Read the book: «Северный перевал»

Глава 1

Барсы подняли тревогу в самый неподходящий момент. До рассвета оставалось еще никак не менее двух часов, а неистовая вьюга, бушевавшая во мраке, за крохотными оконцами избушки злобно крутила по ущелью промороженную снежную крупу. Хотя время Ильда определяла интуитивно, но более трех минут обычно не ошибалась. А точнее ей и ни к чему.

На самом деле ей и часы-то нужны были лишь при варке зелий, в остальное время достаточно знать, закат сейчас на дворе или рассвет.

Рис нетерпеливо поскреб лапой обитую шкурой дверь и укоризненно оглянулся на торопливо одевавшуюся хозяйку, но та лишь отмахнулась. Минута сейчас ничего не решит, а распахивать двери, не успев надеть теплой кофты и платка – большая глупость. Особенно для нее. Знахари простывают не реже других, но не имеют на это права. Кто тогда будет спасать незадачливых пациентов?

Наконец знахарка резко отдернула последний засов и потянула на себя тяжелую, облепленную снегом дверь, впуская в сени порыв холодного ветра, несущего рой мелких, колючих крупинок. Два грязновато белых зверя молниеносно скользнули мимо, унося в промерзшую мглу частицу уюта и тепла. Ильда постояла пару секунд, вслушиваясь в тихий шелест непогоды, но так ничего и не услыхав, поспешила захлопнуть дверь и задвинуть засов.

Иначе, несмотря на тяжесть двойного полотна, упорный ветер постепенно приоткроет его и после придется выгребать из сеней плотно сбитый снежный сугроб. А у знахарки и без того теперь дел прибавится. Чуткие звери ушли не просто так, явно расслышали призыв о помощи, либо еще что похуже. Следовательно, обязательно приведут заблудших и замерзших путников, и тех придется поить горячим взваром и кормить… а скорее всего и лечить. Именно для этого и сидит на перевале знахарка гильдии целителей. По уговору с гильдией наемников, разумеется, а за это крепкие мужчины присматривают, чтобы всякие хамы и наглецы не протягивали лапы к женщинам со знаком целителя на тыльной стороне ладони.

Привычно ставя на плиту котел и наливая в него воду для взвара, Ильда хмуро усмехнулась своим мыслям и поспешила разжечь приготовленные с вечера дрова. Тропа проходит всего в трех сотнях шагов от её убежища, и звери могут вернуться с минуты на минуту. Пока огонь разгорался, Ильда успела достать из потайного сейфа журнал и сделать запись о происшествии. Это было одной из ее служебных обязанностей, ежедневно записывать самые важные сведения. О погоде, о пациентах, о проходящих обозах и одиноких путниках. Обо всем, что ей удавалось увидеть и услышать. И все появляющиеся в целительском приюте проверяющие из обеих гильдий первым делом требовали именно эту книгу, сшитую заговоренными нитями и защищенную от пожара и тлена. Хотя с каждым годом, проведенным Ильдой на перевале, проверяли ее все реже, и последние инспектора были в начале осени. Привыкли, наверное, что у нее всегда сделаны все положенные приготовления к приходу пациентов и аккуратно записано, как, кого и от чего она лечила.

Время шло, уже был заварен и отодвинут на край плиты целебный настой из семи трав и семи плодов, уступив место котлу поменьше, где теперь тихонько кипел бульон из нежного мяса осеннего тетерева. Самое то на суп для промерзших путников или на бульон для раненых… и пора бы решить, следует ли забросить в него миску загодя порезанных овощей, слегка привяленных с приправами … но зверей все нет. Ильда уже раза три открывала двери и бдительно вглядывалась в неутихающую круговерть метели, наблюдая как с каждым разом чуть сереет мрак и слабеет мороз, обещая перемену погоды. Однако пока не заметила никаких признаков возвращения барсов.

