Read the book: «Магическое растениеводство средней полосы. Теория»
– Деточка, а как познакомились твои родители?
– Ну, мама была кошкой, а папа – человеком.
– Не может быть! Он был человеком?!
Глава 1. Никогда не смотрите в глаза злому духу
2 января
Рабочий день Феликса начался обычно.
Он прошел по коридорам через все Министерство Магии, совершенно безлюдное утром второго января, проехался в пустом лифте, поднялся по паре гулких лестниц. Разномастные министерские двери, узнавая стажера, открывались перед ним сами собой.
Последней открылась дверь с табличкой «Редакция» и приколотым на канцелярский гвоздик листком с цитатой из «Методички по технике безопасности для магически одаренных»:
* * *
«Никогда не смотрите в глаза вампиру или чёрной ведьме. Их взгляд приносит несчастье.
Более прочих опасайтесь злых духов. Они запечатлеют жертву за один удар сердца и далее ждут момента, когда та будет слаба и беспомощна. Тогда дух окажется рядом и непременно выпьет вашу силу и вашу душу.
Но даже тогда он не успокоится. Дух станет ещё злее, ведь ни одна выпитая душа не вернет ему смертного тела!»
* * *
Феликс скользнул взглядом по ценному, но, для магически неодаренного, совершенное бесполезному назиданию, шагнул внутрь кабинета и встретился взглядом со злым духом.
Дух выглядел неказистым человечком, одетым одновременно нелепо и солидно: кожаная жилеточка тонкой выделки поверх холщовой рубашечки с вышитым воротом. Но ногах – суконные штанишки, на голове – вязаная шапочка с пышным помпоном. Росточком человечек был с небольшую собаку. Из-под шапочки торчали курчавые серебристые волосы, плавно переходящие в бакенбарды, и ниже – в длинную, до колен, бороду. На маленьких ручках у духа были перчатки из тонкой кожи, на ножках – остроносые ботиночки с загнутыми носами. Злой дух был зол.
Даже нет! Судя по тревожно мигающим красным огонькам в мутно-зеленых глазах, дух был в ярости.
Увидев Феликса, он нетерпеливо подпрыгнул на столе, свалив на пол стопку отпечатанных на принтере листов, завращал безумными глазами и соскалил злобную гримасу.
– Доброе утро, Селиверст, – поздоровался Феликс, – и я рад тебя видеть.
Феликс подобрал бумаги, оказавшиеся черновиком статьи с рекламой весеннего шабаша в Подмосковье, согнал духа со стола и принялся за работу. Перед новогодними праздниками он не успел подготовить новый номер и единственный из всего Министерства вышел работать в выходные.
Селиверст полежал на полу, повздыхал, задумчиво почесывая серебристую бороду, подождал, пока стажер приберется на рабочем месте и залез обратно – развалился на краю стола, попинывая ножкой партию черновиков к еще не надписанным статьям.
Феликс сделал вид, что не замечает пакостничества и продолжил раскладывать бумаги по стопочкам.
В кабинете на двух человек он был совершенно один. Его начальница – Зинаида Николаевна Клейнмихель, ведьма и заместитель Министра Магии, сегодня не пришла. А значит, Селиверста, скучавшего в пустом Министерстве две праздничных ночи, лучше не провоцировать.
Говорят, ведьмы – коварные, а вампиры – кровожадные. Это все ерунда. Попробуйте успокоить расшалившегося домового! Вот кто выпьет всю вашу кровушку и скушает мозги ложечкой из кукольного сервиза.
Феликс был уверен: расшалившегося Селиверста он не остановит. Он – обычный человек и работает в маг. редакции «Нового Аркаима» только благодаря собственному уму и трудолюбию.
О последнем ему редко говорили. О том, что он – человек без единой капельки магии, напоминали постоянно.
Против ярости древнего духа у Феликса была только надежда, что домовой помнит о запрете Зинаиды Николаевны. Та настрого запретила Селиверсту издеваться над лишенным магии стажером.
