Времена лета

– Слушай, а что это ты такое выжигаешь?

– Ничего.

– Ну как это ничего. Я же вижу, что ты что то там делаешь.

– Это хокку. Японское трёхстишье.-я глянул на стол. На нём была дощечка с выжженным японскими иероглифами.

– Как интересно. А о чём это хокку?

– Да какая разница?

– Ну мне интересно.

– Ты можешь отстать от меня сейчас? Я хочу побыть одна! Уйди от меня!

Тут уже я не выдержал.

– Да что с тобой, блин не так?! Тебя тут все ищут! Я, блин, проходил несколько часов под холодным дождём в лесу, в поисках тебя. И вот я стою, извиняюсь перед тобой, а ей хоть бы хны! Что то ты слишком избаловалась, принцесска! Чтоб я ещё раз пошел в лес в грозу тебя искать! Меня там чуть молния не поджарила! Раз тебе так надо побыть одной, могу вообще тебя не трогать! Всего хорошего! -выговорил я со злостью, но без крика. В ответ мне было лишь молчанье. И я тут же удалился на улицу. Немного не дойдя до своего домика, мне на плечо легла холодная рука. Я резко обернулся с мыслью «ну отвяжитесь от меня уже» и поначалу, немного удивился темной фигуре в капюшоне. Это был Тихонов.

– Разговор есть.

– Ну давай, говори чего тебе.

– Ты почему сегодняшнюю и вчерашнюю тренировку пропустил?

– Слушай, мне сейчас не до этого. У меня сейчас итак настроение ни к черту. Я просто хочу пойти домой отдохнуть. Ещё увидимся.

– Так дела не пойдут.

– Да отстань ты от меня уже. Дай мне побыть одному.-на что я тут же словил удар тыльной стороной лодони.-Ай! Что ты, чёрт побери, делаешь?!

– Слушай. Я понимаю, что у тебя были тяжёлые дни. Но нельзя из-за этого бросать важные дела незаконченными.

– С каких это пор мои тренировки стали важным делом?

– А с таких, что я обещал сделать из тебя бойца! А обещания нельзя нарушать, даже когда очень этого хочется. И если ты сейчас бросишь тренировки, то в дальнейшем будешь бросать любое дело, за какое только не возьмёшься. В итоге, ты просто станешь тряпкой, об которую все будут вытирать ноги. Посуди сам, разве кто-нибудь захочет дружить, иметь дело с тряпкой? Или какая-нибудь девчонка захочет встречаться с тряпкой? Нет! Потому что тряпки никому не нужны! Это-ненадежные люди, которые не смогли найти в себе силы взять ответственность даже за свою жизнь. Ты ведь не хочешь стать таким? Тогда подымайся, наматывай всё дерьмо на кулак и бегом за мной! Да отбоя успеем наверстать упущенное.

– И куда мы пойдем?

– Как куда? В чисто поле, конечно же. Где нам никто не помешает. Правда, после дождя там всё мокро и грязь кругом. Но так даже интереснее. Затрудненные условия закаляют.

– Ты это сейчас серьезно?

– Абсолютно.

Пройдя к футбольному полю, мы встали в центр и начали разминку. Пропуск обеда и ужина негативно сказалось на моей активности. Так что разминку я просто профилонил. Закончив разогреваться, мы встали напротив друг друга и принялись отрабатывать удары в среднем темпе. Затем, темп все ускорялся, а закрывать удары Никиты становилось все труднее. Наступил черёд спарринга. Я осторожно, но уверенно и быстро нанёс хук в сторону своего оппонента. Тот удачно отвернулся от него. На что я получил пару хлёстких ударов по корпусу, а после-удар джебом. Пытаясь прикрыть руками лицо, он тут же накинулся в корпус и повалил на землю.

– Первая ошибка. Ты слишком медленно реагируешь. А вторая-ты зациклен на защите одной части тела, в то время как ты должен защищать всё. Иначе так и будешь получать тумаки.

– Я сегодня почти не обедал и не ужинал. Конечно! Какая там с меня реакция.

– Так значит, ты работаешь на износ. Так даже лучше. Узнаешь, как твой организм работает на пределе возможностей.

