Read the book: «Будни выходных и праздников поручика XXI века и его друзей», page 5

– Это скока? – задумался Соловьёв. – Две тыщи на-на-на минус тыща девятьсот на-на-на-на-на-на? Девятнадцать?! Тебе – девятнадцать?

– Скоро будет.

– А! Сентябрь! Точно! Сейчас же июль, – выдохнул парень. – Блин! Светка! Так это ж вообще круто! А чего ж ты мучилась-то вчера? Чего Ване-то не сказала? Потрахались бы с ним вчера по нормальному!

– Не знаю. Забыла, что соврала. Не сообразила, что он слишком правильный и именно из-за этого не пристаёт ко мне. Да и вообще! Борода эта его! Колючая! Бесит!!!

– Ну так это… – воодушевлённо проговорил Ваня и зашвырнул паспорт на швейную машинку, – это же совсем другая история! У меня вон чё! Лопнет щас ваще от напряжения!

Он указал глазами на свой уже снова поднявшийся и пульсирующий от сильного возбуждения орган.

Она снова вожделенно промычала, взглянув туда же. Затем медленно легла на спину, закатывая глаза и, раздвинув ноги, потянула Ивана за собой.

Нависая над ней, он упёрся руками в ложе. Его правая нога снова оказалась у неё между ног. Он перевёл и левую ногу туда же. Свет из окна теперь хорошо осветил её прекрасное стройное гладкое не очень загорелое молодое и упругое тело. Доселе или прикрываемое одеялом или находящееся в Ваниной тени, но им так ещё и не увиденное.

Ключицы сильно выпирали. Стоячие маленькие груди слегка колыхались от дыхания. Маленькие тёмные ореолы стоячих сосков отчётливо выделялись на светлой коже. Поверхность тела была гладкая, практически без родинок. Живот был втянут, кожа торса натянулась на ребрах. Не естественно чётко окантованный прямоугольник из светлых, также не естественно коротких и очень редких волосков украшал её лобок. Видимо он был подбрит по контуру и скорее всего острижен. Всё рассмотрев, Ваня лёг на неё всем телом. Его орган надавил ей на лобок и живот.

Они поцеловались.

Она стала пальцами натягивать кожу на его спине. Хватала и легко пошлёпывала по ягодицам. Несильно царапала спину короткими ногтями.

Он снова сел на колени между её ногами, внимательно рассматривая и изучая её тело.

Она заложила руки за голову.

Он взялся обеими руками за её шею. Медленно повёл ладони по туловищу вниз. По пути помял груди. Несколько раз покрутил соски, закручивая и оттягивая их вверх, а в верхней точке – отпуская. Прошёлся ладонями по рёбрам, по бокам, дошёл до бёдер. Большими пальцами – по оси тела от грудины через пупок к вожделенному лобочку. Пошелестел несколько раз вверх и вниз по лобковым волоскам. Натянул кожу на лобке вверх. Потом также сдвинул её вниз. Затем спустился пальцами ниже – через клитор к половым губам. Убрав левую руку в сторону, погрузил только один большой палец правой руки во влажную среду влагалища. Там было очень мокро. Прошёлся им по внутренним стенкам. Несколько раз полностью засунул и высунул его в горячую и мокрую «пещерку». Снял пальцами влагалищную жидкость и смазал ей головку члена. Взялся за свой «корень».

Она, приподнявшись, оперлась на локти и с интересом наблюдала за тем, что он делает.

Он пошлёпал членом по лобку. Несколько раз поводил вверх-вниз кончиком головки по мокрым губам. Начал медленно вводить «ствол» во влагалище.

Она откинулась на подушку. Приподняв ноги, взявшись под ними пальцами за половые губы, развела их в стороны, шире раскрывая «вход».

Иван толкающими движениями медленно начал «входить».

Вдруг она тихо вскрикнула: «Больно!». Резко подняла голову, опустила свои ноги и упёрлась руками в его таз, не давая пройти глубже. Соловьёв не остановил толкающих движений, но стал это делать не продвигаясь вперёд, а «топчась» на месте. Выдержав паузу, он снова начал движение вперёд.

Под натиском Ивана она стала ослаблять хватку, пропуская его внутрь. Иногда снова приостанавливала его продвижение, но удерживая недолго – расслаблялась, а он продолжал углубляться.

