Пораженные безликостью

Озадаченно Малкин завозился на месте, каменная скамья под ним как будто стала горячей. Его голос, возражая, чуть надломился:

– Не делаешь ли ты ошибку, Айдука? Отдавая мне символы, ты передаешь власть. Ведь без символов высшей власти ты не правительница, от тебя последние придворные разбегутся.

Мне не нужна твоя власть.

– Я не отдаю тебе символы, Предсказанный. Они тебе не нужны, – спокойно проговорила она. – С тобою сила Трех Стихий Жизни, эта сила мощнее моей. В твоих руках магический посох. Твоя власть сильнее моей. Скоро ты убедишься в этом.

У меня сейчас три символа. И должно теперь не только отыскать и вернуть четвертый, но и сохранить эти по пути в крептол Валахи. Потому прошу тебя, Предсказанный, стать Спасателем одного из них, второй поручу тому из твоих спутников, на какого укажешь сам. С третьим пойду сама. В крептол Валахи направимся тремя разными путями, известными только тем, кто будет сопровождать Спасателей символов. Первое сопровождение из моих воинов пойдет с тобой. Проводник – Унторий. Ты его знаешь. Он проводил тебя в этот твердол. Второе сопровождение возглавит Спасатель, названный тобой, проводником будет Будорг. Он справа от меня. Я верю ему как себе.

Он хорошо знает лесные тропы, умеет обходить опасные места.

Третье сопровождение будет моим. В крептоле Валахи символы опять соединятся в моих руках. Там меня ждет войско верного бурхаса Иркора. Оттуда я начну большой поход в поисках четвертого символа и против моих врагов, – голос Айдуки в этот момент был тверд, как камень, из какого была сделана ее высокая скамья.

– Твои намерения мне понятны, правительница. Но, – Ванька слегка покрылся румянцем, – посмотри с другой стороны, ведь эти малочисленные сопровождения весьма уязвимы и могут быть легко уничтожены.

Айдука не шелохнулась. Малкин не видел ее лица и не мог представить, какие эмоции в этот момент переживала правительница, но руки и пальцы ее были совершенно спокойны, что могло означать: Айдука была уверена в правильности своих действий. Ее голос как будто потек по столу навстречу Ваньке:

– Надеюсь, что среди присутствующих нет предателей, – разноцветные безликие головы вельмож в ответ на слова правительницы молчаливо закивали. – Конечно, путь будет нелегким, но врагов нужно перехитрить. Не оставляйте следов, избегайте схваток, обходите места, где обитают черные духи, водятся звери, нечисть и чудовища. Несомненно, лучше быть охотником, чем дичью, но неужто из-за этого ты откажешь мне в помощи, Предсказанный?

Малкин был озадачен. Роль Спасателя символа для него – темный лес, к тому же он не знал, кого из друзей предложить вторым Спасателем. Предлагая одного, невольно как бы не доверял другим. Между тем отказать Айдуке было невозможно. По телу прошел жар: в этот миг новая одежда показалась тесной, захотелось выползти из нее, как из собственной кожи. Молча кинул взгляд на друзей. Те ждали, положив руки на столешницу.

Безмолвие затягивалось. Но Айдука не торопила. Первой сбоку оживилась Сашка. Она, кажется, поняла причину Ванькиной нерешительности. Потому, повернув к нему лицо, проговорила:

– Я согласна идти с Будоргом.

Как будто груз свалился с плеч парня. А полная неизвестность, которая ждала впереди, показалась обыденной. Синеволосый Будорг странно перекосил шею и вывернул голову после Сашкиных слов, как будто намерение девушки вызвало в нем раздражение. Потом шея выпрямилась, тело вытянулось, Будорг сделался каким-то плоским, точно его прокатали через глезер. Малкин посмотрел на правительницу и определенно изнутри безликости почувствовал ее взгляд. Твердо сказал:

– Это второй Спасатель, Айдука, – показал на Сашку, а затем на Раппопета, – вместе с нею пойдет он.

