Стерлитамакская быль

Дошкольные годы

Если вспоминать главные достижения советской власти, то в первую очередь нужно говорить о системе дошкольного детского воспитания. Ни в одной стране мiра не было и тем более нет сейчас подобной реальной, эффективной помощи родителям, независимо от их положения и достатка. Становление личности человека продолжается примерно до 7 лет. После этого возможно что-то развить, приглушить или усилить, но в принципе уже ничего не изменить. Ни школа, ни армия, ни работа кардинально поменять личность человека не в силах. Вот почему так важно правильно воспитать детей до школы, а именно дать им возможность расти в максимально благоприятных условиях, чтобы они на всю жизнь получили представление о том, что такое хорошо. Радостные воспоминания детства – главное условие развития в человеке уважения к окружающим и к самому себе, любви к родителям и к Родине.

К сожалению, нянечки и медсёстры не пишут мемуаров. Очень трудно найти заслуживающие доверия воспоминания и факты о том, как воспитывали советских детей в детских яслях и садах. В огромной стране, в разные периоды её развития, условия содержания детей в дошкольных учреждениях на местах не могли быть одинаковыми. Поэтому неудивительно, что личные воспоминания, многие из которых политизированы под влиянием современной обстановки в России, разнятся от чрезмерно восторженных до крайне негативных. Не берусь обобщать, поэтому расскажу о том, что происходило конкретно со мной, в славном городе Стерлитамаке, в 1950-е годы.

Моя мама вынашивала и родила меня, когда ещё действовали суровые сталинские законы и декретного отпуска не было. В возрасте 2-х месяцев я попал в детские ясли. Как моя бедная мама выкручивалась первые два месяца моей жизни – одному Богу известно.

На следующий год, Президиум Верховного Совета СССР, Указом от 26 марта 1956 года, восстановил продолжительность отпуска по беременности и родам, существовавшую до 1938 года, – 112 календарных дней (56 дней до родов и 56 дней после родов). Кормящим матерям и женщинам, имеющим детей в возрасте до 1 года, предоставляли (помимо общего перерыва для отдыха и питания) дополнительные перерывы для кормления ребёнка не реже чем через 3 часа, продолжительностью не менее 30 минут каждый. При наличии двух или более детей в возрасте до 1 года, продолжительность перерыва устанавливалась не менее часа. При этом перерывы для кормления ребёнка включались в рабочее время и оплачивались по среднему заработку. Грудное вскармливание оставалось основным условием для развития здорового ребенка, поэтому кормящим матерям предоставлялись специальные перерывы в рабочем дне, чтобы посетить ясли и покормить младенца. Зачастую, женщине приходилось так "отлучаться" по 2–3 раза в день. Сегодня, когда многие работают не просто вдали от дома, а вообще в других городах, сложно себе представить подобные "перерывы на еду".

Вот свидетельство, из полученного мною письма: "Диву даёшься, как справлялись нянечки и воспитатели с малышней. Мой муж был отдан в круглосуточные ясли, как только ему исполнилось 72 дня. Мать приходила его покормить один раз в день, сцеживала молоко и оставляла в садике. Страшно подумать – работала она на стройке штукатуром-маляром".

Считалось, что ясельный уход и воспитание если и не превосходят домашнее, то уж точно ему не уступают, поскольку в яслях работали квалифицированные нянечки и медсёстры.

В 1956 году на весь Стерлитамак были одни-единственные муниципальные Детские ясли №1 (имелись, конечно, ещё и ведомственные, например, при железнодорожном ведомстве, при кожзаводе). Детских садов было уже достаточно много, а муниципальные ясли – одни. Попасть туда было чрезвычайно сложно, слишком много желающих. Моей маме помогло то, что она работала в Стерлитамакской объединённой детской больнице. За неё хлопотал Горздравотдел, как за молодого специалиста.

Ясли № 1 располагались на углу улиц Худайбердина и Халтурина (часть Оренбургского тракта), через дорогу от городской бани. Бывший купеческий бревенчатый дом с нижним полуэтажом, большим двором, в прекрасном состоянии, как нельзя лучше подходил для детского учреждения.