Селиверст, похоже, не забыл. Не стал кидать из шкафов папки с секретными документами (как на прошлой неделе), не стал бегать по стенам и потолку (как в их первую с Феликсом встречу) и даже не стал подвывать раненым волком (хотя баловался этим пару раз на дню).
Попинал еще немного черновики, прыгнул на пышно украшенную подвесками люстру. Задумчиво покачался на ней, подозрительно похрустывая. Феликс очень надеялся, что собственными воображаемыми косточками, а не антикварным хрусталём. После чего ловко зацепился ногами за изогнутые трубки, свесился головой вниз, и, придерживая маленькой ладошкой сказочную кудрявую бороду, затянул известную Феликсу песню:
– О-о-о-о-о-о-обижают сиротинушку! О-о-о-о-о-о-обижают несчастненького! Не дают житья-бытья! Не дают житья-бытья! Как мне быть? Где мне жи-и-и-ить?
Вопросы были риторическими.
Древний дух, самоназвавшийся Селиверстом Игнатичем, жил в глухих лесных селениях по обеим берегам реки, позже названной Москвой, за сотни и сотни лет до появления князя Юрия Долгорукого, которому вдруг понадобился сторожевой острог по северному краю русских земель.
Самоназвавшимся Селиверст был потому как настоящего своего имени он никому и никогда не называл, считая, будто само знание этого тайного изначального имени позволит раскрыть некую подлинную сущность домового и навеки поработить, чего духу совершенно не хотелось.
Князя же Селиверст любил помянуть дурным словом – тихонько, чтобы Зинаида Николаевна, бывшая Долгорукому дальней родственницей, не услышала и, упаси старые боги, не оскорбилась.
– С него и началась ента ваша цивилизация в моей земле-то, – ворчал домовой, – ни житья, ни бытья с нее нету!
Домовой, как выяснил Феликс, отчасти был прав. Древних духов правда стало меньше – они откочевали на восток, в горы и глухие сибирские леса. С другой стороны, Селиверст сам выбрал остаться здесь, в Московии.
Собирал подношения с крестьян, шкодничал и изводил недостаточно щедрых бесконечными ночными разговорами и фирменным воем волчьего подранка.
В двадцатом веке деревянные домики начали сдавать панельным многоэтажкам.
Неразумных крестьян, на эмоциях и искренней вере которых проживал Селиверст, переселили в крохотные квартирки и начали принудительно образовывать.
Селиверст кочевал от дома к дому, «побираясь», как он выражался, «на последних деревенских». В середине двадцатого века, во время большой послевоенной стройки, пожравшей последнюю «его» деревню, дух, голодный и злой, заявился в Министерство Магии – жаловаться колдунам на произвол и «ущемление территориальных прав».
Жаловаться ему понравилось, даже очень. Полсотни лет домовой бродил по кабинетам, изводя Министерских магов рассказами о вреде мирового прогресса, требованиями переселить его в приличную деревню на свежий воздух и отменно питаясь их эмоциями, пока, совсем недавно, не нарвался на Зинаиду Николаевну.
Ведьма, общества которой он разумно избегал все предыдущие годы, быстро нашла три десятка предложений о поселении в подмосковных многоэтажках и какой-то ведьмовской хитростью взяла с Селиверста обещание выбрать одно из предложенных мест, а до тех пор не покидать этого кабинета.
Дух взвыл в прямом смысле слова, когда понял, что вместо всего Министерства у него теперь одна неприступная ведьма, человеческий стажер с на удивление крепкими нервишками, да их редкие посетители (которые в скором времени и вовсе перестали заглядывать в кабинет, предпочитая решать вопросы по телефону или подкарауливая сотрудников редакции в длинных министерских коридорах).
– Свежий воздух, река, лес! Далеко от шумных дорог и пыли, – рекламировала Зинаида новые районы, – а люди какие! Заглядение!
