Любить красиво
Сапрыкиным завидовали все. Это была поистине идеальная пара.
Виктор Сергеевич, руководитель районного отделения участка железной дороги. Высокий, стройный брюнет с римским профилем. Он отдалённо напоминал Кирка Дугласа, когда тот играл Спартака.
Такие же выразительные тёмно-серые, иногда отдающие голубизной глаза, трогательная ямочка на подбородке, удивительно бархатистый голос и способность рассказывать что угодно так, что все затихали.
Каждая история была подобна спектаклю. Виктор умел передавать голосами и мимикой оттенки характеров, отделять драматические события от сарказма и юмора.
Простые вещи Сапрыкин рассказывал интересно и содержательно. Многие пытались пересказывать его истории, но в чужих устах они теряли яркость и объём.
Виктор Сергеевич всегда и везде был душой компании. Его звали, чтобы украсить вечеринку, потому, что без него мероприятие превращалось в скучную попойку.
Он никогда и никуда не ходил один. Вместе с ним всегда была красавица Светочка, изумительная женщина, на восемь лет младше мужа. Рядом с супругом она казалась девочкой-школьницей.
Взгляд Светланы, чистый и искренний, излучал любовь и обожание. Она так смотрела на мужа, что все умилялись.
Женщины пеняли супругам, что никогда не видели таких трогательных отношений: ярких, счастливых, простодушных, заразительных, а это обидно, когда у других вагон счастья, а у них ничего.
Виктор Сергеевич обычно нежно держал жену за руку, словно ценнее и важнее ничего в жизни не существует. Света излучала энергию оптимизма, была неиссякаема на идеи, имела исключительную память.
– Светочка, – говорил Виктор Сергеевич, – напомни, пожалуйста, ту историю в Юрмале, я немного подзабыл…
– Её звали Инна Витальевна, а его Ярослав Геннадьевич.
– Да-да, если я чего-то напутаю, поправь, любимая.
Он целовал Светочку в носик или ушко, ласково проводил рукой по овалу лица. Это так выразительно демонстрировало их искренние чувства.
Виктор Сергеевич начинал рассказывать, слушатели замирали. Светочка с восхищением глядела на своего бога.
Супруги любили гулять по вечерам, держась за руки, как обычно это бывает у молодожёнов, хотя прожили вместе довольно долго.
Виктор предупреждал каждое движение молодой жены, гладил тыльную сторону её руки, постоянно прикладывал к своей груди руку, выражая тем самым восхищение юной женщиной.
Довольно часто мужчина нежно обнимал супругу, целовал в лоб и всё время чего-то рассказывал. Все, кто когда-нибудь бывал в одной с ними компании, знали, что слушать Виктора Сергеевича истинное удовольствие.
Светочку он сосватал, будучи уже большим начальником. Она работала в дамском зале салона красоты парикмахером, имела место в общежитии химзавода. Родители её жили в сельской местности недалеко от Владимира.
Именно за скромность она и понравилась Виктору Сергеевичу.
Девушке шла любая, даже удивительно простая одежда. Ей не было необходимости пользоваться косметикой для художественной раскраски. Женщины не могли понять, как Света умудряется так шикарно выглядеть в простых ситцевых платьях, без макияжа и ювелирных украшений.
Двигалась Светочка грациозно, голову и спину держала, словно принцесса. Всегда свежее лицо восхищало мужчин, вызывало зависть у женщин.
Ухаживал Виктор Сергеевич, особенно когда ходил в женихах, с размахом. Все видели, как он трепетно и нежно относился к невесте, а потом к жене. Правда, у них так и не было детей, но так случается: муж был не молод.
Это была, повторюсь ещё раз, идеальная пара. Для посторонних. Никто не знал, что происходит за надёжно изолированными от шума и постороннего внимания дверями шикарной квартиры, которая была обставлена с европейским размахом модной дизайнерской студией.
Дома Виктор Сергеевич моментально становился деспотом. Света, не успев раздеться, становилась перед мужем на колени, чтобы снять, вымыть и начистить его туфли.
