Вася взяла со стола тесто, завернутое в лопух, в сенях нашла удочку. С первого раза в дверь не попала, конец удила зацепился за потолок, выйти удалось только со второго. Удочка была длинной и неудобной, как ей пользоваться, девушка давно забыла. Последний раз она ловила рыбу в далеком-далеком детстве у знакомых в деревне. Ловилось у нее хорошо тогда, и сейчас она рассчитывала на навыки, полученные лет четырнадцать назад. Вася вышла на дорогу. Навстречу уже шла Галка.

– Ты чего без удочки?

– Вовка, младший брат, забрал. Они с ребятами на дальний пруд пошли.

– Ладно, по очереди ловить будем. Нам на ближний, что ли?

Галка посмотрела на подругу:

– Вася, ты?

– Вася я!

– Ты знаешь ближний пруд?

– Нет, не знаю. Просто раз есть Дальний, значит, должен быть и ближний, по логике.

– А я-то обрадовалась, что все на свои места вернулось,– вздохнула Галка.

– Не так-то просто от меня отделаться.

Деревня только просыпалась. Это был тот последний миг перед началом дня, когда каждый старался поспать еще часок, подремать отведенное время. Деревья и трава как-будто замерли в ожидании, воздух был прозрачным и даже птицы замерли, не пели.

– Отведешь меня на Лысую гору сегодня?

– Да.

Подруги дошли до пруда. Он оказался там же, куда они ходили встречать коров. Вася размотала удочку. Крючок был у нее какой-то странный, не то из дерева, не то из металла какого-то. Девушка оторвала небольшой кусочек липкого теста, долго катала шарик, наконец, нацепила, забросила в воду, присела на корточки и стала ждать. Галка примостилась на траве рядом.

– Галь, а расскажи мне про себя, про девчат. Как вы живете?

– Да я живу, как все. Семья у нас большая. У мамки нас пятеро – я, еще две сестры и два брата. Я самая старшая, значит. Живем мы небогато. Папа вместе с твоим отцом лес валит и по реке сплавляет до другой деревни, там купец зажиточный. Они ему лес, значит, а он ткани разные, скотину какую, либо утварь домашнюю. Вот еще год – два помыкаюсь, мамка замуж выдаст, в другую семью пойду жить.

– А ты хочешь?

– Хочу, не хочу. Меня не спрашивают. Раз выросла, пора в своем доме хозяйкой становиться.

– И за любого пойдешь, кого родители выберут?

– Странные ты вопросы задаешь. Мать моя с отцом поболее нашего пожили, им виднее, кто из парней дельный, а кто нет. А мне уж как всем, стерпится-слюбится. Главное, чтобы руки были, дело свое хорошо знал, да побивал редко, за дело если. У вас не так, разве?

– Неа, не так. У нас девушки сами выбирают.

– И не ошибаются?

– Ошибаются, конечно. Но те, кто верит и любит – реже.

Нитка, лежавшая на воде, еле видно дернулась, потом еще и еще…Вася не вытерпела и резко дернула на себя. На берегу забилась маленькая рыбка. Девушка взяла ее в руки. Рыбка вертелась и трепыхалась в руке. Кручок почти не повредил ее, слегка зацепившись внутри за губу.

– Давай отпустим ее. Смотри, какая маленькая. Пусть растет.

И Вася подбросила рыбку над водой.

– На, твоя очередь.

Галка забросила крючок в воду, положила удочку на берег.

– Жалко, что ты сегодня домой отправишься, а то бы посмотрела, как мы гуляем. Иван Купала скоро.

– Когда?

– Через два дня.

– Да ты что? Я родилась в этот день.

– Наша Вася тоже в этот день родилась.

– Расскажи мне про меня, то есть про ту, про вашу Васю.

– А чего рассказывать?! Ты на нее похожа очень. Такая же бойкая, смешная, смелая, странная. Она тоже считает, что лучше быть одной, "свободной» – как она говорит, чем следовать воле отца с матерью. Да и отец- мать у нее не такие, как все. Мать ее чужачка, из другой деревни привез ее дядька Дмитрий. Ты знаешь, как они встретились?

– Да, вчера мама рассказывала.

– Ну вот. И Вася вся в них. Ребята около нее не только из нашей деревни крутятся, а она знай подшучивает над ними и всех спроваживает.

– Не родился еще тот, значит…

– Вот-вот, она также говорит.

– Галка!

– Чего?

– Да тише ты, клюет, вроде!

Девчата весело разговаривали, не замечая, как идет время. Солнце поднялось.

– Пора домой собираться.

– Как улов поделим?

– На две ведра плавали 9 рыбок величиной с ладошку.

– Давай тебе 4, а мне 5. Я братьям сварю.

– Давай.

