеды были сухими: по счастью, Рия додумалась положить туда газеты, которые мы вытащили из соседских ящиков.

Тихо повернулся ключ в замке, и я бегом спустилась вниз, вдоль зеленых стен под пыльными подъездными окнами. Идти было недалеко: небольшой магазин располагался через три двора, на первом этаже жилого дома.

Тут было непривычно: большой город приучил меня к тому, что можно взять все покупки, особо ни с кем не общаясь, и молча оплатить всё на кассе. Здесь же пришлось подходить к каждому отделу и робко просить нужные товары, постоянно уточняя, нельзя ли взять у них всё сразу и получая отказ. Так мне пришлось делать отдельные заходы за молоком и яйцами и за хлебом с сыром. Да ещё и заново отстоять в очереди за спичками.

Кое-как уместив все покупки в руках и тут же пожалев об этом, я собралась было уходить, но услышала слабый голос, явно принадлежащий какому-то седовласому божьему одуванчику.

– Ох, мне не хватает…

Остановилась у дверей. Зажмурилась. Так, у нас у самих мало денег. Этот мир большой и щедрый, кто-нибудь ещё точно поможет.

Небольшой шаг в сторону выхода и разговор за спиной:

– Сколько?

– Рублей тридцать.

– Ну, что же делать, в другой раз.

– Ох, ну как же так, идти так далеко, тяжко…

– Но рубль бы ещё занесли, ну десять, но тридцать!

– Ладно, чего уж, без хлеба обойдусь.

Я развернулась. Бабуля была самая классическая: в засаленном свитере, цветочном платке, покрывающем голову, и с пакетом, который, по-видимому, был её верным спутником на протяжении всей жизни. На ладони лежала горсть монет, мозолистые пальцы перебирали её, будто недостающая сумма могла появится из ниоткуда.

Боже, это всего лишь тридцать рублей! С одной стороны – почти два проезда на автобусе, с другой – копейки.

– Вот, возьмите, пожалуйста.

Голос мой, как всегда, шелестел. Конечно же, бабушка не расслышала и, посмотрев на меня слезящимися от старости глазами, переспросила:

– Ась?

Я протянула деньги:

– Возьмите, пожалуйста, тут тридцать рублей.

Бабушка приняла их дрожащими руками.

– Ох, доченька, дай тебе Бог здоровья, выручила как старую! Будет у меня сегодня обед, благодаря тебе, золотая! Счастья тебе, много счастья сегодня! Троекратно вернётся, обещаю.

– Да не за что…

Продавщица выдохнула, отдёрнула синий фартук и улыбнулась, доставая хлеб.

– Ну и славно. А то знаете, вчера меня так уговорил один человек дать бабушке… другой бабушке, вы не подумайте, две пачки макарон в долг на сто рублей. В итоге она пропала, а у меня штраф и выговор. Не то, чтоб сумма большая, но некрасиво как-то вышло, что ли.

Во мне зародилось нехорошее подозрение.

– А как выглядел это человек?

– Ну, как-как… Такой обыкновенный товарищ, пожилой, вежливый. Дай-ка вспомнить… Костюм у него такой твидовый был, а волосы седые вроде.

Он. Точно он. Что же это за местный активист такой?

Поблагодарила продавщицу, попрощалась с бабушкой. Солнце уже распалилось и прогрело город, я шагала по тротуару и наблюдала за людьми. Маленькие города отличаются своей неспешностью: люди потихоньку добираются до работы, наслаждаясь дорогой и погодой, а те, что остаются дома, тихо занимаются делами, не создавая лишней суеты. Полосатые коты лениво потягиваются на заборах, голуби и не думают разлетаться из-под ног. Само время, кажется, тут никуда не спешит.

Через несколько минут я уже дошла до дома, а Рия всё ещё спала.

Я принялась хозяйничать: поставила чайник, включила тихо-тихо на ноутбуке музыку и приступила к приготовлению завтрака.

Пока фасоль, хлеб и яйца по очереди жарились на сковородке, просматривала сайт вакансий.