Верхнюю одежду муж небрежно бросал на пол, а когда супруга весила её на плечики, скрупулёзно проверял, чтобы нигде не было ни пылинки.
Света стояла перед ним, словно нашкодивший подросток, опустив очи долу. Требовательный муж небрежно поднимал её лицо за подбородок. Убедившись, что всё сделано, как нужно, хлопал по щеке, как это делают хозяева лошадей, общаясь с питомцами.
– Что это было, я тебя спрашиваю? Где ты шлялась пятнадцать минут? Я видел, как следом за тобой отправился Виталий Андреевич. Ты его ублажала, сука? Для этого я вытащил тебя из Володимира, шлюха? Будешь наказана. Иди, готовь ужин, я пока подумаю, как показать, кто ты есть. И не смей реветь. Даже не подумаю жалеть. Хотя… у меня, кажется, есть идея. Иди и заслужи прощение, тварь.
Бархатистый голос Кирка Дугласа превращался тут же в визгливый крик уличного торговца.
– Витя, миленький, я была в дамской уборной.
– Какого чёрта, я тебя спрашиваю! Не могла потерпеть до дома. Где этот урод тебя лапал, где, покажи! Может быть, вы и перепихнуться успели? Спать сегодня будешь на раскладушке. И не вздумай перечить. Я голоден. Живо собрала на стол, дрянь подзаборная. Выгоню вон!
Виктор Сергеевич топал ногами, брызгал слюной.
Светочка бежала на кухню. Глаза её наливались влагой, но она не плакала. Слёзы выводили мужа из себя настолько, что за них он мог ударить, а то и отправить ночевать в ванную.
Жена его боялась и ненавидела, особенно в такие минуты, но изменить что-либо было ещё страшнее.
Супруг ходил по комнате, словно медведь в зоопарке, курил, стряхивал пепел на пол.
– Я тебе покажу, тварь, как мужу перечить!
Не раз и не два Виктор Сергеевич прижигал Светлане ладони дымящимися окурками. Потом, конечно извинялся, говорил, что она намеренно вывела его из себя неприемлемым для жены уважаемого человека поведением.
Сейчас он ждал, когда Света накроет стол. Пепел стряхивал прямо на пол: любил, когда супруга униженно ползает, убирая грязные следы циничного хамства. Его любимым занятием было задирать подол и звонко, с оттяжкой, хлопать жену по заду.
– Какого чёрта я должен ждать, пока ты растелишься? Я же сказал, что голоден.
Немного погодя, поужинав, он звал супругу к себе. Ему ужасно нравилось, когда та униженно извинялась, устроившись на полу, положив голову ему на колени.
Виктор Сергеевич гладил её по голове, – стараюсь для тебя, стараюсь, никакого уважения. Ты уж как-нибудь усвой, дорогая, чего я от тебя жду.
Дальше он сползал с кресла, вставал на колени, принимался целовать её лицо, руки.
– Как же я люблю тебя, родная. Но это совсем не значит, что можешь забыть, из какого дерьма я тебя вытащил.
На вечер у него заготовлено ещё одно представление, на этот раз эротического характера. Потенция у Виктора Сергеевича была довольно слабая, а желание доминировать – гипертрофированное, запредельное.
За свою несостоятельность он мстил Свете изощрённо: старался сделать больно и обязательно унизить.
Почему жена всё это терпела? Неужели лишь из страха потерять достаток?
Засыпал муж быстро. Во сне он совсем не был похож на Спартака.
Света тихонечко вставала, на цыпочках пробиралась на кухню и плакала.
Утром, когда чинно провожала мужа на службу, выглядела удивительно счастливой и как всегда свежей.
Никто и подумать не мог, что перед ними семейка шутов, лицедеи, жизнь которых была праздником исключительно для зрителей.
Вы думаете, что это сказка?
