Формула счастья и везения

Когда Умку оторвали от платья и вытащили из комнаты, фасон наряда был иным. Алангиз уже без смеха с трудом держал дверь, отпихивая рейтара, рвущегося освободить Флору из западни. Идана искусно скрыла внесённые рейтаром изменения фасона, сделала ей высокую причёску и помогла спуститься.

Одетые в домотканые рубахи и холщовые штаны виконт Ренельи и Алангиз поклонились красивой нарядной аристократке и замерли в восхищении.

Как только Умка понял, что его тащат в тесную коробку на колёсах, так запаниковал, что его пришлось отпустить, иначе пострадала бы не только одежда. Рейтар отбежал в сторону и заскулил, глядя на отъезжающую карету.

– Идана, присмотри, пожалуйста, за Умкой. Я за ним вернусь, – крикнула Флора, выглядывая из окна кареты.

Недалёко от трактира, в роще, остановился экипаж. Крепкий мужчина-возница помог выбраться бедно одетой девушке, которая побежала в сторону постоялого двора. Отбежав, она обернулась и с удовлетворением отметила, что из-за низко свисающих ветвей карету с дороги не видно.

В трактире Флора разыскала служанку и приколола позолоченную брошку-рыбку к небрежно завязанному на груди платку.

– Это тебе, Идана, на память. Спасибо за помощь!

– Какая наблюдистая! Благодарствую! А яй-то ладилась возвернуть шанец, што тебей-то вечор за играшки кидат. Утряхом дзывзой пол натират, потралась, глянь блескает, – порозовевшая от смущения девушка разжала кулак. На крепкой мозолистой ладошке лежала золотая монета.

– Оставь себе. Прошу, если обо мне спросит высокий парень с жёлтыми глазами и серебристыми волосами, скажи, что не видела девушку с рейтаром.

– Небось, паря седатым сделалси опосля встречи с тобой-то!

– К сожалению, нет, – фыркнула Флора.

– Не имай опаси! Яй-то нипошто бухтеть недолугому седатому, што тый-то с господином Таунбер в столицу подалась, как хошь, пусть наянится. А акромя меняй-то невдогадь, куда тый-то потеряласи, – Идана хитро улыбнулась и понимающе кивнула.

Девушки переглянулись и захохотали, поняв друг друга без слов, крепко обнялись и расцеловались.

– Хозяин баил, што он-де рад буде, аки тый-то возвертаешьси.

«Ещё бы не рад. Мои концерты увеличили его выручку втрое», – усмехнулась Флора, а вслух ответила:

– Передай хозяину, я подумаю, – и чуть не упала: радостно повизгивая, рейтар обхватил лапами её ногу.

– Вот от меняй-то набируха с гостинцем, – служанка протянула небольшую корзинку, приятно пахнущую свежей выпечкой. – Травки для кушаний, аки тый-то просила, рогушки и наливахи наверхосытку.

– Спасибо, Идана. Какой аромат!

Глава 5. Отец и сын

И в пролет не брошусь, и не выпью яда,

И курок не смогу над виском нажать.

Надо мною, кроме твоего взгляда,

Не властно лезвие ни одного ножа.

В. Маяковский

Флора с Умкой пошли к роще, где их ждали виконт Ренельи и Алангиз. Рейтар в экипаж не полез. Она пошла за медленно движущейся каретой, сказав себе: «На какую только жертву не пойдёшь ради друга!» Наблюдая за скачущим по тропинке рейтаром, девушка с удовольствием вдыхала запахи осени, наступая на загадочно шуршащую жёлтую листву, слушала звуки леса.

Стемнело. На ночлег остановились у подножия огромного ветвистого дерева. Алангиз стреножил и отпустил харлугов пастись, развёл костёр, над которым пристроил котелок. Где-то журчал ручеёк, отдыхавшей в карете девушке он напомнил о жизни в лесной избушке, но предаться грустным воспоминаниям не удалось: Её позвали ужинать. Умка сладко спал, свернувшись клубком под каретой, что свидетельствовало о том, что он поел и ничего не боится.

– Флора, а какие… пси… хогические опыты на… датакторе лжи ты хотела провести на Фемиарсе? – поинтересовался виконт Ренельи, умудряясь и в простой холщовой рубахе выглядеть элегантным.

– Это игра в слова.

– Ты не собиралась поработить его душу?

– Чего?! – изумилась девушка.

– Господин виконт, она не некромаг!

– Флора, поверь старому воину, не говори непонятных слов, можешь навредить себе, – поучающим тоном изрёк аристократ.– Ты знаешь как наёмник истолковал твои слова? Решил, что ты ведьма, перепугался и всё рассказал.

