Read the book: «Поцелуй украдкой», page 5
На следующий день приехал Ибрагим. Даже на его всегда невозмутимом лице было заметно, что он доволен приглашением поговорить о поездке в Турцию – это было большим успехом в его планах. Однако радость его была преждевременной. Не успели они сесть за стол, как Ольга сразу перешла к атаке. Она стала упрекать Ибрагима, что он скрыл от нее результаты поездки за товаром. На базе не могло быть все по-прежнему спокойным, Мария Ивановна должна была обязательно спросить или что-то сказать ему. Пришлось Ибрагиму признаться, что он не мог ни скрыть перед беспокоящейся матерью, что с дочерью все в порядке, даже не сказав ни одного слова: она все поняла по его глазам и очень образовалась. Это успокоило и Ольгу. Тем не менее, она продолжала напирать на Ибрагима: чем вызван отъезд из Чечни? Ибрагим рассказал об обстановке на границе с краем и распространяемых слухах. Эта новость Ольгу встревожила: значит, отец предпринял очень серьезные меры и не успокоится до тех пор, пока дочь не вернется домой. Об этом она безапелляционно заявила сидящим перед ней с посерьезневшими лицами матери и сыну. «А что вы ожидали?» – требовательно спросила Ольга. – «Что я смирюсь с положением новой кавказской пленницы, а мои родители предложат вам выкуп за меня?» Бирлант в знак несогласия начала мотать головой: «Мой сын любит тебя, всем сердцем любит – я это знаю», – сказала она с чувством. «Дааааа?» – протянула в ответ Ольга. – «Я что-то никаких признаний от него до сих пор не слышала!» «У нас мужчина своими поступками выказывает свои чувства любимой женщине», – парировала в ответ Бирлант. «Похищает женщину – хороший поступок!» – заключила Ольга. «Не будем ссориться: у нас – одни обычаи, у вас – другие! Ты видишь, мы добры к тебе и относимся как к своей. Я полюбила тебя как родную дочь. Ибрагим тоже проявит свои чувства – не сомневайся в нем!» – произнесла поучительным тоном Бирлант, встала из-за стола и стала накрывать к обеду.
Ольга решила на следующее утро уехать домой, но после обеда, когда уехал Ибрагим, отправилась вместе с Казбеком к речке – она так и не искупалась ни разу за это время в ледниковой воде и напоследок намеревалась наверстать упущенное. Несмотря на жару, вода не успевала прогреться, попадая в заводь. Ольга решительно разделась, представ перед Казбеком в самодельном купальнике, и храбро бросилась в воду. Собака с лаем бросилась вслед хозяйке. Ледяная вода обожгла ее тело и заставила резво двигаться всеми конечностями, чтобы не застыть. Постепенно тело привыкло к температуре, и Ольга стала ладонью руки брызгать на собаку. Видимо, купаясь с Ибрагимом, Казбек не привык к таким вольностям, и он неохотно поплыл к берегу. Ольга тоже вышла на берег и с удовольствием закуталась в горячий песок. Немного согревшись, она почувствовала дрожь в теле – это был плохой признак. Она не стала ждать, когда совсем просохнет, сняла мокрый и весь в песке купальник, отерла маечкой тело, оделась и быстро пошла по тропинке домой. По пути ее уже начало лихорадить.
