– Сюда бы да невинных жертв! Вот бы вам не поздоровилось бы! Месть – дело такое, хуже этого нет ничего! Кто тут у нас ещё?
Они не подходили к нам близко, оборачивались, смотрели на Аиду, а та в свою очередь разводила руками, напевала себе что-то под нос, как будто это её прекрасные детишки, она вывела их погулять, и они такие хорошенькие, слушаются её и очень любят.
– Смотри – руководит процессом! Чтоб у тебя руки отсохли!– крикнул старик, после чего плюнул в её сторону.
– Ах, это ты! Чего тебе здесь нужно? Чего под ногами мешаешься, недоделок?– прошипела в ответ тьма.
– Я сюда не просился, сама знаешь, курва драная! – так же громко прокричал старик.
– Раз не сошёл с ума, значит болезнь тебя сожрёт!
– А она и так ест! Ты не волнуйся!
– Гадкий старик, всё мешаешься под ногами! И сейчас тоже!
Я понимал, что они не первый день знакомы, да и старик рассказывал, что видел её прежде. Если честно, мне было гораздо спокойней находиться здесь с ним. Несмотря на то, что мы едва знакомы, нам было комфортно друг с другом. Одно утешение было то, что мы оба люди, из плоти и крови, и пускай сумасшедшие, но всё таки люди.
– Старика не трогай.– крикнула Кристина, встав перед нами.
– Это твоих рук дело? Думаешь, он как-то защитит выродка?
– Увидим.– ответил ангел.
Вообще то, что сейчас происходило, напоминало мне дорогой боевик вперемешку с фантастикой, только в отличие от актёров я рисковал своей жизнью по-настоящему! Эти уродливые фигуры приближались к нам, Кристина закрывала меня и старика своим телом, обстановка была накалена до предела, неужели мы все погибнем?
Аида дала сигнал рукой, оголила свои белые зубы и что-то вдобавок крикнула, и снова я ничего не понял. Эти оборотни ринулись на нас, кто-то успел прикоснуться ко мне, но Кристина резко развела руки, потом соединила их и снова развела. И когда она сделала последнее движение, подул настолько сильный ветер, что я и старик не смогли устоять на месте, нам пришлось схватиться за фонарный столб и пропускать через себя огромные потоки прохладного воздуха. Вся эта нечисть разлетелась, как карточный домик, кто-то звонко кричал, кто-то истошно орал, а многие от ветра просто превратились в пепел. Аиду тоже этот мощный ветер затронул. На мгновение с её лица пропала улыбка, она уставилась на нас совершенно серьёзно, и по её виду можно было понять многое.
– Неужели ты думаешь, что он сможет восстановить баланс на земле? Неужели ты думаешь, что добра станет больше, если он будет жить?
Кристина молчала, она продолжала разводить руки в стороны, и тёмные фигуры разлетались, падали замертво, ветер сметал их и превращал в песок, Аида смотрела на них и что-то говорила на непонятном мне языке, потом свирепо взглянула на Кристину и так же развела руками, откуда-то из груди вырвался лёгкий огонёк, она не прикасалась к нему, но он играл в её руках. Потом тьма резко швырнула его в нас, от лёгкого огонька не осталось и следа, вместо него к нам летел огромный огненный шар, от которого уже несло жаром. Кристина снова выставила руки и задержала этот шар, он слушался её, но с трудом. Ангел как бы играл с вымышленным мячом, и огромный шар подчинялся Кристине, через некоторое время ангел бросил вымышленный мяч в сторону. Там, куда упал огненный шар, была нечисть, и она моментально погибла от своего же оружия. Огонь распространился почти по всей местности, он бушевал, поднимался по домам до самых крыш, зрелище было настолько красочным и завораживающим, что иногда я терялся и не понимал, где нахожусь.
Огонь каким-то образом добрался до разноцветных облаков. Всё вокруг бушевало, стало невыносимо жарко, старик задыхался и кашлял, глаза начинали слезиться, ощущение было таким, как будто мы сейчас сгорим заживо. Небо полыхало, в нос поступал горячий воздух, я не мог выносить этого, Кристина понимала моё волнение, и, соединив руки на груди, она как будто вытащила из себя ослепительно голубое сияние. Если б я не знал, что здесь происходит, но увидел бы её, то подумал, что Кристина продаёт душу дьяволу, настолько это было зрелищно. Это голубое сияние распространилось вокруг нас, защитный вакуум не давал просочиться горячему воздуху.