Но Селиверст намертво подсел на деликатесный коктейль эмоций и магии, потому тянул время как мог, неизменно находя причину остаться среди колдунов и ведьм: то ему видовой состав леса в новом районе не нравился («дубы люблю, а там одни тополя, фу, пух от них да срамота!»), то близость аэропорта («как жить-то! шумит, страсть!»), то отсутствие коров на окрестных полях («а где они молочка возьмут мне свежего? Я пакетное пить не буду!»).
По поводу пакетированного молока Феликс с Селиверстом был полностью согласен, но проживание домового в редакции не одобрял.
Каждое утро древний дух устраивал концерт, подпитываясь стажерским раздражением. А если Зинаида уезжала во внезапные и очень секретные командировки по важным маг. делам, он и вовсе скакал по стенам и качался на шикарной люстре, да так активно, что однажды чуть не обрушил её вниз.
Потому-то утром второго января Феликс ожидал от оголодавшего духа большей прыти и готовился к худшему, но тот еще немного покачался на люстре, а после и вовсе спустился вниз, чинно уселся в уголок и умолк.
Выглядело это крайне подозрительно. Так скромно Селиверст вел себя только в обществе Зинаиды, но ведьмы в кабинете точно не было.
Феликс глянул на стол напротив. Если у стажера дух навел безобразный бардак, то у Зинаиды Николаевны документы лежали двумя ровными стопочками. Ровно так, как начальница оставила их в последний рабочий день.
В одной стопочке была его, Феликса, курсовая по магическому растениеводству, почти готовая к отправке в магический университет. До защиты было еще полгода, и сама она была, со слов ведьмы, была «откровенной формальностью», необходимой для полноценного зачисления в Министерство.
Предмет был самый простой из возможных, тема – «элементарная» (с её же слов). И самое главное – это был практически единственный предмет, который можно было сдать, не обладая внушительной магической силой.
Стопочка побольше и попышнее – портретики и подколотые к ним резюме многочисленных родственников Петра Петровича, Министра Магии. Резюме на должность редактора. На его, Феликса, будущую должность!!!
Он усмехнулся. Когда пришло первое резюме, он чуть не выронил из рук чашечку с только что сваренным Зинаидой кофе.
Попал на стажировку в Министерскую редакцию, а ему уже ищут замену??
– Не обращай внимания, – ободряюще улыбнулась ведьма, – у нас всегда так.
Маги живут долго. И детей у них бывает – сколько захочется. Браки стараются заключать между кланами. Такая традиция, чтобы не терять силу. Стоит появиться сильному мальчику или девочке, как они чуть ли не с пеленок помолвлены и… устроены на работу! Где могут пребывать сотни лет или пока не надоест.
Сильных мальчиков и девочек много. Средненьких – еще больше. Слабеньких – множество! И всех их заботливые родичи мечтают пристроить сперва в магический университет, после – на хорошую работу. Министерство Магии неизменно возглавляло список «хороших работ».
– Разве нет мест получше? – спросил Феликс, когда стопочка резюме выросла на пару сантиметров.
– Есть, – ответила ведьма, вскрывая толстый конверт, запечатанный черной сургучной печатью с распахнувшим пасть драконом, – во дворце. Но там официальная очередь, в которой учитывается титул, звание и родство с правящей фамилией. Этих, – она кивнула на стопочку, – возьмут разве что в дворцовые привратники.
Стоило в Министерстве Магии открыться новому отделу – редакции магического издания «Новый Аркаим», как об этом узнали мамки, няньки, дядьки и прочие заинтересованные в устройстве ненаглядных чад лица.
А когда узнали, что вакантную должность занимает обычный человек…
Пока Феликса спасал авторитет начальницы. Заявиться к самой Зинаиде Николаевне Клейнмихель с просьбой пристроить племянничка, доченьку или внучка стеснялся даже Министр.
Феликс старался не думать, что будет, когда он защитит курсовую, закроет стажировку и будет принят в штат министерской редакции.
По плану Зинаиды, уже к концу года она собиралась переложить на ценного сотрудника весь груз собственных редакторских дел и полностью отдаться секретным расследованиям и загадочным магическим делам, по которым уже сейчас изрядно пропадала.