Увидев Ольгу с мокрыми и в песке волосами, с синюшными губами и всю дрожащую, Бирлант вскрикнула от испуга, бросилась к ней и прижала к себе, стряхивая песок с ее головы. Она поняла, что Ольга купалась в холодной воде и простудилась. Поспешив в кухню, она налила горячий чай, добавила сахар и заставила выпить. Затем она повела Ольгу наверх, в ванную и стала наполнять ее теплой водой. Велев ей раздеться и лечь в ванну, Бирланд вернулась на кухню, вскипятила молоко, перелила его в стакан, добавила мед и масло и вернулась к Ольге. Попробовав температуру воды, она добавила горячей. Поставив рядом с ванной на стульчике стакан с молоком, она пошла в спальню Ольги и приготовила постель. Вернувшись в ванную, Бирлант, наконец, присела на стульчик, взяв в руки стакан с молоком, и посмотрела на Ольгу. Ольга виновато посмотрела на Бирлант. «Вы вдвоем меня до могилы доведете», – сказала мать, глубоко вздохнув. – «А я хочу еще ваших детей понянчить». Уложив Ольгу в постель и велев выпить горячее молоко, Бирлант стала ее расспрашивать о самочувствии. Ольгу знобило, болела голова и суставы. Бирлант спустилась к себе на первый этаж, принесла шерстяной плед, пододвинула к кровати кресло и расположилась в нем на ночлег. Как ни уговаривала ее Ольга не беспокоиться за нее и вернуться к себе, Бирлант осталась ночевать рядом с больной.
Ночью у Ольги поднялась температура, появилась боль в грудной клетке, она стала кашлять. Бирлант принесла заготовленную накануне вечером смесь облепихи и калины с медом и водкой. Ольга выпила несколько глотков – она была так слаба, что не могла держать голову и вновь откинулась на подушку. Бирлант позвонила Ибрагиму, затем привела жившую в селе медсестру. Молоденькая девушка оказалась расторопнее многих солидных врачей: вначале она спросила больную, что у нее болит, затем достала стетоскоп и внимательно выслушала ее, простучала грудную клетку, измерила температуру и давление, прощупала пульс, обследовала горло и в результате выявила свой диагноз: все симптомы указывают на воспаление легких, к тому же – двухстороннее воспаление. Больную следует немедленно отправить на рентгенографию грудной клетки в районную больницу для подтверждения предварительного диагноза, а также для клинического анализа крови и мочи. Конечно, в первую очередь ее должен осмотреть специалист. Бирлант едва сдерживала слезы.
Вскоре приехал Ибрагим. Он очень волновался. Медсестра что-то сказала ему на чеченском языке, и он немного успокоился. Ольга не могла сама даже подняться с постели. Бирлант отправила сына из комнаты, переодела Ольгу и только тогда позвала его. Ибрагим взял Ольгу на руки и отнес вниз. От волнения у него вспотел лоб – он никогда даже подумать не мог, что впервые возьмет любимую на руки для того, чтобы отнести в больницу. Фольксваген стоял уже во дворе. Ибрагим осторожно усадил Ольгу на заднее сиденье, рядом села Бирлант, и автомобиль отправился в районный центр.
В скромном здании районной больницы пожилая врач-чеченка провела с больной те же манипуляции, что и молоденькая медсестра в сельском доме. Затем Ольге сделали рентгенографию грудной клетки и взяли анализы. После получения результатов врач подтвердила двухстороннюю пневмонию и назначила стационарное лечение. Ибрагим уже созвонился с родственниками в Грозном, и родственники договорились с главврачом столичной больницы, но врач сумела убедить и Ибрагима, и Бирлант оставить больную в районной больнице: по оснащению и наличию медикаментов она ничуть не уступала столичной, медицинский персонал был достаточно квалифицированный и опытный, немаловажным был фактор, что районная больница находилась совсем рядом, а до столицы надо было добираться несколько часов – мудрая женщина понимала, что молодой человек будет приезжать в больницу каждый день.