Вошёл полностью.

Она положила голову на подушку и раскинула руки.

– А-а-ах-х-х… – оскалившись и сморщив лицо, вымолвила она. – Всё…

– Угу-м… – покачал головой Соловьёв.

– Большой ты… чуть не порвал…

Он плавно начал двигать тазом, выводя и снова втыкая свою «палку».

Она тихонько застонала в такт его толчкам.

Её дырочка была очень тугая, но хорошо смазанная. Его «корень» легко скользил внутри неё.

Он нагнулся и поцеловал её в губы. Снова поднялся. Постепенно стал наращивать темп. Потом замедлил. Взял её за лодыжки. Поднял их вверх, заставляя её выпрямить ноги. Перехватил за ступни. Развел их в стороны.

Она оказалась довольно гибкая. Правая её нога, которую он держал в левой руке, плавно опустилась, распрямившись полностью горизонтально. Иван, стараясь не выпускать её из своей руки, провёл ладонью, по внутренней части ноги от ступни через колено по бедру к паху. Левой её ноге опуститься так же полностью горизонтально, но в противоположную сторону, как позволяла растяжка – «на шпагат», мешала стена, и он положил её к себе на плечо. Обхватывая эту ногу своей правой рукой, прошёлся ладонью так же по внутренней стороне ноги – от ступни по голени через бедро к промежности. Погладил ладонями вдоль паха по внутренней стороне бёдер в непосредственной близости к её промежности, не останавливая при этом движения тазом.

Всё её обнажённое тело освещалось уже довольно ярким светом из окна. Разведённые в стороны ноги почти на шпагат широко раскрывали её «тюльпан» наслаждений. Редкая растительность лобка стояла полупрозрачным прямоугольником, не отбрасывая тени. Она постанывала, тяжело дыша в такт его движениям. Её руки то ласкали свои ягодицы и бёдра с внешней и с внутренней стороны, то так же поглаживали вдоль своего паха, как это недавно делал Иван, то ласкали живот, то мяли груди, то потирали щёки и лоб, попутно убирая с лица и расправляя волосы.

Соловьёв отодвинул её ногу от своего плеча. Надавливая рукой на ступню, дал ей понять, чтобы она согнула ногу в колене. Потом опустил ногу справа от себя, коленом облокотив на стену поверх своего бедра. Провёл обеими руками по её ногам от коленей к промежности. Сближая свои руки друг к другу, соприкоснув между собой указательные и большие пальцы, он образовал «рамку», в которую заключил её лобок и свой член, беспрерывно двигающийся внутри её влагалища. Затем, разводя руки в стороны, повёл ими выше по бёдрам. Взялся за талию. Пошёл по животу, грудной клетке. Полукруги, образованные его ладонями, одним концом которых служили большие пальцы, а другим – все остальные, подвел к подножию её грудных холмов. Перемещаясь ладонями по поверхности «холмов» вверх, смыкая полукруги ладоней в круги, а их в свою очередь сужая к вершинам, зажал сгибающимися походу движения пальцами соски и оттянул их вверх.

Она, внимательно наблюдая за этим, оскалившись, вдыхая сквозь зубы, цыкнула:

– С-с-с-с-с…

На пике натяжения, Иван резко отпустил соски.

– Ах-х-х-х… – выдохнула она.

Груди опали и колыхались, принимая естественную свою, первоначальную форму.

Несколько раз снова закручивая соски и оттягивая их вверх на максимальную высоту – снова отпускал их, наблюдая колыхание грудей. Помял груди. Несильно покрутил соски кончиками пальцев. И продолжал движения своего члена в туннеле её влагалища. Вперёд-назад… вперёд-назад…

Пальцами левой руки провёл от груди через живот к лобку. Большим пальцем поиграл с мягкими волосками на лобке, несколько раз потерев светлый прямоугольник, вызывая шелестящий звук. Прикоснулся к клитору. Надавил на него. Легко помассировал. Не прекращая толчковые движения тазом, правой рукой взял её за подбородок. Указательным и средним пальцами провёл по губам влево и вправо. Настойчивым движением заставил раздвинуть челюсти и просунул пальцы ей в рот.