После этих слов пошла серия ударов по корпусу. Я старался изо всех сил прикрывать свое тело, но тщетно. Всё это напоминало мне тот неприятный эпизод. Только мой оппонент пытался не избить меня до полусмерти, а научить чему-то очень важному и полезному, хоть и через тумаки. От этой мысли мне стало легче на душе. Словно, меня вернули к нормальной жизни и я, восполненный оптимизмом, нанес ответный удар прямо в челюсть противнику. Такого он явно не ожидал и я продолжил наступательную контратаку, пока руками и толчком таза не вытолкнул его от себя. Поднявшись, мы оба ощутили азарт, и для нас это стало нечто большее, чем просто спарринг и приготовились к обмену ударами. Мы оба вспотели и выдохлись, спустя полчаса такого интенсивного спарринга.

– Чтож, должен сказать это было нечто-сказал я, повалившись на землю.

– Ага, и не говори. С завтрашнего дня, будем также интенсивно заниматься-он подал мне руку и помог встать.

Мы оба пошли в приподнятом настроении до домиков, опираясь друг другу на плечи, как настоящие братья. Хоть мы и были знакомы совсем немного, я уже почувствовал а нем эту притягательную харизму. И его слова. Они заставили меня серьезно задуматься над своей жизнью и отношению к ней.

Направившись домой, я мгновенно отключился, несмотря на бешеный голод.

10 августа 1984 года.

Все последующие дни я интенсивно тренировался в зале и на улице, перестав думать о Макото, да и вообще о чём-либо, чётко сфокусировавшись в одном направлении. И в правду, когда ты становишься очень сильно чем-то увлечен, да такой степени, что становишься этим одержим, всё остальное в этой жизни отметается на второй план. Никогда я ещё не чувствовал себя таким бодрым и довольным собой после, казалось бы, изматывающей тренировки. Однако из головы все ещё не выходили те странные записки. Казалось бы, обычные любовные послания, ну что в них такого. Но всё равно так и распирало любопытство разгадать их смысл. Было ясно, что как минимум одна из записок была где-то в библиотеке. Пожалуй, стоит туда заглянуть.

В библиотеке заведовала все та да молодая девушка.

Странно, разве они не должны были сменяться? Хотя, чего меня вообще должно это заботить? Надо бы узнать ее имя. Если это-та самая Зина, о которой упоминалось в записке, надо будет выведать у нее об остальных. Но сперва, надо придумать себе легенду. Но времени на импровизацию немного.

– Да, ты чего-то хотел? -все также безэмоционально спрашивала она меня.

– Слушай, тебя случайно не Зина зовут?

– А тебе зачем знать?

– Мне очень интересно.

– Ааа, вот как. Приударить за мной решил. Ну так я тебя немного разочарую-ты не в моем вкусе.

– Да причем тут это вообще? Просто скажи, как тебя зовут?

– Аня. А что?

– Ясно. А ты не знаешь, до тебя тут не работала библиотекарша, по имени Зина?

– Работала. А откуда ты про неё знаешь? -тут я достал из кармана записки и дал прочитать ей.-В одной из них указано, что одна из записок была оставлена в архивах библиотеки.

Аня ропотно читала содержимое записок и спросила.

– Откуда ты их достал и зачем тебе они вообще?

– Нутром чую, в этих записях кроется какая-то тайна. Не просто же так их надёжно прятали в разных местах.

– С чего ты взял, что в них есть какой-то тайный смысл? Да и вообще. Кто знает, сколько им лет? Может быть, этой загадочной Н, кем бы она не была, и этой Зиночке уже по 50—60 лет.

– Я бы тоже так посчитал, если бы не нашел одну из записок в дебаркаде. А насколько я знаю, она у вас тут появилась лет, максимум десять назад. Следовательно, все эти события произошли относительно недавно. А ещё, я тут наткнулся на одну газеты почти десятилетней давности. Оно, конечно, может и не связано с этими записками, но мне кажется, не просто так эти записки прятали в разных местах. Эта Н могла знать что-то.

– А ты довольно смышлён. Ну раз тебе это так интересно и захотелось поиграть в детектива, спешу тебя расстроить. Единственная известная мне Зина, которая предположительно работала в этом времени-это моя страшная сестра. Но мы уже очень давно не общались друг с другом. Даже наши предки не знают, где она сейчас живёт. Так что, если всё сводится к ней, то можешь считать это замкнутым кругом.