Ольга пролежала в скромной районной больнице почти две недели, и каждый день удивлялась простым периферийным врачам и медицинским сестрам, которые действительно были верны той высокой клятве, которую давал каждый медик перед началом своего врачевания – целиком отдавать себя за здоровье больного, независимо от его положения, национальности, веры… Особенно удивляли ее молоденькие чеченские девушки-санитарки, которые своей заботой, добротой и вниманием к ней способствовали в немалой мере ее выздоровлению. И конечно, Ольга не могла не оценить отношение к ней Ибрагима. Он приезжал каждое раннее утро, когда она еще спала, и оставлял различные лекарственные смеси, которые готовила для нее Бирлант. Он не забыл про творог и мед, а когда она стала чувствовать себя лучше – привез замечательный кофе, бразильский Арабика. Вечером он привозил домашнюю выпечку и кисломолочные продукты. Больничный повар – полный седовласый чеченец – был очень недоволен Ибрагимом и каждый день, приходя навестить красавицу-пациентку и спросить, что он может приготовить для нее, заверял ее, что его блюда ничем не хуже домашних. При всей заботе Ибрагима о ней Ольга все же ожидала от него элементарного общения – простого разговора близко знакомых людей, когда один пришел навестить другого и справиться о его здоровье, что является тоже своего рода терапией. Однако Ибрагим ни разу не зашел к ней в палату. Она не могла объяснить: почему? Стеснялся ли он или это не принято среди чеченских мужчин? Ольга вспомнила слова Бирлант: «У нас мужчина своими поступками выказывает свои чувства любимой женщине».
За время пребывания в больнице Ольга много думала о прошлом, особенно о прошедшей жизни недавних лет. После развала Советского Союза, варварской приватизации и разворовывания госимущества, произвола криминалитета Ольге стоило немало сил, средств и здоровья, чтобы создать свой бизнес, укрепить и сохранить его в конкурентной и рэкетирской борьбе от разрушения и подчинения чужой воли. Приходилось многим жертвовать, подвергать опасности даже собственную жизнь, переступать через свои принципы, ранее казавшиеся непоколебимыми, в угоду достижения цели рисковать свободой, обходя или нарушая закон, и общаться с людьми, для которых нарушение закона стало каждодневность. И что она имеет сейчас взамен? Да, она богата, уважаема, авторитет по обе стороны закона. Она может позволить себе многое, о чем большинство сегодняшних соотечественников даже помечтать не могут. Но в этом ли заключается итог ее многолетних стараний? В нем нет счастья и радости, семьи и любимого человека рядом, ребенка, который окружен любовью и заботой папы и мамы, родителей, которые наслаждаются заслуженным отдыхом и радуются успехам детей. Кругом – одни проблемы. На работе – с поставщиками товара и увеличивающимися откатами, с налоговой инспекцией и ростом их аппетитов, с расширением площадей складских помещений базы и увеличением объемов товарооборота. Дома – проблемы с бывшим мужем, который не может смириться с успехами и превосходством жены, но который после развала созданной им спортивной школы сам не может найти применения своим спортивным дарованиям и достижениям, а предложение друзей – поработать для начала вышибалой в ночном клубе – считает для себя неприемлемым. Малолетний сын страдает от отсутствия отцовского внимания, которое пытается компенсировать отец Ольги. Владислав Григорьевич сам к тому времени был уже глубоко разочарован в своем детище – Краевой торгово-промышленной палате, которую он организовал и которой руководил все эти годы. Палата превратилась в элитную структуру, позволяющую ограниченному кругу предпринимателей приобретать и реализовать эксклюзивный товар на самых выгодных условиях и отмывать колоссальный капитал. Бывшие друзья и сослуживцы заведующего отделом краевого комитета партии с обидой и упреком высказывали ему, что он обходит их стороной и не подпускает к этой обильной кормушке. Знали бы они, в какую мясорубку они могли бы угодить! Его учителя из экономической школы в США даже представить себе не могли, как далеко они отстают от практического применения полученных Владиславом Григорьевичем знаний в российской действительности. Но он устал от этой изнуряющей борьбы между нормативными требованиями контролирующих организаций и ненасытными желаниями приспособившейся верхушки бывшей номенклатуры. В кармане его пиджака валидол давно уже уступил место нитроглицерину. Ольга очень боялась за отца и не раз просила оставить эту работу. Все, что он планировал для семьи, он уже с избытком сделал и заслужил отдых в окружении близких. Правда, и в окружении близких находились проблематичные родственники. Младший брат Ольги всю жизнь доставлял родителям немало хлопот, а в последние годы, когда сестра стала уверенно подниматься по карьерной лестнице и достигать материального успеха, из-за зависти трепал и ее нервы. Ольга смирялась с этим, жалея родителей и, в первую очередь, мать – брат был ее любимчик. Эта разница в отношении к детям была проблемой в семье – отец больше любил Ольгу. На этой почве росли разногласия и между отцом с матерью. Подводя итог своим размышлениям, Ольга пришла к выводу, что на чужих ошибках надо учиться, особенно когда эти ошибки совершены самыми близкими для нее людьми, чьи действия происходили на ее глазах, и она сама порой принимала в этих действиях самое непосредственное участие. В правдивости этих действий, таким образом, не было никакого сомнения.