Вообще я очень ответственный человек. В школе была отличницей, да и сейчас бы в институте хорошо училась, если бы не обстоятельства. Ну, мне кажется так. Но вот с общением мне не везет, особенно на тех работах, где требуются молодые люди. Такие вакансии в народе называются «втюхиватели». Это когда заходишь в магазин, а тебя начинают хватать за руки, вещать о скидках, совать товар в руки, жужжать в уши… Убегаешь из такого магазина быстрее, чем продавец успевает сказать «акция», но у продавцов самих в глазах такая усталость, что волей-неволей слушаешь, лишь бы не обидеть человека, но надеешься не оказаться на их месте. Но на рынке труда только такие и требуются.

И у меня опять чувство, что мне в жизненной системе нет места.

В соседней комнате послышалась возня. Рия заглянула на кухню. Волосы её июньским одуванчиком топорщились вокруг головы.

– Доброе утро.

Рия широко зевнула вместо приветствия, затем скрылась в ванной.

Огромные облака за грязным окном (надо помыть!) плыли как паруса по морю. Медленно, грациозно, завораживающие. Один за другим корабли выходят из гавани…

Зазвонил телефон. Я с опаской взглянула на дисплей, но это всего лишь мама. Чёрт, я давно с ней не связывалась.

Настроив свой самый прилежный голос (я-сделала-уроки-и-помыла-посуду), подняла трубку:

– Привет, мам!

– Катя! Ты целую неделю не звонила, у тебя всё в порядке? Я же вся на нервах!

– Да, мам, всё нормально. Просто скоро сессия, вот я и бегаю как белка в колесе.

– А, ну это понятно! И как, много автоматов? У тебя одни пятёрки будут? Есть долги?

– Да, да, нет.

– А как в общежитие? Девочки тебя не обижают?

Я прислушалась к звуку душа. Сойдёт.

– Нет, всё хорошо, живём дружно, я как раз жду своей очереди в душ.

– Ну и славно. Кушаешь…

– Да, мам, ем нормально. Как папа?

– Отлично, у него как раз конференция только что прошла. А ещё мы всё-таки купили участок по дачу, начнём строить дом! Точнее, мы его закажем. Как приедешь на лето – возможно уже сможем съездить посмотреть. У тебя когда всё заканчивается?

– В июле… Возможно у нас будет поездка с курсом, поэтому я задержусь. Но это пока неточно. Я ещё на работу хочу устроиться.

– Вот это ты молодец! А кем? В магазин, как Маша?

– Нет, думаю, курьером.

– А… ну да, наверное продавать – это не твое. Это Маша могла уговорить кого угодно, а ты у меня больше… в книжках.

– Угу.

Я ещё пару минут рассказывала маме, какие предметы я сдаю, какие хорошие у нас преподаватели. Очень мило с ней попрощалась, пообещала оповещать о всех новостях моей жизни и на всякий случай ещё сфотографировала мой сытный завтрак – она всё равно не знает, как выглядит общажный стол. Мама восхитилась тем, что питаюсь я хорошо и не пью кофе (хотя я почти никогда не пью кофе, но для мамы это не важно, главное, что я не травлюсь).

А когда разговор, наконец, закончился… Было бы хорошо сказать, что у меня камень с души упал, но это не так. Я чувствовала себя ужасно, будто сижу на троне лжи. Она давила на плечи и шептала в ухо: «а что будет, если мама узнает? что ты не учишься нигде и тратишь свою жизнь в жалком захолустье? что ты понятия не имеешь, чем хочешь заниматься?»

Пришлось тряхнуть пару раз головой, чтобы отбросить эти мысли.

Звук воды в ванной перешёл в звук шлёпанья по кафелю. Рия явилась, завёрнутая в полотенце, ну прям шаурма на ножках.

– С кем ты говорила?

– С мамой.

– Оу… И как? Рассказала?

– Ага, рассказала. Что у меня заканчивается семестр, скоро сессия, а общажная жизнь прельщает меня всё так же, как раньше. Все мои восемь соседок очень радуют, тараканы не докучают, все преподаватели с автоматами.

– Какая чудная неправда.

– Угу. Но тебе передавали привет.

– А вот это приятно.

Взяв в зубы бутерброд, Рия отошла обратно в комнату. Вернулась с ноутбуком. Я расчистила под него место.

