Read the book: «Домовой. Нечистая призма, хрупкая грань», page 2

Имя друга я так и не вспомнил, но на удивление парень меня не боится, хоть и не узнаёт. Он ласково называет меня Домовым, а я принимаю это, не в силах сам себе ответить на главный экзистенциальный вопрос. Мне любопытно, почему же хозяин не боится чëрного нечто, посещающего его дом. Возможно, мой человеческий друг действительно бесстрашен, а, может быть, люди тоже способны чувствовать связь на другом конце.

Девушка – другое дело. Еë я ещë не видел. Крашеная блондинка мечется по подушке и комкает руками простынь. Еë сон подходит к кульминации, но мне нужно ещё. Желание колко вонзается в каждую частицу моей материи, и я не могу сдержать соблазн. В первый раз всегда страшнее всего.

Последние капельки плохого сновидения девушки растворяются под потолком. Она переворачивается на спину, прерывая поток. Сейчас ни одно ничтожное людское чувство мне не помеха, так что я трачу драгоценную энергию, осознанно иду на жертву, чтобы получить еще больше.

В предрассветном мраке воздух недолго, но ощутимо вибрирует, а затем беззвучно лопается, как мыльный пузырь: Грань прорвана. Тут же проникаю в сознание девушки. Повелеваю ей проснуться, но блокирую нервные импульсы.

Быть внутри сознания здорового человека всё равно, что сесть в автомобиль, не имея возможности повернуть ключ до конца и тронуться с места. Ты можешь не только порыться в бардачке, но и поиграться с некоторыми функциями: включить радио, фары, дворники. У кого-то салон обшарпанный и неухоженный. У этой девушки тянет на дорогую иномарку, разве что с кучей цветных картинок, как магниты на холодильнике. Она интересная. В прежней жизни я хотел бы знать её, но аура девушки мне ни о чём не говорит, да и в памяти друга еë не находил, – новая знакомая. Не стоило бы портить малину другу и сильно еë пугать, но зверя во мне уже не остановить.

Пока я пристально изучаю свою новую жертву изнутри, она осматривает меня снаружи. Поначалу, буквально несколько секунд, не понимает, что происходит. Когда к ней приходит осознание, паника вкусной патокой разливается по комнате. О, да! Я вижу, как бегают глаза несчастной, и впитываю каждую каплю её кошмара наяву, не упуская ни грамма. Моя человеческая часть слышит мольбы девушки не приближаться. Из последних сил стараюсь сдержаться, чтобы не сделать большего. В противном случае девушка лишится рассудка. Она чувствует это и сопротивляется. Её сознание барахтается, как бабочка, угодившая в топкое болото. Она вся пропиталась страхом.

Тем временем, моя сущность трепещет, набирается сил. Тёмная аура чернильными пятнами расползается по полу, благоговейно подрагивая. За Гранью все острее, приторнее. Будто хронический насморк резко проходит, и ты снова ощущаешь первозданный вкус и потрясающий запах пищи. Звуки вокруг становятся плавными, как материнская колыбельная, а привычные пастельные тона взрываются ярким цветом. Это дарит тепло, которое заполняет моё обледенелое нутро.

Пересечь Грань для такой твари, как я – единственный шанс испытать все пять забытых чувств разом, но долго здесь оставаться не получится. Скоро я наполнюсь так, что хватит и на обратный переход, и на прогулку по городу, о которой я так давно мечтал. Об эмоциях бедной девушки я подумаю потом. Знаю, что буду изводить себя. «Прости, милая. Надеюсь, ты сюда больше не вернёшься, ведь я не удержусь попробовать снова. Слишком яркие у тебя эмоции, – пляшут шальные мысли в моём сознании. – О, Главный, как же мне хорошо! До ужаса хорошо!»

***

Пятничное осеннее утро в городе Пушкино похоже на хамам с холодным паром. Туман спускается с неба на высотки, оставляя в воздухе мельчайшие капельки влаги и погружая улицы в плотную серую дымку. Самые ранние прохожие кутаются в полы курток и плащей. Промозгло, наверное, но я этого не ощущаю, потому что до краёв наполнен недавно выпитой энергией.

Фонари – ночные стражи – уходят с поста один за другим, от чего пейзаж становится почти однотонным. Лишь алые пятна деревьев горят вдоль проспекта, обозначая дорогу. Листья разноцветным дождём опускаются на чёрную землю от каждого сильного порыва ветра. Природа тихо и красиво увядает, чтобы соединиться в вечном сне с моим миром. Миром Теней. Он здесь, присутствует незримо, ощущается лишь немногими, но неуклонно влияет на Исходный Мир.