Ольгу выписали из больницы, и Ибрагим отвез ее обратно в село. Дома его с трудом уговорили остаться на ужин. За ужином Ольга продолжила разговор о создавшейся ситуации. Она считала, что усугублять ее ни в коем случае нельзя, и отъездом из Чечни – не решишь. Лучшим решением будет, если она поедет домой и успокоит родителей. Время покажет, что делать дальше.
Глава четвертая. Возвращение домой
На следующее утро, после завтрака, Ольга выкатила из гаража Фольксваген, поцеловала на прощание Бирлант и подошла к Казбеку. Умный пес почуял, что наступила минута расставания и заскулил. Ольга присела около его, погладила по голове и затем что-то тихо сказала ему на ухо. Тот в ответ понимающе пролаял. Ольга села в автомобиль, завела мотор, резко нажала на газ и выскочила на свободу.
За время пленения она отвыкла от руля, и к тому же это был другой класс автомобиля, поэтому ей понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к управлению. У нее не было никаких документов, но она никогда не боялась страж порядка на дорогах – ее неотразимый шарм и умение затуманивать мозги мужчинам в погонах были надежнее любого удостоверения. К удивлению, на дорогах почти не видно было автомобилей, и вся окружающая атмосфера выглядела безлюдно пустынно. Это настораживало. Так она в одиночестве доехала до границы с родным краем. На досмотровой площадке находилось всего несколько автомобилей. Рядом с ними – вышедшие водители в ожидании сотрудника. Ольга не спешила покидать автомобиль. Досмотрщики не спешили выполнять свои обязанности. Так прошло довольно длительное время. Мужики около своих автомобилей успели выкурить уже не одну сигарету. Наконец около Ольги появился молодой мужчина в камуфляже, с автоматом в руках. Нагнувшись и увидев Ольгу, он расплылся в улыбке, спросил: куда едем и что везем? и, не дождавшись ответа, попросил открыть багажник. Продолжая упорно глядеть на нее и не взглянув в багажник, бравый боец заявил, что охотно поехал бы с ней даже в качестве запрещенного товара в багажнике. Тут Ольга не выдержала дальнейшего издевательства и менторским тоном, с расстановкой, выдала губошлепу, что при его обнаружении в ее багажнике, в пересчете в тротиловом эквиваленте, она потянет на «вышку». Что, он желает ей этого? У юмориста сразу изменилось лицо. Пожелав счастливого пути, он отправился к своим коллегам, которые с любопытством наблюдали за его общением с красавицей.