– Очень жаль. А какая у нее фамилия?

– Если ещё не вышла замуж и не сменила ее, то Львова.

– Благодарю за сотрудничество! Это все, что я хотел от вас услышать. А теперь, не соизволите ли вы оказать мне помощь в поиске очередной записки?

Поиски новой записки не увенчались успехом. Поклонившись, я спешно удалился из библиотеки. На площади у задворках пионеры проводили генеральную уборку. Дорожки были замусорены стеклянными бутылками, пачками сигарет и прочим хламом. Рядом стояла толпа пионеров с вожатыми. Те осматривали окружающее состояние домиков и недовольно качали головами. Окна некоторых домиков были побиты, а скамейки поломаны.

– Кто и зачем сотворил такое? -воскликнул один из вожатых.– Что же это за наваждение? Сначала воровство, а теперь ещё и вандализм!

Тут навстречу вожатым и мне выбежала троица: Фёдор, Андрюха и Колян. Все трое запыханными голосами заговорили в унисон.

– У нас ЧП! Кто-то выбил окно в мастерскую и стащил оттуда технический спирт!

– Нет, ну это ни в какие рамки не лезет! Вызывайте лейтенанта Краснова! Что это за беспредел? -воскликнул начальник смены лагеря.

Все были обескуражены происходящим.

– Ну, господа алкоголики, тунеядцы. Какие ваши предположения? Кто мог это сделать? -обратился я к троице.

– Уж точно никто из местных, потому что у всех новоприбывших проверяли вещи. И явно это не наш хвостатый друг. Ему не зачем это попросту делать. Может, кто-то из ближайших деревень приходит сюда и учиняет беспорядки в пьяном бреду.

– Ага! Так и представляю себе, как какой-нибудь пьяница Виталий совершенно случайно забрёл сюда, пройдя кучу километров через леса. Однозначно, все это не просто так. Но зачем кому-то намеренно это проворачивать?

– Пусть миллиция этим занимается.

В этот раз я был вынужден согласиться с ребятами. Не стоит нам влезать в чужие дела. Тут к нам подошёл один из вожатых. Это был Максим Остапенко.

– Ребята. Нам нужна будет ваша помощь! Как видите сами, у нас тут много чего поломано, и нам не помешают дополнительные руки для ремонта. Я сообщу вашей вожатой, что сегодня после обеда и на завтра я привлеку вас к работам. Работа не сложная. Будет приносить, подавать материалы, ну и помогать чинить скамейки с окнами и дверьми. Надолго вас загружать не будем, так что после пары, ну максимум тройки часов работы, вы сможете идти по своим делам. А сейчас, принесите из мастерской инструменты: молотки, гвозди, лобзики, доски, отвёртки, саморезы по дереву и рулетки. Затем, мы вместе пойдем в склад, вынесем запасные окна и двери. Они, конечно, уже старые, но на время сгодятся. Всем всё понятно? – говорил он чётким, приказным тоном, как командир роты. Если бы дело было в армии, не послушать его в тот момент приравнивалось к нарушению дисциплины и гарантированному получению наряда.

– Так точно, капитан!

– Вот и славно! А теперь, круго-ом! Шагом марш за инструментами!

Прийдя в мастерскую и оценив её размер ущерба, я понял, что тут ещё пахать и пахать. И если к этому делу будут привлекать только пионеров, да сотрудников лагеря, то очень скоро этот лагерь превратится в трудовой.

Мы зашли в кладовую, которая также была почти полностью разгромлена в пух и прах. Да уж, постарались тут хулиганы на славу. Среди кучи обломков валялись банки с красками и растворителями, а также куча расходного материала: шурупов, саморезов, болтов. Ходить по такому полу-равносильно хождению по раскаленным углям. Но делать ничего не оставалось. Взяв все необходимое и сложив в сумку, мы пошли обратно к домикам.