Возможный карьерный рост выглядел одновременно соблазнительно и опасно. Как любой взлёт, он открывал перспективы сверху, но и падать, при оказии, должно было быть больнее и обиднее. Особенно, если причиной падения будет не реальный прокол, а невинная селиверстова шалость духа, против которого «бессильный человечек» (как назвал его пакостник в первую встречу) был бессилен.
Вот сожжет рукописи перед сдачей номера и что? Останутся колдуны и ведьмы без рекламы новых магических притираний и новостей о здоровье его магператорского высочества. Тем более, подобный опыт у Селиверста уже имелся: дух «немношко поиграл с огоньком» и вот Феликс выходит на работу в новогодние каникулы – дописывать и восстанавливать пожжёное.
«В этот раз успеваю, – подумал стажер, перекладывая исписанные белые листы, – пока успеваю!»
О том, что успевает он только благодаря неделе выходных, на которые всё в Министерстве замерло, и которых в следующий поджог может и не быть, думать не хотелось.
Феликс вернулся из воспоминаний прошлого и пугающих мыслей о возможном будущем обратно во второе января, покосился на подозрительно притихшего домового. Тот притих еще подозрительнее.
Стажер хотел уже заняться черновиком какой-то очень важной рекламной статьи о новом сорте белого миорского вина, как дверь бесшумно распахнулась.
В кабинет влетела Зинаида Николаевна. Румяная, будто с мороза, она выглядела моложе своих обычных тридцати. Скинула с плеч легкое осеннее пальто, которое тут же подхватил совсем поскучневший Селиверст.
Ведьма была одета в тонкое шерстяное платье, длинное, в пол. Как обычно, черного цвета. На ногах у нее были черные лаковые туфельки, совершенно не по московской зиме открытые и легкие.
Черная с серой седой прядью коса, длинная, до колен, обыкновенно туго собранная волосок к волоску, чуть растрепалась. Это показалось Феликсу необычным.
Он привстал, приветствуя начальницу.
– Алекс, чем занят?
Ведьма бросила на стол лаковую сумочку, насыщенно красную, в цвет любимой ведьмой помады. Запахло сандалом и корицей.
– Да, собственно, ничем.
Феликс отодвинул в сторону исписанные листы – статья почти не пострадала от огня, только края немного почернели, но вполне пристойно написанный текст был цел, оставалось лишь исправить слово «БОЖЕственное», которое со стороны заказчика кто-то (будто специально!) вставил в каждом абзаце, выделив дополнительно первые четыре буквы, так что мельком статья читалась как пестрое «БОЖЕ, БОЖЕ, БОЖЕ, БОЖЕ». Работы впереди было немного – заменить хвалебное «БОЖЕственное» на менее приторные синонимы и в номер.
Гораздо интереснее было узнать, что Зинаида делает на работе утром второго января, в день, когда её в Министерстве быть точно не должно.
Начальница улыбнулась теплой, домашней улыбкой. Неуловимыми движениями поправила выбившиеся из прически прядки. Коса тут же приняла свое обыкновенное безупречное состояние. Ведьма сверкнула глазами, как она обычно делала, когда смотрелась в зеркало в соседнем кабинете (обыкновенное дело, Феликс уже привык, что она может смотреть через стену, хотя поначалу нервно дергался).
Домовой с непривычки нервно дернулся, но вовремя заметил движение Зинаиды Николаевны, успел сориентироваться и услужливо отодвинуть стул за мгновение до того, как ведьма на него элегантнейшее опустилась.
– Алекс, – Феликс терпеть не мог, когда его звали Феликсом и начальница с самой первой их встречи звала его «любимым» именем, – предположим, произошло весьма странное убийство магического характера. Убит мужчина. Убийцы нет, свидетелей нет. Магический след не обнаружен.
О, это было интересно! Зинаида редко рассказывала о «секретных делах», на которые отлучалась.
