Read the book: «Танцы на оголенных проводах»

Пролог

К холодным звездам тянулся дым жженой резины. Там за лесными тоннелями, ночную тишину срывали: рев мотора и свист покрышек. Скорость сблизила их – людей, собравшихся здесь, на заброшенной трассе, под ночным небом февраля. Они глазели на шоу. Ими двигал азарт и финансовый интерес.

– Давай, красавчик! Не подведи! – крикнула размалеванная девица, хлопнув ладошкой по капоту черной лады, прежде чем затесаться среди скандирующей толпы.

По венам растекался чистый адреналин, а нога сама потянулась к заветной педали газа и пульс в ушах автогонщика бомбил под стать льющейся музыки из колонок.

– Мельник! Как обычно, многие здесь поставили на тебя, – коротыш в желтой шапке со смешным помпоном наклонился к водительскому окну и своим криком пытался заглушить пение Хеннинга Мая.

Парень с хищным взглядом, тот, кого только что окрестили Мельником, поморгал фарами, сообщая о своей готовности. Мгновение, за которое он успел почувствовать только легкую вспышку безумия, что накрывала его с головой. И девушка, подняв руки вверх дала отмашку.

Резкий старт. Свист. А после – полет. И…

Это взрыв.

Он сорвался с места, оставляя после себя лишь ветер, который подхватил широкие штаны Тимурки, а удивительный помпон пришелся тому прямо в левый глаз. Отчего роговица тут же заслезилась. Но коротыш не рассердился. Он из привыкших. Ведь главное, что этот наглый паренек – его золотая жила. Столько прыти и жажды скорости. А как он дрифтит. Тут и Дизель с экрана аплодирует стоя.

Когда два месяца назад Тимурка принял дерзкого паренька в свой клуб стритрейсеров, он сразу разглядел в нем прирожденного гонщика. И пускай парню пока еще нет восемнадцати, а, соответственно, и прав тоже, его это мало заботит. Он готов закрыть глаза на все, пока тот приносит ему какую-никакую, но копеечку. А еще немаловажная тут составляющая – это, конечно же, эстетическое удовольствие. Сколько народу собирает такие шоу. Оно того стоит.

Самого Мельника тоже мало что заботило. Например, то, что тачка у соперника была в сто раз мощней, да и поддержка вон какая. На старте болельщики, словно вороны кружили вокруг того, а Мельник зарабатывал не только деньги, но и репутацию, поэтому бешеную скорость сопровождали мысли, в которых он знал, что выйдет победителем и уже на финише эти же самые болельщики будут шлифовать его малышку. И только его.

Глава 1. Переезд.

Тася

Прозрачная капля дождя одиноко стекала по стеклу. Она неукоснительно следовала своему маршруту, словно навигационная стрелка авто на карте города. Тучи налились графитовой дымкой и значило это только одно – совсем скоро дождь перерастет в настоящий ливень.

Наклонив голову и уткнувшись лбом в холодное стекло, я надеялась остудить мозг от пульсирующей мысли: «опять новая школа!». Я думала, что на этот раз мне удастся доучиться в своей. Хотя, что в моем случае можно подразумевать под словом «своей»? За последние два года это будет уже пятая школа по счету. И все спасибо моему папочке, которого, как теннисный воланчик шпыняют из одной войсковой части в другую. Не успев обжиться в теплых краях южной полосы России, приходит приказ и его отправляют в северную часть страны. В какой-то степени я даже понимаю маму, бросившую нас еще десять лет назад и сбежавшую за рубеж. Понимаю, но не оправдываю. Потому что эта женщина оставила свою семилетнюю дочь ради карьеры на большом экране. И в тот момент ни одна мышца на ее искусственном личике не дрогнула. «Бездушное животное» – так когда-то прозвал ее отец, я же никогда не стеснялась грубых слов и поэтому название своей матери определила куда более изощренное и нецензурное.

Батя хоть и строгий, но я его не виню. В одиночку он растит дочь, а это наверняка тяжкий труд. Всякие девичьи капризы, а тут еще на работе головняков хватает. Особенно когда я стала взрослеть и начались сложности по типу полового созревания, столкновение с первой менструацией и прочее, прочее, прочее. Вроде как нужны были разговоры по душам и советы. Задача, которая в полноценной семье всегда отводилась матерям. Психологически нам обоим было сложно. И тут еще один немаловажный фактор проснулся со стороны отца, как оказалось, он не собирался в столь раннем возрасте становиться монахом. Когда мне было двенадцать папа привел в дом Жанну.