Помимо простых заданий по типу «принеси, подай, уйди не мешай», нам было поручено забивать новые доски в скамейки, помогать ставить оконные рамы и дверные проемы. Да уж… Кем бы ни были те, кто это сделал, а они тут кутили на славу. Больше всего удивлял факт того, что сторож не видел и не слышал, кто мог это сделать. Как будто весь погром материализовался из воздуха. Но как позже выяснилось, его вырубили. А когда он очнулся, то виновники торжества уже испарились. Мы приступили к работе. Когда с досками и скамейками было покончено, мы принялись к более трудоёмкой работе: замене окон. Так или иначе время, проведенное за трудовыми часами, чувствовалось вовсе непринужденным. Когда делаешь сам что-то полезное, всегда радуешься проделанному результату, в независимости от того, сколько труда ты вложил. По окончанию работ, измотанные и уставшие, мы присели на свежезаготовленные лавочки, проверяя их на качество проделанной работы. К нам подошли Света с Иркой.

– Ну что вы, хулиганы! Сами наломали, вот теперь и чините.-усмехнулась ехидной улыбкой Ира.

– Мы сломали? А чё это сразу мы-то? Может, это вы и были, а сами притворяетесь невинными.

– Ребята, не нужно наводить суету и ссориться-вмешалась в разговор Света.-А вообще, мы хотим сказать, что вы молодцы, что помогаете с ремонтом. Вы как? Этим вечером свободны? Можем вместе поиграть в волейбол на пляже.

– Мы не против.

– Отлично. Тогда в 5 часов встречаемся у пляжа.

Приближался вечер. Невзирая на все ещё ярко светящее солнце, воздух обдавал нас приятной прохладой. Мы поделились на две команды: мальчишки против девчонок. Несмотря на превосходство одной команды над другой, в ловкости и общей технике игры девочки могли дать огромную фору. И вот пошла 30я минута игры. Счёт был 22:24. До победы оставалось лишь одно очко. Казалось бы, как мало нужно для победы. Не мудрено в этот момент расслабиться и потерять сноровку. И хоть я потерял её в этот момент, то это вовсе не из-за того, что я расслабился, а из-за того, что отвлекся. А объектом моего отвлечения стал… Паша. Он стоял под тенью дерева и пристально смотрел на меня зловещим, пронзительным взглядом.

~Что он тут делает? Разве, он не должен быть в ВТК? Его, ведь отстранили от лагеря.~

Череда этих раздумий, окончательно выбравших меня из колеи, заставила замереть на ровном месте на несколько мгновений прямо в тот момент, когда я собирался подавать мяч. Естественно, мяч, я не отбил и потому, победное очко присудили девчонкам. Но не результаты матча меня сейчас волновали. Как он смог так рано выпуститься? И откуда узнал, что я буду тут в этот момент? Очевидно было, что он сюда не позагорать пришел. А если он ещё и узнает про то, что я с Макото поругался, тогда точно драки не избежать. А этого мне сейчас никак не хотелось. Да, конечно мои интенсивные тренировки с Никитой дали свои плоды, но этого слишком мало, чтобы дотянуться до уровня Паши. Так что лучшая тактика для меня-это избегать любых стычек с ним и держаться толпы.

– Эй, ты! Иди сюда! Разговор есть!

Я старался не обращать внимание на его выклики и держался рядом с толпой. Но он все не прекращал меня окликивать. Черт, вот ведь настырный.

– Ребят? А кому это он? Случайно, не тебе, Серёга? -спросил Коля.-Постой, а разве он не должен сейчас быть в воспитательно-трудовой колонии?

– Не знаю. Просто, не обращайте внимания.

В конце-концов, когда я отошёл с ребятами на большое расстояние, его голос стих. Видимо, он всё-таки понял, что разбираться с ним я не намерен. Но преследования на этом не закончились. Всё-таки, он смог подловить меня как-то после тренировки в поле.

– Ты чё, серьезно думал, что сможешь от меня долго прятаться до конца смены?

– Слушай, мы уже с тобой подрались, ты победил, я проиграл. Чего тебе ещё надо?

– Почему Макото была расстроена, когда я пришел поговорить с ней? Об этом ничего не хочешь мне сказать?

– Я ничего не знаю об этом.-уклончиво ответил я.

– Вот как. Мне она тоже ничего не рассказала. А вот один человечек поведал мне совершенно другую историю. О том, что ты наехал ни за что. Не так ли?