Он знал только, что они связаны с прорывами магии в мир людей. Если свидетеля магической аномалии можно было убедить, уговорить, или стереть память, тут работала Зинаида. Если новости о магии просачивались в человеческие газеты или интернет, этим занимался «отдел маскировки новостей». Они придумывали «обыденное объяснение»: русалок в Ладожском озере маскировали воздействием паленого алкоголя, замеченных в подмосковном небе ведьм на метлах – миграцией журавлей, а колдующих при свидетелях магов (и такое бывает, хоть и запрещено!) – достижениями современной науки и техники.
Иногда ведьма задавала ему загадки-«задачки». Всегда внезапно, без подготовки. По договоренности Феликс должен был «сдавать задачки» также быстро, с ходу, без раздумий.
Зачем ей это – он не знал. Однажды она обронила, что ей нравится его подход и оригинальный образ мыслей, но ни до, ни после она не говорила, как использует его ответы.
Со временем стажер перестал удивляться «задачкам» и даже научился узнавать тот «задачный тон», которым она их озвучивала. Голос ведьмы менялся, становился чуть тише, немного вибрировал.
– Допустим… – неуверенно начал Феликс, – мужчина пришел в парк, присел на качельку и неудачно упал.
Информации было мало. Главным условием решения «задачки» было замаскировать нереальные события реальными, внешне достоверными, нормальными и обычными. В которые поверят люди и которые, что самое главное, не должны никоим образом, намекать на магической характер инцидента.
– Не выйдет, – покачала головой Зинаида, – это солидный джентельмен. Он не полез бы на качель.
– Хорошо, – Феликс принял к сведению и предложил новый вариант, – зашел в бар, началась пьяная драка, хулиганов выгнали и уже в парке они его догнали.
Зинаида звонко расхохоталась, прикрывая яркие губы ладонью.
– Не подходит, – возразила она, – убитый был сильным магом, мог положить роту солдат.
Задачка была нетипичной. Значит, событие нужно замаскировать не только от людей, но и от магов?
– Тогда нужно что-то совершенно банальное, – решил Феликс, – когда это произошло?
– Первого января, в новогоднюю ночь.
– Хм, – задумался стажер, – шел с корпоратива через парк, поскользнулся, упал, тюкнулся о камешек головой.
– Головой… парк… хорошая версия, – кивнула Зинаида и что-то застрочила в телефон, – спасибо.
Судя по реакции ведьмы, «задачка» была решена.
Феликс вернулся к статье о свойствах редчайшего магического вина и даже успел вычеркнуть из неё всё «БОЖЕственное», как в кабинет постучали. Из-за шкафа высунулся крайне заинтересованный кончик селиверстова носа.
Зинаида с удивлением посмотрела на Феликса, мгновением позже – на домового. Селиверст мгновенно оценил ситуацию и втиснулся обратно в зашкафье. Стук повторился.
– Войдите, – сказала Зинаида Николаевна.
Дверь осторожно открылась.
Глава 2. Порядок отчисления из магуниверситета
В кабинет вошла девушка, худенькая и стройная, с тонкой, почти детской фигуркой, затянутой в длинное зимнее платье зеленой шерсти с тоненькой белой вышивкой по краю подола. К груди она прижимала черную кожаную папочку с торчащим из неё белым краешком стопки бумажных листов.
Кончики её зимних сапожек были мокрыми, но без разводов ядрёного московского реагента. На плече блеснула пара белых шерстинок. Еще пару минут назад она явно была в шубке, которую оставила в гардеробе на первом этаже Министерства.
«Посетительница, – определил Феликс: среди чиновниц он её не видел, – судя по одежде – живет среди магов».
В Москве девушка могла одеться так на Хэллоуин или карнавал, но не на прием в Министерство. В отличие от редких приезжих из Зауралья. Там располагалась Восточная часть Магической Империи, скрытая от простых людей. И там, в числе прочего, носили традиционные костюмы.
Лицо девушки было юным – обыкновенное дело, так с ходу возраст у магов не определить.
За время работы в Министерстве Феликс понял только, что у старых колдунов и ведьм иное выражение глаз.
Взгляды у «стариков» с юными лицами были пронзительными, чуть горькими. Видели они что-то такое, что навсегда изменило их.