Мои воспоминания о яслях весьма отрывочные. Тем не менее, на основании опроса бывших работников яслей, анализа фотографий и данных городской жизни тех лет, с полным основанием утверждаю, что моё поколение получило в детских дошкольных учреждениях Стерлитамака максимально комфортные условия содержания, при этом абсолютно безплатные. Эти условия и качество работы современным детским учреждениям просто недоступны. Это касается и детских учреждений в других развитых странах.

Начнём с главного: со здоровья детей. В Советском Союзе детские ясли относились к государственной системе здравоохранения. В них осуществлялись мероприятия по охране здоровья, физическому и психическому развитию детей. Например, грудничков ежедневно тщательно осматривали медицинские работники, взвешивали, вели записи. С первых лет образования Советского государства обслуживание детей до 3-х лет было передано Наркомздраву, а воспитание детей от 3-х до 7-ми лет – Наркомпросу, вследствие чего детские учреждения (ясли и детские сады) были подчинены различным комиссариатам (министерствам). В детских яслях выделяли 4 возрастные группы: грудных детей (до 9 месяцев), «ползунковую» (9–14 месяцев), среднюю (14–24 месяца) и старшую (2–3 года). Для каждой группы устанавливался соответствующие режим и периодичность врачебного осмотра.

Перед войной 30 процентов детей в СССР умирало от болезней – каждый третий! А в 1955 году детская смертность снизилась до 5 процентов. Это был настоящий прорыв.

Огромное внимание уделялось укреплению здоровья детей, ослабленных детей направляли в санаторные детские сады. Такой санаторный детский сад, до 1957 года, находился на улице Халтурина, в её южной части, и моя мама в нём работала медсестрой.

Да, до 1957 года Старый город Стерлитамака был курортным микрорайоном. Сегодня в это трудно поверить, но климат и состояние окружающей природной среды Стерлитамака изначально были действительно курортными. Губительное дыхание Большой химии ещё не достигало Старого города. Продолжительность солнечных дней была достаточно высокая, даже больше, чем на Северном Кавказе. Так, количество солнечного времени в средней полосе Башкирии, в районе города Стерлитамака, больше количества солнечного времени в городе Кисловодске, составляя соответственно 2023 и 2007 часов. Для сравнения заметим, что в Москве это составляет 1560 часов или почти на 20 суток меньше.

В 1950-е Старый город Стерлитамака утопал в зелени. Полноводный, чистый Ашкадар создавал прекрасный микроклимат вдоль своих берегов. Городские власти всё это прекрасно понимали и использовали на благо жителей, в первую очередь детей. Только на улице Халтурина, к югу от улицы Садовой, располагались, кроме детских яслей: детский дом, два детских сада и санаторный детский сад. Дети росли в идеальных условиях чистого степного воздуха, освежённого речной прохладой. Движение автотранспорта было минимальным, заметного влияния на качество воздуха не оказывало, городской шум отсутствовал. Весной воздух наполнялся ароматом молодых листочков тополя бальзамического, затем цветущей сирени, акации.

Помещения обязательно проветривались, особенно во время тихого часа, дети спали на кроватках из настоящего дерева, накрывались одеяльцами из чистой шерсти. Очень много времени проводили на прогулках. Гуляли по улицам, по берегу Ашкадара. Обширный двор, залитый солнцем, с тенистыми деревьями, круглый год обеспечивал всевозможные активные игры.

В группах было не более 10 детей. На каждую группу – нянечка, иногда две. Каждого ребёнка ежедневно осматривала медсестра или детский врач. В случае необходимости выполняли все санитарно-гигиенические и медицинские процедуры, незамедлительно! Персонал работал не за страх, а за совесть. Дети ни на минуту не оставались без присмотра. Если нянечке нужно было выйти, кто-то её подменял. Кашляющие, сопливые, чешущиеся, грязные, запачканные дети – в те годы картина немыслимая.

Все дети, независимо от статуса их родителей, получали равный уход и заботу, выглядели ухоженными, причёсанными, опрятными. Высокий уровень воспитания. Соответственно, поведение детей было достойным, без диких воплей, потасовок и рёва.

Обстановка внутри здания яслей была не просто хорошая. Она была шикарная.

