Негативное
Наутро Философья искала встречи с Верой. Они повстречались в тенистом парке и мерно гуляя по длинным аллеям, долго и напряженно рассуждали. Вера напоминала о том, что очень важной и давно необсуждаемой проблемой гуманитарного плацдарма сопротивления была тема добра и зла, о чем неоднократно напоминала Этика. Дело в том, что с наступившей эрой пантехницизма, понятие зла стало практически исчезать из сознания горожан. О зле как грехе из неизвестной Книги Неизвестного Автора никто и думать не хотел. Это стало считаться крайне постыдным и устаревшим. Философья искала обобщения и проникновения в суть происходящего и ключи к исцелению. Она рассуждала: зло – это негативное. Негативное, как и абсолютное, присутствует в нашей мысли всегда. Вопрос в том, что именно и почему мы считаем негативным8. Так, в эру пантехницизма злом, негативным стали считаться разнообразные недоработки техники и различные ее неисправности. К неисправностям стали причислять и болезни тела – так как тело человека тоже является механизмом, просто более сложным, биологическим. То, что механизм и организм – не одно и то же, уже все забыли9. А ведь именно организм есть такое целое, которое больше, чем сумма своих частей. А это значит, что замена таких частей как запчастей автомобиля может привести к непредсказуемым последствиям для гуманитарного и культурного сознания человечества. На эти рассуждения Философьи Вера ответила напоминанием об Имени Неизвестного Автора неизвестной Книги. Память об этом Имени была единственной и центральной точкой гуманитарного плацдарма сопротивления, непобедимого коварством Лжи, Ссоры и Секты. Филсофья и Вера не заметили как стемнело, и поспешили домой. Это была Великая Суббота перед Пасхой 3023-го года. Город, наполненный множеством больших и маленьких роботов и уставших смотреть в экраны людей, спал. Философья же трудилась над лекарством Синтез восьмого поколения. А Вера готовила на Пасху Хлеб и Вино – для прихожан городской церкви, не забывших Имя Неизвестного Автора неизвестной Книги. Никто не знал, что будет за поворотом – кроме Философии, за столетья и тысячелетья пришедшей к Очевидности тайны Воскресения.
Вопросы для обсуждения:
Чем отличается организм от механизма?
Если исключить из мировоззрения Творца мира, что происходит с понятиями добра и зла?
Как память о Божьем Имени помогает человеку в Жизни? Можно ли молиться в очереди? В лифте? Лежа? Уставшим? В печали?
Задание:
Нарисуй город 3000-года и Православный храм будущего во имя Пресвятой Троицы в его центре.
Притча об Изврате
1. Человек есть носитель и выразитель смыслов.
2. Родина – это не только земля, это еще смыслы.
Где твои смыслы, там и твоя родина.
И на родной земле можно быть носителем чужих смыслов,
и на другой стороне – смыслов родных.
3. История есть борьба смыслов.
У Лжи был сын Изврат. Изврат был великим экспериментатором, и экспериментировать он любил по-крупному, и не с вещами – это слишком мелко, так как они в конце концов рассыпаются, – а с идеями, которые, согласно Платону, вечны.
Еще Изврат любил вести дневник своих экспериментов, и за тысячелетья истории мира он превратился в многотомные письмена. Невозможно в кратком очерке изложить всех коверканий и искажений, на которые оказался способен Изврат. Но на некоторых всё же остановимся, слишком уж они крупные – как сам мир.
Предположим, рассуждал Изврат, мир есть мир, а Бог есть Бог. А что будет, если передёрнуть и заявить, что мир есть бог, а бог есть мир? Так неожиданно Изврат изобрёл целых два больших мировоззрения – атеистический пантеизм и акосмический пантеизм.
Что бы еще такое придумать? – не мог успокоиться Изврат. Пройдя область онтологии, он взялся за этику. Добро есть добро, а зло есть зло – так мыслилось в одной малоизвестной Книге. Над вытеснением из людской памяти Имени её Автора Изврат трудился с переменным успехом веками. Ход работал, как вирусная отмычка: «зло есть добро, а добро есть зло». «Следовательно, различить их будет невозможно, потому что они становятся тогда в сознании чем-то вроде оборотней». Изврат затеял опасную игру, игру – цена которой даже не человеческая жизнь как жизнь тела, а человеческая жизнь как жизнь души. Ведь если вечная жизнь есть, то отсюда безусловно следует, что смерть души непомерно страшнее смерти тела (Мф. 10:28). Недаром было сказано: «горе миру от соблазнов» (Мф. 18, 7). Впрочем, Изврата это не останавливало, и он продолжал свою разрушительную «коверкиаду».