– Не дёргайся!– крикнул старик, сжимая мою руку.
Его лицо было невероятно спокойным и серьёзным, хрипы в его лёгких я слышал отчётливо, по всей вероятности, ему оставалось жить меньше года. Странное знакомство, и странно, что сейчас мы вместе, я не один.
– Гляди-ка, какое пожарище! Этот огонь – да на север, где вечная мерзлота!– усмехнулся старик.
– На то она и мерзлота, огнём её трогать не надо.– ответил я.
– А может и так, кто его разберёт, где лучше, а где хуже?
– Ты что-нибудь видишь?
– Нет! Сплошная голубая пелена стоит, прям как специально!
– Надо выйти отсюда, посмотреть, что там!
– Ага! Вот бестолковый! Ну, разве непонятно, что это всё делается для твоего спасения? Вот чудак! Сиди и помалкивай, жди конца, как пациент операции!
– Видел когда-нибудь такое?– спросил я, понимая, что он прав.
– Такое? Нет, не видел. Да и в мире таком чудном не бывал!
– Не перемещался в пространстве? Не бывал в других местах, странах?
– Отчего мне там бывать? Кто я такой? Голова больная, покоя не даёт. Парнишка, я ведь не такой, как ты, гляжу я и понимаю, туго тебе будет! Хуже, чем мне, это даже в воду не гляди, хуже!
– Спасибо!– ответил я с ухмылкой.– Ты специально меня заговариваешь?
– Почему сразу – заговариваю? Я, может, поговорить люблю, да не с кем! Вот нашлась родная душа, так что ж теперь, молчать?
Я понимал, что этот дед здесь неспроста, и, может, многое, что он говорил, неправда, но без него мне бы было вдвойне страшней. Я не мог запретить ему говорить и не мог выбраться отсюда. На вид он был похож на потрёпанного старика, но хватал меня за руку сильно и крепко, как будто мужчина в расцвете сил, а не наоборот. Из его цепких объятий было тяжело выбраться, он был как ангел-хранитель, телохранитель, заговаривал мне зубы, а сам поглядывал по сторонам, проверял обстановку.
– Парнишка, запомни, что судьба твоя – это проклятье! Теперь уж не расстанетесь вы с ней никогда! Ты не бойся, что поделаешь теперь? Может, и в радость тебе будет так жить, это я, дружочек, по себе больше сужу, больше двадцати лет так живу! Жена и дочка бросили меня, отвернулись, даже внуков никогда не видел, эх-ма! Кому хочется приносить такие жертвы? Тебе, конечно, трудней, ты парнишка молодой! Куда тебе такая жизнь? А что поделаешь? Мудрости, главное, набирайся – мой совет, да и сердце своё слушай, только своё. Чужие советы пропускай мимо ушей, не людям советовать, что и как тебе делать!– старик замолчал, стал к чему-то прислушиваться.– Моя-то жизнь кому нужна? Только раку одному, понял наверное по моему кашлю? Во! Если умру здесь, ну так значит так тому и быть, потону в кошмарах, да я не жалуюсь! Ну, а если выживем, тогда с тобой буду! Поддержу, не дам упасть, я же знаю: первое время совсем плохо будет!
Мы погрузились в немое молчание, было всё равно страшно, и в горле стоял ком, который нельзя было ни проглотить, ни выплюнуть. Казалось, старик, что-то слышал, то, чего не слышал я, внутри меня всё переживало, мне тоже хотелось всё знать, но я как был в неведенье, так и оставался в нём. Незнание того, что происходит там, за вакуумом, меня больше всего волновало, как там Кристина, ранена она или борется? Я погрузился в эти переживания, стал что-то представлять, стал строить в голове мысли, но тут старик резко схватил меня за руку, впился в меня своими глаза и закричал!