Она несколько раз обвела языком вокруг них.

Поймав её язык в нижнем положении, подушечками прижал его к нижнему нёбу, остановив его. Потёр его шершавую поверхность.

Продолжая входить и выходить, внимательно при этом рассматривая тело девушки, и особенно от того, что массировал клитор – он возбуждался всё сильней. Чувствовал, что оргазм приближается. Вышел из неё.

Пошлёпывая правой рукой по её ягодице, безмолвно дал ей понять, чтобы она перевернулась.

С его помощью она перевернулась и встала на четвереньки. Затем согнув руки в локтях, опустила голову на подушку.

Положив свою левую руку ей на крестец, правой рукой Иван направил кончик члена к заветной манящей «пещерке». Несколькими движениями члена вверх-вниз вдоль половых губ, раздвинул их и, взявшись обеими руками за её таз, толкающими движениями стал аккуратно вводить свой «локомотив» к ней в «депо». Войдя на всю длину задержавшись на мгновение в этом положении, он начал производить естественные для такого момента возвратно-поступательные движения тазом, ощущая своим членом тугую гладкую и горячую дырочку.

– Прям… до матки… достаёшь… – с трудом, тяжело дыша, выговорила она.

Соловьёв промолчал, продолжая втыкать в неё свой член, постепенно немного ускоряясь. Левой рукой, сперва погладив ей по спине, стал хватать и мять болтающиеся от своих же толчков её груди, закручивать соски.

Её сильно зажатый анус имел цвет светлее обычного тёмно-розового. Он был того же цвета, как и вся поверхность кожи желобка между широко разведенными её ягодицами.

Смочив слюной большой палец правой руки Ваня смазал Свете анус и начал настойчиво, но аккуратно и медленно вводить палец в тугое отверстие.

Почувствовав это – она немного приподняла голову над подушкой. А как только его палец проник на половину фаланги в туго зажатый анус, она, резко распрямив руки, поднялась на четвереньки и, обернувшись на Ивана, испуганно воскликнула:

– Может… туда не надо?!

– Я не буду глубоко, – ответил он.

Она постояла ещё немного на четвереньках, а убедившись, что он не просовывает свой палец глубже одной фаланги, успокоилась и снова опустила голову на подушку.

Соловьёв медленно вращал палец внутри её ануса по часовой стрелке при введении его внутрь и против часовой – вынимая. Постепенно ускоряя темп движения тазом, он, согнув палец, чтобы не углубляться больше чем на первую фалангу, стал играть им – быстро сгибая и разгибая его, придавая дрожащие движения с каждым погружением понемногу углубляясь.

Она, тяжело дыша и постанывая, просунула свою правую руку между своих ног ладонью вверх и с каждым Ваниным входом легонько прихватывала его мошонку пальцами.

– Я… уже… скоро кончу! – с трудом проговорила она.

– Давай! – скомандовал он, тоже ощущая приближение «взрыва».

Углубившись к ней в анус на всю длину пальца, продолжая крутить им в её гладком отверстии, средний палец левой руки положил на клитор. Позаимствовав смазку с половых губок, так приятных на ощупь, начал легонько массировать его, постепенно наращивая силу нажатия и темп.

Дотрагиваясь до её гениталий – его возбуждение возрастало. Пульсация тянущего дрожания простаты в его промежности становилась всё сильнее и продолжительнее.

Её стоны с каждой секундой становились протяжнее и громче.

Иван входил в неё на всю длину своего толстого «инструмента». Всё интенсивнее крутил пальцем внутри её ануса. Всё чувственнее массировал клитор.

Она стонала в полный голос. И вдруг тело её стало напрягаться. Она по-кошачьи выгнула спину. Зажмурив глаза и оскалившись, втягивала воздух сквозь зубы, издавая звук:

– С-с-с-с-с…

Вдруг она на мгновение замерла, максимально напрягая все свои худые мускулы, зажав и без того тесным влагалищем Соловьёвский «кол».

Соловьёв замедлил движения тазом, но не остановился.

– И-и-и-и-и-и… – начала она тихо, увеличивая громкость, протяжно выдыхать.

Её тело забилось в конвульсиях. Она ахала в полный голос с каждым конвульсивным движением своего тела.