~Чёрт! Откуда он об этом узнал? Кто ему об этом рассказал? Может, его дружок, Алёшенька? Он ведь тогда околачивался возле дома Ирки, когда мы там разговаривали на эту тему. Тогда всё сходится.~

Я молча сглотнул и стоял в оцепении ужаса, словно смертник, ожидая своего приговора.

– Ну чего молчим?! Молчание-знак согласия, значит! И что же мне с тобой делать? Дать в челюсть? Сломать колени? А может, лучше порвать пасть и моргалы выколоть?? Какой вариант для тебя более предпочтительный?

– К-кто… рассказал… тебе? – все еще дрожащим от волнения голосом спросил я.

– Чё ты там бормочешь?

– Я спросил, КТО ТЕБЕ РАССКАЗАЛ ОБ ЭТОМ?! -уже набравшись храбрости вскрикнул я и внезапно набросился на противника всем телом.

Ждать было бесполезно. Если драка неизбежна-нападать надо первым. От неожиданности, глаза Стругацкого значительно расширились. Повалив его на землю я начал наносить ему серию сокрушительных ударов по лицу, разъяренно допрашивая его.

– Когда ты уже меня, наконец, остааишь в покое?! Я ничего плохого ей не сделал, просто немного поссорились!!! Я сейчас к ней и на шаг не подхожу, как ты и хотел!! Но тебе этого мало! Тебе как будто нравится издеваться надо мной!!

К сожалению для меня, мое преимущество в бою было основано исключительно на факторе внезапности и длилось оно недолго, как только мой оппонент нанес мне контрудар в область ребер, а затем, когда я открыл грудной отдел-в солнечное сплетение. Грудь пронзила невероятная боль. Всего двух ударов ему оказалось достаточно, чтобы повалить меня. Я лег на землю, тяжело дыша.

– Знаешь, а ведь всего этого можно было избежать, если бы ты просто был тихой серой мышью и не пытался флиртовать с Макото. Вот скажи мне, у тебя родители есть?

– Есть. Мать и отец. А тебе-то что с того?

– Вот видишь, как тебе повезло. Ты своих родителей цени, пока они у тебя есть. Ладно, пощажу я тебя. Если я ещё подольше тебя сейчас изобью, то наверняка станешь инвалидом. А расстраивать твоих предков я совсем не хочу.

– Надо же какой ты у нас чувственный! -прохрипел я, корчившись от боли.

К нам подошла моя вожатая, дабы разнять вас.

– Да что это за чертовщина у вас тут творится? Паша! Ты только вернулся в лагерь и опять за старое! Если такое еще раз повторится, мы немедленно исключим тебя из лагеря, и даже твой дядя тут не поможет. Нам не нужны такие пионеры!

– Да хоть прямо сейчас выгоняйте, тетенька! Вас-то что держит? Правильно! Не вы принимаете об этом решение, а начальник смены. А раз начальник смены принял решение, тут уже ничего не поделаешь.

– Кто-нибудь объяснит мне сейчас, почему этот человек все ещё на свободе и избивает меня во второй раз?

– Я объясню тебе все, но позже. А ты, Павел, сейчас отправишься в комитет и сегодня же будут решать что с тобой делать! -сказал вожатый Паши и отвел его с собой.

Вожатая с жалостью посмотрела на меня.

– Бедняжка. Сильно он тебя побил? Пойдем, надо тебя в медпункт отвести.

– Не надо, спасибо! Я себя нормально чувствую. Мне просто нужно поспать.

– Ты точно уверен?

– Да, точно.

– Ну, смотри. Мне за тебя отвечать.

– Может, вы мне скажете, что он тут делает? Он же должен был быть в трудовой колонии. Так почему он тут разгуливает, как ни в чём не бывало? И почему он такой агрессивный?

– Не всё так просто. Видишь ли, у Павла практически нет друзей, а его поведение отталкивает других ребят. А ещё он сирота и в детстве у него произошла психологическая травма. Вот из-за этого, он такой и агрессивный. А Макото и Алёша Смирнов-его единственные друзья, которыми он дорожит. Что же касается того, почему он здесь… Об этом мне не следует говорить. Но как ваша вожатая, я не должна скрывать от вас что-либо. Видишь ли, его освободили досрочно, благодаря хорошему поведению и влиянию его дяди. Всё дело в том, что он-влиятельный человек в правохранительных органах. Он бы не позволил ему остаться на весь обозначенный срок. Вот и надавил на нужных людей и заодно убедил начальника смены не исключать его из лагеря до конца этого лета.