– Даже то, о чём мы его не спрашивали, – весело рассмеялся Алангиз. – Откуда ты пришла? Обещаем, это останется тайной.

– Не знаю, как и сказать, – замялась Флора. – Я издалека…

– Расскажи о себе.

– Что рассказать?

– Как называется твоя страна?

– Россия!

– Никогда не слышал о такой стране. А ты, Алангиз?

– Нет. Где это?

– Далеко. В другом… мире.

Флора внимательно посмотрела на мужчин, в который раз бросилось их сходство, что-то общее в повороте головы и выражении глаз, с интересом смотрящих на неё.

Неожиданно для себя она спросила:

– Надеюсь, это не пугает ни Вас, господин виконт, ни Вашего сына?

Виконт Ренельи неожиданно сильно сжал её руку:

– Кто тебе сказал, что Алангиз мой сын? Кто подослал? Шпионишь?

Неожидавшая такой бурной реакции от всегда спокойного человека, Флора на мгновение потеряла дар речи:

– Я не знала, что это тайна, но вы похожи… Мне не хотелось, чтобы Вы, господин виконт, думали, что меня… кто-то подослал. Язык мой – враг мой! Говорила же мама: «Лучше съешь лишнее, чем скажи».

– Отец, отпусти её.

Мужчины молчали, мрачно поглядывая на Флору. Чтобы разрядить обстановку, она перебирала струны. Вспомнив песню группы «Tracktor Bowling», тихо запела: «Время расставит по местам, /Всё, что разбилось на куски, /Новая жизнь развеет прах, /Будни излечат от тоски. /Только потеряв, /Мы начнём ценить, /Только опоздав, /Учимся спешить. /Как же стать сильней, /Что бы не винить, /Просто позабыть, /Навсегда, и Жить…»

Она пела, а с мужских лиц сходила напряжённость, значит, по наитию выбрала удачные слова.

Отложив музыкальный инструмент, Флора сказала:

– Не люблю громких слов. Вы спасли мне честь. Я спасла вам жизнь. Мы в расчёте. Можем стать друзьями.

– Мы верим тебе. Спрашивай, что хочешь узнать!

– О, у меня много вопросов.

– Мы не торопимся. Фемиарс пришлёт сообщение на постоялый двор в Ритархе. Поживём пока в лесу. Ты расскажешь нам о себе?

– Расскажу. Почему вас хотят убить? Почему Алангиз телохранитель? Почему вооруженный бандит, тот, что тащил меня, его испугался? Почему…

– Погоди, погоди. Ты задаёшь сложные вопросы. Чтобы ответить, начну издалека, – остановил девушку виконт Ренельи. – Когда-то я оказал услугу королю – отцу нынешнего правителя.

– Услугу? Какую?

– Я передал королю пергамент, в котором Старший Кавалер рода Торбьерри сообщал врагам королевства тайные сведения о количестве воинов в пограничных гарнизонах. Государь разрешил ему оправдаться. Был назначен судебный поединок. Великий Орст не даст погибнуть невиновному. Биться нам предстояло насмерть. Я тяжело ранил противника, мои обвинения в его измене королю подтвердились. Виконт из рода Торбьерри знал, что не выживет. Чтобы позор, который он навлёк на себя, не распространялся на его род, согласился на публичную казнь. На площади при большом скоплении народа его лишили имени, наград, земель и замков, служители Ордена Орста отпели ещё живого.

– Кто присутствовал на казни?

– Жрецы и вассалы короля. Король за верность подарил мне Шатор – один из замков казнённого виконта. Между нашими родами началась вражда.

Виконт Ренельи помрачнел и надолго замолчал.

Флора смотрела на него и думала: «Интересная в этих краях система правосудия. Получается, если бы во время поединка погиб виконт Ренельи, оправдали бы того, кого он обвинил».

Аристократ поднял голову и хриплым голосом с отсутствующим выражением лица продолжил повествование.

– Вскоре началась война с королевством Руания, я уехал во главе большого отряда. Когда через два года вернулся, узнал, что… моя жена Мелисс и три малолетних сына убиты… Мой верный слуга Харгель спас старшего – Алангиза, отправив на обучение в Орден Теней под именем своего сына. Вскоре Харгеля и его сына убили. Теперь понимаешь, почему никто не должен знать, что Алангиз жив. Столько пролито крови ради его спасения! У меня только он…

– Не волнуйтесь! Я сохраню тайну, – Флора лишь теперь осознала, что попала в жестокий мир: – Вам трудно говорить, отложим беседу?