Нет, за преданных помощников она не волновалась, снежные барсы умные и мощные звери, недаром каждая уважающая себя знахарка старается завести именно такого. Или даже парочку, несмотря на впечатляющую цену. Но Ильде просто повезло, Рис и Рита были братом с сестрой, самыми последними и слабенькими щенками в помете и их продавали парой по цене одного. Она взяла не глядя, надеясь на силу своих трав и дара. И выходила-таки, хотя в первый месяц вставала по ночам каждый час, чтобы влить в слабенькие пасти по ложечке смешанного с молоком бульона. Зато теперь знала, что звери никогда не подведут и не продадут за кусок мяса, даже если будут сдыхать от голода.

Поэтому сейчас знахарка сильнее всего тревожилась о тех, кого ушли спасать ее мохнатые друзья. Видать непросто им там приходится… а она и помочь не может. Даже шагу из избушки сделать нельзя, в такой метели очень легко заплутать и прийти к обрыву, по краю которого идет основная тропа. Только барсы и горные яки, на которых преодолевают перевал в это время года путешественники, могут выжить здесь и не сбиться с пути.

Нижний колокольчик, нарочно поставленный для зверей, чтоб могли сообщить о своем возвращении, дергая лапой за специальное кольцо, залился звоном лишь утром. К этому моменту за окошками сквозь пелену метели и туч уже слабо светлело низкое небо, и Ильда начала всерьез паниковать.

– Слава богам… – метнулась девушка к двери, молясь теперь лишь об одном, чтобы помощники вернулись вдвоем.

И боги услыхали ее просьбу, оба зверя были живы. Хотя казались промерзшими сугробами, так плотно забилась в длинный мех снежная крупа. Странный тюк, который они тянули за собой, тоже походил на сугроб, но более страшный. В нем угадывалось человеческое тело, лежавшее на спине судя по проталине напротив лица, на которое даже Ильда не могла смотреть без содрогания. Кто-то очень кровожадный изуродовал его десятком глубоких порезов, и сквозь толстый слой запекшейся, смешанной со снегом крови, трудно было понять, целы ли там глаза и нос.

– Камней вам в печенки и почки, изверги, – с чувством пожелала знахарка неизвестным злодеям и оглянулась на зверей.

Но те уже скрылись за куском шкуры, прикрывавшим ведущий в их каморку проход. Значит вымотались до предела, и пошли обсыхать и есть, а таскать пациента придется ей самой, поняла Ильда. Ну так это не впервой… хотя таких вот изуродованных бандитами больных у нее до сих пор еще не бывало. Обычно приводят или притаскивают замерзших, ослепших от сияния снега, потерявших яков, оступившихся на камнях и сломавших ногу или руку.

Девушка сходила в кладовую и принесла деревянные носилки на колесиках, подарок от гильдии за добровольное согласие отработать в самом непрестижном и удаленном приюте. Старшие сестры конечно догадывались, что неспроста молоденькая знахарка выбрала самое дальнее и малолюдное место, но все равно не поскупились на усиленные магией вещицы, которые могли хоть немного облегчить ей тяжкий труд.

Повинуясь управляющему браслету колесики раздвинулись в стороны и опустили ложе на пол, а затем медленно, дюйм за дюймом протиснули его под пострадавшего. Погрузка прошла довольно легко, пациент был не только облеплен снегом снизу, как, впрочем, и со всех сторон, но еще и укатан. Наверняка барсы проторили его телом неплохую тропу, с невеселым смешком подумала Ильда и тотчас забыла про всякие шутки.

Подняв магией на высоту пояса носилки с телом пострадавшего мужчины, это она успела определить по его росту и ширине плеч, Ильда направила тележку к задней стене дома. Там за печью притаилась невзрачная дверца, расположенная в том месте, где у всех селян, обычно находятся чуланчики для дров. Вот только здесь все было иначе. Простенькую на вид избушку под приют целителей для гильдии наемников строили одаренные плотники по особому плану и потому она имела не один секрет. И главным секретом была вовсе не лесенка на второй этаж, который невозможно рассмотреть снаружи, потому что строение вписалось в горную расщелину, а этот замаскированный под чулан проход, ведущий в пещеру с теплым источником. Ильда пускала туда лишь проверенных людей из гильдий, да самых тяжелых пациентов и то лишь до тех пор, пока те находились без сознания.