– Погодите, вы сказали, что у него есть дядя. Но зачем ему оставлять его до конца лета? Да и почему он не возьмёт над ним опеку?

– Как удтверждает сам его дядя, у него очень большая семья. Жена-инвалид. Получила травму позвоночника на производстве. Посему работать не может. Один дядя кормит всю семью. Но всё равно. Должность то у него солидная, да и зарплата должна быть немаленькая. Я уверена, он бы не оставил своего племянника. Мне порой кажется. Но я в чужие дела не лезу. И тебе не следует.

– Возможно, тут вы и правы. Но ведь нужно с этим что-то делать. Он так кого-угодно может перебить.

– Этого мы не допустим! Мы сегодня же организуем собрание и обсудим этот вопрос. Ему, возможно, потребуется психотерапия. Кстати, в следующем году, у нас выделят средства на монтаж видеокамер. Так что, у нас станет немножко более безопасно.

Хотелось бы в это верить. Удивившись проясненными подробностями, касательно Стругацкого, я направился к домику и быстро заснул.

13 августа 1984 года.

Дети, через 4 дня у нас состоятся соревнования по водной регате! Все желающие принять участие должны явиться в домику вожатых и обратиться к Максиму Сергеевичу для записи на участие. На сегодня у нас уборка территорий.

Я обратился к нашим парням.

– Ребят! Никто не хочет поучаствовать?

– Неа, я-пас! Мне есть чем в мастерской заняться. Мне как раз сломанный радиоприемник и видеомагнитофон принесли.

– Может быть ты, Колян? Ты-то я знаю, на лодке умеешь плавать. Кстати, как с Иркой полез до скалы? Всё там нормально было? И как вам удалось уговорить родителей оставить вас тут еще на месяц?

– Хех! Да точно также как и ты своих. Все прошло более, чем хорошо. Там такой красивый вид открывается на вершине скалы. Надо будет туда еще раз собраться. Хочешь, ты с нами полазишь по скалам. Тебе понравится.

– Всенепременно!

– А ты не хочешь принять участие в регате?

– Честно говоря, я воды боюсь. Точнее, боюсь утонуть. А всё из-за одного мелкого гадёныша.

– Понимаю. Ну, если боишься, то не имею права тебя заставлять.

– Андрюха? -повернулся я к нашему технику-может быть, ты всё-таки передумал и хочешь присоединиться?

– Я же сказали тебе, что пас.

В наш разговор вмешался Колян.

– Похоже, что у нас дуэта не состоится. А жаль. Говорят, что та команда, которая победит, получит путевки в санаторий в Геленджике на следующее лето.

Страх воды всё еще блуждал в моем разуме, словно нежеланный гость и не хотел оттуда никак уходить. В то же время, награда была столь заманчивой, что от неё было очень трудно отказаться. В таких ситуациях, где трудно становится принять какое-то одно решение, стоит полагаться на жребий.

– Эй, Андрюха! Не хочешь сыграть со мной в игру?

– В какую?

– Давай сыграем в орла и решку! Чья сторона выпадет, тот остаётся работать с Фёдором в мастерской. А кто проиграет, тот гребет на лодке с Коляном. А в награду за победу на гребле, победителям вручаются путевки в санаторий в Геленджик. По рукам?

– По рукам! Я выбираю орла!

– Решка!

Подброс монеты и секунда его кульбитов в воздухе решали дальнейшую судьбу человека на эти 4 дня. Итак, момент настал, монета оказалась на кисти Андрея.

– Решка…

17 августа 1984 года

Все эти 4 дня мы интенесивно занимались греблей с Колей. А после этого у меня еще были тренировки по рукопашному бою. После каждой такой тренировки, мои руки отдавали сильным жжением. Но хороший сон мигом залечивал всю боль и дискомфорт. Параллельно с тренировками гребли, мы занимались окрашиванием своего морского фрегата. Долго над дизайном и цветом задумываться не пришлось. Это был аквамариновый цвет морской волны с узорами морских существ, а на носу был выгравирован из дерева бог морей-Посейдон.