Завтрак прошёл хорошо: мы смотрели какой-то незапоминающийся, но смешной ситком, обходили квартиру, составляли план, как её обставить. Результаты экспертизы были неутешительными: обои кое-где совсем отвалились, а уют здесь бы почувствовал только тот, кто до этого жил в картонной коробке. Рия позвонила хозяйке, запросив разрешения на ремонт. Та дала добро.

– Что ж, теперь надо уложиться в бюджет.

Пересчет финансов тоже не принёс утешения: девятнадцать тысяч пятьсот двадцать три рубля на двоих до неизвестных времен. Гора денег (если бы гора!) лежала посередине стола. Мы хмуро смотрели на неё. Монеты издевательски блестели.

– Ну, в принципе жить можно, – вздохнула я.

– Жить и охотой можно. Время выращивать помидоры на окнах! – Рия оглянулась, прикинув ширину подоконников.

– У нас с тобой и кактусы сохнут, последний герой на подоконнике помирает, что уж тут говорить об огороде.

Вздох. Время переползло полдень.

Рия открыла форточку.

– Пойдём купим все для дома. Заодно прогуляемся.

– Но мне нужно искать работу.

Подруга скинула полотенце и принялась рыться в вещах.

– Во-первых – найдешь, как вернемся. Во-вторых – нам нужно сделать много полезных дел там, а не просто пройтись. А в третьих – работать ты будешь в городе, значит, и искать вакансию надо там!

Я не хотела гулять, но против логики не пойдешь.

С утра сонный город мало изменился, разве что солнце распалилось и стало теплее. Платье перешло к Рие, я же надела футболку и джинсы. Моя непритязательность к моде и стилю значительно упрощает жизнь, можно носить почти что угодно, а сочетание футболки и джинсов универсально. Это не то чтобы открытие, но один из постулатов комфорта.

Мы брели по яркой майской улице. Подруга разглядывала витрины, я сверялась со списком. Так, нужно постельное белье, нормальные чашки, всё для душа, запас еды, что-нибудь из украшений для дома, зарядку для телефона, нож, носки… Я мысленно прикинула стоимость и распрощалась со всякой возможностью не заботиться о финансах. Нам в жизни не хватит всей суммы и на жизнь, и на благоустройство этой самой жизни.

Рия, прищурившись, указала на витрину.

– Смотри объявления на магазинах, вдруг там будут вакансии.

– Так уже давно не делает!

– Делает, я в Ярославле видела.

– Ну, то Ярославль, там закон не писан.

– Всё равно гляди, шанс есть.

Я кивнула и стала всматриваться в витрины с особой тщательностью, будто от моего взгляда могла возникнуть случайная вакансия.

Дети, у которых уже закончились школьные занятия, расчертили на асфальте классики и увлеченно прыгали, пользуясь тем, что прохожих было немного. Мирно бредущие женщины с покупками чинно умилялись зрелищу.

Мы проходили редкие брендовые лавки – цены там кусачие и пугающие, не по нашему карману, а рынок, который мог бы нас выручить, отсутствовал на карте города как факт.

Спасением оказался магазин «Единая цена», располагавшийся прямо на втором этаже универмага, сразу за поворотом, слева от лестницы у железной двери в переулке. Довольно путанно, но найти его было несложно – таблички на каждом шагу просто кричали о месторасположении точки.

Проворошив кучу дешевого барахла, мы, в итоге, вышли почти со всем списком и даже больше. Я с сомнением глядела на сковородку за сто рублей.

– Развалится. И всё будет прилипать.

Рия подкинула лёгкую, как кусок картона, сковородку в руке.

– Альтернативы нет.

– Есть, но она дорогая.

– Тогда это нельзя назвать «альтернативой» – она же нам не доступна.

Я убрала покупки в рюкзак, задержавшись на секунду, чтобы ещё раз полюбоваться на две очень красивые чашки с репродукцией (естественно) гор Рериха. Пожалуй, это будет самая красивая вещь в нашей квартире.

– Купить бы краску и сделать стены под него, – Рия показала подбородком на посуду, руки её были заняты пакетом.