– Мама, мама, смотри!

Вася нагнула ведро и показала матери рыбок.

– Чего с ними делать будем?

– Да мелкота одна, Вась! Иди кошке отдай, она как раз на крыльце лежит, как чувствовала, хитрющая. А потом возвращайся, будем рыбу чистить, что отец наловил вчера на речки.

Вася смотрела, как черно-белая кошка, мурча, хрустела рыбой. Улов быстро исчезал под ее мелкими и острыми зубами. Девушка присела и положила руку на голову животному, провела по спине. Та выгнулась и потерлась головой о коленку девушки. Пальцы тонули в мягкой пушистой шерсти, было так приятно гладить и смотреть в хитроватые бусинки-глазки, чувствовать тепло на своей ноге. Дома у Васи животных не было. За ними нужен был уход и внимание, а времени и на себя-то не хватало.

Открылась дверь и вышла мама, неся большой таз с рыбой.

– На тебе нож, будем чистить.

Вася опустилась на колени рядом с тазом, взяла какой-то странный предмет, покрутила. Приспособление представляло из себя кусок дерева с воткнутым в него острым с одной стороны куском железа. Из таза девушка вытащила большую рыбину и краем глаза посмотрела, как мамины руки ловко справляются с работой. Дома Вася никогда не разделывала рыбу. Все ее способности ограничивались варкой пельменей и шедевром кулинарного искусства – яичницей.

– Ой, какая ты неловкая, Вася. Дай сюда, покажу. Вот так, от хвоста, плавно, медленно.

Скоро девушка приноровилась к работе и стала неплохо справляться.

– Ты пойдешь вечером куда?

– Еще не знаю, а что?

– Я твоей помощи попросить хотела. Бабка с отцом шерсть передала, овец стригла, так из них нитки надо свалять. Я валять буду, а ты в клубки сматывать. Одна не управлюсь, всю шерсть запутаю.

– Тогда я за коровами с Галкой схожу, а вечером дома останусь – тебе помогу.

– Спасибо, дочка, мать помолчала и продолжила – Вот смотрю я, хорошая у тебя подруга. Все вы вместе, куда ты, туда и она -не оставляет тебя.

– Да, мам, Галя хорошая очень.

– Гуляйте, гуляйте пока. А то время быстро летит, не успеешь и заметить, как молодость прошла.

– Ты чего за мной не зашла? Мы ведь на Лысую гору собирались, – накинулась Вася вечером на подругу.

– Да мамка дома заперла, чтобы с младшими братьями сидеть. Я рвалась-рвалась к тебе, а она ни в какую.

Девушки подошли к дереву. Там уже сидел Иван, явно поджидая их:

– Коров сегодня позже домой погонят.

– Почему?

– А пастух сегодня заснул, у него все стадо и разбежалось. Двоих пришлось от самой деревни гнать. Вот и отпустит их позже. Как рыбалка?

– Рыбалка хорошо, только тебя заждались,– язвительно ответила Вася.

– Неужели ждала? – пристально посмотрел на он на девушку.

– А ты прям поверил?

– Эх, Василиса, вот станешь моей, запру тебя в избе, пока не обточится твой язычок острый.

– Ишь разбежался…В избе он меня запрет!.. Губу-то закатай. Я от тебя быстрее сама в избе запрусь, пока кого-нибудь не встретишь и не отстанешь от меня.

– Не запрешься!

– Запрусь! Вот смотри…С сегодняшнего дня и запрусь.

Иван зло посмотрел на девушку, вскочил с бревна и зашагал в сторону деревни.

– Ты что, и правда запрешься?– не на шутку испугалась Галка.

– Ты чего, конечно нет. Просто мама просила ей помочь сегодня, я так и так не выйду, а его проучу. Терпеть не могу таких, как он. Сказала «нет», значит нет ,– и девушка звонко рассмеялась.

Поздно вечером они с мамой сидели на лавке перед окном, рядом горела небольшая лучина, освещая лица и монотонно двигающиеся руки.

– Мама, расскажи мне чего-нибудь.

– Чего ж тебе рассказать, доченька?

– Ну, расскажи мне…про домового расскажи! У нас есть домовой?

– Конечно, есть. Он в каждом доме живет и в печке прячется. Говорят, что дом, какой бы он старый не был, на хозяев никогда не упадет, а все потому, что домовой в нем сидит и за всем наблюдает. Что в доме творится, что происходит, всем домовой ведает. Если пропадет что, значит, он заиграл к себе в хозяйство. И обижать домового не надо, с ним дружить велено. Раз в месяц на печке оставлять молоко и краюху хлеба. А если дом меняешь, надо и его брать. Открыть ближе к ночи галанку, набрать золы, да в новом доме в печь и ссыпать со словами: «Домовой-домовой, пошли со мной, новое жилье охранять, новый дом оберегать».