Городские власти буквально и добросовестно претворяли в жизнь советский лозунг: «Всё лучшее – детям!». На полу каждой комнаты лежал огромный ковёр ручной работы, очень дорогой. Вся мебель – цельнодеревянная, лакированная. Стулья – в белых чехлах. На столах – белые льняные скатерти. В дверях – гардины, на окнах – занавески. На полочках – кружевные белые салфетки. Персонал – в белоснежных халатах и шапочках. Старших детей переодевали перед каждым мероприятием. На время обеда надевали фартучки. На время игр – комбинезончики, для сна – пижамки. Возможно, что одеждой снабжали централизованно, у всех были одинаковые, в цветочках. Некоторые девочки были в своём, более дорогом. Все игрушки – новые, не ломанные. Во время обеда или чаепития – на столах вазы с фруктами, фарфоровые чайные детские приборы.

Еда была простая, но очень здоровая, экологически чистая. Свежее мясо, домашние яйца, цельное молоко, сметана, творог, овощи, фрукты. На десерт – компот из сухофруктов, кисель. Напомню, всё это было безплатно. Таких проблем, как ожирение, аллергия на продукты или, упаси Бог, недоедание, тогда просто не существовало. Пищевое отравление, если бы оно случилось, расценивалось бы как уголовное преступление.

Сейчас я понимаю, что мы, тогдашние воспитанники яслей, получили максимум заботы и благ, возможных в то время на этой грешной Земле. Ясли для детей были вторым домом. Нянечки именно так понимали свои обязанности: создать домашний уют и заботиться о вверенных им детях как о своих собственных. Поэтому в ясли дети шли охотно, никто не плакал.

У многих детей обстановка дома была намного проще, беднее. В нашем доме, например, никаких ковров тогда не было.

Каких-то специальных занятий в яслях не помню. Наверное, нам читали книжки, организовывали игры, пели песенки.

Несокрушимое здоровье и безопасность детей – вот была главная цель тогдашних яслей, это было делом государственным. В те годы забота о детях в СССР достигла наивысшей точки. Моё поколение стало одним из самых здоровых за всю историю России.

В 1958-м из яслей меня перевели в детский сад № 19. Располагался он в огромном деревянном бревенчатом угловом здании на ул. Халтурина (давно снесено). Скорее всего, до революции это был гостевой дом на Оренбургском тракте. По этой же стороне, через дорогу переулка, который ведёт к Ашкадару, к югу, всё ещё стоит очень похожее здание старой конторы Стерлитамакского лесхоза (адрес: улица Халтурина, 64). Здание детсада было побольше, чем здание яслей, двор намного больше, территория обнесена глухим, высоким, дощатым забором.

Помещение детского сада было достаточно просторным и предоставляло возможность цивилизованного общения детей. Именно в детском саду у меня появился первый настоящий друг.

Мой интерес к живой природе находил благодатную почву на обширном дворе, где царило буйство жизни: растения, насекомые, птички. На прогулке мы были предоставлены сами себе, играли, лазили по кустам и в цокольном этаже, который был пуст.

Не помню каких-либо инцидентов, чтобы ребёнок поранился или даже ушибся. Не могу припомнить ни одного случая, чтобы меня кто-то ударил или грубо толкнул. Никакой агрессии и словесных перепалок между детьми не было. Воспитатели относились к нам весьма доброжелательно, с уважением, какие-либо наказания не практиковались, всё ограничивалось увещеваниями.

Обеды были по-прежнему вкусными. За час до обеда по территории разносились аппетитные запахи. Каждый день полагалась столовая ложка рыбьего жира, чтобы не было рахита. Вкус не очень приятный, но я и сейчас не отказался бы от этой ложки. Дорогое удовольствие нынче.

Хорошо помню обязательные медосмотры, измерения роста, веса. Какие-то специальные занятия не запомнились. Читать я выучился самостоятельно, в 5 лет. Готовили утренники на Новый Год. Никакой идеологии не было, стишков про Ленина не помню.

Три года, которые я провёл в детском саду, были годами больших изменений в жизни страны, начавшихся с приходом нового правителя, Никиты Хрущёва. Законы, правила становились всё менее строгими, бюджетные расходы на воспитание детей не такими щедрыми, порядки более демократичными, точнее расхлябанными. Но принцип равного, безплатного воспитания и образования детей сохранялся незыблемым.

***

Моё домашнее воспитание было классическим, русским, городским.