Барсы уже тоже были здесь, прошли через свой, узкий и низкий лаз. Занятые выкусыванием снега из шкур звери даже не оглянулись, когда хозяйка привезла спасенного ими человека, зато отреагировали помахиванием хвостов на ее похвалу и обещание выдать по куску свежего мяса. И снова забыли обо всем, торопясь избавиться от текущей по коже ненавистной холодной воды.

Ильда понимающе вздохнула и взялась за ведерко. Таскать крепкого мужчину в вырубленную в камне купель и обратно, а потом пару дней ждать, пока вода постепенно очистится от крови и грязи было по меньшей мере неразумно. Лучше поработать часок ручками.

Выливая на бедолагу ведро за ведром горячую воду, знахарка бдительно следила чтобы та не попала на лицо пострадавшего. Пока на ранах лежит снег, есть надежда собрать из обрезков человеческий лик, а не жуткую рожу урода. К тому моменту, как ей наконец удалось поочередно снять с пострадавшего подбитый мехом плащ, куртку, кожаный жилет и перевязь и добраться до рубах, Ильда была уверена, что на теле ран нет. Возможно ушибы или даже переломы… но не порезы. Стало быть, враги, теперь напавших на незнакомца бандитов можно было с полной уверенностью называть именно так, вовсе не собирались его убивать… только изуродовать до неузнаваемости. Эта подлость могла исходить как от отвергнутой женщины, так и от неудачливого соперника. Бывают такие мужчины… с трусливой бабьей натурой. В обязанность Ильды входил немедленный доклад старшим сестрам обо всех подобных случаях, но она пока не спешила.

Значительно важнее для знахарки была предстоящая операция, детали которой девушка скрупулезно обдумывала, пока до одури черпала из купели воду.

Мягкие нити, свитые из паучьей паутины, полностью растворяющиеся после заживления, стоили как золотые, но Ильда не собиралась на них экономить. Как и на драгоценном клее на ласточкиной слюне. Но прежде всего знахарка накапала в ложечку сильного сонного зелья смешанного с обезболивающим и аккуратно вылила в приоткрытые губы пациента.

Дожидаясь, пока оно подействует, она успела приготовить десяток разных игл, накрутить корзинку тампонов из тополиной ваты и нарвать бинтов из старой простыни. Нельзя было допустить, чтобы пациент, придя в себя, начал щупать незажившие раны.

А потом она шила и шила, часа четыре кряду, до мушек в глазах и ломоты в согнутой спине. Сначала самые крупные раны, рассекшие основные мышцы, затем все более мелкие, прошедшие поперек и наискосок. Палачи на удары не поскупились, отработали каждый полученный черным делом золотой, и это тоже наводило на определенные выводы. Так стараются только преданные слуги, да замешанные в преступлении подельники. Ну и разумеется, сами заказчики, если присутствуют при казни.

Когда наконец на зашитое и промазанное клеем лицо лег последний виток бинта у Ильды оставалось лишь одно желание, лечь прямо тут на старую соломенную циновку и уснуть часа на три, не меньше. Но прежде требовалось устроить раненого, и она, развернув носилки, повезла его в соседнюю пещерку, оборудованную как раз для таких вот бедолаг. Поднимающаяся половина кровати, чтобы удобно было кормить несчастного, в углу за дощатой перегородкой стульчак и узкая ванна с опускающимся сиденьем и поручнями да мягкое кресло для сиделки – вот и вся обстановка, не считая намертво прикрученного к стене столика. Последнее – жестокая необходимость, еле держащиеся на ногах пациенты так и норовили свалить на себя все, что попадалось по пути в отхожее место.