Пальцем, погружённым ей в заднюю дырочку, Иван почувствовал анальную пульсацию. Членом – вагинальную.

Её конвульсии понемногу утихая, становились всё слабее и реже. Она лежала расслаблено, выпятив «пятую точку» вверх, изредка ещё подрагивая.

Ваня чувствовал, что его оргазм уже очень близко. Вытащил из ануса палец, замедлив на самом выходе его кончик. Вынул из влагалища сильнонапряжённый стоящий под сорок пять градусов выше горизонтали член. Толчком левой руки в бедро повалил её на правый бок. Взял руками под коленями, перевернул её на спину. Развёл ноги и снова вошёл.

Она ахнула и, снова успокоившись, лежала, тяжело, но тихо дыша, положив правое предплечье на переносицу, прикрывая им свои глаза, а левую руку выпрямив вдоль тела.

Ванин член легко скользил по мягкому, хорошо смазанному, податливому, но всё ещё туго охватывающему его лоно. Довольно резко входя и чуть медленнее выходя, каждый раз делая небольшую паузу перед выходом.

– Он у тебя больше стал! – сказала она, удивлённо посмотрев ему в глаза, убрав перед этим руку с глаз и положив её себе на низ живота, как бы прощупывая движение его члена внутри себя.

Иван быстро глянув ей в глаза, положительно кивнул головой. Затем так же быстро вернул свой взгляд обратно – ей между ног.

– Только не в меня! – воскликнула она.

Он снова одобрительно покачал головой и продолжил своё приятное возбуждающее и неумолимо приближающее его к оргазму рассматривание её лобка, возвратно-поступательных движений своего члена, как при этом волнообразно шевелятся её половые губки и подрагивает клитор, огибая неровную бугристую поверхность члена, как соприкасаются и приятно трутся друг о друга их лобковые волосы, как блестит от обильной смазки его член и её половые губы.

Ноющее дрожание в его промежности стремительно нарастало. Он сделал еще несколько движений тазом и, вытащив член, начал мастурбировать.

– Можно я? – спросила она и, не дождавшись ответа, убрала его руку, взяла своей правой рукой его член, продолжив мастурбацию, а левой – мошонку, перекатывая пальцами яички.

Смена рук немного отодвинула приход семяизвержения, но после семи-восьми, может быть десяти повторений раскрытия и закрытия головки, чувство приближения оргазма, резко нарастая, пришло в свой апогей и Соловьёв «выстрелил», издав при этом рычание.

Первые капли спермы попали ей между грудей и на шею. Слегка испугавшись от неожиданности, она резко прижала головку члена к своему животу. Следующие капли, вырываясь из канала «ствола», заполняли её пупочную впадину.

«Извержение» и конвульсии стали утихать, пока совсем не закончились, но она ещё продолжала мастурбировать уже немного обмякший член.

Иван сидел между её ногами с закрытыми глазами, держась трясущимися руками за её колени и тяжело дышал.

Выпустив его яички, она приложила руку к своему животу с боку, чтобы предотвратить растекание спермы. Отпустив и член, она начала сгонять разбрызганную по грудной клетке сперму к центру пупочной ямки.

– Щас я… полотенце дам, – трудно выговаривая слова из-за одышки, сказал Соловьёв. – Только в ванну схожу.

Он встал и направился в ванную, держа свой «инструмент» правой рукой. Обмыл его жидким мылом, к этому времени уже немного обмякший. Вытерся полотенцем. На всякий случай обработал «Мирамистином», пару раз брызнув внутрь мочеиспускательного канала. В гостиной достал из шкафа полотенце. Положил ей на живот. Расправив его, промокнул лужицу спермы. Перевернул. Обтёр остатки. Перевернув полотенце ещё раз, вытер всё досуха. Бросил полотенце на пол. Залез на кровать к стене. Упал лицом на подушку.

Она ушла в ванную.

Ваня накрылся одеялом и лёг лицом к стене. Когда она вернулась он уже задремал.

Она тихо подобно кошке залезла под одеяло. Прижалась своим голым телом к его спине, закинув на него ногу и руку.

Выдыхаемый ей воздух проходил по его спине, колыхая растущие там волоски.

Они уснули.

Проснувшись в середине дня, как ни в чём не бывало они встали, умылись, позавтракали.