К вечеру Ольга подъезжала к своему дому. Впервые в жизни она возвращалась домой в таком, новом для нее, состоянии – смесь радости с унынием: хотелось скорее скрыться за высоким забором, спрятаться в своей комнате и забыть все. Открыв наружные ворота, она посмотрела на свою территорию: чувствовалось долгое отсутствие хозяев – пыль на ступенях дома и на окнах, неубранные плоды под деревьями, сорняки на дорожках, упавшие листья. На дворе уже хозяйничала осень, а исчезла она летом. Ольга поставила Фольксваген в подземный гараж и с облегчением закрыла за ним ворота. Послышался голос соседа, Юры. Он услышал шум в ее дворе и через высокий забор, не видя Ольгу, громко спросил: она ли это? Получив утвердительный ответ, Юра продолжил, что давно не видел ее, и окна ее дома не светятся по ночам. Ольга ответила, что далеко уезжала. Юра работал в милиции, и если Ольга была объявлена в розыск, то он обязательно был в курсе дела. Кроме того, после ее исчезновения наверняка его расспрашивали как соседа. Из этого следовало, что Юра сейчас может позвонить, и скоро появится милиция. Ольге не хотелось так быстро встречаться с ней.
Ольга решила сегодня не ночевать дома, а поехать к родителям, но до этого ей хотелось привести себя в порядок. В прихожей на столике перед зеркалом лежал ее телефон. Она попыталась набрать номер, но телефон за время ее отсутствия полностью разрядился. Не успела она подсоединить зарядное устройство, как нескончаемо посыпались непринятые звонки и сообщения. Моля Бога, чтобы получилось, Ольга набрала номер салона красоты, в надежде, что до конца работы осталось еще пару часов, и для нее найдется мастер. Не успела она назвать свое имя, как тут же была соединена с владелицей салона, которая радостным голосом поприветствовала свою постоянную и эксклюзивную клиентку, которая совсем забыла их. Конечно, для владелицы Золотой карты всегда найдется время и освободится мастер, готовый оказать самые высококачественные услуги. Ольга сказала, что через час может приехать в салон, хотя знала, что через час не успеет. На другом конце ответили, что ждут ее. Ольга поспешила во двор, открыла дверь в каморку, где хранился садовый инвентарь, быстро раскрутила шланг для полива и, включив сильный напор воды, смыла пыль со своего внедорожника, которая толстым слоем накопилась под открытым небом – ехать на мойку уже не было времени. Не убирая шланг, она поднялась на второй этаж в ванную комнату, разделась, и только когда горячая вода стала расслаблять ее тело, Ольга совсем расслабилась, расплакалась и поняла, что она возвратилась домой.
Сидя перед маникюршей в дорогом, элитном салоне красоты, где дамы порой оставляли немалую часть денежных средств своих кавалеров, Ольга, погрузив свои тоненькие пальчики в ванночку с горячей водой, слушала тихий голос ее постоянного мастера, которая сочувственно высказывала, что ей тоже очень жаль, что у Ольги Владиславовны в далекой командировке просто не было свободного времени для того, чтобы тщательно ухаживать за своими руками, да к тому же в том отдаленном краю, наверное, для нее не было приличного салона. Несмотря на то, что Ольга вернулась в свой мир, в привилегированное окружение, это уже была не та Ольга Владиславовна, которая ранее испытывала и наслаждалась своей крутой избранностью. Она украдкой посмотрела на сидящих в салоне дам, в основном, среднего возраста, давнишних знакомых, чье положение и личная жизнь были хорошо ей известны, и впервые она задумалась о том, счастливы ли они? Каждая из них была по-своему крута своим личным бизнесом или положением своего мужчины и каждая жаловалась на проблемы в работе или на измены мужчины. Все хотели коренных перемен или бросить все и всех к черту. Но проходило время, проблемы оставались и мужчины тоже – прощенные. Ольга спрашивала себя: а чем она лучше их, отличается от них? Счастлива ли она? Если нет – что ей не хватает для счастья?