Проснувшись утром, я прошла в ванную умыться и собиралась в гордом одиночестве шествовать на кухню готовить завтрак, как вдруг в коридоре натолкнулась на женщину. Та выбежала из комнаты отца в одном полотенце. Точнее, вообще без него, впоследствии додумалась прикрыться. И глаза такие мелкие, как у мыши. Немного перепуганные. Скорее она тоже не ожидала встретить в доме подростка.

Обменявшись колкими взглядами, мы быстро разбежались по разным комнатам. Я кое-как соорудила бутики, заварила кофе и… они все съели.

– Пап, но это был мой завтрак! – от досады мне хотелось плеснуть горячий кофе прямо в лицо этой блондинистой куропатке, чтобы больше не хохотала на нашей кухне и вообще в нашей квартире, как припадочная.

– Ой, дочка, прости. Мы опаздываем. Сделаешь себе еще? – вопрос чисто риторический, потому что положение у меня было безвыходное.

Точнее, выход был. Он всегда есть. Вот, к примеру, встать на подоконник и выйти в окно. Тогда я могла себе позволить такую роскошь, потому что мы жили на девятом этаже.

Я одернула полинявшую от времени штору, раскрыла створки нараспашку и в лицо хлынула январская метель.

– Тайка, нечего квартиру выстужать. Закрой окно!

Он не ушел. Всего лишь проводил эту неприятную особу.

– Пап, зачем я тебе? Ты даже меня не вспомнишь… – вторую фразу я почти прошептала.

Губы дрожали от холода.

В два шага он пересек кухню и сравнялся со мной. Ухо охватил, выбивающий весь кислород из моих легких, ожог. Будто кто бросил на него раскаленные угли.

– Ты что несешь! – одной рукой отец держал меня за мочку, оттягивая ее словно гитарную струну. В тот миг я мысленно порадовалась, что не ношу серьги иначе порванного уха было бы не избежать. Второй рукой он резко закрыл створки, сотрясаясь от злости. – Тайка, мне твои выходки вот уже где, – он отпустил мое ухо и приложил руку к своей шее, имитируя рвотный рефлекс.

– Пап, не приводи больше никого к нам, пожалуйста.

Он хмурился. Сердился. Но я поймала в его глазах такой редкий проблеск сострадания, прежде чем он снова успел скрыться под маской безразличия.

Двери распахнулись и в купе вошел отец, держа в руках кружки расписные такие – самые необычные в быту и самые обычные в поездах. Сейчас он поставит их на стол и польется мелодией тоненькое дребезжание. А на фоне унылой серости за окном будет струиться дымящийся пар.

Я сделала глоток. Поежилась. И мне чертовски захотелось потеряться в собственном свитере. Чай давно остыл. И хотя печь, отлично справлялась со своей задачей, но мне все равно почему-то стало холодно. Как будто тело покрыло невидимым серебром инея.

– С чабрецом, как ты любишь, – пролепетал отец, проследив за моей реакцией, а потом плюхнувшись в сиденье напротив лихорадочно провел по своей коротко выстриженной шевелюре.

В свои тридцать восемь отец неплохо сохранился. Ни морщин, ни лишнего веса, только небольшая щетина, уставший взгляд из-под окаймленных длинными ресницами век и тронутые легкой проседью виски говорят то, что этот человек уже многое повидал на своем веку.

– Чего не пьешь?

– Пап?

Он бросил на меня вопросительный взгляд и проследив за движением моей руки слегка стушевался.

– Помада, – прошептала я, потирая указательным пальцем свою шею.

Глаза вспыхнули блеском раздражения. Он стал ладонью оттирать отмеченный отпечаток косметики, но делал это поспешно, что только усугубило ситуацию. Кожа с серовато-молочного оттенка становилась ярко-алой.

В какой-то момент мне даже стало жаль своего отца, достав из наружного кармана рюкзака салфетки, я протянула их ему.