В ответ правительница кивнула, а Будорг нелепо заелозил на скамье и закряхтел. Андрюха в свою очередь от неожиданности передернулся, замялся, подпрыгнул на месте, нервно пальцами ища пуговицы рубашки, забыв, что на нем надета другая одежда. Надул щеки, наморщил лоб, насупился и невпопад заговорил, обращаясь к правительнице:

– Объясни, Айдука, зачем вражьи стрелы, угодившие в оконные проемы во время нападения на твердол, Унторий преподнес Ваньке? И почему, когда Лугатик выбросил их во двор, кланялся и Ваньке, и Володьке?

– Даконцы кланяются тем, кого чтят, – ответила она. – Лугатик показал уважение к защитникам твердола, выбросив стрелы врагов. А Предсказанный презрел врага, не прикоснувшись к стрелам, – правительница скрестила перед собой оранжевые пальцы и крепко, до хруста, сжала.

Глухо Раппопет закряхтел, поджав под высокое сиденье ноги. А Ванька продолжил прерванный Раппопетом разговор:

– Какие из символов, правительница, ты доверишь мне и Сашке и когда мозгуешь отправиться в крептол Валахи?

Айдука всем телом наклонилась вперед, желая приблизить безликую голову к Малкину, тотемный знак на ее одеждах засверкал драгоценностями и потерялся в складках, после этого прозвучал знакомый голос:

– У меня есть еще одна просьба, Предсказанный. Прежде чем ответить на твой вопрос, я должна услышать, согласен ли ты выполнить ее? Я хочу, чтобы к моему сопровождению присоединился кто-нибудь из твоих спутников, например Лугатик. Я думаю, что твой друг вполне достоин быть возле правительницы Даконии в моем походе, – отчеканила Айдука, а Лугатик нервно сунул руки под мышки, услышав эту просьбу. – Согласись, Предсказанный, что так более правильно, чтобы в каждом сопровождении был с моими воинами кто-то из твоих друзей.

Возражений со стороны Ваньки не было, ничего сверхъестественного в таком предложении он не видел. Глянул на Лугатика и кивнул Айдуке, что ж, надо, значит, надо. Айдука была удовлетворена, вскинула голову и величаво повела ею. Катюхе показалось, что сейчас от правительницы последует предложение в отношении нее, девушка резво соскочила с жесткой скамьи и с вызовом, стоя во весь рост, произнесла:

– Я остаюсь с Ванькой! – Катюха перестраховалась, между тем у Айдуки никаких предложений на ее счет не было.

Вельможи закрутили головами. Ванька смущенно улыбнулся. Сашка вздохнула, она сама была бы не против очутиться в одном сопровождении с Ванькой, но, увы, роли расписались иначе. Катюха снова забралась на скамью, ноздри ее мелко дрожали от частого дыхания. На своем месте недовольно выдохнул Лугатик:

– А моего согласия никто не хочет спросить? Без меня меня женили. Ладно, черт с вами. Но тогда со мной пускай идет Карюха.

Посмотрев на девушку, на правительницу, обе промолчали, Ванька кивнул. Айдука подождала, когда наступит полная тишина, потом ее голос зазвенел, как тетива лука:

– Со мной остается острый меч с рукоятью из клыка чудовища Гро. Пока этот символ в руках правителей Даконии, чудовище Гро не способно обрести свою разрушительную первоначальную силу. Спасателю Сашке, Предсказанный, я поручаю витой лук с перьями волшебной птицы Рохо и горящим глазом дракона Гумжу. Этот символ защищает правителей Даконии от ужасного Гумжу, делает дракона слабее и может принести ему гибель. Из этого лука Андролур-Объединитель поражал врагов Даконии. Лук имеет магическую силу. Стрелы, выпущенные из него, всегда попадают в цель, – Айдука сделала паузу перед тем, как сообщить Ваньке о третьем символе, этой паузой придавая особое значение символу. – Тебе, Предсказанный, доверяю таблицу с древними письменами. Никому до сих пор не удалось прочитать криптограмму таблицы, но маги в один голос утверждают, что она хранит тайну Древнейших, доселе неслыханную, и имеет ценность для Даконии, ничем неизмеримую. Эти особые письмена появились задолго до рождения Андролура-Объединителя. К нему таблица попала магическим путем от Смотрителей магических древностей, какие получили ее от Древнейших и хранили из поколения в поколение от тех времен, когда еще не было Объединенных земель Даконии.