Я оценивающе пригляделась к композиции.

– Сложно сделать переход, мы тут одной краской не отделаемся.

– Ну, может, как-нибудь потом.

– Если останемся тут.

Мы перехватили вещи поудобнее и отправились дальше.

– Подушки! – Рия остановилась на лестнице. – Мы забыли про подушки!

Деревянные ступени скрипнули, когда я разворачивалась к ней.

– Но там не было подушек. Поищем в другом месте. Может в гипермаркете, там и продукты дешевле будут. Мы и постельного белья не взяли, но пока придется без него…

У жителей Краснокаменного явно начался обеденный перерыв: стайки офисных работников сидели в кафе как чёрно-белые голуби, курлыкая о своих рабочих делах.

Тепло убаюкивало, список дел, как ни странно, успокаивал, а бытовые заботы заземляли. Будто с каждой купленной вещью мы укрепляли свои позиции в этом городе.

– Смотри, книжный развал, – Рия кивнула в сторону.

Прямо на тротуаре, перед разложенным дырявым покрывалом, по-турецки сидел дедушка. Он разместился на оторванном сиденье стула, оглядывал прохожих и поглаживал длинную седую бороду. На подстилке нестройными рядами представлялись книги, маленькая табличка «Всё по 20» поселила в моей душе подозрение, что товар куплен-перекуплен, но это не страшно – я люблю вещи с историей. Хотя, конечно, деньги можно потратить и на еду, а почитать взять в библиотеке или с компьютера…

– Куда нам книги? – очень тихо шепнула я Рие.

Она ответила нарочито громко:

– У меня глаза болят читать с телефона.

Дедушка оживился как по сигналу:

– Выбирайте, выбирайте, девочки! У меня всё есть, от талмудов по истории до любовных романов! И бумага хорошая, глазки не устанут! Смотрите, как интересно! Вот Пушкин, Пушкина обязательно возьмите! А тут Диккенс! А это энциклопедия «Я познаю мир» – тут всё правда, в отличие от всяких энтернетов! О, поглядите, это Паустовский – Паустовского читать надо, это вот прям авторитетно!

Я покраснела. Чувствовала, как разгорячились щёки и лоб. Отлично, теперь в глазах этого продавца я нечитающая глупёха и жадина. Прекрасно. Терпеть не могу выглядеть глупо, но ещё глупее – объяснять, почему я так выгляжу и что я совсем не это имела в виду.

Поэтому я просто стояла, вцепившись взглядом в томик Достоевского и думала,

как же я так неудачно родилась, раз каждое моё действие – позор?

– Боже, перестань загоняться!

Рия смотрела на меня с тремя эмоциями одновременно: усталостью, раздражением и осуждением. Иногда тяжело, когда человек знает тебя как облупленную.

– Давай мы просто выберем книги, и ты не будешь себе ничего накручивать.

– Угу.

– И прекрати пялитбся на одну обложку! Они просто коричневая, ничего интересного в ней нет!

Вдохнула. Выдохнула. Убедилась, что старичок начал вещать Рие, какая у него когда-то была огромная библиотека.

Ладно, как учили: плевать, кто и что подумает. Правда, это внушение никогда не работало, но я раз за разом честно пыталась.

Села на корточки перед книгами, начала перебирать их глазами. Пропустила дешевые детективы в мягких обложках, пару сборников рассказов Кинга (страшно!), русскую классику (школьная программа уже вся перелопачена, а большего тут нет), современные «пляжные издания»… Остановился взгляд на потёртом зелёном томике «Мистерий» Гамсуна. Рия же выбрала два тома Стругацких и «Без лица» Бестера. В подарок нам предложили «Ронью» в бумажной обложке за полцены, и мы с радостью ухватились за эту возможность.

– Когда в жилище есть хоть одна книга, оно уже становится домом, – сказал нам дедушка, принимая деньги.

Рия взвесила наши покупки и возможности, внесла рациональное предложение донести всё это до дома, а там уже идти за остальным.

Я согласилась. Как навьюченные мулы, мы добирались до квартиры окольными путями, через потаённые (не очень) тропы, сквозь душистые заросли сирени, первые одуванчики и покосившиеся заборы. Солнце отражалось на листве, делая её почти прозрачной.