Привычно стянув нательную рубаху с очередного постояльца особой палаты, Ильда бдительно осмотрела его и прощупала кости. Все как она и предполагала, несколько огромных, зловеще фиолетовых следов от чужих сапог на ребрах и плечах, но кости, слава богам и крепкой коже жилета, остались целы. Промазав мазью синяки, знахарка натянула на пострадавшего простую рубаху из запасов наемников и на миг засомневалась… надо ли снимать со спасенного влажные подштанники из синего льна. Единственное, что еще осталось из его собственной одежды.

Но тут же отбросила всякие сомнения, она не просто девушка, а знахарка, а у них не может быть никаких стеснений и запретов. И в конце концов, Ильда все уже видела на картинках целительских книг и на манекенах.

К великому облегчению знахарки, пациент оказался предусмотрительнее, чем она могла бы ожидать и носил под исподним особую кожаную броню. Ильда встретила такую впервые, но по рассказам наставниц знала с чем ей довелось столкнуться. Прикрепленный к тонкому металлическому поясу надежными цепочками, усиленный тончайшей кольчужной сетью и напитанный защитной магией панцирь являлся очень редким и дорогим артефактом. Стало быть, ее пациент далеко не простой человек и даже не какой-нибудь мелкий помещик либо дворянин, и ей следует хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию, прежде чем что-либо предпринимать.

И тем более – писать в журнале. Ведь этого лэрда несомненно ищут… независимо от того, жертва он или соучастник какой-то аферы. Либо даже беглый преступник, с которым расправились сообщники, теперь нельзя игнорировать ни одной версии.

Ильда торопливо промазала мазью последние синяки, натянула на пациента сухое белье и заботливо укрыла его легким одеялом. В пещере неизменно тепло, хотя и чуток влажновато, и замерзнуть ему не грозит. Затем, собрав все свои припасы, торопливо направилась в официальную часть дома. Сделать нужно было многое, а времени до темноты оставалось мало.

За окнами по-прежнему властвовал полумрак и мела метель, и знахарка немного успокоилась. Можно перевести дух… по такой непогоде ждать гостей или пациентов не приходится. Ни один житель долины в такую погоду по доброй воле и шагу не сделает из Сагена, поселка, откуда начинается тропа на побережье. Да и пройти в метель через перевал с южной стороны не отважатся даже сильные магистры из белого ордена. Но даже в том невозможном случае… если и рискнут… ее должны предупредить загодя. Ведь магам волей-неволей придется пройти через постоялый двор «Горный козел», расположенный за перевалом с южной стороны, в трех милях отсюда. А лэр Тревиз, хозяин постоялого двора, ее должник и почитатель.

Не в том, скользком смысле, как это понимают беспечные столичные дамы, иногда проезжающие мимо приюта. Хозяину «козла» уже за шестьдесят, и, хотя это не возраст для урожденного горца, на какие-либо особые отношения он не покушается. Просто искренне благодарен Ильде за спасение одного из трех работников, своего верного приятеля Кироса.

Пока знахарка убирала на место иглы и зелья, да писала хорошо продуманную, нарочито короткую фразу о поступившем пациенте, снаружи совсем потемнело, и ветер, казалось, засвистел еще пронзительнее.

Из последних сил закончив неотложные дела, Ильда добрела до печи, влезла на теплую лежанку и провалилась в сон, как в омут.

Глава 2

Проснулась знахарка резко, словно ударил кто и секунду лежала недвижно, с тревогой вслушиваясь в окружающую ее тьму. Вроде все спокойно… звери не скулят, ветер не безумствует, грозя сорвать незапертые ставни… что же тогда могло заставить сердце забиться так взволнованно? Почти испуганно?

И вдруг спохватилась – так ведь у нее теперь есть пациент.

А едва уяснив причину тревоги, девушка скатилась с печи как ужаленная. Мигом сдернула черный лоскут с пузыря с ведьминым мхом, молнией метнулась в умывальню, потом наверх, в свою спаленку, за чистой юбкой и рубахой. Это в одиночку можно разгуливать по дому в мужских штанах и штопаной, растянутой кофте, а перед пациентом следует появиться в самой строгой из целительских одежд. Длинная шерстяная синяя юбка, фланелевая блуза того же цвета и к ним крахмальные чепец и фартук фасона «сарафан» из бледно-голубого льна.