– Нет. Я отвечу на вопросы. Тебя удивляет, почему сын не носит оружия? На его кожаной головной повязке начертаны руны. Алангиз – воин Братства Теней. У нас говорят: «Хочешь умереть – встань на пути воина Тени».

– Почему?

– Годы обучения делают тело воина Тени оружием. Ещё вопросы?

– Много, но я сама найду ответы. Меня удивило, что вы довольно легко восприняли, что я из другого мира. Здесь много… пришельцев?

– Кого?

– Людей, которые… родились не здесь.

– Нет. Я никогда не встречал иномирян, но слышал легенды о людях, приходящих из другого мира, – задумчиво произнёс виконт Ренельи.

– Как к ним относились?

– По-разному, но всегда с недоверием и опаской. Если они несли смерть и зло, убивали. Советую, дитя мое, никому не говори, что иномирянка.

– Не буду. Может, нам расстаться?

– Наши судьбы переплелись. Ты знаешь нашу тайну, мы – твою. Ты дважды спасала нам жизнь. Ты наш друг. Добро пожаловать в наш Замок!

– Я с благодарностью принимаю приглашение. Идти мне некуда, побуду сеглером. Если почувствую, что мешаю, уйду.

Прошло несколько дней. Погода была тёплой, только прохладными вечерами чувствовалось наступление осени. Умке понравилось спать в карете, куда он забирался раньше Флоры и занимал, по его представлению, лучшее место: на полу. Харлугов не боялся, и те привыкли видеть рейтара, но когда Умка слишком близко подходил, фырканьем выражали недовольство.

Мужчины поразились её умению наладить жизнь в лесу. Она сплела из сухих веток навес, поймала в ручье с десяток рыбёшек и повесила сушиться, отыскала дупло и «договорилась» с пчёлами. Теперь у них был мёд, вкусная уха и целебный чай из ароматных травок.

– Можно подумать, что ты выросла в лесу, – сказал виконт Ренельи, уютно устроившись с кружкой наваристой ухи перед догорающим костром.

– Ты столько знаешь и умеешь! – уважительно добавил Алангиз.

– Я же травница. В лесу как дома.

– Я не о том. Впервые вижу девушку, с которой можно идти… в бой, – смущённо потупился воин.

– У нас есть схожая поговорка: пойду с ним в разведку.

– Ты принадлежишь к касте воинов?

– Нет. У родителей мирная профессия. Они… садовники.

– Расскажи о своём мире, – попросил Алангиз.

– У меня там остались мама, отец, бабушка…

– Ты попала сюда по своей воле?

– Нет. Гуляла по лесу, случайно наткнулась на пространственно-временной портал и оказалась здесь.

– Ты пыталась вернуться? Говорила с Магами?

– Нет.

Мужчины переглянулись.

– Почему? – спросил виконт Ренельи.

– Как много пройдено дорог, как много сделано ошибок!

– Трудно тебе?

Флора задумалась. Можно уйти от ответа, но когда-то надо рассказать. Сначала сбивчиво и отрывисто, а затем увлечённо говорила о семье, детстве, учебе. Умолчала лишь о приключениях в этом мире. Девушка заметила, что они многого не понимали, многому не верили.

Когда девушка замолчала, виконт Ренельи доверительно сказал:

– Ты рассказала о жизни в своём мире и ничего о том, что было здесь.

– От Вас ничего не скроешь, – вздохнула и медленно пошла к карете.

– Отец, я думаю, что Флору кто-то сильно обидел.

– Ты прав. Должно пройти время, чтобы она смогла поделиться горем.

«Вот не думала, что встречу здесь таких деликатных людей», – удивилась девушка, устраиваясь на ночлег.

Утром к ней подошёл Алангиз и протянул перевязь с тремя ножами.

– У тебя же нет оружия.

– Это ножи отца. Кодекс Братства гласит, что воин Теней не должен иметь оружие, он в бою добудет его. Воин умеет обращаться с любым оружием, использовать как оружие то, что им не является. Этому учат в первую очередь.

– А мне они зачем? Я не умею ими пользоваться.

– Нас подстерегают опасности. Научу, а дальше всё зависит от тебя. Упражняйся. Смотри, рука крепко держит рукоять. Большой палец вытянут вдоль верхнего края, чтобы быть указателем. Это приведёт к точности. Оружие бросай сверху, это позволит ножу совершить полный оборот, – Алангиз вложил Флоре в руку нож и стал позади. – Нож бросай, будто он раскалённый. Не двигай запястьем. А теперь бросай!

Она размахнулась и швырнула нож, стараясь попасть в один из сухих стволов, находящийся метрах в трёх. Не долетев, нож шлёпнулся на землю.