Начнем с того, что мой мир постоянно гудит, накладывая на всë происходящее свой неповторимый отпечаток звука. Пожалуй, это первое, что замечаешь, когда попадаешь сюда и очень скоро понимаешь его природу. В каждом укромном углу и каждой щели ютятся напуганные духи. Это светло-серые твари, неспособные формировать очертания тел, но отлично передающие что-то наподобие мимики. Если потревожить их, бедолаги с пронзительным визгом и испуганными рожицами разлетятся искать новое место. В общем-то, это происходит всякий раз, когда ничего не подозревающий человек нарушает границы их некрепкого жилища.

Бедные, печальные создания. Они плачут, переживая утрату прежней невинной жизни. Их песня льëтся со всех уголков Мира Теней, образуя устойчивый гул, который стихает здесь лишь в особенные моменты, а полностью уходит только за Гранью, превращаясь в обычные порывы ветра. Главный называет этих певучих тварей «первые» или «Дети Лимба, коих легионы». Он передаёт это знание, как и любое другое, стоит встретиться в Мире Теней с чем-то новым.

Нового здесь предостаточно. Привычный человеческому глазу мир наполняют таинственные и порой странные, непостижимые создания. Начиная с озорных Шиликунов, и заканчивая противными Гаками и подобными. Это не настоящие названия. Конкретно этих Главный зовёт «полторашками» и «тройками». Мне обидно за такие бесцветные прозвища, поэтому я придумываю для каждой твари названия, используя мои знания фольклора разных стран. Если уж я Домовой, то и другие достойны имён.

Шиликуны – расплывчатые очертания маленьких человечков, не больше детских кукол, серого и чëрного цветов. Они бранятся на собственном языке и устраивают мелкие пакости, выбегая на дороги и рассыпая красные угольки материи, которые влияют на Исходный Мир.

Что до прочих более сложных тварей, эти просто так по городу не шляются. У каждой есть осёдлое место. Например, Гаки, Ырки и Упыри – серые бесплотные сущности с очертанием человека, горящими жёлто-красными глазами и большим ртом, который усеян несколькими рядами неровных клыков. Костей и плоти нет, но гнилые зубы со стекающей по ним слюной отчётливо видно – мерзкое зрелище. Обитают на свалках и кладбищах. «Без меры при жизни имущие и обречëнные на вечный глад» твари едят, как не в себя, всë, что подвергается гниению и бесятся от невозможности насытиться. Жутко невежливые и эгоистичные бестолочи. Могут напасть, не задумавшись, и растрепать весь запас энергии.

Благо, встречаться с ними часто не приходится, ведь я – домашний зверь. Делю квартиры с людьми и соперничаю за добычу с другими, не менее вредными бестиями. Конкуренция здесь высока, поэтому я люблю скрываться от вечной суеты многоэтажек и выходить на улицы, где плотность населения Мира Теней немного редеет.

Мне, одинокому в своей странности «второму», нравится гулять по городу. Это дарит чувство умиротворения. Выхожу всегда в раннее время, потому что, как и любой бестелесный дух, не переношу большие скопления людей и машин. Несмотря на защиту Грани, когда что-то проникает сквозь тебя, частицы материи рассеиваются, словно брызги. Драгоценная энергия расходуется на необходимость собраться в единое целое. В этом мало полезного, да и приятного тоже, поэтому стараюсь обходить материальные объекты и входить через открытые двери, если есть такая возможность.

Сейчас я иду в знакомое место, ведомый своими желаниями, а среди несмелого утреннего шума города и ровного гула Детей Лимба снова слышен странный таинственный шëпот. Он приходит откуда-то сверху, расползается тëмной тенью по объектам, отдаваясь эхом, и затихает, достигнув земли.

«Я уже в пути… Я уже в пути…»

2 (Она)

Пройдя улицу Чехова и мост через Серебрянку, сворачиваю к небольшой лесопарковой полосе вдоль реки и ВНИИ Лесоводства. Здесь по утрам спокойно и хорошо. Звук города неслышен, лишь белки шуршат в опавшей листве и дрозды постукивают по древесной коре под слаженный аккомпанемент птиц и Детей Лимба. Вездесущий туман скользит вдоль чернеющей поймы, а дальше река сужается до почти незаметного ручейка.

