Есть книги, которые забирают с первых строк и не отпускают даже после прочтения. «Горлица» – одна из таких.
Хочется стереть себе память, чтобы читать её снова и снова.
Во всём красивая – и слогом, и сюжетом, – эта история любви покоряет любого, кому знаком трепет юношеской влюблённости, первых взаимных чувств, волнения и радости.
Завидую тем, кто впервые берёт в руки эту книгу. Однозначно лучшее, что прочитано мною за последнее время. Спасибо Вадиму Вернику за эту жемчужину в моей коллекции.
Перед нами необычный, прекрасный … и в то же время несколько загадочный литературный дебют. Интересный многогранный сюжет (в отличие от надоевших литературных «штамповок»), в котором органично сплетаются описание событий и внутренних переживаний. Воздушный стиль изложения, повесть читается на «одном дыхании».
Стоит отметить очень колоритный, образный язык автора, виртуозно передающий сложную тему первых отношений, мир эмоций, страстей и чувств. Во время прочтения оживают в сознании личные переживания эпохи Первой Любви… И не только это! Для меня эта повесть, прежде всего, является откровенным рассказом о становлении Человека. Человека, смело проходящего лабиринт жизненных ситуаций, в котором разгорается огонь его сердца.
От себя и от лица знакомых, переживших эту повесть, благодарю Автора. Вадим, с нетерпением ждем от Вас продолжения литературного творчества!
Ставший бестселлером в Латвии и отмеченный престижной российской Царскосельской премией роман «Горлица» – странная птица. Вроде голубка, но не простая, а лесная. Неприручённая. Для дебютного текста более чем замечательно. Автор, по основному занятию художник-мозаичист, вроде бы приучен к тщательной отделке сложносоставных поверхностей. Поэтому первое ожидание – к языковой отделке. Тут в самом первом приближении получается повесть о первой любви из журнала «Юность» 1970-х – начала 1980-х. Только эротики побольше. И эмоциональный зашкал в финале. И первая странность: при доминирующем мачистском дискурсе нарочитое напоминание о Графине Рудольштадт – раннефеминистском романе и персонаже Жорж Санд. Готическая площадка для разжигания подземного тлеющего огня грядущей сексуальной революции. И много других странностей, через которые можно попытаться разъяснить эту сову. То есть горлицу.
Эпиграф «от Иоанна», цитата из Евгения Головина в первом абзаце и название пятой главы (про баню) «Атанор». Алхимический инструмент и герметическая школа, работающая на раскрытие внутреннего потенциала. Выходит, при фабуле love story сокровенный авторский сюжет – инициация. Когда и баня, и дедушка Харрис, армейские подруги да и так и не названная по имени «моя девочка» – не те, чем и кем прописаны в фабульном плане. Совы не то, чем кажутся.
При таком прочтении выходит метафизический роман-инициация.
Главный герой по прозвищу Серый волк, он же Иван-царевич, вступает на путь, сжигает низы, освобождается от уз материи и, очищенный, обретает душу (свою девочку). В продолжение возгонки – армейский этап. Изнурение службой, соблазнение вакханками, разговоры с мудрым Хароном (старлеем Алёхиным). В финале гибнет девочка-душа. Инициация совершилась – героя «не стало». Добро пожаловать в реальный мир. Ведь не было сказано, что не умрёт. Просто, если захочется Иисусу (от Иоанна 21:23), то пребудет, но вовсе не обязательно.
На то же намекает рассказ Хорхе Луиса Борхеса «Приближение к Альмутасиму», явно не случайно упомянутый в «Горлице». Герой-студент, оказавшись в компании подонков, вдруг «замечает какое-то смягчение подлости… Как будто в наш разговор вмешался собеседник с более сложным сознанием. Студент понимает, что негодяй, с ним разговаривающий, не способен на такой внезапный взлет; отсюда он заключает, что в том отразился дух какого-то друга или друга друга друга. Размышляя над этим вопросом, студент приходит к мистическому убеждению: „Где-то на земле есть человек, от которого этот свет исходит; где-то на земле есть человек, тождественный этому свету“. И студент решает посвятить свою жизнь поискам его». Внутри слёзной мелодрамы выстраиваются ступени райской лествицы.
Ещё один недопроявленный план – время, дух эпохи. Из опасения, как бы героя не послали выполнять интернациональный долг в Афганистан, можно заключить, что на дворе исход советской власти. Не есть ли гибель девочки-души – величайшая геополитическая катастрофа и инициация для индивидов, после которой слишком многим не жить, а изживать? Присутствие данного нарратива делает роман тончайшим реквиемом по почившему в бозе СССР.
Так всегда со сложными, многослойными текстами, когда о подлинных намерениях автора остаётся догадываться, или расспрашивать на встречах с читателями. Структура фабульного текста за счёт высочайшего эмоционального градуса способна вывести читателя в его собственный атанор, наставить на путь к скрижалям духовным. Другой вопрос, достаточно ли проработана мозаика, чтобы в Кавалере золотой звезды (из головинского «Шелкового безумия») разглядеть то многое, что если писать о нём подробно, то и самому сотворённому миру не вместить написанных книг (21:25).
Нежная память о первой любви… Каждый, чьё сердце когда-либо билось и трепетало от этого всеохватывающего чувства, получит истинное удовольствие от чтения! Удивительно ярко и проникновенно переданы образы и переживания главных героев – будь то детские шалости, первый эротический опыт или ситуативные обстоятельства… «Горлица» пронизана любовью автора к своим персонажам и к жизни. Токи любви захватывают читателя, рождают светлые и трепетные чувства, радуют и вдохновляют…
…Источник жизни присутствует!
…Язык красочный…
…Образы настоящие…
…Сюжет завораживает!
…Ругань – не очень…но что поделать- образ должен быть правдивым!
…Да! Эта литература!
«Буквы складывались в слова, за словами стояли люди», – так обращается автор «Горлицы» к своим читателям в предисловии романа. А сам роман, – хочется добавить, – складывается в огромную пеструю мозаику событий и судеб. Не роман – целая жизнь, ведущая и ведомая по лабиринтам человеческих душ, как по лабиринту улочек Старого Таллина. Город – тоже один из героев повествования, потому что без географии мест не бывает людских биографий. И, может, он-то – город старых крепостных стен и башен, город–сказка, то зримо, то незримо присутствующий в повествовании, как раз и придает особый привкус то сладости, то горечи этой пронзительной и душевно тонкой, полной пульсации чувств и нервно пульсирующей чувственности, поведанной нам истории первой любви. Есть в литературе жанр- «роман-река», когда автор отдается потоку своих мыслей. «Горлица» – роман- посвящение и в чем-то, может быть, даже роман-мечта… Вдохновляющий дебют Вадима Верника, требующий от читателя умения сопереживать, и несомненно обязывающий автора продолжать начатый путь. Татьяна Коваленко ПБК
Reviews of the book «Горлица», 6 reviews