Илларионов не унимался. Он пытался донести до Аристарха свою позицию, указать на тотальную ошибку в жизненной философии Лентова. Приводил факты, указывал на фатальность и бренность жизни. Успеха не было. Аристарх по-прежнему осквернял устои мира, смерть. Он сатанировал смерть, издевался над ней, указывая на ее пустоту и бесполезность. Лентов верил в вечную жизнь. До и после мнимой смерти. Все слезы и страдания ему казались великим обманом, колоссальным мошенничеством в мироздании. Линия жизни была не прерываема, по мнению Аристарха. Мнимая смерть была легким бризом на безбрежном океане жизни. Таково мироустройство. Если есть жизнь, то такого понятия, как смерть, не должно быть. Так считал Лентов.
Аристарх на холсте также изливал свою позицию радости от бытия. Его живописные работы были красочны и жизнелюбивы, не похожи на мрачные картины товарищей ”крестовиков”. Он измывался над картинами своих друзей, считая их грязью и мазней. Свои же художественные работы расхваливал, всячески показывая их истинность и правдивость.
Однако, внезапно жизненный фейерверк Лентова прервался. После очередных словесных баталий наутро Аристарх онемел и полностью поседел. Он не смог вымолвить ни одного слова, его взгляд опустел, пропала безудержная веселость. Он дико смотрел по сторонам, ища причину своего безмолвия. Вращал глазами, как умалишенный, в поисках чудоспасения. Вечером, придя в клуб, пытался обратиться к друзьям, чтобы решить свою проблему, но натолкнулся на суровое отчуждение товарищей. Оно обозначало приговор. Чей-то вердикт. Аристарха хоть уважали и ценили, но тут как-то все от него отвернулись, ушли в сторону, отодвинулись, уступая дорогу кому-то главному, чье решение привело к онемению Аристарха. Кто-то указал настоящее место Лентова. Его наказали.