– Беги парень и не оборачивайся! Беги так, как только можешь, сил не жалей, ноги молодые, далеко убежишь, главное – не оборачивайся!
Он силой вытолкнул меня из голубого шара, и я побежал куда глаза глядят. Огня уже не было, всё вокруг напоминало городскую ночь, где-то местами горел свет в окнах, фонари иногда тоже горели тусклым светом, я бежал и слышал лишь только свои шаги. Оборачиваться я боялся, в спину дул слабый ветерок, с собой он принёс запах гари и крови. Неприятный запах впился мне в нос, этот ветер не был созданием Кристины, скорей всего, наоборот, Аида была его создательницей. Тёмные, безжизненные улочки пугали своей мертвенной тишиной, я слышал только себя, слышал, как бьётся моё сердце, – значит я ещё жив, слышал, как идут мои ноги, – значит во мне есть ещё силы, чувствовал на себе холодок и тягучую пустоту – значит понимал, где я. Хотелось о чём-то думать, но ничего не лезло в голову, хотелось лишь только обернуться и посмотреть, что там? Но вспоминая слова старика, я не решался повернуться, любопытство было сильное, но здравый рассудок был сильней. Сейчас я ощущал себя совершенно одиноким и беззащитным человечком. За меня борются такие титаны, а я боюсь этих пустых улиц и фонарей, переживаю за своё состояние и отбрасываю страшные мысли в сторону. Я бежал всё дальше и дальше, мышцы не чувствовали особой усталости, всё делалось на автомате.
Как будто ко мне вернулось моё детство, на своём пути я встречал вещи, которые были мне знакомы и которые в далёком прошлом были потеряны или сломаны. К примеру, возле мусорного бака лежала моя старая машинка, это было яркое воспоминание из детства. Мне тогда было лет десять, эту машинку подарил мне отец на Новый год, ей я был безумно рад. У неё открывались все дверки, багажник и капот. Она была ярко-красного цвета и с жёлтыми полосками по бокам. Играл я с ней долго, но однажды летом я утопил её в реке, произошло это случайно, я хотел всего лишь помыть её. Помню, переживал сильно и скорбел по ней долгое время, пока Ольга Викторовна не решила, что нужно подарить мне такую же машинку. Она долго её искала, но так и не нашла похожую. Было у меня много игрушек, но все они были приходящими и уходящими, но именно эта машина осталась в моей памяти как самая дорогая игрушка. И вот теперь, через много лет она объявилась в моей жизни так же просто и непонятно, как исчезла тогда солнечным, летним днём. Подойдя поближе, я увидел небольшую машинку, одной дверки не было, жёлтые полоски по бокам были почти стёрты, она была настолько старенькой, что, казалось, я потерял её полвека назад.
Сразу во мне забурлило детство, я стал вспоминать многие события из прошлого и как-то отвлекся от того, что происходило сейчас. Машинка не была автоматической, у неё не было пульта управления, но она на моих глазах поехала в какой-то совершенно чёрный закоулок. Медленно двигаясь по камушкам, она въехала в темноту и исчезла. Сначала было слышно, как она едет, потом всё резко оборвалось и настала гробовая тишина. Она как будто звала меня за собой, меня тянуло в эту чёрную пустоту, что-то звало меня из детства, какая-та непонятная мне сила. Из этой темноты ко мне вышел мальчик, этот мальчик был вылитый я, присмотревшись повнимательней, я узнал в нём себя. На вид ему было лет десять, в руках он держал машинку, синие джинсы были измазаны зелёной краской, я вспомнил их и как я испачкался в краске, тёмная майка тоже вспомнилась мне, его взгляд был наивен и добр, он рукой манил меня к себе, показывая мне машинку и как бы хвастаясь тем, что она у него. Страшно было видеть своё прошлое именно так, настолько реальным. Мне ничего не мешало подойти к нему и обнять его, вспомнить что-то ещё, взглянуть в свои детские глаза и что-то сказать на прощанье. Тянуло безумно сильно, но ноги не шли, я стоял на одном месте и просто смотрел на самого себя. Потом мне стало как-то неприятно и некомфортно видеть такую фантастику, и я стал мотать головой влево и вправо.