А зверей в лесах было больше, чем даконцев в предгорьях Дакона. Смотрители и сейчас хранят большие магические тайны Древнейших и Древних. Но даже магам не известно, где и как найти Смотрителей. Никто не может их вызвать. Силы магов для этого недостаточно. Смотрители приходят сами ниоткуда и уходят в никуда, – Айдука неожиданно быстро поднялась на ноги, голова сделала полуоборот, высоко вскинулась, как подобает голове властительницы, а потом чуть опустилась, и голос ее завершил: – В путь отправляемся с наступлением тьмы, – эти слова Айдуки прозвучали не как приказ, но как настоятельная просьба к присутствующим. – Чигибон, позаботься обо всем! – правительница, с летящими пышными волосами, выступила из-за стола и стремительной молодой походкой вышла в узкую заднюю дверь, предупредительно распахнутую для нее оранжевым сутуловатым слугой.

Вельможи торопливо вскочили и поклонились. В этот миг хотелось бы Ваньке проникнуть за завесу черной магии и увидеть, что было на их невидимых лицах: подобострастие и надежда либо разочарование и уныние. Он от души посочувствовал Айдуке, ибо ей приходилось доверять приближенным, не видя их лиц и глаз, полагаться только на слова и ужимки. Это прискорбно, потому что зачастую за словами скрывают истинные мысли, далекие от слов, но которые нередко можно прочитать в глазах. Ванька с друзьями тоже поднялся, проводил взглядом правительницу. Вельможи поклонились ему, и он, взяв посох, сконфуженно также ответил им поклоном головы.

Глава вторая
Спасатели. Начало пути

Ночь окутала твердол плотным одеялом духоты. Желтый свет Ночного Светила медленно проливался на Землю, как вода из сосуда. По сторонам твердола вяло горели уличные факелы, тускло освещая фрагменты стен. Вдоль них маячили стражники, чьи серые тени колебались при вспышках пламени. Этой ночью Ванька с Катюхой в сопровождении воинов первыми покинули твердол. Ворота вдохнули, открываясь перед идущими, и выдохнули, закрываясь после них. Впереди двигался Унторий в воинском снаряжении, но без шлема на голове, который был прикреплен к поясу. Следом шли два воина-даконца. Потом – Малкин с Катюхой, тоже в воинских доспехах. А за ними еще два десятка воинов. Быстро прошли по тропе между скальными глыбами и спустились на дно рва. По нему в темноте след в след двинулись направо. По узкой тропе выбрались наверх и быстро достигли леса. Сделали короткую остановку, прислушались. Лес шумел своей ночной жизнью. Других звуков не было. Тронулись по лесной тропе дальше в чащу. Ванька одной рукой опирался на посох, а другой прижимал к бедру висевшую на поясе сумку с магической таблицей Древнейших.

Кожаное облачение поскрипывало при ходьбе, казалось тесноватым, сковывало движения. Катюха чувствовала себя непривычно. Никогда не помышляла примеривать доспехи, но пришлось надеть. По лесным буеракам спешила за долговязыми даконцами, которым была по грудь, один их шаг равнялся ее двум. Скоро ощутила, что волосы под плотным кожаным шлемом вспотели.

Лучи Ночного Светила вязли в глубине раскидистых крон деревьев. Ванька и Катюха в темноте ступали наугад, едва различая силуэты воинов. Шли долго. Девушка выбилась из сил, стала запинаться, жадно хватать ртом воздух, но, стиснув зубы, молчала. Унторий приостановился, подождал Малкина и подал голос:

– Предсказанный, прикажи воинам устроить передышку.

Твоей спутнице нужен отдых. Когда Ночное Светило уступит дорогу Огненному шару, тропа станет виднее, но идти по ней будет опаснее, однако ее надо преодолеть, не останавливаясь.

Поймав горячую потную ладонь девушки, Ванька сжал ее и ответил проводнику:

– Делай, Унторий, как считаешь нужным. Я согласен на привал. Для всех он не будет лишним. При такой гонке не мудрено свалиться с ног. Командуй.