– Бросок выполняется быстро и прямо. Следи, чтобы в момент отрыва ножа от руки плоскость лезвия была направлена вверх. Результат неважен. Пойми суть броска. Основные элементы – стойка, замах, бросок, завершение.

Алангиз быстро бросал нож, держась то за лезвие, то за рукоятку, казалось, нож летел в мишень сам, как намагниченный, неизменно попадая в цель. Флора с восторгом смотрела на ловкие движения воина Теней.

– Тренируйся часто и долго, – протягивая ножи, сказал Алангиз и ушёл.

Она по нескольку часов в день метала ножи. Сначала ничего не получалось, но когда вместо мишени представила Лайрину, дело пошло на лад.

– Никогда не думал, что у маленькой и хрупкой девушки столько терпения и воли! Если не бросишь занятия, вскоре станешь Мастером.

– Спасибо, Алангиз. Я давно не чувствовала себя так хорошо! Кидая ножи, я по-настоящему счастлива!

***

В очередной раз перечитав главы своего романа о Флоре-травнице, Алька задумалась над решением проблемы: надо ли расшифровывать речь простолюдинов. По привычке ей думалось лучше, если слышала то, что говорила, потому рассуждала вслух:

– С одной стороны, слова слуг непривычны, незнакомы и вызовут у читателя удивление или агрессию. С другой, если кому-то из читателей не захочется вникнуть в древнеславянский слог, то из последующего текста легко понять смысл их речи. Это хороший аргумент в защиту решения не расшифровывать.

Так, что ещё? Весомый довод оставить речь простолюдинов в неизменном виде даёт в "Войне и мире" Толстой: крестьяне у него говорят не так, как говорят аристократы. Так зачем же мне делать слуг и служанок виконта Ренельи бессловесными? Спасибо Льву Николаевичу, последую примеру великого писателя.

Вот ещё интересный довод: речь простолюдинов своего рода экскурс для читателей в славянские наречия, в разные эпохи и в разных местах речь наших предков имели свои особенности, которые интересны и важны. Я так долго искала эти слова, так много провела часов в библиотеке, было время, когда я шокировала своих друзей и близких, отвечая их на их вопросы на диалектах восточных славян. Мне ещё помогали бабушка и папа в поиске расшифровок слов, – вспомнив родных, в глазах девушки появились слёзы.

Алька посмотрел на свои завязанные руки и пошевелила пальцами. Боль была, но терпимая. Она села, потом медленно встала и сделала несколько шагов, держась за стену. Ощутив слабость в ногах, тянущую боль в пояснице, опустилась на постель

– В Пещере Молчания я отделалась лёгким испугом и сорванными ногтями на трёх пальцах. Ничего не сломала. Мышцы скоро придут в тонус, – сказала себе Алька.

Она легла, закрыла глаза, спать не хотела, а потому вновь предалась размышления об уместности речи средневековых слуг в том варианте, который представила в книге.

Алька сказала себе:

– Что ещё интересно, это то, что напевные слова, которыми говорили наши предки, предоставляют мозгу возможность хорошенько встряхнуть нейросеть и пошевелить извилинами. Это шанс автору и читателю встать на путь исследователя, получить удовольствие самому открыть смыслы неизвестных ранее слов. Считаю, что за такой подарок читатель должен поблагодарить автора, кроме того, предлагается необычная гимнастика для тренировки и поддержания в тонусе мозга.

Что ещё? Что-то в голове мелькнуло, когда перечитывала тексты с речью простолюдинов. Вспомнила! Самый весомый аргумент для того, чтобы мне оставить речь слуг и служанок в первозданном виде это то, что речь предков обладает ни с чем несравнимым очарованием красоты и старины.

Алька достала черновик и начала читать слова, который говорит влюбленный парень своей девушке. Это какое-то диво дивное. Как же трогательно наши предки объяснялись в любви: «Прихехенюшка, соловеюшка, лада моя. Када мый-то вместях, яй-то и ворохнуться боюся. Када тый-то, веселинка, встречу идёшь, так радошно делатси. Призарила тый-то, што хоть камень на себя ин в воду. Ошалел яй-то. Свеча светлая! Кровь кипящая! Пойди за меняй-то. Яй-то ко всему досужий, не опехтюй, не неткарь какой-то. Напоперечку словечка не баю, аки занедужишь, калинушка, тебяй-то не брошу, никакого галенья не дозволю, выхожу. И верным завсегда быти».

Да уж! Что тут скажешь! Ни одна девушка не устояла бы, кроме той, конечно, которая любит другого.