– Кто ты?– тихо спросил я.
Мальчик ничего не ответил, лишь только повторял те же самые движения, которые делал пару минут назад. Опять манил меня к себе, опять показывал мне машинку и мокрыми наивными глазами смотрел на меня.
– Бесовское семя!– закричал знакомый голос где-то рядом.– И так они умеют и этак, ты посмотри ка! Пошёл вон, демон!
Старик подбежал ко мне и схватил за руку, опять с той же силой, что и раньше. Он смотрел в мои глаза, говорил мне что-то, а я как будто оглох, я не слышал его, он стал трясти меня и вроде как уши стали принимать какие-то звуки.
– Оглох что ли?– кричал старик.
– Что это было? Я видел себя, только маленького!
– Ух, это плохо!– вскрикнул старик.– До чего докатился этот чуждый нам мир, обитель зла! Совсем перемешались наши миры! Голова кругом идёт от таких явлений! Ещё бы в образе покойной бабушки пришёл, демон!
Старик подхватил меня под руку, и мы пошли решительно и уверенно вперёд. Он не оборачивался и я тоже, уши слышали многочисленные шаги за нашими спинами. Кто-то медленно, но шумно шёл за нами, неприятно было чувствовать эти шаги и быть настолько беззащитным. Я ощущал волнение старика, он шёл рядом, поджав губы, его глаза были спокойны, руки не тряслись.
– Мальчик мой!
Эти слова пропела молодая женщина, её голос раздавался среди тех самых неприятных шагов. Когда она ещё раз повторила, что-то кольнуло мне в сердце, я почувствовал, что этот голос был мне очень родным, потом перед глазами возник образ моей матери и я опешил.
– Не покидай меня! Обернись!– мелодичный голос снова заговорил.
– Экая дрянь!– рявкнул старик.– Пошла вон, бестия! Матерью вздумала стать!
– Что это?– спросил я, чуть повернув голову назад.
– Стоять!– крикнул старик, резко повернув мою голову прямо.– Чего вздумал? Чтоб тебя заживо съели? Не получите, слизняки подземные! Ты, парнишка, иди прямо и ни на что не реагируй, а то худо будет нам обоим!
Я плохо соображал, услышав родной голос матери, я еле передвигал ногами, губы похолодели, я не понимал: то ли мне радоваться, обернуться и побежать к ней, то ли идти и молчать до самого конца.
– Ты не думай, это не мамка твоя, дружочек! Не думай о ней, пускай бестия надрывается. Фу, темнота!
Слова старика возвращали меня в реальный мир, с его помощью я начал понимать, что там за спиной нет моей матери. Что то, что там идёт, изуродованное отражение мира, о котором лучше ничего не знать.
– Хитрющие какие твари! На всё пойдут, лишь бы тебя съесть с потрохами! Ты иди, ногами передвигай, чтоб ты без меня делал? Убили бы тут сразу!
– Пока ангел жив, значит и я живой.– сухо ответил я.
– Это ты верно подметил, молодец!– с ухмылкой сказал старик.
То, что пришлось мне сейчас пережить, было настолько шокирующим, что найти что-то более шокирующее я просто не мог. Увидеть себя мальчиком, значит окунуться в прошлое и вспомнить то, что давно было забыто и выкинуто из памяти. Когда я увидел глаза этого мальчика, его добрые, налитые слезами глаза, я вспомнил, насколько в детстве я был раним, нет я не плакал, не жаловался, просто раним был внутри, душа переживала. Вспомнив эти джинсы и краску, я сразу же представил тот день, когда испачкался и боялся показаться на глаза Ольге Викторовне, как сожалел, что испортил свою вещь. И как жаль, что я не мог подойти к самому себе и обнять, это детское хрупкое тельце. Как жаль, что эта была всего лишь маска темноты, всего лишь иллюзия меня, пепел…
А голос матери? Решили ударить по самому больному! Если бы не старик, я бы обернулся в это зло – и что бы тогда со мной случилось? Страшно даже представить, сколько здесь ловушек и капканов! И как я вообще могу на что-то реагировать серьёзно? Ведь я понимаю, что всё, что я здесь вижу и слышу, – вымысел! Меня ребёнком здесь быть не может, голос матери совершенно невозможен нигде! Понимая всё это, я всё равно пытался поверить, что все эти видения реальны, больше всего мне хотелось поверить, что сзади нас идёт моя мать, кричит мне что-то своим звонким, мелодичным голосом, а старик постоянно крутит мою голову вперёд, бурча себе что-то под нос.