– Я всего лишь проводник, – напомнил голос даконца. – Воины по воле правительницы должны повиноваться только тебе, Предсказанный.

– Хорошо, – обернулся Малкин к воинам, взглядом выхватил из темноты ближние силуэты. – Привал! – и уловил легкий шорох рассыпавшихся в стороны шагов.

Свалившись как подкошенная, Катюха спиной прижалась к стволу дерева и стянула с головы шлем. Ноги гудели. Девушка вытянула их перед собой. Не чувствуя собственного тела, прикрыла глаза. И будто провалилась в глубокий сон. Даже не слышала, как рядом пристроился Ванька. Прошло время, прежде чем ее дыхание стало ровным и неслышным. Унторий опустился на землю у соседнего дерева. Воины рассредоточились среди деревьев вокруг Малкина, Катюхи и проводника, готовые отразить с любой стороны нападение на Спасателя. Малкин смотрел в темноту, сжимал посох и думал, что пока все идет удачно.

В общем-то, он не представлял, что должно случиться, но был собран и напрягал слух. Айдука назвала этот посох магическим.

Хотел бы он знать, какая магия заключена в нем. Впрочем, Айдука может ошибаться, и тогда этот сук, поднятый из-под ног, к магии не имеет никакого отношения. Темь клубилась перед ними и, казалось, готовилась выбросить на них весь ужас ночного леса. За кустами чудились холодные огни звериных глаз.

Однако все было тихо. Ванька чуть расслабился, повернул голову к Унторию:

– Кажется, все спокойно, Унторий. Зря тревожились, что враги Айдуки могут выследить, куда мы пошли. Никто нас не заметил.

– В лесу трудно быть незамеченными, Предсказанный, – отозвался голос проводника. – Я чувствую рядом лесных обитателей. Они не показываются нам, потому что мы не вторгаемся в их жизнь и потому что не пришло еще их время. Им известно о тебе. В лесу новости разносятся быстрее, чем можно представить. Ты только ступил на опушку, а лесные голоса уже понеслись впереди нас. Маги лесных обитателей так же сильны, как маги даконцев. Духи леса оберегают лес. Никто не хочет погибнуть от черных сил Великой Пустоты. Великая Пустота несет с собой Великое Безмолвие, в ней нет жизни ни для кого.

– Вот как, – проговорил Ванька. – Но почему-то маг Аватиал об этом ничего не рассказывал.

– Маги говорят только то, что должны говорить, – произнес Унторий.

– Надеюсь, – вздохнул Малкин, – лесные обитатели не враги правительнице, – он поежился от мысли, что лес не спасает от недругов Айдуки. Пошевелился, кожа доспехов скрипнула, трава под ним зашуршала. – У Айдуки слишком много противников. Хочу верить, Унторий, что по нашему следу никто из них не идет.

– Ночью только лес видит наши следы, Предсказанный.

А утром эти следы не всегда остаются прежними. Но запах не отличает дня от ночи, – неопределенно отозвался голос даконца.

Из глубины леса донеслось пощелкивание, сменилось коротким уханьем, вдохами и выдохами. Стало метаться по сторонам, меняя тональность звуков. Катюха очнулась и сжалась.

Усталость и сон как рукой сняло. Малкин ощутил как будто чье-то прикосновение к щеке. Легкий щекот пополз по ней снизу вверх, как бег мурашек. Он резко смахнул их. Но под ладонью ничего не оказалось. А над головой пронесся глубокий вздох и стал удаляться.

– Это духи леса, – тихо пояснил Унторий.

Никто не знал, как следовало понимать их появление. Как покровительство Предсказанному или какое-то предупреждение, либо угрозу. Все прислушивались, пока звуки совсем не стихли. Катюха первая прервала молчание и, чтобы приглушить в себе испуг, заговорила:

– Скажи, Унторий, – обратилась она к проводнику, – мы уже миновали земли, какие находятся под управлением бракута Пуватона?

– Нет, – раздался глуховатый голос Унтория. – Граница проходит по речке, мы движемся к ней. На берегу нас должны ждать лодочники бракута, чтобы переправить через водную преграду. Нам осталось пройти не очень много. Но надо спешить, чтобы успеть переправиться до свету. За речкой лежат земли, управляемые крептом Цулом, его крептохия находится в другой бракутрии. Цул предал правительницу Айдуку одним из первых.