Пока Ильда поспешно переодевалась и заплетала волосы, в маленькой жаровне прогорела горсть щепы, подогрев горшочки с отваром и бульоном. Девушка перелила их в высокие серебряные кружки, прихватила пару тростниковых трубочек и, метнув по пути за окно бдительный взгляд, поспешила в пещеру.

Увиденное ее успокоило, предугаданная перемена все – таки наступила. С толстых стекол пропали намороженные шубы, ставни не дергались от порыва ветра. Значит через день – два можно ожидать гостей.

Едва войдя в потайную палату Ильда незаметно усмехнулась, интуиция или чутье, неимоверно обострившееся за время одинокого дежурства не обмануло. Пациент уже не спал, лежал напряжённый и злой, судя по колючему взгляду серых глаз. Они у него оказались с голубизной и сейчас более всего напоминали осколки насквозь промерзшего хрусталя.

У Ильды и у самой глаза были серые, но с прозеленью, и это делало их мягче и теплее.

– Отвяжи меня… – хрипло потребовал пациент, безуспешно напрягая впечатляющие мускулы рук и плеч.

– Обязательно, – невозмутимо пообещала девушка, ставя кружки на стол, – но сначала проявите терпение. Мне нужно всего три минуты, чтобы объяснить вам главное.

– Говори… – процедил он презрительно, словно разговаривал с заклятым врагом, но иного Ильда и не ожидала.

Любой на его месте повел бы себя точно так же, хотя нервные и слабые духом вполне могли удариться в панику.

– Вы находитесь в целительском приюте гильдии наемников, на Северном перевале, – строго и спокойно сообщила девушка, внимательно следя за пациентом. – Я – Ильда, дежурная знахарка, живу тут одна. Мне помогают снежные барсы. Вчера под утро они кого-то услышали и ушли на тропу. Через несколько часов притащили вас…

Пациент слушал, прикрыв глаза, и судя по сжатым кулакам, не очень-то верил ее словам, но Ильда знала не один способ его убедить. И самый верный – это ни на шаг не отступать от правды.

– Некоторые порезы были сквозными, и, хотя я залила их клеем на ласточкиной слюне, лучше вам хотя бы пару дней не разговаривать, не есть твердой пищи и не пытаться себя ощупать. Особенно изнутри, языком. Если не желаете на всю жизнь остаться косоротым или позже снова лечь под нож, но теперь уже целителя. Теперь я покажу вам свою целительскую метку и освобожу руки, чтобы вы смогли сходить в тот чуланчик умыться. Ведьмин мох там висит, достаточно снять крышку.

Подержав перед его лицом всем знакомую магическую печать, изображавшую любимый цветок знахарок – ромашку, Ильда дернула за концы заговоренных бечевок, и пациент оказался на свободе.

Пока он озадаченно крутил перед неверяще прищуренными глазами кистями рук, девушка отошла к креслу, опустилась в него и щелкнула пальцами, подавая зверям условный знак.

Пострадавшему нужно время, чтобы осознать и принять все произошедшее с ним, а до того момента он никому не верит и оттого особенно опасен. И может ринуться на нее в любое мгновение.

Однако лэрд поднялся с постели так спокойно, и даже безразлично, словно разгуливал в нижнем белье перед старухой, а не молодой девушкой. Прошлепал босыми ногами по застеленному козьими шкурами полу, решительно хлопнул дверцей. Ильда лишь поморщилась и повторила сигнал. Рита проскользнула в дверь неслышно, как порыв ветра, вмиг заняла любимое местечко за креслом и словно исчезла, слившись с белой шерстью шкур.

Пациент появился через полчаса, задумчивый и угрюмый.

– Ты не сказала про синяки на теле… – с легкой угрозой протянул, остановившись у двери.