– Экая дрянь! Тяжело!
По бокам была кромешная тьма, сзади слышались близкие шаги, горячее дыхание, и мурашки по коже начинали бегать от страха. Впереди нас светился тусклый свет, он как будто выводил нас из длинного, мрачного туннеля на волю. Туда, где всё яркое, доброе, разноцветное, туда где больше мы никогда не увидим этой тьмы и безграничного зла. К этому тусклому свету мы приближались медленно, начинали до нас доноситься какие-то звуки, я старался понять, что там впереди, но у меня ничего не выходило.
– Вот меня, старого осла, и занесло! Ты глянь-ка? В спину смерть дышит, по сторонам пустота, а впереди не понятно, может – ловушка? Где ж твой ангел? Неужели не видит, в какую яму мы попали? Помог бы хоть кто!
– Ангел спасает мою жизнь, иди, старик, вперёд, что будет, то будет.– ответил я с полной серьёзностью в голосе.
Он удивлённо посмотрел на меня, его удивление было приятным для него самого. Глаза чему-то радовались, его походка стала более уверенней, и он прибавил шаг.
– Вот вижу я их, что сил моих больше нет, а если б ещё и людей чувствовал, то тут совсем пропал бы! Как же ты будешь жить-то? И с людьми на одной ступеньке стоишь, да и этих тоже видишь! Мудрости, парнишка, набирайся, мудрости! Те, которые хотят исправиться и жить в добре, сами к тебе придут, а за другими не бегай, авось придёт и их час!
– Со всеми надо работать.– ответил я.
– Это ж как? Прям так со всеми?– удивился старик.– Эка, занесло! Тебе ж всей жизни, дружок, не хватит, чтоб со всеми да поцеловаться!
– Хватит.
– Да, ну? Хотя кто тебя знает, может, и хватит!
– Только кто я без…– я не договорил, дед меня перебил.
– Ангела? Любовь умерла, жизнь кончена? Парнишка, какие твои годы, всё проходит, и любовь твоя ненормальная тоже пройдёт! Ты ж вон какой видный, на тебя любая позарится, только пальчиком помани!
– Не понимаешь ты меня, старик, – с грустью в голосе ответил я.
– Может, и не понимаю. Да как же ты будешь жить-то дальше?
– Так и буду.
– Да ты и вправду, парнишка, влюблён! Ну, тогда считай ты пропал! Девку-то тяжело любить, а тут ангел, существо высшее! Гляжу я на тебя, и вижу себя молодым, помню, правда, уже мало, но вот взгляд – мой! Как с меня слизал!
– И что за взгляд?– с любопытством спросил я.
– Наполненный страданием, и больше ничем!
– Ты страдал в молодости?
– Э, ещё как! Мать в шестнадцать лет похоронил, отец пил, много с ним возился, до посинения! Веселуха была, но не жалуюсь! Так что тебе пока рано иметь такие страдальческие глаза!
– Самое оно!– громко ответил я.– Дед, тебе приходилось ежедневно чувствовать то, что чувствуют абсолютно чужие для тебя люди? Ты ощущал когда-нибудь, как твою душу выворачивают, а потом снова засовывают обратно, а она уже потрёпанная, не пригодная для жизни! Случалось ли тебе тонуть, сгорать, умирать? Я недавно почувствовал смерть настолько близко, что у меня до сих пор в носу стоит запах крови убиенной. Конечно, я получаю и хорошие эмоции, счастье, преданность, доброта, иногда спокойствие, о котором всегда мечтаю как о чём-то невероятном! Не нужно говорить мне про то, что рано или поздно, я уже родился на этот свет, чтобы что-то изменить, мне нужно понять многое и познать.