Необходимо как можно быстрее затеряться в его землях, чтобы не нашли лазутчики. У Цула хорошие соглядатаи.

Это известие насторожило Ваньку. Еще в твердоле у него возникли некоторые сомнения, о которых он не решился говорить там, но теперь захотел немедленно их развеять. Интуиция проснулась и заставила задать проводнику несколько вопросов:

– Объясни мне, Унторий, путь, по которому все это время мы топали к переправе, предложил правительнице бракут Пуватон? Уверял, что путь самый безопасный? – Малкин задержал дыхание, ожидая ответа даконца, но вместо голоса Унтория услыхал скрип кожаного одеяния, проводник шевельнулся и кивнул головой. Ванька в темноте не видел этого кивка, но почувствовал его и спросил напрямик: – Ты уверен, что бракут и крепт не сговорились и что нас на том берегу не ждут воины Цула? Тропа, по которой мы идем, может быть опасной.

– Прими поклон твоему уму, Предсказанный, – прозвучал голос даконца, – ты прав, теперь доверять никому нельзя, мы должны опасаться любой дороги, какую не выбираем сами. Поэтому в пути я выдерживал только направление, но вел вас по другой тропе. Проводник всегда должен быть осторожным.

– Ты не доверяешь Пуватону? – опять напрямик спросил Малкин.

– Правительница доверяет бракуту, – уклонился от прямого ответа даконец. – Я верен Айдуке.

Разнесся вздох Малкина. Его не покидал вопрос, почему небольшая горстка вельмож оставалась с правительницей, когда другие предали и разбежались? Что удерживало последних?

Цеплялись за эфемерную власть или некуда было бежать? Надеялись, что крептол Валахи станет точкой возврата и отмщенья? Впрочем, нельзя исключать и верность. Всегда есть те, кто надежен до конца. Потому вполне объяснимо, что всем оставшимся с ней Айдука доверяла полностью. И другим вопросом задавался Ванька: почему возле правительницы еще оставались нищающие незнатные даконцы и воины? Для них у Айдуки уже не было в разворованной и пустой казне денег, а сейчас и сама казна отсутствовала. Теперь в жирном вареве междоусобиц всюду плодились пауперы, озлобленные и безжалостные, сбивавшиеся в ватаги и промышлявшие грабежами и убийствами. Пышно расцветал промысел компрачикосов. Простому даконцу страшно было заходить не только в лес, но даже отходить от собственного жилища. Само представление о преданности невольно попадало под сомнение. Посему Малкину сейчас необходима была твердая уверенность в даконцах, находившихся в его сопровождении. Предательство в таких обстоятельствах могло все разрушить. Но будет ли удача сопутствовать ему?

Только стычки с врагом дадут ответ на этот вопрос. Они выявят, насколько верны Айдуке даконцы из его сопровождения.

И можно ли до конца полагаться на Унтория, не опасаясь ловушки. А пока приходилось рассчитывать только на собственную интуицию и хитрость. Верность приближенных – хлипкая штука. Подчас предательство выживает лучше верности. Доверие не должно быть безоглядным. В ответ на слова Унтория, Малкин произнес:

– К сожалению, Айдука питала доверие и к тем бракутам, какие предали ее. Мне думается, что и теперь она излишне доверчива, когда надо быть осторожнее втройне. – Тьма висела на ветвях, как паутина мизгиря, из какой, казалось, никогда не вырваться. С одной стороны, темнота скрывала их от недругов, но, с другой стороны, враги тоже были скрыты темнотой. Ванька поднял глаза и заметил сквозь ветви деревьев, что до верхушек стала дотрагиваться сероватая дымка рассвета. Показалось, что время бежит бешеным темпом. Пришла пора подниматься, передышка закончилась. – Вот что, Унторий, – парень вскочил на ноги, – двигаем сейчас не к переправе с лодками, а выведи нас ниже по течению. Переправляться будем сами с помощью любых подручных средств. Всем подъем! Привал закончен!

Воины поднялись с земли, выстроились в походный порядок, в темноте зашуршала кожа доспехов и трава под ногами.