Соревнования должны вот-вот начаться. На пляже собрались почти все отряды лагеря всех возрастов. В основном, это была малышня, но были ребята и постарше. К нам подошла вожатая с комплектом спасательных жилетов, пожелала нам удачи и вернулась к остальным. В моей команде участвовали я, Коля, Ира и Макото. Та хотела мне что-то сказать, но не успела, поскольку нам нужно было сразу надеть жилеты и готовиться ко старту.

Против нас выступали ещё две команды. В одной из них, словно по воле судьбы-злодейки, нашими соперниками оказались Стругацкий и Смирнов. Заметив нас, те лишь растянули свои наглые ухмылки. Выражения их лиц в этот момент походили на обезьяньи гримасы.

Мы подошли к своим лодкам и заняли позиции. На счёт «три» нас кто-то резко брызнул водой, поэтому, мы немного отстали от старта, однако после, мы начали грести как сумасшедшие. Уже через несколько минут интенсивной гребли, мы обогнали сначала одну команду, а затем оказались уже наравне с другой. Наша борьба была долгой и напряженной. Обе команды выкладывались на все двести процентов, чтобы превзойти друг друга. Однако, вследствие нашего противостояния, произошло непредвиденное: нашего Посейдона постигла незавидная участь многих морских судов, попавших под чары сирен. Только причиной столкновения нашего судна с острыми камнями стала вовсе не пение сирен, а наша невнимательность. Вода начала стремительно и беспощадно поглощать наше судно. И хоть глубина реки была не очень большая, страх воды вновь возобладал надо мной.

– Быстрее! Раскрывай жилет! -крикнул Колян. Но не успел я сделать то, что он мне сказал, как увидел, что Макото уже оказалась по шею в воде. Она начала кричать, барахтаться, делать все, что в её силах, только чтобы не утонуть. Однако, как ни старайся, результат был противоположенный. Её жилет заклинило. И тут в моей голове молнией что-то сверкнуло. То было чувство страха, но не за себя, а за неё. Я ринулся за ней, невзирая на всякий страх глубины.

Очнулась она уже лёжа на пляжу. Тяжело открыв веки, её грудь обжигали наполненные водой лёгкие. Она встала тут же откашлялась. В глазах и ушах всё ещё было помутнение.

– Очнулась! Ты нас слышишь? Как ты сейчас??

– Я… в порядке, Елена Михайловна.

– Господи! Мы за тебя так перепугались! Сергей с Колей притащили тебя на берег. Мы пытались привести тебя в чувства, а Стругацкий так вообще в истерике бился, когда ты не приходила в сознание. Также, как и Сергей. Он привёл тебя в сознание. Тебя нужно отвести в медпункт!

– В этом нет необходимости. Все нормально.

– Ещё как есть необходимость! Одни уже подрались так, что рёбра поломали все! Ты сейчас чуть не утонула! Да что вы такие неосторожные?! Я же за вас отвечаю! -из её глаз пошли слёзы-Вы же молодые ребята, уже почти совсем взрослые. Ну берегите вы себя! Жизнь же у вас одна!

– Тише, тише, Елена Михайловна… Всё в порядке. Обещаю, что буду осторожна.-Макото принялась успокаивать вожатую.

Осторожно поднявшись с помощью Паши и меня, под их сопровождение она дошла до медпункта.

– Так так. Что на этот раз, пионеры?

– Утонула в реке на водной регате. Пыталась открыть надувной жилет, но чека не поддавалась.

Доктор недовольно покачал головой.

– Какой кошмар! Что же это за напасть такая, как будто на вас взвалились все муки мира. Будь я человеком верующим, я бы подумал, что это-карма. Мне надо её осматреть. Макото, раздевайся. А вы, двое, можете идти. И не подглядывайте! Я всё равно окна все закрыл занавесками.

Я вышел из кабинета, ожидая её у входа. То же самое сделал и Стругацкий.

– Ну что? Подерёшься со мной, только потому что я не оставил её утонуть и беспокоюсь о её здоровье?

– Ты думаешь, я совсем дебил?? Я чего хотел сказать… Спасибо, что спас её. Но помни о том, что она моя.

– Да помню я помню!