Алька была довольна процессом решения проблемы, занимавшей её уже довольно долго, она ласково погладила рукопись будущей книги, которая лежала под рукой.

Девушка подняла голову и встретилась глазами с Правителем маоров Эйо, тот пристально её разглядывал.

Алька вздрогнула и сказала:

– Прошу извинить меня, Соголон, за то, что в силу обстоятельств не могу оказать подобающие Вашему высокому званию почести.

– К чему церемонии, – усмехнулся Эйо, продолжая смотреть на Альку.

В который раз она удивилась благородству, с каким держался молодой маор, неповторимому изяществу его движений.

– Я очень рад, что ты прошла назначенное испытание.

– Если бы Вы только знали, как я этому рада, – ехидно отозвалась Алька.

Эйо снисходительно улыбнулся.

– Мне нравится твое отношение к происходящему. Не думал, что ты так быстро придёшь в себя. Пещера Молчания потому так называется, что надолго наделяет людей, близко познакомившихся с ней, мрачным настроением. Я знал одного маора, который после испытания Пещерой Молчания, не захотел разговаривать и потерял интерес к жизни.

– Не могу с Вами согласиться. Пещера излечивает от пессимизма. Как только подумаешь, что всё позади, крылья вырастают за спиной. Болтать всё время хочется.

– Пещера показала, что ты действительно маор душой и телом. Я сообщу об этом Совету.

Заметив, что девушка напряглась, Один из Трёх успокоил, сказав:

– Через несколько дней в Большом Храме состоится Церемония принятия тебя в племя. Духи скажут, где твои силы принесут наибольшую пользу народу маоров.

– А если это место будет занято? Или не будет соответствовать моим склонностям?

– Духи не ошибаются!

– Но могут ошибаться жрецы, несущие волю Духов нам, простым смертным.

Эйо нахмурился.

– За всю историю племени не было случая, чтобы человек, направленный Духом, не справился со своим предназначением.

– Конечно! Ведь самоубийство не является у маоров преступлением, а самоубийцу не называют неудачником, который не справился с возложенными на него Духами Камня обязанностями. Я успела немного изучить историю маоров.

К Алькиному удивлению Эйо не стал сердиться на её бесконечные возражения. Он несколько мгновений смотрел на девушку, а затем громко рассмеялся.

– Почему ты пытаешься заставить меня сердиться? – поинтересовался он.

– Возможно, мне хочется посмотреть на Вас, Соголон, в гневе, – осторожно произнесла она.

– Если человек впадает в ярость, то совершает ошибки, – серьёзно ответил Эйо.

– А другим чувствам Один Из Совета Трёх так же не позволяет себе поддаваться? – лукаво спросила Алька.

К её удивлению простой вопрос заставил Эйо смутиться. И тут Алька поняла, что этот облачённый властью и окружённый непререкаемым авторитетом человек, ещё очень молод. Ей почему-то стало неловко от своего вопроса.

– Я хотел поговорить об этом позже, когда ты окрепнешь, но, наверное, лучшего времени, чем сейчас у меня не будет.

«О чём это он?» – удивилась про себя Алька, с интересом ожидая продолжения.

Глядя ей в глаза, Эйо сказал:

– Увидев тебя впервые, я понял, что именно тебя Духи послали мне, – он взмахом руки заставил Альку молчать и продолжил: – Несколько дней я благодарил Духов Камня за встречу с тобой.

Он подошел к девушке, взял за руку и торопливо произнёс:

– Мне нравится слушать твой голос, смотреть на твоё лицо. Прихехенюшка, соловеюшка, лада моя. Я буду рядом с тобой! Пойди за меня, веселинка моя. И я буду твоим мужем.

Алькино сердце сжалось. Откровенность Правителя племени маоров делала его уязвимым, а то, что он слышал её размышления и запомнил, вызвало у Альки чувство досады.

И она довольно резко спросила Правителя маоров:

– Неужели Одному Из Трёх нужна безродная чужестранка?

– Только она и нужна! – глядя ей в глаза, прошептал маор.

– Вынуждена отказать. Я люблю Таора и хочу на празднике выбрать его.

– Таор – хороший воин! Я согласен, чтобы он был твоим мужем, – с неожиданным спокойствием ответил Эйо.

Девушка удивилась его словам.

– Ты собираешься с ним драться? И со мной останется победитель?

– Зачем драться? – в свою очередь удивился её собеседник. – Мы оба станем твоими мужьями.

Не дождавшись ответа, Эйо встал, поклонился изумлённой Альке и ушёл.

«Ну, вот, – подумала Алька, – у меня будет два мужа, а у Флоры пока ни одного. Пора и ей принимать предложения руки и сердца».