Проводник выдвинулся вперед.

– Я никогда не плавала в одежде, тем более в доспехах, – пискнула Катюха, натягивая шлем и прижимаясь плечом к Ваньке.

Тот не ответил. Унторий тронулся с места. Рассвет с макушек деревьев медленно сползал сквозь листву вниз, тихо поедая лесную темь. Унторий выполнил Ванькину команду и повел всех мимо переправы, намереваясь выйти на берег в шагах трехстах от нее. Шли очень осторожно. Лес начинал наполняться утренними красками рассвета. Проводник напряженно ловил все звуки. Потому и был без шлема, чтобы слух не подвел.

И в какой-то момент чутко поймал шум, отличный от шума леса.

Он застопорился, движением руки остановил сопровождение.

Все застыли. Унторий пригнулся и тихо нырнул в кусты. Малкин проследил за ним взглядом, помедлил и шагнул следом, стараясь двигаться бесшумно. Унторий ступал по траве мягко, как лесной зверь, когда чует опасность. То останавливался и замирал, прислушиваясь, то снова оживлялся и шел крадучись. И все-таки не уловил чужого дыхания за ближайшим деревом. Из-за ствола сзади проводника выступила темная фигура с мечом наизготовку. Еще мгновение – и голова Унтория была бы рассечена надвое. Но в этот миг за спиной врага возник Ванька. Посох в его руках с размаху опустился на шею темной фигуры. Разнесся короткий сип, и под ноги Малкину в густую траву рухнуло огромное тело в воинском облачении.

Ванька успел подумать, что посох пригодился ему. Унторий круто обернулся, мгновенно понял, что произошло, и нагнулся над поверженным телом врага. Перевернул на спину. Показал Ваньке на шлем с металлическим кольцом сверху:

– Это воин Цула, Предсказанный. Я говорил, у него опытные лазутчики, – и неожиданно для Малкина встал перед ним на колени, кланяясь в ноги. – Ты поразил врага, он мертв.

– Как мертв? – не поверил Ванька, глядя на тело воина Цула. – Я хотел только оглушить его, – обронил растерянно, ощущая, как потяжелел в его руке посох.

– Ты спас мою жизнь, Спасатель, однажды подаренную мне матерью, – прошептал благодарный голос Унтория. – Я буду предан тебе, потому что ты подарил мне жизнь второй раз! – проводник поднялся с колен и вновь коротко поклонился.

– Брось считаться, Унторий, – отозвался Малкин, отвернулся от трупа и почувствовал удовлетворение тем, что у него отпали сомнения в проводнике. – Ты поступил бы так же.

– Да, – подтвердил даконец. – Я обязан оберегать тебя, Предсказанный, ты – Спасатель символа. Но ты не обязан защищать меня.

– Все не так, Унторий, – не согласился Ванька, – вместе мы надежнее сохраним символ и донесем до крептола Валахи.

Слова Малкина Унторию понравились, он опять поклонился. Потом неслышно перешагнул через труп врага и двинулся дальше, осторожно ступая по траве и умело ныряя под ветви деревьев. Шагов через двадцать открылась темная гладь не очень широкой речки под тусклым зеркалом высокого рассветного неба. С берега слабо донеслись не лесные звуки. Даконец по-звериному приблизился к ним. Ванька не отставал. В рассветной дымке на берегу в кустах увидали засаду с тремя десятками воинов. Проводник долго всматривался, не меняя позы, пока его голос не прошептал:

– Воины Цула.

– А ведь правительница верит, что среди ее приближенных нет изменников, – невесело сказал Малкин.

– Это не обязательно бракут Пуватон, – усомнился голос Унтория.

– Правительница только вчера приняла решение, по каким тропам идти Спасателям, – хмуро напомнил Малкин. – Ловушка здесь не могла появиться в мгновение ока. Не будь наивным, Унторий. Ее Пуватон обстряпал заранее. А потом убедил Айдуку, что именно эта тропа безопасна. Подозреваю, что на пути других сопровождений также устроены западни.