Увы, практически каждая семья за дверями дома тщательно оберегает свои скелеты, в то время, как на публику играют вполне симпатичный спектакль, вызывая восторги и аплодисменты окружающих.
Это совсем не значит, что счастливых семей не бывает, однако подобный факт заставляет задуматься, когда видишь трогательные романтические отношения.
Сумасшедший оргазм
Что именно заставило Лену изменить маршрут, по которому она возвращалась с работы, теперь уже не припомнить. Единственное, что приходит в голову: задумалась, потому, что накануне познакомилась с молодым человеком, к которому моментально примагнитилась мыслями.
Лёша работал в их кампании, она его знала визуально, но прежде не обращала внимание.
И вдруг… между ними проскочила искра.
Мальчишка посмотрел на Лену как-то особенно, отчего по телу побежали мурашки и участился пульс.
Юноша смотрел и смотрел, а Лена млела, чувствуя, как слабеют ноги, как приятно обносит голову. Такое с ней происходило впервые.
Несколько дней девушка, очарованная сладостным впечатлением и накатывающими волнами ярких эмоций, раскручивала карусель мыслей, поднималась и спускалась на волнах чувственных переживаний.
Что происходило с юношей, Лена не знала, но он стал попадаться в поле зрения чаще и чаще. В глазах его сверкали искорки волнения, а внешний вид и направление взгляда говорили о том, к кому именно Лёша испытывает интерес.
Леночка летала на крыльях.
Нет, пока ещё не любви, но уже яркой влюблённости.
Юноша видимо тоже был застенчив и неопытен, потому, что шаги к сближению не предпринимал. Молодые сотрудницы подтрунивали над ней, вызывая у юной леди удушье от стыда и волнения.
В тот день, надо же было такому случиться, Лёша решился подойти и пригласить Лену в кино.
У Леночки кружилась голова от предвкушения счастливого свидания. Она была пьяна, представляя эту замечательную встречу. Её мысли были заняты тем, как это будет происходить.
Девушка в воображении перебирала наряды, сочиняла причёску, которая должна юноше понравиться. Лена волновалась. Буквально вчера на лбу неожиданно высыпали прыщики. Она купила в аптеке волшебное средство, которое, увы, не помогло. Ещё девушка надломила ноготь.
Леночка казалась себе ужасно непривлекательной, слишком обычной для такого замечательного юноши. Лёша работал программистом, одевался не изысканно, но дорого и модно, во всяком случае, в сравнении с ней.
Девушку никогда не интересовали современные модные тенденции, косметика и парфюмерия, да и средств на то, чтобы быть современной, не хватало. Как Лёша отнесётся к тому, что она обыкновенная, не похожая на шикарных девчонок, которые элегантно дефилировали по коридорам фирмы?
Конечно, ей было не до того, чтобы заметить, что вместо обходной дороги вдоль ограды парка она пошла по пустынным в будний день тёмным аллеям.
Мужчина выскочил из кустов за её спиной, завернул руку за спину, зажал рот плотной тканью, зафиксировал так, что Лена не могла пикнуть. Тело моментально сковало леденящим душу холодом и страхом.
Дядька был на голову выше, очень плотный, мускулистый. Лена чуть было не потеряла сознание. Её существо охватила паника.
У негодяя оказался удивительно приятный голос. Говорил он монотонно, не повышая и не понижая интонацию, очень уверенно, что совсем не удивительно при его силище.
Лена поняла, что от намеченного плана насильник не отступится, что окончательно сковало волю.
– Советую не сопротивляться. Объяснять долго не буду, зачем ты мне понадобилась. Грабить не собираюсь. Если будешь паинькой, бить не буду. Тебе решать, милая, какими краями мы с тобой разойдёмся. Для обоих лучше, если полюбовно. Обещаешь не орать и не сопротивляться, отпущу в целости и сохранности, но для этого придётся постараться. Я в тебя верю. Жду ответа.
Лена кивнула.
– Значит, договорились? Смотри у меня. Если что – зашибу. Побереги свою красоту. Теперь медленно поворачивайся. В глаза не смотреть. Медленно, я сказал.