Первые два месяца моей жизни практически ничем не отличались от младенчества всех моих предков. По словам царя Соломона: «в пеленах воскормлен есмь и с великим прилежанием». Никаких памперсов в те времена не знали, байковые пелёнки для младенцев были из того же материала и того же размера, как солдатские портянки. Правда, меня уже не укачивали в люльке-колыбели, но мама и бабушка пели мне старинные русские колыбельные песни и все предметы, с которыми я контактировал, были классическими, изготовленными только из натуральных материалов по проверенным веками стандартам.

Аппетит у меня был отменный, и маминого молока мне не хватало. По этой причине первые недели я плохо спал, плакал, требовал меня покормить. Мой дед, Николай Степанович, старый солдат, которому однажды поручили меня баюкать, «ничтоже сумняшеся, ничтоже бояшеся», налил в бутылочку парного коровьего молока и сунул мне. Я наелся и крепко уснул. Так вот проблема и решилась.

Рос я быстро и преуспевал в развитии. Ничем не болел, кроме главного врага русского народа, простуды. В возрасте 5 лет застудился на прогулке и получил воспаление лёгких, с температурой на пределе, до 41 С, очень хорошо помню эти ощущения. Мама сама делала мне уколы, и я быстро поправился, без каких-либо осложнений.

Самые первые мои воспоминания таковы: мама расстилает на полу шерстяное детское одеяло, я ложусь на него, она меня в него заворачивает, берёт на руки и выносит на двор. Помню, как прабабушка Мария, набрав святой воды в рот, опрыскивает меня (это когда, например, случался «сглаз»). Помню залитый солнечным светом двор, нашего Снежка, повизгивавшего от радости. Имя своё он получил за ослепительно белую масть и пушистую шерсть. Лайка с примесью волчьей крови. Папа привёз его щенком с Сахалина. Он был настолько свирепым к чужим, что даже матёрые мужики боялись пройти мимо, несмотря на то что Снежок был на крепкой цепи.

Помню, как впервые увидел крупный осколок стекла, сверкавший на солнце, он мне очень понравился, я поднял его и очень сильно поранил палец и ладонь.

Игры и развлечения

Мой персональный детский мiр поначалу ограничивался двором и садом, как в нашем доме, так и в бабушкином-прабабушкином. С годами он расширялся. Улица Пушкина заканчивалась тупиком, далее, за дощатым забором, находился завод. Пространство перед нашим домом и до забора представляло собой лужайку, покрытую травой-муравой, идеальное место для игр. Машины здесь не проезжали, народ проходил очень редко, чужих мы не видели. В конце 1950-х были непродолжительные попытки пасти здесь гусей, которые шипели на детей и норовили их ущипнуть, было страшно. Один сезон папа поручил мне пасти здесь двух уток. Осенью их зарубил. Утки пытались улететь без головы.

Весной лужайка превращалась в озерцо, глубиной по колено. Придонный лёд удерживал воду довольно долго. Это было чудное место для запуска «корабликов».

Мои дошкольные игрушки были массивными, тяжёлыми, из натуральных материалов: железа, дерева, резины, эбонита, бакелита. Из Москвы папа с мамой привезли мне цельнометаллические, тяжеленные экскаватор и самосвал, огромного размера. Устроили мне во дворе песочницу, где я и возился. Потом был трёхколёсный велосипед, который быстро сменился двухколёсным, санки, широкие лыжи старинной конструкции с креплениями из простых ремешков. Многие предметы моего раннего детства мало отличались от аналогов, скажем, 18-го века. Моя коляска была из натурального дерева, санки из кованого железа, у меня даже были «снегурки» – коньки, которые приматывались кожаными ремешками к валенкам, на таких ещё Пётр Первый катался.

Глубокое впечатление на меня произвело моё первое полное солнечное затмение 1961 года, которое я наблюдал на бабушкином дворе, через закопчённые на открытом огне осколки стекла.