Внезапно замечаю в плотной завесе едва различимую сероватую сущность. Она парит над рекой, голова обращена к тёмной зеркальной поверхности, а очертания рук прижаты к месту, где должны быть уши. Существо будто пытается разглядеть своё отражение и сокрушается о его отсутствии. Это Банши, отбилась от стаи «гневливых пятых».

Делаю попытку уйти незамеченным, но тварь меня чует. Она резко поднимает подобие головы и без промедления выдаёт пронзительный визг, схожий с криком сотни обезумевших женщин. Пропасть рта разверзается шире, высокий звук перекрывает всё. Банши сообщает: вот-вот здесь кто-то погибнет насильственной смертью.

Противная тварь ломает все мои романтические планы задержаться у берега. К тому же, очень скоро в этом живописном месте появится кто-то из «седьмых», например Ракшас. Он приведет за руку Исполнителя с Жертвой и, как суровый Заказчик, исполнит условия своего Договора с Миром Теней. Лучше держаться подальше, и я спасаюсь бегством через тихую Серебрянскую улочку.

Нахожу знакомый двор на Набережной улице. Наблюдая за красочным рассветом, дожидаюсь, пока подъездная дверь распахнется, и плыву наверх по лестнице. На восьмом этаже делаю усилие, чтобы проникнуть сквозь входную дверь. Останавливаюсь в коридоре и прислушиваюсь, как дикий зверь. Спит? Нет, уже проснулась. Я ощущаю еë добродушное сознание, чую девичью радость и лëгкость, но не могу прикоснуться.

Мария, Маша, Машенька, Машуля. Очень простое и, вместе с тем, звучное русское имя, но она любит, чтоб её называли Мэри. Я же ласково зову эту девушку Марусей, потому что только к Марусе из детской сказки может приходить Добрый Домовой.

Каштановые волосы, янтарные слегка раскосые глаза и стройный стан, – она похожа на дикую лань. Такая же подвижная и чуткая. Очень юная. Иной раз мне кажется, что Маруся замечает моё присутствие. Она прислушивается и оглядывается по сторонам, а я млею от таких знаков внимания. Рядом с ней я питаю наивные и такие желанные надежды, что во мне осталась хоть капля настоящих человеческих чувств.

Впервые попав в эту квартиру, я так и не решился напугать девушку. Застыл перед кроватью, увидев еë сон. Тягучий и манящий своей невинностью на грани непристойности. Он подарил мне особенные ощущения, хоть почти не утолил жажду. Наоборот, усилил еë, словно глоток сладкой воды в жаркий день. С тех пор я прихожу к Марусе, когда полон энергии, и впитываю еë медовые сны, а по большей части сторожу и наблюдаю.

Сокрушаюсь, что давно не заходил. В прошлый раз застал в её комнате Бáку. Бегает на четвереньках, сам похож на кабана в чешуе и с длинным хоботом вместо рыла. Безобразное существо, но для людей весьма безобидный. Высасывает этим своим длинным носом все дурные сны. Да так, что несколько недель потом ни намёка на тëмно-зелёную, фиолетовую или чёрную ауру. Всё светлое и радужное.

Я не ходил к Марусе, потому что ночь тяжело продержаться пустым рядом с ней. Боялся, не сдержусь, перейду Грань и сильно напугаю свою подопечную. А сейчас, имея хороший запас энергии, решил первым делом её проведать. Со мной девушке спокойнее, вернее, мне спокойнее от того, что я рядом. Никаких бестий, пока я здесь. Людей по ночам в квартире тоже нет. Она живёт с матерью, которая работает в ночную смену, а утром отсыпается. Вот и сейчас дверь в зал плотно закрыта, и я не стремлюсь туда попасть.

Перемещаюсь в комнату. Девушка сидит в кровати, удобно подложив подушки под спину, болтает ногами под одеялом и смотрит в свой телефон. Она улыбается. Я подплываю чуть ближе. Девушка увлечена, и на этот раз не улавливает моего присутствия. В мессенджере раскрыт чат, но мне сложно понять, что там.

Стою рядом у изголовья кровати и наблюдаю за её плавными движениями, красивой мимикой. Жгучее желание заполучить эмоции девушки расползается по нутру, и я перемещаюсь к окну. Сдерживаться сложно. Я потратил энергию на путешествие, мне нужно восполнить этот пробел.