Рия сорвала желтый цветок (какие безумцы посмели назвать одуванчик сорняком – я не знаю, они же такие красивые) и, оценив меня трезвым взглядом, засунула его мне в волосы.

– Тебе идёт больше, чем мне – у тебя волосы темнее, – она глянула на верхушки деревьев. – Ну, сейчас. Жалко, что нельзя сделать перезапуск своей жизни и начать отсюда. Только я бы хотела стать снова брюнеткой.

– Но тогда мы бы многое упустили. И покрасим тебя. Чуть позже.

Я встала на щербатый бордюр и, балансируя, пошла по нему. Рия держалась рядом, подстраховывая, хотя лететь вниз было сантиметров пятнадцать, не больше.

– Но не будь мы здесь и сейчас, – продолжила я, – мы бы были совершенно другими людьми

– Я бы предпочла быть немного другой, чем собой и отгонять воспоминания.

Мы замолчали. Не хотелось портить такой чудесный день прошлым и пересчетом ещё-не-сошедших синяков.

Рия начала листать что-то в телефоне.

– Ах тыж! – она тыкнула мне в нос белым экраном. – Подушки по девятьсот рублей! Грабеж! Да я за такие деньги сама куру ощипаю и мешок ей набью!

– Ну… удачи тебе…

Рия издала гневное рычание и стон одновременно, закатив глаза.

– Ну, нам более-менее по карману декоративные подушки с вышитыми кроликами. Они небольшие, но всё лучше, чем свёрнутые простыни. Но блин… я вообще не понимаю цены!

Я глянула. Кролики и вправду были симпатичными.

– Ладно, давай возьмем их. Только закинем это всё-таки домой.

– Сейчас закинем – последний рывок, гляди!

И правда: торец нашей пятиэтажки уже виднелся за молодой листвой. Нам оставалось лишь пересечь детскую площадку, в которой с радостным угуканьем возились карапузы, отнимали друг у друга игрушки и кидались песком. Их мамы разместились на лавочке, щебеча о своих мамочкиных проблемах.

Мы мирно пересекли опасную зону осуждающих бабушек. Они выщелкивали семечками какой-то музыкальный ритм и говорили одновременно.

И только-только повернули за угол, как я услышала знакомый старческий голос:

– Девочка! Девочка!

Девочек во дворе было невпроворот, но я, почему-то, всё равно остановилась.

– Да-да, ты, милая! Иди сюда.

Я начала судорожно смотреть по сторонам в поисках зовущего.

– Тута я, на первом этаже.

Я заметила руку в свитере, приветливо машущую из окна.

Рия пихнула меня локтем в бок.

– Чего ты стоишь? Тебя же зовут.

Видимо, и правда меня. Никогда не могла понять такие нюансы, и поэтому часто попадала впросак, когда кто-то начинал здороваться, я ему отвечала, а оказывалось, что это он не со мной. Поэтому теперь я предпочитаю притворяться глухой, хотя это тоже бывает неловко.

«Неловкость» – моё второе имя. Екатерина Неловкость Морошкова.

Из-за потрескавшейся белой решётки мне приветливо улыбалась та самая бабушка из магазина. Я переступила через самодельные клумбы из шин, подошла к окну. Бабушка ласково потрепала меня по щеке. Её пальцы были шершавыми, а ладонь – тёплой. В комнате позади кипел на плите чайник, лениво умывалась полосатая кошка, гудел телевизор. На подоконнике любовно рассажены цветы.

– Здравствуй, милая. Ох, я же специально у окошка сижу – тебя высматриваю. Не пошла с этими старыми на лавочке судачить, – она хихикнула, как девчонка. – У меня хороший, вкусный обед вышел-то, я б тебя угостила, да всё внучка съела, она мелкая, ей расти надо, а она вширь растет только. Да что ж поделать, потом вытянется… Я вот что хотела, ты же помидоры ешь, да? Вот, я тебе подарочек приготовила.

Бабушка медленно достала из-под подоконника банку. Руки её так тряслись, что за сохранность стекла становилось страшно.