Эта девочка смотрела с любопытством, глаза её искрились энергией и уверенностью. Она была той, кем казалась, – юной, совсем юной ведьмочкой с черными волосами, собранными в два пышных хвоста.
«Только ведьмы отращивают и с гордостью носят длинные волосы», – вспомнил Феликс наставления Зинаиды.
Волосы посетительницы доходили до плеч – короче Зинаидиных. А значит, та не была ни самой сильной в роду, ни старшей в семье.
– А я, – она уставилась на Феликса большими карими глазами и проговорила немного неуверенно, – я к Зинаиде Николаевне.
– Я здесь, – подала голос начальница.
Феликс подозревал, что Зинаида специально поставила стол сбоку, так, чтобы посетители, искавшие её, утыкались взглядом в стажера, посаженного прямо напротив двери. И которого они в одном кабинете с «той самой Зинаидой Николаевной» никак не ожидали видеть. Когда ведьма подавала голос, жданные (и не очень) гости нервно вздрагивали. Или не вздрагивали.
Девочка не ожидала. Вздрогнула, дернулась. Чуть не выронила папочку из рук. Извинилась, назвалась Дариной.
– Что же привело тебя, Дарина, в Министерство второго января?
«В день, когда в Министерстве никого не нет: все разъехались по родным, в отпуска, – подумал Феликс, – странно».
Зинаида смотрела на смущенную девушку спокойно.
«Изучает».
Дарина засуетилась. Феликс отложил неисправленную статью, поставил чайник.
Ведьмочка ужасно нервничала: она впервые была в Москве и, к тоже же, по важному делу – привезла Зинаиде Николаевне документ из Университета Штормов – учебного заведения для магов.
– Приказ об отчислении, – она протянула бумажку.
Зинаида склонила голову, пристально всматриваясь в лицо гостьи. Феликсу стало немного жаль девушку – под таким взглядом начальницы даже сам Министр Магии чувствовал себя неуютно. Юная ведьмочка, и без того нервно мнущаяся у министерского стола, вовсе побледнела. Рука с протянутой бумажкой мелко задрожала.
Черные блестящие глаза Зинаиды потемнели, будто растаяли ворота в только что пробуренные шахты.
Она протянула свою тонкую руку к предложенному листку. Пальцы Дарины, похоже, и вовсе свело от страха перед столичной ведьмой. Она не сразу догадалась выпустить документ и пару мгновений он подрагивал над редакторским столом, удерживаемый с двух сторон, пока госпожа Клейнмихель его не перетянула на свою сторону.
– Настоящим извещаем, – громко, чтобы было слышно на весь кабинет, прочитала она, – Феликс Шрайдер, стажер Министерства Магии, внесен в список на отчисление с первого курса кафедры Магического растениеводства за отсутствием сданной курсовой работы, не предоставленной студентом до завершения сего календарного года согласно приложению номер…, – она остановилась, посмотрела еще раз на Дарину, – что за приложение?
Та спохватилась и проворно раскрыла папочку, зашелестела. Приложение быстро нашлось и легло на стол перед ведьмой. Глаза Зинаиды походили уже не просто на шахты, но шахты, полные крошеного льда.
– Сдать две главы из трех до конца первого семестра? – Зинаида усмехнулась, – никогда такого не было. Хм, дата свежая.
Она тронула пальцем подпись ректора. Сомнения не было – и подпись, и печать были настоящими. Да и кто посмеет притащить ей, Зинаиде Клейнмихель, подделку? Девочка, опять же, дрожала весьма натурально.
Чайник закипел, но Феликс забыл про него.
– Подождите-ка, но первый семестр уже закончился, – пробормотал он, заглядывая Зинаиде через плечо. – Значит, меня отчислили?
– Нет, – голос Зинаиды зазвенел свежими льдинками, – отчислят тебя десятого января, когда секретарь ректора выйдет с каникул и принесет приказ ему на подпись. Уж это еще не изменилось?
Десятидневный отпуск с захватом Рождества оказался неподвластен изменениям. Дарина подтвердила, что формально Феликс еще не отчислен.