Иван хотел предложить ещё разок заняться сексом, но почему-то так и не решился. А она вела себя так же, как и вчера днём, не проявляя инициативы. Складывалось ощущение, что ночное приключение было сном.

Она ушла, легко кинув: «Пока!»

Соловьёв остался дома.

3. День зарплаты

Финслужба

Был обычный апрельский пятничный день. Но для кстовского военного училища этот день был не совсем обычным. Это был день зарплаты.

Касса находилась в штабе училища, на третьем этаже.

Штаб – это высокое четырёхэтажное здание. Квадратное по фундаменту – «свечка». Стоящее на углу перекрёстка. К нему примыкают и тянутся вдоль двух пересекающихся дорог два учебных корпуса.

На первом этаже штаба напротив входа по центру зала стоят четыре толстенных квадратных колоны. Две впереди и две за ними, образуя своим периметром квадрат. Между колоннами вдаль простирается красная ковровая дорожка, уходящая ступеньками на возвышение. Проход закрывает цепочка в темно-бордовом бархатном чехле, наподобие ограждения экспонатов в музеях. Между передними и задними колоннами тоже натянуты такие же цепочки. Задняя сторона дальних колонн, объединена стенкой, и в нише хранится Знамя училища. Внешний периметр, образованный колоннами обозначает границу поста.

Если говорить точнее, то на посту в стеклянном саркофаге хранилось два Знамени: Революционное – из бордового обветшалого бархата с ликами вождей революции, вышитыми золотом; и обычное полковое знамя – шёлковое алого цвета тоже с советской символикой; а также там хранился штандарт Инженерных Войск с современной символикой. Полковое знамя и штандарт выносили на все военные праздники, требующие выноса знамени полка. А революционное никогда не трогали. Глядя на него, казалось, что если его взять и начать размахивать им, к примеру, как Мальчиш-Кибальчиш, то оно рассыплется в труху. Даже если представить, что его просто взяли и куда-то аккуратно понесли, то складывалось впечатление, что от потряхивания при переноске оно тоже начнёт рассыпаться.

Охраняли знамёна караулом – «Первый пост». Часовой стоял в парадной форме на специальной тумбочке возле саркофага. Тумбочка представляла собой возвышение на полступеньки, площадью с крышку обычной прикроватной тумбочки. Она была оборудована датчиком тяжести с передачей сигнала в караульное помещение. Сходить с неё разрешалось только во время смены часового.

С правой стороны от поста, как иконостас, висели белые гипсовые плиты. На них – золотыми буквами – фамилии и инициалы окончивших училище на золотую медаль. Слева в ближнем углу за специальным пультом сидели дежурный и дневальный по штабу. А в дальнем углу за стеклом, в так называемом «аквариуме», несли свою службу оперативный дежурный по гарнизону со своим помощником.

Первые этажи учебных корпусов не имели переходов сообщения со штабом. Со вторым корпусом здание штаба было соединено вплотную, а между первым корпусом и штабом, была арка – проход во внутренний «глухой» дворик, образованный «третьим» учебным корпусом, который буквой «Г» примыкал одним своим торцом к первому корпусу, а другим – ко второму.

На уровне второго этажа из второго корпуса уже можно было попасть в штаб по специальному проходу с приглушённым тусклым светом, как в каких-нибудь бункерах или катакомбах, с постоянно закрытыми, но не запертыми дверьми. Из первого корпуса в штаб попасть можно было только на уровне третьего этажа. Пол, которого являлся потолком выше упомянутой арки. Соответственно и из одного корпуса в другой тоже можно было пройти через штаб.

На втором этаже штаба, располагался начальник училища – генерал со своим адъютантом и двумя Замами. Первый Зам – прямой – Заместитель Начальника училища. Его так и называли – «Первый». Второй – Заместитель начальника училища по воспитательной работе. По-старому, по-советски: «зам полит» (заместитель по политической части). В вестибюле возле их кабинетов тоже царил полумрак.