В начале 1960-х жизнь как-то резко изменилась. Древние технологии, предметы быта, инструменты, которыми обходились на протяжении столетий, всё ещё были под руками, но ими уже почти не пользовались. Например, коромысло. Оно было в каждом доме, но воду уже таскали руками (а зря). У нас был серп, но траву для кроликов я рвал руками. Помню, как дубовые бочки для солений чистили, окуривали, затем их стали просто смолить гудроном. Вскоре бочковое соление было вытеснено «закатыванием» в стеклянные банки, т. е. маринованием. Керосиновые лампы были почти у всех, но ими уже не пользовались, хотя отключения энергии происходили довольно часто. В ход шли стеариновые свечи и самодельные масляные светильники. Примусы и керогазы были, но в моём доме ими не пользовались по причине их высокой опасности. В начале 1960-х появились газовые баллоны и плитки.

Новые материалы быстро вошли в быт в начале 1960-х. Игрушки стали делать из «полиэтилена», тяжёлого, мягкого, местного производства. У меня были сабля из полиэтилена, фляжка, солдатики. Старые солдатики изготовлялись из олова, ценились они среди детей очень высоко, у меня собрался путём обмена довольно приличный набор, и я любил устраивать «битвы». Пушки делал сам, из карандашей, венгерской резины и деревянного поршня. Снарядами служили спички.

Моей любимой ранней игрушкой долгое время оставался резиновый «Кот в сапогах», в костюме мушкетёра. На новогодние ёлки я приходил в костюме «Кота в сапогах», в дедушкиных трофейных хромовых сапогах, которые и в самом деле были красные.

В ранние годы мне удалось ещё поиграть в лото, довольно быстро оно окончательно вышло из обихода и было замещено, в основном, игрой в карты, в «подкидного дурака», реже в шашки и домино.

То же с играми на свежем воздухе. Помню были попытки поиграть в «чижика», лапту, городки, но это быстро исчезло. У меня была чугунная «бабка», но что с ней делать я не знал. Был детский крокет, но не прижился.

Самое широкое распространение получили игры с мячом: «вышибалы», «штандр», футбол. Популярной игрой были «прятки». В моём подростковом возрасте футбол был вне конкуренции. Это было время наивысшего подъёма отечественного футбола, время Стрельцова, Осянина, Шестернёва. О них ходили легенды.

В конце 60-х появились прекрасные настольные игры «Футбол» и «Хоккей», с тех пор подобных им я не встречал, самые лучшие из современных по сравнению с теми очень примитивные.

На деньги мы не играли. Также никогда не играли «в войну», в «казаки-разбойники» в «ножички» или в какие-то агрессивные, чересчур шумные или опасные игры. Не помню ни одного случая жестокого обращения с животными, никогда даже не слышал об этом. По садам тоже не лазили. Понимаю, что я вращался в приличной компании, были и другие. Из моих друзей никто не курил, не занимался какими-либо глупостями, не имел проблем с законом. Наши игры и увлечения не приносили неприятностей и ущерба людям, мы ничего не ломали, не разбивали и не поджигали.

Взрослые не вмешивались в наши игры. Мы сами делали для себя снежно-ледяные горки и крепости. Снега зимой всегда выпадало в избытке, он был очень чистый (мы его с удовольствием ели) и не таял до марта месяца, поэтому всю зиму ходили в валенках, без галош. Когда мы с другом Сашей Коробовым увлеклись хоккеем, то залили ледяную площадку у него на огороде, для чего несколько дней вёдрами, на морозе, таскали воду с колонки.

Много чего изготовляли своими руками, например воздушные змеи из журнальных листов, планок, с хвостом из мочала, которые легко поднимались в небо на несколько сотен метров; «китайское домино» (занятная игра, для изготовления её нужна была толстая алюминиевая проволока). В возрасте 10–12 лет я умел мастерить хитроумные ловушки, «пугачи» и «поджигалы», ружья и пистолеты, стреляющие «пульками» из проволоки, умел отливать небольшие вещицы из металла, работать с берестой и глиной. Папа меня научил пользоваться различными инструментами: строгать, пилить, выжигать по дереву, варить столярный клей. Особенно мне нравилось выпиливать лобзиком и выжигать. Я умел изготовлять сложные движущиеся игрушки из фанеры, различные модели, овладел техникой линогравюры, чеканки.

Почти всё, что нам, пацанам, было нужно, мы делали и изготовляли сами: ремонтировали велосипеды, клеили прохудившиеся шины и мячи, собирали устройства, которые неплохо работали. Мой друг Витя смастерил настоящее ружьё для подводной охоты.