Идя по порядку, от одной основополагающей противоположности до другой, Изврат к началу третьего тысячелетия от Рождества Христова добрался до противоположности «мужчина и женщина». Схема глобальной махинации работает тараном, взламывающим напролом духовно-иммунную систему. Предположим, что Некто считает, что мужчина – это мужчина, а женщина – это женщина. Заявим, мыслил Изврат, что мужчина есть женщина, а женщина есть мужчина.
Отсюда непонятно, что такое семья – в связи с «застарелым» определением её как союза мужчины и женщины. А раз непонятно, значит, семья может быть отселе чем угодно – например, союзом двух мужчин или двух женщин. Изврату была скучна сама двоичность гендерной матрицы, и он решил расширить её в «систему» новоизобретенных гендеров. Новое воззрение он резюмировал очередным заявлением того же типа: «Здоровье есть болезнь, а болезнь есть здоровье».
К счастью, не вся общественность поддалась на эксперименты Изврата. В некоторых странах «старые» представления продолжали держаться. Но с такими умами Изврат действовал осторожнее, не споря с ними в лоб, а мягко приучая сознание просто принимать его нововведения как «нормальные» и могущие соприсутствовать на правах свободы выбора.
Изврат был активным оппозиционером. Он хорошо понимал смысл изобретения Философьи. Синтез есть синтез разного. Так, ребенок – это синтез разнополых родителей. Следовательно, если отождествить такие понятия как «мир» и «Бог», «мужчина» и «женщина» – лекарство Синтеза обесценивается. Зачем синтезировать то, что и так однородно? А если и «синтезировать», а точнее миксовать, то «лучше» такие понятия как «добро» и «зло». В этом Изврат следовал контртрадиции, начатой его сестрой Ссорой.
Чем закончатся эксперименты Изврата, мы пока точно не знаем. Вера следит за ними на протяжении веков и убеждает Философью не поддаваться им. Вера напомнила Философье об обетовании, что настанет Предел злу, которое есть зло. И после самых трудных времён придёт снова Неизвестный Автор неизвестной Книги. И только Потом мы узнаем ответы на многие вопросы, которые сейчас не дают нам полностью понять Его Мысль об истории мира.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. БОГ И ЦЕРКОВЬ
Из дневниковых записей Философьи и Веры и их конспектов неизвестной Книги Неизвестного Автора
Истина, добро и красота
В человеке есть ум – для восприятия Истины, сердце – для чувства Красоты, и воля – для совершения Добра. Ложь противоположна Истине. Ложь отравляет ум человека, и тогда его сердце увлекается ложной красотой, а воля – стремится к неверным поступкам. Ложь состоит в том, что будто добро и зло можно объединить, или в том – что их не существует вовсе, или в том – что зло со-вечно добру, или в том, что невозможно добро без зла. Истина – в том, что добро и зло несовместимы в сердечной глубине человека, но могут быть переплетены в жизни и истории; что возможно добро без зла, и что зло имеет начало, Добро же – безначально. Человек в мысли, в слове, чувстве и поступке выбирает что-то одно – зло или добро. Этот выбор ему помогает совершить голос совести. В православной вере совесть называют голосом Бога в сердце человека. Зло не следует сравнивать со светом и тенями (как «светотень в рисунке»), его можно сравнить с плесенью или ржавчиной, оно есть порча, изъян, разрушение целого. Бывают ситуации в жизни и истории, когда человек выбирает не между добром и злом, а между большим добром и меньшим добром, между большим злом и меньшим злом.
Добро есть созидание, ведущее к оздоровлению духа. Зло есть разрушение, ведущее к болезням духа. Созидание первично, оно всегда раньше, чем разрушение. Невозможно разрушить отсутствующее или уже разрушенное. Разрушить можно только прежде кем-то созданное. Поэтому созидатели всегда первые, а разрушители всегда вторые, всегда приходят после созидателей. Если бы созидатели не создали что-то, то и разрушать было бы нечего. Поэтому добро как созидание самоценно, а зло как разрушение не имеет самоценности, но получает свою мнимую "ценность" всецело по своему взаимодействию с добром. Так, ржавчина есть порча металла и без него не существует. Металл же существует сам по себе.