Мужчина мёртвой хваткой взял Лену за руку, повёл вглубь зарослей.
– Надо же, как повезло. Молодая, ядрёная. Кровь с молоком. Готов был любую грымзу трахнуть, а тут такая прелесть. Извини, подруга – замуж не возьму, даже если залетишь. Мне жениться нельзя. Ласки и нежности от тебя жду в обмен на мою лояльность. Обещаю – получишь сказочное удовольствие, если перечить не станешь.
Найдя укромное место, гигант швырнул на землю кожаное пальто, под голову подложил свой свитер.
– Лучше, если сама разденешься. Я человек грубый, могу порвать твои дорогие чехлы. Да быстрей, красотуля, у меня вены от напряжения лопаются.
Лена не могла ничего делать быстро, а насильник трясся от нетерпения: лапал волосатыми ручищами грудь, залезал между ног, лез целоваться.
От первого поцелуя Лену едва не вырвало.
Дядька повалил девочку навзничь, как клещами схватил за щиколотки, развёл ноги в стороны и мощно вошёл.
Увидев в глазах Леночки ужас, понял, что оказался там первым, тут же заткнул рот поцелуем, отчего девочка чуть не задохнулась.
Остановить насильника ничего уже не могло: он вгрызался в молодую плоть с таким остервенением, словно прежде несколько лет исполнял обет воздержания.
Самым ужасным было то, что Леночка раз за разом куда-то улетала.
Её накрывали волны безумного удовольствия.
Были моменты, когда девушка яростно сжимала насильника бёдрами, двигаясь в такт его грубым фрикциям во встречном направлении.
Позднее она узнала – это были оргазмы, что доставляло девушке ужасные переживания.
Она страдала: от угрызений совести, от чувства вины, от невыносимого стыда. Получалось, будто бы ей понравился процесс насилия.
Леночка была возбуждена ещё несколько дней, вновь и вновь переживала процесс совращения, вызывала в памяти раз за разом особенно чувственные моменты.
На Лёшу девушка не могла смотреть без содрогания. Она не понимала, что чувствует по отношению к нему после случившегося. Разве она виновата в том, что была изнасилована?
Насильника она вспоминала постоянно, но настоящей ненависти к нему не испытывала, что было нелепо и странно. Более того, она мечтала вновь почувствовать то же самое.
Ей было жалко себя, Лёшку. Леночка страдала, переживала.
Вечера девочка проводила в интернете, искала таких же изнасилованных девчонок. Ей казалось, что только психически ненормальные могут чувствовать то, что испытала она.
Долгое время попадались воспоминания, наполненные страхом и ненавистью, но случалось найти откровения и о подобных случаях.
Позже Леночка нашла комментарий психолога под одной из таких исповедей.
Он писал, что возбуждение при изнасиловании совсем не означает, будто жертва испытала удовольствие. Это спонтанная физическая реакция организма, сродни страху. Мощный выброс адреналина запускает цепь реакций, позволяющих спасти самое ценное – мозг, который пытается подобным образом защитить сознание от возможного сумасшествия.
Оргазм, даже множественный, вовсе не означает, что нападение было приятным сюрпризом. Это адаптивная реакция, позволяющая выжить.
Ответные реакции, когда жертва якобы помогает себя насиловать, в том числе и обильная смазка, лишь попытка мозга ослабить травмирующие последствия для половых органов и психики.
Пострадавшие женщины, не знающие таких деталей и подробностей, принимают импульсивные реакции организма за истинное наслаждение и испытывают комплекс вины.
Ход их мысли таков: я развратная, похотливая, легкомысленная, мерзкая, мне не место в обществе нормальных людей.
Сами понимаете, до чего такие самообвинения могут довести.
Лёша оказался настойчивым. Он видел, что с девочкой происходит нечто ужасное, настолько, что она не может ни в чём признаться.
Юноша делал маленькие шаги навстречу: оставлял на рабочем столе букетики цветов, открытки, шоколад, пирожные, старался не мозолить Леночке глаза.