Голос мамы становился все тише, тише, глаза сами собой закрывались, Вася заснула. Почувствовала только, как кто-то аккуратно раздел, уложил на лавку и прикрыл сверху теплой овечьей шкурой. Василисе снился лес, луга, речка, теплые руки, закрывающие глаза и шепот на ухо: «Вот выведу на поляну и открою. Там очень красиво, тебе понравится…»

Утром Василиса с мамой пошла на огород, помочь с прополкой. Девушке нравилось сидеть на грядке, выдергивая ненужные сорняки. Солнце не жарко грело, под ногами бегали шустрые муравьи.

– Ваааася! – послышался знакомый голос.

– Иди, погуляй, раз подружки пришли,– отпустила мама.

Вася отряхнула руки от земли и вышла за калитку.

– Пойдем быстрее, Лысую гору покажу тебе.

Девушки вышли за деревню и зашагали вдоль речки. Дорога сначала вилась ровно, а потом раздвоилась – одна тропинка побежала дальше, вторая завернула на холм.

– Подожди, я помню это место,– остановилась Вася. Мы здесь были. А вон там,– девушка обернулась,– где деревня, сейчас наш город. Как же все изменилось. Леса больше нет, на его месте кинотеатр, и земляники нет, ничего нет, асфальт, и все…

– Асфальт?

– Не обращай внимания, это трудно объяснить. Пойдем!

И девушки стали подниматься на холм. Сердце Васи бешено стучало в груди, еще чуть-чуть, и она вернется домой.

– Ты знаешь, я буду по тебе скучать, -вздохнула Вася.

– Я тоже, – погрустнела Галка.

Они вышли на поляну. Васе вспомнились последние мгновения до того, как ее закинуло сюда, в далеком прошлом. Девушка вышла на середину поляны, повернула голову:

– Прощай! Передавай привет моей пра – пра…бабке.

Глубоко вздохнула и крепко зажмурилась.

«Ну все, вот я и дома»,– девушка открыла глаза, оглянулась. Ничего не изменилось. С края поляны смотрела все та же Галка в своем цветастом сарафане в пол.

«Еще раз…»– Варя что есть силы зажмурила глаза…

«Нет, не работает», – и тут девушка не на шутку испугалась.

«Не работает! Не работает!»

Слезы брызнули из глаз.

– Я домой хочу, домой!– ноги тряслись и подгибались, она опустилась на колени и закрыла лицо руками.

Галка подбежала к подруге, обхватила за плечи, прижала к себе:

–Не плачь, слышишь, не плачь! Мы обязательно отправим тебя домой. Ты не останешься здесь, ты обязательно вернешься к себе.

– Как я вернусь? Как?

– Видно, не до конца твое время вышло здесь, а как выйдет, все само- собой на место встанет. Вот увидишь! А сейчас вставай! Пойдем в деревню!

Василиса неуверенно поднялась, опираясь на подругу. Они медленно, согнувшись, стали спускаться с холма.

Дома мама готовила обед. На столе уже лежали две деревянные ложки, а с печи она сняла дымящийся чугунок щей. Тарелок не было, ели они прямо так – зачерпывая ложкой вкусный наваристый суп и неся через весь стол.

«Неужели я навсегда останусь здесь и не вернусь домой? Буду вот так все время проводить в деревне, заниматься огородом и скотиной, убираться по дому, сидеть с лучиной по вечерам у окна…», -от таких мыслей Василиса пришла в ужас.

«Надо искать выход. Раз попала я сюда с Лысой горы, значит, и обратно попаду оттуда же. Только как?»– она старалась вспомнить все до мельчайших подробностей.

«Тогда нас было двое…Двое- эта мысль внезапно заставила девушку задуматься. Может, и тут нас должно быть двое? Только где я найду второго? Не Ивана же тащить. Да, над этим надо подумать, только не сейчас, голова и без того кругом идет».

После обеда мама поманила девушку к себе, доставая что-то из сундука:

– Скоро у тебя День Рождения. Я вот с тобой ходила, в деревне как раз к великому летнему празднику готовились. Ты к самому началу-то и поспела. Родилась прямо на праздник. Я вот тебе новый сарафан справила, боюсь только, с длинной не угадала, ты, девка, вон как растешь быстро. Надо на тебе глянуть.

Мать завязала на шее последние завязочки, оправила складки и отошла.

Сарафан стекал как вода, по телу девушки, струился множеством ярких складок и падал в пол. Голубые цветы бежали по всему низу, как настоящие. Лента, расшитая золотой ниткой, перехватывала ткань над грудью и спускалась глубокими волнами.

– Мамочки, красота-то какая!

Лицо женщины сияло.