Макото вышла из медпункта. Паша начал обеспокоенно её расспрашивать и просить провести домой, на что она ответила вежливым отказом и предпочла дойти до домика самостоятельно. Она поблагодарила меня за её спасение и после этого, мне стало легче на душе.

Я неспешно направился в сторону своего домика. Пока мой брат у себя дома, помогает родителям, ко мне подселили мальчика из новой смены. На вид ему было не больше, чем Володьке. Он тихо лежал на кровати напротив и читал книжку. Было так непривычно проводить почти три недели в тишине и покое в собственном домике. Без всяких подколов со стороны своего соседа по комнате, и в тоже время, становилось немного тоскливо без братишки и даже как то скучно без его проделок. А и ладно! Скоро приеду и буду круглый год его видеть. И хоть мы и не выиграли это состязание, самое главное, что все остались живы и здоровы. Как же хорошо, что есть такие товарищи как Николай и Андрей. Оба выручили меня из опасных передряг. Надо будет как-нибудь выразить им благодарность.

18 августа 1984 года.

– Ничего себе! Вот так приятный сюрприз! В честь чего такое пиршество, Серый? -на столе величественно стоял большой шоколадный торт с орехами, на который Андрюха с Коляном смотрели глазами по 5 копеек.

– Вы, ребята-оба помогли мне в трудную минуту! И пусть мы знаем друг друга всего лишь чуть больше месяца, я понял, что вы-надёжные товарищи и друзья. Этот торт-мой скромный жест благодарности вам. Угощайтесь на здоровье!

– Спасибо, тебе огромное, Серёга. Правда, не стоило. А ты его сам готовил?

– Мне повар Илья помогал. Ушло где-то полдня на поиск всех ингридиентов, а сам тортик приготовили за пару часов. Давайте, налетайте!

– Ой, нам так неловко, что ты потратил столько времени и сил на него.

– Да не скромничай, угощайся! Кстати, как починка видеомагнитофона с радио идёт?

– К-вак… хоолко ходол уехол… -нечленораздельно, с набитым ртом отвечал Андрей.

– Тебя разве не учили, что когда я ем, я глух и нем?

– Я говорю, как только Фёдор уехал, дела стали продвигаться чуть медленнее, но в целом всё идет нормально. Вчера вот радиоприемник починил.

– Ты сегодня свободен? -спросил меня Колян?

– Да вроде как не занят.

– Поплыли с нами на остров. Вместе с Иркой взберёмся на гору.

– Да ты с ума сошёл? Я только вчера плавал, чуть не утонул, рока за Макото нырял, а ты хочешь, чтобы я сегодня снова поплавал на лодке.

– Всё будет нормально. Я беру весь риск на себя как твой товарищ.

– Ну уж нет. Мне теперь аквафобия грозит, как минимум, месяц.

– А если сыграем в орла и решку?

– Нет и ещё раз нет.

– Да давай! Ты не пожалеешь. Там правда, очень крутой вид.

Так он пытался уговаривать меня в течение нескольких минут, пока моя оборона не была окончательно разбита.

– Ааааах! Твоя взяла! Только я выбираю орла.

И снова от броска монеты в воздух зависела дальнейшая моя судьба на весь день. И снова мне не повезло. На тыльной стороне ладони Коли лежала решка.

Мы плыли несколько минут, затем Колян дернул чеку. Чтож. Должен сказать, в раскрытом жилете сидеть было чертовски неудобно, но это было необходимой мерой. Еще так же неудобно было в нём грести.

Мы вышли на берег. Ветер нежно обдавал нас приятной прохладой. Сама гора была высостой в несколько сотен метров. К ней вел крутой склон. Мы шли налегке и подъем не давался нам так тяжко. Взобравшись на вершину, мы выдохлись и сели на край утеса, чтобы насладиться причиной нашего прихода сюда.

Вид открывался поистине великолепный. Было видно всё вокруг: наш лагерь, леса, реку, горы. Весь пейзаж мог уместиться в одну ладонь. Я был настолько зачарован этой завораживающей красотой, что всё перед моими глазами казалось каким-то волшебным, словно срисовано с холста какого-то великого художника. И воздух отсюда чувствовался как-то по-особенному. Словно, это не просто чистый лесной воздух, но нечто большее. Говорят, можно бесконечно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и вид нашего лагеря отсюда.