За этими мыслями прошло время, и Ольга, оставив солидную сумму, с прекрасным маникюром, педикюром, прической и запасом самых высокоэффективных последних импортных кремов, вышла из салона. Уже начинало темнеть. Недалеко от салона находилось кафе-кондитерская, где Ольга прямо в момент закрытия еще успела приобрести наполеон. Сев в автомобиль, она через несколько минут уже останавливалась перед домом, где жили родители. Она взглянула на третий этаж – в окнах родительской квартиры горел свет. У нее был свой ключ от наружной двери, и, открыв дверь, она поднялась на этаж. Перед знакомой с детства дверью она перевела дух, чтобы успокоить готовое вырваться из груди сердце, и нажала на кнопку звонка. Родители в этот поздний час обычно не ожидали гостей, и поэтому дверь отворилась не сразу. Послышались шаги за дверью и голос отца. Дверь медленно открылась, и на нее смотрел ее папа – любимый папа, который ей снился по ночам почти каждый день и который тоже почти не спал последние дни, думая о самом любимом для него человеке.
Покормив дочь и попив вместе чай, они проговорили почти всю ночь. Ольга рассказывала в подробностях о произошедшем с ней с самого момента похищения. Отец внимательно слушал и задавал вопросы. Она попыталась объяснить некоторые, на первый взгляд, нетипичные для положения пленницы поступки, хотела поделиться с родителями о зародившихся у нее сомнениях в правильности некоторых взглядов, но отец очень тонко дал ей понять, что об этом лучше им поговорить вдвоем. Утром после завтрака Ольга вместе с матерью намеревалась отправиться на работу, но отец категорически был против – база функционировала пока и без нее, а ей крайне необходимо провести несколько дней дома. Ольга поехала домой. По дороге она вспомнила, что обещала Бирлант сообщить, когда приедет домой – это следовало бы сделать еще вчера!
После обеда позвонил отец и спросил, смотрела ли она последние известия – Ельцин подписал указ «О мерах по повышению эффективности контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации», и российские войска начали массированные бомбардировки Грозного и его окрестностей. Ольга от удивления присела на стул – сегодня она бы не выехала из Чечни. Началась Вторая чеченская война.
После окончания Первой чеченской войны и подписания Хасавюртовских мирных соглашений обстановку в Чечне сложно было назвать мирной. В этот трехлетний межвоенный период в республике продолжала процветать наркоторговля, похищения и убийства людей, хищение нефти, фальшивомонетничество. Вблизи российских границ создавались базы для обучения террористов. Руководство Чечни не имело никакого влияния на бандформирования. Такая обстановка никак не способствовала спокойной жизни жителям южных регионов РФ.
Поводом к началу Второй чеченской войны стало вторжение чеченских боевиков на территорию Дагестана. Помимо событий в Дагестане, на начало боевых действий также повлияла серия взрывов жилых домов в центральной части страны.
Первым шагом стало блокирование границ республики. Затем начались бомбардировки Грозного, и российские войска вошли на территорию Чечни. За месяц российская армия заняла более трети территории республики и подошла вплотную к Грозному, заблокировав из него все выходы. Для гражданских лиц был предоставлен гуманитарный коридор. Первоначально штурм столицы Чечни не планировался. Город собирались оставить окруженным и продолжать наступление дальше. Однако затем от изначального плана пришлось отказаться, так как было очевидно, что нельзя оставлять у себя в тылу большую группу боевиков, которая в любой момент могла предпринять попытку прорыва. Начался штурм Грозного, который продолжался почти полтора месяца.
Несмотря на тяжелые потери в Грозном, боевики не собирались сдаваться. Ими были предприняты атаки на некоторые крупные населенные пункты в Чечне. На короткое время даже появилась опасность окружения группировки федеральных сил, поэтому дальнейшее наступление российской армии было приостановлено.
Война, начавшаяся осенью, закончилась в середине весны следующего года. Часть российских войск была выведена из республики. Активная фаза боевого противостояния постепенно начала сходить на нет, но мир на чеченской земле не установился: началась масштабная партизанская война со стороны боевиков.