– Хорошо, – ответила Зинаида молодой ведьмочке тоном, из хорошего обещающим только красивые венки и качественные услуги плакальщиц, – что еще?
Дарина прижала папочку к груди, будто защищаясь ей.
Из папочки торчали уголки ещё нескольких листочков – пока не предъявленных. Задавая вопрос, Зинаида смотрела именно на них.
– Это, – Дарина запнулась и продолжила полушепотом, – рекомендации.
Папочку она передала целиком и тут же вся съежилась, будто лишенная последнего щита, которым могла отгородиться от возможного гнева великой и ужасной Клейнмихель.
Зинаида открыла и пролистала содержимое под комментарии подрагивающей девушки:
– Вот моё резюме, – шептала она, – Дарина Шереметева. Закончила университет с отличием. Вот фото как раз, где мне ректор вручает награду. О, Зинаида Николаевна, – добавила она с откуда-то взявшимся придыханием, – он рыдал, когда я выпускалась. Я была редактором университетской газеты. Вот мои статьи, – в папочке нашлись вырезки из студенческой газеты, – и мои рассказы. Обожаю писать! Моим любимым предметом была литература, всегда мечтала стать журналистом, – она осмелела и почти тараторила, рассказывая о своих учебных достижениях.
Зинаида небрежно просмотрела предложенные её вниманию рекомендательные письма, вырезки и фото. Закрыла папку и положила в стопочку справа, ту, что с резюме. На фоне обычных листков, присылаемых по внутренней почте, кожаная папочка выглядела, конечно, солидно.
– К чему это все? – ведьма посмотрела в глаза девушке, но в этот раз не так грозно.
– Как же, – Дарина снова смутилась, – ведь стажер… его отчислят. Место освободилось, вам же нужен сотрудник. Вот, я пришла, у меня рекомендации…
– Место, – голос Зинаиды царапнул воздух, – занято. Судя по Приложению, пункт 18 точка 6, – Феликс Шрайдер имеет право зачесть две из трех глав курсовой до официального начала следующего семестра. Которое наступит не ранее десятого января.
Феликс осторожно вытащил из-под локтя начальницы упомянутое приложение.
Не верилось, что его вот так могут вышвырнуть на улицу.
«Могут», – поправил он сам себя.
Работать в самом секретном из существующих маггосучреждений имели право те, кто подтвердит профпригодность. Минимальным требованием были сдача экзаменов и научная работа по любой магдисциплине. С экзаменами коллеги ему помогли, с курсовой… похоже, не успели!
– Но деканат закрыт, – начала было Дарина, – как же он сдаст?
Феликс с тоской посмотрел на свой рабочий стол. Девчонка была права – курсовая на этапе чернового черновика! Он планировал дописать её к весне, чтобы защитить вместе с остальными первокурсниками.
Все летело к чёрту.
– Деканат закрыт, – подтвердила Зинаида, – и никто из ныне работающих в Шторме не согласится оторваться от любимых внучков ради стажера, – она усмехнулась, – но вы не учли еще один момент, – Феликс замер. Неужели есть шанс? – курсовую работу должен принять профессор магического растениеводства. Даже если он сейчас не преподает.
Дарина, и без того большеглазая, так распахнула свои глазищи, что стала похожа на маленького испуганного лемура.
– Алекс, в аэропорт, – жестко сказала она, прикрыла глаза и добавила, – ближайший рейс через три часа.
– Куда?
– В Калининград. Одна моя старая… подруга давно хочет вернуть мне должок.
– Она… профессор растениеводства?
– Фон Скальва – лучший специалист в Европе.
Дарина приоткрыла ротик, прижимая к груди плотно сжатые кулачки.
– Это правда, – прошептала она, – тетю Луизу постоянно уговаривают вести практику в Штормах. Но она всегда отказывается. И студентов она не берет. И ещё…
Зинаида аккуратно выпроводила Дарину, не дав той продолжить. Феликс хотел переговорить с начальницей, но и его она быстро отправила – до вылета оставалось всего ничего.