– Ну я же обещала пояснить коротко, – устало вздохнула Ильда, – а синяки не опасны. И неизвестно, откуда они, били вас или это следы падения на камни.

– А где меня нашли? – словно позабыв ее объяснения, прокурорски прищурился он.

– Представления не имею, – знахарка смотрела на него укоризненно, как на шкодливого малыша, – на перевале два дня мела метель, я и с крыльца не сходила. И даже понять не могу, как они сумели вас найти. Но погода меняется, и как только будет можно, отправлю голубя на постоялый двор лэра Тревиза. Он держит почтовую пирамидку и может сообщить о находке страже правопорядка Манерга.

– А поискать… тех, кто мог быть со мной? – бдительность лэрда начинала утомлять.

– Если бы там оставались живые, – сурово глянула она на пациента, – звери никогда бы не отступили. А раз они притащили вас и пошли отдыхать – значит там нет никого, кто может стать моим пациентом. А все прочие меня не интересуют, пусть ими занимаются те, кому положено по службе.

Она немного помолчала, давая ему осознать справедливость своих слов и мягче добавила:

– А кроме того, звери сами едва приползли, мех до шкуры был забит промороженной снежной крупой. А теперь выпейте через трубочку половину взвара, потом бульон. Напоследок снова запьете взваром, в нем целебные травы. И пойдем устраивать вас в доме. Сюда я пускаю только самых тяжелых пациентов.

Пострадавший посверлил Ильду подозрительным взглядом, но от дальнейших вопросов удержался. Взял кружку с настоем, бдительно принюхался и осторожно выцедил половину. Затем принялся за бульон. Ел он очень сдержанно, можно сказать – деликатно, хотя, судя по опыту знахарки должен был сейчас испытывать нешуточный голод. Однако добавки не попросил, получив за это мысленное одобрение хозяйки. Лишь небрежно спросил, покончив с завтраком:

– А мяса тут нет?

– Разговаривайте поменьше, – строго предупредила она, направляясь к двери, но сжалилась и добавила – мясо-то есть… но вам пока нельзя. Ничего больше нельзя, ведь неизвестно, сколько вы голодали. Идем, Рита.

Барс выскользнул из-за кресла, невозмутимо прошел к хозяйке и замер, ожидая, пока ему откроют дверь, хотя сам умел делать это не хуже Ильды. Но твердо помнил правило, при чужих нельзя показывать всех своих умений. Просто так, на всякий случай.

– Ого… – угадать, восхитился лэрд мощью зверя или устрашился, Ильда не смогла.

Голосом он ничего не выдал, да и звучал тот глуховато, а вместо лица был кокон из ткани с четырьмя небольшими отверстиями.

Отвечать она не стала, просто направилась по узкому тоннелю к заветной дверце. Сейчас девушке сильнее всего хотелось устроить спасенного и уйти наверх, в свою спальню. До рассвета еще часа три и можно немного поспать.

– А где мои вещи? – справился лэрд, едва оказавшись в передней комнатке, служившей знахарке не только прихожей и кухней, но и столовой и, зачастую, рабочим кабинетом.

– Валяются в холодном чулане, – буркнула Ильда, с содроганием вспомнив об ожидавшей ее работе. – они были сильно залиты кровью, пришлось промазать алхимическим раствором, чтоб не въелась намертво. Чуть позже промою и высушу, пока не успела.

Разумеется, мытье и сушка вещей пациентов в обязанности знахарок не входили. Но лэрду придется что-то надеть, когда он отсюда поедет, или пойдет, это уж как повезет. А подходящей запасной одежды и особенно обуви в кладовой кот наплакал, и все это далеко не того качества, как собственные вещи лэрда. Наемники привозят сюда старые и ненужные одежки и обувки на тот случай, если придется срочно переодеться в сухое или чистое. Или одеть неудачников, потерявших или порвавших дорожные костюмы. Поэтому лучше привести в порядок одежду пациента, не стоит отдавать ему имущество наемников. Она и так лечит неожиданного пациента без их разрешения.