– Не знал, что всё так страшно!– взволновано ответил он.– Значит, я ещё живу, как барин, если не испытываю всего того, чего испытываешь ты! Я ж тебя совсем не знаю как человека, прости, что стал так судить тебя сразу, понимаю, как тяжко тебе, всё понимаю, только по своему.
Я высказал ему не всё, что хотелось, побоялся, что уже не остановлюсь, насколько всё было противным и насколько я уже от этого устал. Чаще всего ощущались от людей отрицательные флюиды, и от них я безумно уставал, физической боли я не боялся, прошёл тот период, когда я кусал губы в кровь и выворачивал себе все пальцы на руках. Я носил на себе чужую боль, как старое, ненужное пальто, я чувствовал то, что ко мне никак не относилось, и это всё будет продолжать идти за мной до последнего. Как я мог жить, зная всё это? Старик понимал меня, он опустил свои тёмные глаза и долго шёл молча.
– Счастье для меня – это нечто невообразимое! И мне совершенно не нужны дорогие машины, женщины, дома в разных частях света, всего этого сейчас навалом и всё это кажется бездушным, искусственным, пресным. Для меня счастье есть комфорт моей души, счастье в улыбке и в маленьких праздниках, моё счастье это Кристина, – потеряв её, что останется? Что останется после исчезновения моего счастья?
– Дружочек, откуда ж мне знать? Жизнь такая вещь, неизвестно, что готовит, шаловливая! Сейчас плачешь, а завтра смеёшься, как карта ляжет! Может, и у тебя карта ляжет, и смеяться будешь больше, чем плакать? Не ставь на себе, молодом, крест, авось судьбинушка сжалится над тобой! А за терпимость такую искреннее тебе уважение! Может, когда и мою боль ощущал, так ты прости меня за это! Никому никогда не хотел быть в тягость, а тебе так подавно!
Разговаривая с дедом начистоту, становилось спокойно на душе, было нелегко изливать ему душу, ведь я совершенно его не знал, но у меня он вызывал доверие, мне хотелось ему рассказывать и рассказывать всё! От него шла безумная энергетика, доброе сердце стучало в несколько раз быстрее, чем обычно. С ним было комфортно, казалось, что этот разговор как маленькая исповедь, тайна поведанная человеку и которую никто никогда больше не узнает.
– Спасибо.– тихо сказал я.– Наверно, ты никогда не любил по-настоящему…
– Может, и не любил! А может, и любил, уже плохо помню, что такое любовь? Предала меня жёнушка, отвернулась от меня, да и дочь отвернула тоже, а ведь они были моим смыслом жизни! Вот как твой ангел для тебя! После нашего расставания я ещё больше стал видеть разную нечисть, голова сходила с ума постепенно, несло, парнишка, меня в пропасть бездонную!
– А что сейчас чувствуешь?
– Сейчас? Да внутри мертвенно-глухо!
– А мне что говоришь? Молодой, видный, зачем?– сказав это, старик опустил глаза, поднял плечи, как будто замерзает, и замедлил шаг.
– Видать, не утешить тебя таким словцом! Да, любовь серьёзная девица! Если раз пришла, то с уходом всю душу забирает!
– Если любовь – действительно любовь…
Тусклый свет становился ярким, и мы вышли в какое-то белое пространство, после него картинка изменилась, и мы очутились на большой городской площади, когда дед обернулся, обернулся и я. Сзади виднелся город, он очень мне напомнил город из моего сна, тот сон не хотелось вспоминать, и я сразу же переключил свой взгляд на местность поближе. Отвлекаться от грустных мыслей помогал мне старик.
– Прошли это чистилище! И как мы так? Чтоб ни одна нечисть не схватила за руку или ногу, просто везение!– улыбался старик своими пожелтевшими зубами.– Устал что-то я, ноги гудят, это ж сколько мы тогда шли? И на тебе лица нет! Как выжитый лимон стоишь, жалко тебя!
Звуки, которые я слышал когда мы шли, исчезли, стало очень тихо, и среди этой тишины раздался голос.
– Ещё живой.