Девочка не могла видеть, как любимый страдает, даже не ведая причины её странного поведения.
Их отношения возобновились, но без физического контакта. Так продолжалось около года.
По вечерам Лена общалась на форумах и в чатах, с такими же, как сама пострадавшими, потихоньку обретала спокойствие и уверенность.
Единственным последствием травмы были сновидения и просто видения, от которых Лена испытывала возбуждение. Это было её постыдной тайной.
Однажды девушка всё же решилась рассказать Лёше правду, что было совсем нелегко.
Она несколько раз останавливалась, не в силах продолжить признание, но тянуть бесконечно невозможно.
Леночка видела, как Лёша её любит. Наказывать его дальше было нельзя, даже безнравственно.
Любимый отнёсся к инциденту с пониманием.
Вскоре состоялась свадьба. Родился сын.
Внешне их жизнь выглядела идеально. Лена любила своего Лёшика безумно.
Увы, его, а не его тело.
Во время слияния Леночка каждый раз представляла, что её насилуют, только так она испытывала оргазм и эйфорию.
Это было её мучением, пожизненным крестом.
Жена-любовница
Подвижно мерцающее пламя свечей, двигающее декорации, то медленно, то быстро меняющее объём и декорации, создавало иллюзию вращения.
Тишина позволяла слышать размеренное падение капель из неисправного крана.
Марина, растрепанная, возбуждённая, в прозрачном пеньюаре сидела на кухне. Четвёртый подряд бокал вина, бесконечный поток слёз.
Влюбилась! Как девчонка влюбилась в собственного мужа… пусть и бывшего.
Двадцать минут назад он ушёл после прекрасно проведённого вечера и волшебного секса.
Такой страсти, такого безумия, одержимого желания чувствовать мужчину внутри она не помнила.
Не было никогда такого. Не было и всё.
Марина не ожидала от себя такого азарта, такой запредельной, неистовой чувственности, тем более с ним, с мужчиной, которого ненавидела.
Откуда появилась противоестественная, поистине звериная ненасытная похоть, удовлетворить которую так и не получилось?
Совокуплялись как безумные.
На Серёжкиной спине даже следы остались от её ногтей.
Марина всхлипнула, но рукой изобразила нечто жизнеутверждающее: мол, да, йес, я это сделала!
Чего именно? Увела у соперницы? Так нет же, он к ней ускакал, стоило только позвонить.
Тем не менее, это был удивительный вечер, возможно, самый лучший за последние несколько лет.
Тогда к чему слёзы?
Марина не могла осмыслить, понять, чего хочет на самом деле.
Утром бывший муж позвонил, слёзно просился в гости.
Марина начала с ним встречаться, соблюдая тайну свиданий для всех, даже для детей, около месяца назад, спустя немного более года после скандального развода.
Он сам подошёл, сам заговорил, вёл себя во время той встречи неуверенно, застенчиво.
Вопреки желанию врезать Сергею по роже, Марина его выслушала. Ещё более странным стало то, что сердце ёкнуло, начало выпрыгивать из груди. Захотелось прижаться к нему, разрыдаться.
Почувствовала, что ещё секунда и не выдержит напряжения. Показывать свою слабость совсем не хотелось.
Марина продышалась, стараясь делать это незаметно, изобразила, будто в глаз что-то попало, и ушла, пытаясь двигаться красиво. На самом деле было невыносимо сильное желание остаться, поговорить.
– О чём, чёрт возьми? Сергей предатель, изменник. На самом деле я его не выгоняла. Три года водил меня за нос, три года жил одновременно с двумя женщинами. Бросил меня и детей именно он. Каково после такого броситься предателю на шею! Нет, нет и нет! Похотливый кобель, скотина, животное, – возражала Марина сама себе с возмущением, но тело и что-то очень сильное снаружи не желало считаться с давней обидой.
В памяти всплыли самые изумительные моменты счастливого супружества.