На торговой базе за время отсутствия Ольги ничего существенного не изменилось. Никто ничего не знал. Все считали, что директриса отправилась на стажировку за границу. Благодаря активности Марии Ивановны и негласной помощи Владислава Григорьевича база продолжала успешно функционировать. С началом войны прекратились закупки товара постоянными клиентами из Чечни и резко сократились – из Дагестана, что отразилось на доходах базы.
Однажды после работы позвонил отец и сказал дочери, что хочет приехать и поговорить. Ольга разожгла камин, достала любимый отцом марочный коньяк. Она вспомнила, что в тот вечер, когда возвратилась из Чечни и рассказывала родителям о своем пребывании в плену, она хотела признаться им, что, находясь вне дома и вспоминая свою предыдущую жизнь, она стала как-то по-новому ее осмысливать и вообще по-другому оценивать происходящее вокруг нее. Тогда отец остановил ее, сказав, что на эту тему хочет поговорить с ней отдельно. Проходило время, и Ольга посчитала, что отец передумал или забыл, что, правда, на него было абсолютно не похоже, но не стала ему напоминать об этом. И вот теперь, видимо, он посчитал, что наступило время поговорить.
Родители вместе приезжали к Ольге крайне редко, и то – только по приглашению и на праздники. Отдельно чаще приезжала мать и оставалась на несколько дней. Когда отец последний раз приезжал к дочери один, она уже и не помнила! Поэтому этот приезд для Ольги был целым событием – наконец-то они будут вместе, как в те далекие детские годы, когда она вечерами осторожно входила в его кабинет и забиралась ему на колени: он рассказывал ей смешные истории, а она ему серьезным тоном пересказывала события прошедшего дня. Вот и сейчас ей хотелось пересказать серьезные перемены, творящиеся в последнее время в ее голове.
Отец приехал на такси, чтобы не заставлять своего водителя ждать его – неизвестно, сколько! Сейчас, когда он был один и у нее дома, никто и ничего не мешало Ольге внимательно рассмотреть отца: похудевшее лицо, впавшие глаза – общий уставший вид! Куда мать смотрит?! Она прижалась к нему и, неожиданно для обоих, расплакалась. «Ну, вот! Приехал за столько лет, а ты встречаешь слезами!» – сказал отец, смеясь. – «Сейчас вспомню что-нибудь смешное». Но Ольга, смахнув с лица слезы, потянула отца к теплу, к камину и налила две рюмки коньяка.
«А самое смешное, моя любимая Олечка», – начал свой рассказ Владислав Григорьевич, почувствовав, как благородный напиток стал разливаться теплом по всему телу, – «это то, что твой папа собирается, наконец, прекратить свою активную трудовую деятельность». Ольга пошла на кухню и быстро вернулась, неся плетеный поднос. Поставив его на столик перед камином, она стала выкладывать из него закуски: кругляшки лимона, нарезанные дольки яблок и груш, кисти винограда, кусочки твердого сыра, тонко порезанную буженину. Не забыла и вазочки с икрой и медом, горький шоколад и орехи. «Этого запаса хватит на продолжительный разговор», – оценил закуски Владислав Григорьевич. «Папочка, нам никто не вправе указывать, как долго мы можем общаться друг с другом!» – четким и ясным голосом, поставленным еще в годы учебы на престижном факультете университета, ответила Ольга. Владислав Григорьевич сразу понял, что дочь готова к очень серьезному разговору.
Рано или поздно, но этот разговор должен был состояться, и ни отец, и ни дочь не имели никого другого на этом свете, с кем бы они могли поделиться сокровенными мыслями, которые не давали им покоя.