Этот голос принадлежал Аиде. Она была уже не такой бойкой и воинственной, как в самом начале битвы. Вид её был слегка потрёпан, она казалась уставшей, глаза стали ещё злей, чем были, и огромные, страшные, чёрные крылья висели на её спине. Они были настолько огромны, что казались очень тяжёлыми, и их можно было только волочить за собой, и не более того. Чёрные перья торчали в разные стороны, от них веяло тяжестью и грязью.
Аида была зла и всё смотрела куда-то вдаль, как будто кого-то ждала. Длинные, смоляные волосы висели грязными паклями, плечо было ранено и виднелась кровь, кровь чёрного цвета. Острого запаха от неё я не ощущал, как раньше. Скорее, пахло от обстановки и от старика, который стоял рядом и разглядывал демона в женском обличии. Аида медленно повернула свою голову в мою сторону, проведя взглядом по земле, она достигла моих глаз, и её лицо перекосила неприятная улыбка.
– Скоро ты будешь моим.– прошипела она.
– Много хочешь, мало получишь, вешалка!– крикнул ей в ответ старик.
– А с тобой я позже разберусь!– рявкнула она.
– Где ангел?– сурово спросил я.
– На пути в мир иной.– огрызнулась Аида.
– Она жива.– тихо сказал себе я.
– И что дальше? Всё равно умрёт, и в этом будешь виноват только ты! Разве я не права? Избранный светом человек, который должен воцарить в мире баланс, единственный человек своего рода, который наделён способностью исцелять, понимать, помогать, чувствовать, контролировать. Из-за тебя, такого идеально-крутого, небо лишается великого воина, которым ты никогда не станешь! Ты марионетка в их руках! Тобой управляют и будут управлять всегда, даже сейчас не ты управляешь своей жизнью, ей управляет ангел! Разве ты просил дать тебе именно такую жизнь? Стать посредником между небом и землёй? Выполнять то, что они не могут выполнить? Слуги света боятся вас, людей, – наверно для тебя это не секрет? Им нужен ты, человек, но лишь в своих целях. И твой любимый ангел стал жертвой этой хорошо спланированной игры! Им плевать, кого они теряют, и им по большому счёту всё равно на тебя, только выполняй свои функции, а если ослушаешься, не поздоровится тебе.
Слушая её, становилось не по себе. А ведь в чём-то она была права. Всю нечисть подземного мира я уже увидел, этих изуродованных полулюдей, с перекошенными лицами и отравленными сердцами, хотя есть ли у них вообще хоть какие-то органы? Кажется, что это просто ходячие скелеты, на которые натянули кожу и в придачу изуродовали донельзя. А что я видел от света? Кристина сражается со всем злом, принимает на себя удары, а где помощь? Где хоть один ангел, который бы своим крылом прикрыл её? Где воины света, которые должны защищать…
– Задумался? Где армия, которая сможет сразить мою? Вся армия света заключается в этом старике, в этом протухшем мешке! Кто он? Нянька твоя или друг? Как это понимать?
– Помощь всегда приходит тогда, когда она нужна!– серьёзно сказал старик.– Ишь ты, как загнула! Марионетка, спланированная игра, в няньки меня приплела! Мы прям тут два юродивых, ничего не понимаем в твоей речи! Ты говори, да не заговаривайся! Поди ка славно тебя потрепало!
Старик всегда возвращал меня к жизни, к реальности! Даже если Аида говорила якобы правду, то всё равно ни в коем случае нельзя было верить ей, ведь она самое настоящее всечеловеческое зло! Пускай она говорит всё, что хочет, тем самым лаская мысль о том, что может я переметнусь к ней на сторону, пускай применяет все свои уловки с мальчиком и машинкой, и с голосом матери, – я не поддамся на её манипуляции. Больше всего на свете я был рад тому, что со мной был старик, Аида назвала его нянькой, возможно, это было именно так.
– Будь со мной! Твои способности и возможности можно совершенно по другому применять! Ты бы стал всемогущим человеком, если бы был со мной!
Понятно было, куда она клонит, вырисовывалась приблизительная картинка последующих слов Аиды, её действий и попыток.
– Ты жалкая!– крикнул я ей.
Это очень ей не понравилось, земля под ногами затряслась, и её разъярённый вид стал не на шутку пугать.