Марина представила себе первый поцелуй, Серёжкины ласковые руки у себя на груди, когда голова шла кругом.
Захотелось, ох как захотелось тепла, ласки. Ведь они по-настоящему любили друг друга.
На следующий день Сергей ждал её возле проходной с букетом ландышей.
Марина изобразила на лице брезгливость, отвернулась, прошла мимо. Сергей догнал, встал на колени, обхватил, прижался к животу на глазах у всех. Впрочем, в этой организации она работала всего месяц. Его, да и её, никто не знал.
Руки сами собой нырнули в его шевелюру, из глаз хлынули слёзы. Сергей долго утешал, просил прощения, говорил о любви, о том, что сожалеет о случившемся.
Сначала сидели в скверике, потом в кафе. Во время встречи бывшие супруги избегали разговоров о разводе, предательстве. Сергей рассказывал что-то смешное, Марина его не слышала.
В голове стоял белый шум, перекрывающий речь, думало скорее тело.
Женщина никак не могла сосредоточиться: любила и ненавидела одновременно.
Расстаться, уйти не было сил.
Иногда в сознании всплывали злорадные нотки, – приполз, скотина, нагулялся! Понял, кто я, кто она. Тут же её накрывала волна странной нежности, хотелось близости, позволить которую Марина не могла: не тот характер.
Расстались за два дома до квартиры.
Марина не хотела, чтобы кто-то увидел их, чтобы поползли глумливые сплетни. На каком-то уровне восприятия контакт состоялся, но похож он был скорее на первое знакомство. Прикасаться к себе она не позволила.
Почти месяц чуть не ежедневно Сергей приходил на свидания. Всё это время он не позволял себе вольностей. О желании обнимать, целовать, разве что намекал.
И вот они встретились.
Детей Марина отвела к родителям. Весь день прихорашивалась: парикмахерская, маникюрный салон. Купила дорогое бельё, эротический пеньюар, тот самый, что сейчас на ней, приобрела в магазине для взрослых возбуждающие духи со странным запахом.
Весь день женщина переживала, сомневалась, стоит ли возобновлять отношения, которые так нелепо и гадко канули в Лету меньше года назад, чувствовала себя как перед самым первым в жизни свиданием, словно не жила с Сергеем двенадцать лет.
Сейчас Марина даже вспомнить не может, что происходило с момента его прихода до минуты, когда зазвенел злополучный телефон.
Серёжкина нервозность, спешное бегство, ощущение, словно что-то крадут, больно кольнуло.
Они даже за стол не садились, до того изголодались по сексу. Кажется, что слились практически сразу, как только дотронулись друг до друга.
Пришёл муж, или любовник теперь, в сумерках, чтобы не вызывать нездорового интереса у соседей. Сейчас немного за полночь, значит, вместе пробыли почти четыре часа, которые пролетели, как одна минута.
– Хорошо ли мне было? Ещё бы!
Марина дотронулась до возбуждённого соска и застонала. Но ушёл-то Сергей к ней, к разлучнице.
– Что же происходит? Получается, что мы с этой Светкой поменялись ролями. Забавно. Ну и пусть. Пусть теперь она почувствует, каково это, когда муж спит с тобой и с любовницей. Кстати, теперь Сергей любит меня гораздо сильнее. Во всяком случае, прежде он так не возбуждался.
Марина плакала и стонала, стонала и плакала. Ей было хорошо и плохо одновременно.
Женщина сама себя не могла понять.
Прошлое вернуть невозможно, оно уже никогда не сможет повториться. В таком случае что происходит? Почему она чувствует себя словно рождённой заново?
– Неужели я действительно влюбилась? И как теперь с этим жить? Встречаться тайком, скрываться или попытаться вернуть Сергея обратно? А что, если взять отплатить разлучнице той же монетой: прийти и сообщить, что мы любовники?
В этот момент Марина почувствовала, что упустила нечто важное. Но что именно?
– Что-что? Что! Господи, мы же не предохранялись!