Для общей массы военнослужащих проход через штаб был строго запрещён. Беспрепятственно там могли ходить только избранные. Начальник училища, все его замы, генеральский адъютант и ещё несколько лиц, которым разрешил сам генерал. Ещё доступ был разрешён для уборщиков. Всем остальным, включая и начальников кафедр, ходить туда было нельзя, да не очень-то и хотелось. Не дай Бог попадёшься на глаза генералу или его Замам, особенно замполиту, начнётся воспитательный процесс часа на полтора. Не зря говорят: «Самая короткая дорога – в обход начальника».

Второй учебный корпус был двухэтажным, поэтому на уровне третьего этажа, штаб соединялся только с первым корпусом. Причём уже, не через специальные проходы, а так, как будто это одно здание. Но всё-таки ходить туда без надобности запрещалось. Надобности в хождении по третьему и четвёртому этажам штаба особой не было, но если очень надо, и даже если тебя замечали, что ты там «шаришься», то всегда можно было «отмазаться», что ты «книгонош». На втором этаже – «генеральском» отмазаться было практически невозможно, книгоношам там тоже нельзя ходить. Есть шанс только если у тебя в руках ведро с тряпкой. И то по регламенту уборка в определённое время. «Почему не в установленное время здесь?» – а дальше: «Пошли к дежурному по штабу!» И давай дежурного сношать на пару с горе-уборщиком. А если выяснится, что ты и не дневальный вовсе – то тут такой кипиш поднимут… И командиру роты, и всем его начальникам по первое число влетит.

Книгоноши – это люди, которые книги носили из библиотек на занятия или сампо – самостоятельную подготовку. Основная библиотека находилась на втором этаже во втором корпусе. Посещать её мог любой учащийся, в любое время, но лучше, чтобы это было время сампо, то есть после обеда. А чтобы в перерывах между занятиями не создавать там толпы и не выписывать на каждого курсанта отдельную книгу, что несомненно увеличивало бы время – выписывали сразу несколько учебников на одного или двоих, заранее назначенных курсантов с чемоданами для переноски книг, список которых был в библиотеке.

Кроме обычных книгонош в каждой учебной группе были ещё назначены «секретчики». Только этим товарищам был разрешён доступ в «секретку»³ и в «ДСП»⁴, которые находились в штабе на четвёртом этаже, и занимали весь этаж.

Четвёртые этажи первого корпуса и штаба так же не имели путей сообщения. В корпусе был тупик, без дверей и проходов. Видимо были заложены кирпичом, если вообще, изначально проектировались. Связано это было, скорее всего, с «секреткой».

На третьем этаже штаба располагались тыловые службы, во главе со своим начальником – Заместителем Начальника училища по материально-техническому обеспечению (МТО), по-советски – зам по тылу (зампотыл). Также здесь находился отдел кадров. Перед выпуском, к начальнику этого отдела (кадровику), направлялись золотые медалисты и краснодипломники. Они имели преимущество перед остальными выпускниками и могли выбрать из имеющихся и представленных на карте России место прохождения дальнейшей службы.

Финансовая служба является одной из служб тыла. Соответственно располагалась она здесь же. Начальником службы был молодой перспективный, очень амбициозный и для многих курсантов с неприятно раздражающими манерами, арийской внешности, по всей видимости, из-за прибалтийского происхождения, капитан Виткаускас. Курсанты звали его – «Вискас». За глаза конечно. Но были и пофигисты, которые могли и в глаза ему это сказать, не считаясь с тем, как это может отразится на собственной судьбе. Ведь Вискас был генеральским зятем, а это чего-то да стоило. Большинство учащихся всё-таки готовились стать офицерами и понимали, что этого делать не стоит, чтобы не испортить себе карьеру, ну и ещё, из уважения к погонам. И как бы он кого не выбешивал, относились к нему не со злостью, а с юмором – «зятёк». А где финслужба – там и касса. Причём она размещалась ближе всех остальных помещений штаба третьего этажа к учебному корпусу.

Сегодня здесь был аншлаг. Толпа курсантов галдела. Вискас несколько раз выходил и делал замечания своим писклявым голоском, в своей раздражающей всех манере: напускной важности, строгости и, даже, может быть, злости, показать, что он здесь начальник – «пуп земли». Курсанты, между собой, посмеивались над его замечаниями, тихо огрызались, чтобы тот слышал, но не понял, откуда «прилетел огрызок», но в конечном счёте всё-таки утихали под пристальным взглядом Вискаса.