А мы, к сожалению, никого не можем предупредить об опасности, – в глазах у Малкина появилась злость. Он железной хваткой сдавил посох, готовый прямо сейчас обрушить его на головы тех, кто сидел в засаде. И даже не на их головы, а прежде всего на голову бракута Пуватона. И как жаль, что тот находился далеко.

– Уходим, Предсказанный, – прошептал голос проводника. – Скоро цуловцы начнут искать своего воина. Быстро поймут, чьих рук дело. По следу пойдут за нами. Мы должны успеть на тот берег, чтобы ускользнуть от них. За рекой сами станем выбирать тропы.

Ванька кивнул. Следовало спешить. Воины сопровождения затаились в кустах в ожидании. Катюха старательно скрывала волнение. Облегчение почувствовала, когда Малкин вновь оказался рядом с нею. Дальнейший путь к воде был с крайними предосторожностями. Унторий вел в обход засады, забирая глубже в лес. На берег вышли за поворотом реки в шагах пятистах от переправы.

Второго Спасателя в сопровождении тридцати воинов вывел из твердола Будорг. Шагал он медленно, но уверенно. Как и Унторий, без шлема на голове. Опять скрипнули и вздохнули ворота. После скальных глыб спустились в ров, однако по дну направились в противоположную сторону от сопровождения Малкина. И наверх выбрались слева от твердола. В лесу Будорг, невзирая на темноту, сразу нашел тропу, будто учуял, как зверь.

Безмолвно гуськом стали углубляться в чащу. Сашка в воинском снаряжении шла между воинами даконцами пятой от проводника, за нею – Андрюха Раппопет. Второй символ правителей Даконии, витой лук с перьями волшебной птицы Рохо и горящим глазом дракона Гумжу, Сашка несла, перекинув наискось через плечо. Иногда тропа суживалась, и тогда нижний конец лука задевал за кусты, а верхний цеплялся за низкие ветви деревьев. Тогда Сашке приходилось приостанавливаться, чтобы высвободить лук. И тогда от Будорга доносилось раздраженное сопение и ворчание. Между тем она быстро приловчилась обходить препятствия и не задерживать движение. Будорг двигался без лишней осторожности, то и дело от него разносился треск валежника или сломанных веток. Он будто продирался сквозь чащу, не разбирая дороги. Не старался идти бесшумно, как это делали воины. Так ломиться можно лишь при полной уверенности, что вокруг ничто не угрожает. У Будорга, вероятно, была такая уверенность, думала Сашка, и это успокаивало ее. Тем не менее она время от времени присаживалась на корточки, ощупывала под собой землю. Она никогда не была следопытом, но на ощупь могла отличить натоптанную тропу от нехоженой. Будорг вел по хоженой тропе.

Они двигались к реке, как и сопровождение Ваньки. Только по другому пути. Сашке тоже предстояло переправляться на другой берег. Лес был молчаливым и мрачным, словно затаился. Темнота давила со всех сторон и устрашала бездонностью, как глубокая пропасть. Сашка обратила внимание, что не слышала даже шелеста листьев. И это казалось странным, ведь лес живет и ночью. А тут будто в вакууме. Но Будорга это явно не интересовало. Прошли не более одной четверти дороги, когда Сашка внезапно в темноте подвернула левую ногу, оступилась и глубоко провалилась в чью-то нору. Вскрикнула, упала на колено. Андрюха сзади наткнулся на девушку, схватил за плечи.

Она досадливо оперлась на его руку. Вытащила ногу и почувствовала легкую боль. Ее окружили воины. Почти насильно усадили на землю. Чьи-то руки во тьме стащил с ноги обувь и пробежали пальцами по икре до самой ступни. Пошевелили.

Снова натянули обувь.

– Перелома нет, – произнес голос.

Дальше пошли медленнее. Девушка прихрамывала. Два воина выдвинулись сзади и стали по бокам от нее, поддерживая под локти. Но дорога для Сашки становилась все труднее, боль в ноге обострялась, и через полчаса идти было невмоготу.

Хотя девушка сжимала зубы и не останавливалась, дальнейшее продвижение стало стопориться. Наконец, Сашка остановилась и присела. Мгновенно возле нее очутился Будорг.