Хотя в подобных случаях знахарки никогда не оглядываются на правила и условия контракта, их собственные принципы превыше всего. Но и слишком своевольничать не стоит.

– Я хочу глянуть, – процедил пострадавший так властно, словно это он был тут целителем, а Ильда – случайной пациенткой.

– Сначала оденьтесь, – сухо возразила девушка, – в шкафу висит чистая одежда. Не новая… но другой нет.

Она решительно прошла мимо входа в столовую, и распахнула дверь в спальню. Хотя при нужде и в столовой можно было уложить не менее десятка путников на прибитых вдоль стен широких лавках. Тюфяки и подушки лежали там вовсе не для красоты. Но в спальне кровати стояли и посредине, оставляя лишь узкие проходы, и, главное сюда выходил обогреватель печи. А прямо у двери примостился упомянутый ею шкаф. Указав на него лэрду, знахарка развернулась и направилась прочь, неприступно поджав губы.

Пациент зло прошипел что-то нечленораздельное, шагнул в спальню и с силой захлопнув за собой массивную дверь.

Ну-ну, – сердито дернула плечом Ильда в ответ на этот протест, – пошуми немного. Привык небось, что слуги бегают белками по первому знаку. А она не служанка и ничего ему не должна. Благодарить должен за спасение… если не жизни, так внешности – точно. Хотя она работала вовсе не за благодарность, а по велению совести, но ему это, похоже, не постичь.

Девушка присела возле стола, достала из нижнего шкафчика провощеное полотенце, в которое завертывала хлеб, вытащила ломтик и налила из ковша бульона, только теперь припомнив, что вечером так и не поела.

Лэрд появился как раз вовремя, она только сгребла в рот последние крошки и сделала последний глоток.

– Я готов, – проскрипел недовольно и отвернулся к окну. – А почему ставни закрыты?

– Они не закрыты, – проследив за его взглядом, так же сухо сообщила хозяйка приюта, – просто еще темно. Пять часов после полуночи. Идем.

Поднялась и не оборачиваясь направилась в холодную пристройку, дверка в которую скромно пряталась в дальнем уголке кухни. В длинном, во всю боковую стену домика строении разместились летняя кухня, кладовая для продуктов, чулан и дровяник. А еще дверца в теплую умывальню для гостей, и Ильда все это лаконично объяснила, ведя пациента к чулану.

Распахнув дверь, девушка отступила в сторону, вдвоем в чулане не развернуться. Да и нечего ей там смотреть, все уже видела, когда раскладывала вещи прямо на полу и мазала раствором.

Лэрд возился с вещами минут пять, не более, но когда вылез, взгляд его был мрачным, как у приговоренного.

– Ты не отрезала пуговицы и пряжки? – спросил он глуше чем прежде, и знахарка от возмущения даже дар речи на минуту потеряла.

– Я целительница, а не одна из твоих подружек, – опомнившись, процедила Ильда в лицо пациенту так яростно, что теперь уже он опешил, – и еще никогда нитки чужой не тронула!

Крутнулась с такой злостью, что юбка взвилась словно от порыва ветра и бросилась прочь.

– Стерегите, – сворачивая за печь, к лесенке, велела верным барсам. – есть не давайте!

И белкой взлетела наверх.

Снимая фартук и чепец Ильда искренне надеялась снова провалиться в сон, едва коснувшись головой подушки. Не тут-то было. Обида кипела в груди растревоженным осиным роем, жалила и жгла невысказанным протестом. И злостью на саму себя, за какие-то глупые, базарные обвинения, брошенные в спесивого лэрда от растерянности. Не так, вовсе не так должна отвечать на неправедные наветы уважающая себя, знающая себе цену знахарка.

И ведь знала Ильда все эти слова, и сказать умела хлестко, но учтиво, а поди ж ты! Когда пришлось на самом деле отбиваться от грязных подозрений – одно лишь и смогла бросить в обидчика, каких-то девок. Причем даже не зная наверняка, есть они в его жизни или там цветет и плодоносит райский сад семейного счастья.