Владислав Григорьевич родился в родовитой семье, сама принадлежность к которой заставляла бережно сохранять и настойчиво шлифовать переданные родителями гены. С детства ребенка приучали к знаниям и к упорному, кропотливому труду. Все выходцы из семьи получали хорошее образование и приобретали престижную профессию, и в этом, прежде всего, была заслуга родителей и домашних воспитателей – средств на это никогда не жалели. Особое внимание уделялось воспитанию мальчиков, ибо им предстояло в свое время выбрать себе достойную пару и затем содержать семью. Владислав Григорьевич честно признавался себе, что был слеп и глух и доверился судьбе, когда знакомился с будущей невестой – неприступной красавицей, да и ее родственники слишком настойчиво стремились породниться. В семье родители могли посоветовать взрослому сыну, но никогда не позволили бы себе принуждать его.
Родившемуся мальчику Владислав Григорьевич с самого начала уделял большое внимание, стремясь привить в нем дисциплину и самостоятельность, а главное – ответственность за свои поступки. Но именно здесь начались у него разногласия с женой, у которой были иные взгляды на воспитание ребенка и которая считала, что отец был слишком строг к малолетнему сыну. Как ни старался Владислав Григорьевич переубедить жену, приводя в убедительный пример своих родителей, семьи своего брата и сестры, наконец, как самый убедительный для нее аргумент – стремление ее семьи породниться – мальчик вырастал маменьким сыночком. С трудом окончив школу и прославившись там лишь своими хулиганскими проступками, на которые руководству приходилось смотреть сквозь пальцы, зная, кто у него папа, и которые стоили Владиславу Григорьевичу преждевременным появлением седых волос, сын отсидел пять беззаботных лет в институте и затем несколько лет перебирал места работы. Наконец он остановился на милицейской службе: ему понравилось «крышевать» нарождающихся, как грибы, первых предпринимателей. Отцу было больно и стыдно за сына, но мать упорно не позволяла обижать любимчика.
Второму ребенку, девочке, следовало бы родиться мальчиком. С ней никогда не было проблем; ей никогда не следовало что-то повторять дважды; маленькой девочке, как взрослому, можно было поручать ответственные дела. К тому же она всегда была лидером, и вокруг нее всегда были друзья. Потеряв всякую надежду перевоспитать сына, Владислав Григорьевич открыто признал дочь своей любимицей. Отношения между братом и сестрой были всегда напряженными. Особенно они обострились, когда младшая сестра стала намного больше преуспевать старшего брата. Он не мог это спокойно переносить и, сняв милицейскую форму, уехал в Москву заниматься бизнесом. Немаловажным фактором являлась необыкновенная красота Ольги, которая резко контрастировала с сильными чертами характера, присущими скорее мужественному и целеустремленному мужчине, нежели нежной и мягкой женщине. За дочь Владислав Григорьевич гордился, и это осложняло отношения между отцом и матерью.
В другие времена, уходя на заслуженный отдых, Владислав Григорьевич оставил бы краевую Торгово-промышленную палату Ольге – другому он эту махину не доверил бы. Несмотря на молодой возраст, Ольга была высокообразованным и опытным профессионалом в этом бизнесе, окруженным знакомым кругом людей, которые без сомнений признавали ее авторитет. И вот теперь добровольно уходить и оставлять, не зная кому, ему было больно и обидно. Но в нынешних условиях передавать палату дочери он не хотел.
«Мне надоело кормить негодяев», – сказал Владислав Григорьевич с чувством. – «Пусть лучше их кормит кто-то другой, но не я». Он не стал рассказывать дочери, что Торгово-промышленная палата превратилась в вотчину бывших высших партийных чинов и их родственников, которые государственные деньги использовали как оборотный капитал для личной наживы – Ольга знала об этом. Не такого результата ожидал Владислав Григорьевич, создавая крайне необходимую для краевого предпринимательства торговую площадку. Но еще более огорчали Владислава Григорьевича, как истинного патриота своей страны, события и перемены, происходившие после развала Советского Союза. Владислав Григорьевич был выходцем из семьи, в которой испокон веков радели за благо отечества и честно служили ему. Вспомним великого Грибоедова: «Служить делу, а не лицам!» Владислав Григорьевич не мог служить лицам!