– Она не сможет нести символ! – разнесся над ее головой торопливый, странно дребезжащий голос проводника. Он тыркался то с одной, то с другой стороны, пытался оттеснить воинов. – Дайте лук мне! Надежнее будет! – цепко схватил его, попытался стащить с девушки. Тетива скользнула по коже ее доспехов. Но Сашка резко оттолкнула Будорга.

Один из воинов решительно оттеснил проводника. Будорг недовольно затоптался, сопя с придыханием. Сашка громко скомандовала:

– Займи свое место, Будорг! Вперед, вперед! – и вскочила с земли.

Проводника как метлой смело. Воины подхватили Сашку на руки и понесли. Движение возобновилось. Но Будорг то и дело возвращался к ней, и голос его навязчиво бухтел в ночи, приговаривая, что ей следует вернуться в твердол и отпарить в травах ногу. Сашка гнала проводника от себя, но он продолжал брюзжать, не останавливаясь. Лесная темь не мешала безликим, они шли по лесу легко и привычно. Воины, которые несли Сашку, иногда передавая ее с рук на руки, не сбавляли шаг. Мысль о том, что на руках у воинов придется провести немалую часть пути, угнетала девушку. Ночь подходила к концу. В очередной раз Будорг забухтел возле нее. Сашка не выдержала:

– Заткнись ты! – крикнула, и этот крик разнесся далеко по лесу. – Забудь о твердоле, он уже далеко!

– Рядом, Спасатель символа, рядом! – радостно воскликнул голос Будорга, словно выпрыгнул из кущ деревьев.

И пока Сашка соображала, что Будорг хотел этим сказать, лес нежданно-негаданно расступился, и они оказались на опушке. В блеклом свете Ночного Светила впереди чернели очертания твердола с длинным шпилем в центре и темным частоколом. Все на мгновение оторопели. Сашка не поверила собственным глазам. Этого не могло быть ни при каких обстоятельствах, особенно после пройденного пути. А Раппопет от неожиданности присел, захлебываясь громкой икотой:

– Туши свет, Сашка. Приехала. Отпускай извозчиков. Будорг сошел с ума.

– Ты что, Будорг, ты что? – выплеснула девушка, давясь оторопью и глотая слова. Стала вырываться из рук даконцев, но воины держали крепко. Сашка завизжала во весь голос, раскалывая густую тишину. – Держите Будорга, держите, чтобы удочки не смотал! – и выскользнула из рук воинов.

Те выхватили мечи, и Будорг ощутил острие на своем горле.

– Ты что, Будорг, ополоумел?! – яростно накинулась на него Сашка. Забыла о боли в ноге, подскочила ближе, готовая ногтями вцепиться в лицо. Но лица не было, и она двумя руками схватила проводника за уши, за волосы, стала рвать. – Где мы? – спрашивала не потому, что не видела этого, а потому что не верила в это. – У тебя крыша поехала? Ты заблудился? Ты потерял тропу?

От унижения Будорг остолбенел. Рвать ему волосы и уши…

Так с ним не поступала даже правительница. Страшно стало от того, что сейчас он оказался в полной власти Сашки. Сашка это не Айдука: ему неизвестно, какие мысли в ее голове. Он попытался оторвать от себя Сашкины руки. Но острие меча воина сильнее врезалось в горло, и проводник задрожал, забулькал испуганным голосом:

– Я не потерял тропу! Я возвратился к твердолу, – квакнул и забормотал его голос. – Ты повредила ногу, Спасатель, не можешь идти сама, а правительница велела, чтобы я привел тебя в крептол Валахи живой и невредимой. Тебе надо отпарить ногу в травах.

– Я прикажу вспороть тебе брюхо! – взорвалась Сашка. – Отрежу уши! – неистовствовала она. – Сделаю пугалом лесным, если ты немедленно все не исправишь! – зло ударила Будорга по ушным перепонкам. Возмущение лихорадило ее. – Половина ночи – коту под хвост! Столько времени потеряно! Разворачиваемся назад! На крептол Валахи! Туда, и никуда больше! – заскрипела зубами. Никакая сила сейчас не могла бы заставить Сашку вернуться в твердол, хоть он и находился под боком. – Веди и помни, что жизнь свою ты подвесил на волоске!