– Езжай, – начальница сунула ему в руки конверт с недописанной курсовой, – перечитай по дороге. Приедешь, сразу отправляйся к ней в Красный лес. Лу суровая, но честная. Мне она не откажет. Ты сдашь, – уверенно сказала она, – все, поторопись.
Под столом Феликса зашуршал домовой.
– Селиверст, – обратилась Зинаида к духу домашнего очага, когда дверь за Феликсом захлопнулась.
– Я, – с надеждой отозвался тот.
– Вы же хотели в деревянный дом?
Селиверст засопел. Отрицать очевидное не имело смысла. В который раз. Но к чему ведьма спрашивает?
Ведьма, тем временем, достала из стола листок бумаги – белой, без министерских печатей и гербов, а значит – из своих собственных запасов, для неофициальных посланий. Задумалась на мгновение, после чего начала стремительно выводить перышком тоненькие изящные строчки.
Дух затих, стараясь не отсвечивать – авось, начальница забудет о его присутствии.
Начальница дописала до середины послания, поставила аккуратную запятую, вдруг вспомнила что-то, остановилась.
Пиликнул магический смартфон – пришло сообщение. Прочитала. Не выпуская из рук морально (но не магически) устаревшего письменного прибора с набухшей чернильной каплей на самом острие перышка (капля, впрочем, не спешила испортить ведьмино послание и замерла, будто примороженная), ведьма бросила смартфон на стол, зашипела что-то на непонятном селиверсту языке, ругаясь сама собой.
С потолка эффектно упала антикварная хрустальная люстра. Чернильная капля боязливо поползла вверх по стержню гусиного пера.
Ведьма дождалась, пока утихнет хрустальный звон, и уже совершенно успокоившись, спросила у незабытого ей Селиверста:
– Не хотите посетить уютную избушку в умеренно глухом лесу? Чистый воздух, мягкий климат.
Селиверст не хотел. Селиверсту прекрасно жилось в теплых министерских кабинетах. Даже здесь, под феликсовым стулом, ему казалось гораздо уютнее и энергетически сытнее, чем в неизвестной экологически чистой избушке. Дух покосился на смятую под собственным весом люстру в луже переливающихся осколков.
– Если только посмотреть, – осторожно ответил он.
– Отлично, – согласие духа было получено, Зинаида дописала ещё пару слов в письмо, свернула его в трубочку и перевязала заговоренным шнурком, – отправляйтесь следом и передайте моё послание Луизе Карловне.
Дух обреченно протянул ручку в кожаной переточке и едва не расплакался – впервые за века его подрядили… работать!
***
Когда Зинаида выставила Феликса в длинный министерский коридор, там никого не было. Дарина, покинувшая кабинет минутой ранее, уже испарилась в неизвестном магправлении.
«А точнее, воспользовалась пространственной дверью, – понял Феликс: двери рабочих кабинетов были заперты, добежать до видневшегося вдали лифта девушка просто не успела бы, а вот пространственные двери были в десятке метров от редакции. – Интересно только, кто ей помог?»
Министерские пространственные двери могли переместить магически одаренного сотрудника Министерства во множество разных мест. Вот только Дарина не была сотрудником Министерства. Значит, кто-то её провёл.
«Но кто?»
В наличии этого «кто» Феликс был полностью уверен. Он сам, будучи обладателем магической печати Министерства, вынужден был просить коллег-магов открыть нужную дверь (хоть и не любил ими пользоваться – при переходах Феликса с непривычки до сих пор здорово мутило, но что ни сделаешь ради любимой работы).
«У меня есть пропуск в двери, но нет магии, – невесело подумал он, – у Дарины есть магия, но нет пропуска. Один-один.»
Феликс еще раз осмотрел коридор – все ещё издевательски пустой. Никаких признаков ни девушки, ни её министерского доброжелателя не обнаружилось.
Тренькнул магический телефончик, оставленный, вообще-то, в ящике рабочего стола. Точно такой же, как у Зинаиды Николаевны.