– На-на, бери! Я много накрутила, мы ж с внучкой не съедим столько.

– Нет-нет, вы что, спасибо, куда мне…

– Да бери! Вон, с подружкой съешь! Бери, а то обижусь!

Банка аккурат протиснулась между решёток и мне пришлось подхватить, чтобы она не разбилась об асфальт.

За стеклом плавали пузатые помидоры. Уколешь такой ненароком – лопнет как воздушный шар и испачкает всё вокруг.

Помидорная граната.

– Ох, спасибо вам огромное! Очень-очень приятно!

Я прижала банку у груди. С рюкзаком за спиной она выходила идеальным противовесом. Вот только тяжело.

– Да не за что, деточка! Это, считай, плата за доброту.

– Да разве ж за неё нужна плата!

– Так она всегда есть! – телевизионный ящик заиграл какую-то назойливую мелодию. – Ох, ну я побежала, там это… «Толк шоум» началось, как внучка говорит…

– «Ток-шоу», ба! – раздался из комнаты звонкий голос.

– Ну что ты ворчишь! Лучше б погулять сходила с ребятами, а то целый день дома сидишь!.. Или в магазин – у нас кепчук закончился, а продавщице бы конфет занесла, её вчера, вон, обдурили. А тебе удачи, милая. Счастья тебе.

Бабушка исчезла, оставив окно открытым.

Держа банку как младенца (а иначе она норовила выскользнуть из рук), я добралась обратно до дорожки.

– Что ж, теперь за продуктами идти не надо, – Рия оценила помидорный масштаб.

– Ну, тут ведь как…

– Тебе помочь нести?

– Не, я справлюсь… Да и тащить-то пару метров… Ух, пойдём.

Две минуты, последний рывок… Теплое чувство, будто солнце, вместо сердца, разлилось по моей груди. Всё-таки чрезвычайно приятно получать подарки! Если и остальные бабушки в этом городе такие хорошие, то можно смело поселиться в пансионате и жить припеваючи.

Мы вышли к нашему дому.

На качелях сидел тот самый парень из автобуса.

– Ох…

Дыхание резко сорвалось, коленки задрожали, желудок заболел.

Вдох. Выдох. Спокойствие.

У Рии не было возможности сжать мою руку, так что она воспользовалась локтем. Я вздрогнула от боли. Она выглядела слегка обеспокоенной. После Ярославля настоящие параноики.

– Что? Что случилось? – прошептала она.

– Ох… – второй раз вырвалось у меня. – Ничего, просто тот парень, которого я вчера встретила в автобусе… Ну, короче, вот он сидит.

На площадке было всего два человека, один из них – престарелый дворник, так что Рия не ошиблась.

– Спокойно. Мы просто подойдем и спросим, что он здесь забыл.

Так она и сделала. Просто подошла и спросила.

У меня почему-то так никогда не работает.

Резвым шагом она приблизилась к качелям. Парень, как и в тот раз на остановке, сверлил взглядом землю. Плаща у него, что логично, не было, помятая шляпа всё так же покоилась на голове, а волосы он собрал в хвост. Растянутая бордовая водолазка и потёртые джинсы придавали ему вид хиппи со стажем. В руках он держал какую-то бутылку.

Рия упёрла руки в бока:

– Привет! Не хочу показаться грубой, но скажи, ты тут по случайности или кого-нибудь ждёшь?

Парень снова оторвал взгляд от земли. Улыбнулся так, что в уголках его глаз появились морщинки.

«Такие люди стары душой, а кожа у них, как папирус», – говорила мне бабушка о таких вот улыбках.

– Здравствуйте! Ой, вы, должно быть, хотите покачаться.

Он вскочил, и от этого качели отлетели назад, а потом вернулись на исходную, ударив парня по коленкам. Он поморщился.

– Я не хочу качаться.

– Оу…

Рия слегка приподняла брови. Парень робко улыбнулся. Он был выше моей подруги на целую голову, но она всё равно казалась внушительнее.

– Так вы кого-то ждёте? – настойчиво спросила она.

– Да. Её.

Он посмотрел на меня, обогнул Рию и размашистым шагом направился в мою сторону.