– Дурацкие правила! Так бы давно раздавила тебя как клопа!
– Не думаю.
Этот голос раздался за спиной Аиды. Нежное и хрупкое существо стояло совсем близко ко мне, хотелось подбежать к ней, обнять её и схватить на руки. Она не была так вымотана, как противница, на её лице была безмятежность, грустные глаза излучали ту самую неповторимую голубизну, губы были почти белыми, она не выглядела уставшей и потрёпанной, скрывать в себе она умела все свои чувства. Комбинезон уже не был таким белым и причёска была немного растрёпана, она держалась, старалась изо всех сил.
Иногда при повороте головы я видел, как Кристина глубоко вздыхала, я чувствовал, как её грудь то поднималась, то опускалась. Иногда просачивались некоторые импульсы от неё, я пытался их улавливать, задерживать в себе, но это было трудно, и она до последнего оставалась для меня закрытой. Я понимал, что за этой оболочкой бесстрашия находится хрупкое существо, которое очень устало и которому очень больно. Понимание этого выдавало меня с потрохами, но чтобы хоть как-то помочь Кристине, я пытался концентрировать своё внимание на других вещах. Аида всячески пыталась залезть в мою голову, провести, так сказать, ревизию и может узнать что-то новое про ангела, я защищался от неё, было не трудно, даже наоборот, я был собой доволен и чувствовал некую привилегию перед ней.
Кристина взглянула на меня и старика добрыми глазами, когда она еле улыбнулась, то озарила всё вокруг светлым сиянием, на душе у меня стало светло, я понимал, что нельзя ни при каких обстоятельствах опускать свои руки, как бы плохо тебе не было, нельзя сдаваться, нужно идти до конца. Но только при условии, что ты приносишь свои жертвы за правое и нужное дело, за очень важное для тебя дело.
– Спасибо тебе, что сохранил его.– тихим голосом сказала Кристина старику.
Старик поднял на неё свои глаза. В ответ он всего лишь улыбнулся и как-то по доброму посмотрел на меня. Было видно, что он знал её, но делал вид, что всё равно не понимает, что, собственно, здесь происходит. Он тоже был особенным человеком, видеть потусторонний мир со всеми демонами и чудовищами – редкость в наше время. Он просто мучился со своими кошмарами, со своей судьбой. Старик волочил на своей спине огромный груз, из-за которого он лишился семьи и друзей. Живя больше двадцати лет в одиночестве, можно понять, насколько он страдает и как ему тяжело. Одиночество приводит людей в тупик, развивает в человеке сумасшествие, но старик явно не болел расстройством психики.
Я тоже боялся одиночества, чем ближе оно подступало ко мне, тем чётче я его ощущал. Любовь уходила из моей жизни, утекала. Я видел Кристину перед собой и понимал, что она готовилась погибнуть, поэтому, не теряя своего лица, она стояла рядом с Аидой и с высоко поднятой головой ждала продолжения. Тьму это настораживало, она уже не так сильно была уверена в своих силах на победу. В прищуре её глаз читалось удивление и недоумение. Аида не понимала, почему Кристина ещё стоит перед ней и сражается! Неужели боли прошли?
– Я люблю тебя…
Эти слова прозвучали в моей голове и упали прямо в душу. Они принадлежали Кристине, её мысленный поток я сразу уловил, её слова сразу же осели в моём сердце. Грустный, уставший голос без красок и масок прозвучал во мне, я понял, как тяжело ей, как трудно смириться с мыслями о смерти, как тяжело чувствовать, как разрывается грудь, и виной всему этому был я.
Небо затянули тёмно-красные тучи, всё вокруг приобрело розоватый цвет, Аида развела в стороны свои крылья и, забив ими, как птица вознеслась в верх. Обратив внимание на Кристину, я понял, что пришёл тот момент, когда мне нужно закрыть глаза. Я во время закрыл их, иначе яркий свет, издаваемый крыльями ангела, ослепил бы меня. Потом я зажал лицо руками, как я ни старался, но свет проникал в мои глаза и я чувствовал жжение, из глаз текли слёзы, становилось больно, я сел на корточки и отвернулся в сторону, стало легче.