– Тайка, опять забыла, что я тебе говорил? – не дав и словечка вставить в том же духе, он продолжил свою реплику. – В дела взрослых не смей совать свой острый нос!

– Хорошо, буду совать чужой, – буркнула в ответ.

Но отец витал где-то в своих облаках. Наверняка все еще вспоминал пышные формы той молоденькой проводницы, с которой он развлекался несколькими минутами ранее.

Поезд прибыл по расписанию и, сойдя на перрон, я побросала на сырую землю сумки. Отец тащил за собой чемодан, а проводница на дорожку испустила тяжелый вздох и окинула отца взглядом побитой собаки.

– Тайка, давай быстрей! Нас уже такси ждет, – проронил он, прямиком направляясь к входу в вокзал.

«Ворчун старый» – отсалютовала я мысленно в удаляющуюся от меня спину. Подхватив сумки, поспешила следом за ним.

Нужный автомобиль нашли не сразу, как оказалось, в этот день с железнодорожного вокзала Томска, много было приезжающих, и много уезжающих. Потом еще произошла небольшая заминка. Таксист велел доплатить за багаж, якобы они так не договаривались. Папа бросил что-то в духе: ох уже эти онлайн-бронирования. Ничего толком нельзя согласовать! Отец не был скрягой, он просто во всем любил порядок и скорее поэтому его немного вывела из строя неожиданная новость.

– Поехали уже, – отдав наличные водителю, буркнул папа.

За окном мелькала расписная окраина сибирского города, а мы все дальше удалялись от домов, оживленных магистралей, узорчатых зданий и все ближе становились к лесному массиву, полупустой трассе и к потускневшим, от серости и пыли, краскам мартовского неба.

Настроение было отстой. Мне даже спать не хотелось, ну либо за эти два дня я отоспалась в поезде так, что на ближайший год точно хватит. На милость таксист не проявлял любопытства и поэтому мы полчаса просто ехали в изнуряющей тишине. Дорога была похожа на три месяца осени, когда все дни сливаются воедино.

– Приехали. Дальше только своим ходом.

Я отвела глаза с вечнозеленых елей и посмотрела в лобовое. Движение было перекрыто металлическими ограждениями. Решетчатые ворота складывались в своеобразные туннели, каждый из которых был пронумерован. Батя сказал, что это центральное КПП и если у водителя нет особого пропуска, то, соответственно, проехать он не сможет, как и любой другой общественный транспорт.

На улицу мы выскочили словно селедки из банки и со всеми своими баулами попали прямо под моросящий дождь. Но ничего не сделаешь и поэтому пришлось топтаться на одном месте, ожидая досмотра. Я потянула капюшон, но, прежде чем скрыться от непогоды шею полоснуло холодное дыхание ветра.

В будке мелькнуло равнодушное лицо и попросило показать наши пропуска. Только стандартный процесс досмотра оборвал возникший, словно из воздуха, некто неизвестный. Появился он очень эффектно, мне даже уши пришлось зажать от резкого свиста, искрившего из-под колес его черной лады. Причем наглухо тонированной и поэтому рассмотреть лицо дерзкого водителя было совершенно невозможно.

Но на этом представление не заканчивалось, загрохотала музыка, всполошив округу маленького городка и я с осторожностью покосилась на наши чемоданы, которые уже ничто не могло удержать от замаячившего на горизонте танцевального батла.

– Кхм-кхм, – отец прочистил горло и достал из бокового кармана документы, да только показывать их особо некому было.

Сбитая с толку, я стала озираться по сторонам, а в этот момент из будки вышел человек в форме и замерев на месте, втянул свежий воздух жадно ноздрями.

– О, Бизон! Здарова! – за нашими спинами раздался крик, и мы с отцом развернулись посмотреть на того, кто явно был не знаком с совестью.

Контролер, ничего не ответив, махнул головой в знак приветствия, а потом вальяжной походкой промаршировал прямо к отъехавшему, со стороны водительской двери, стеклу.

– Мельников, выходи из машины! – силясь перекричать музыку на его лице, начали появляться красные пятна.

Наглый водитель явно не спешил покидать свой импровизированный клуб, потому как что-то бросил в ответ, но из-за музыки сложно было разобрать слова.

– Зна…е.. мне… не.. долго, – что-то вроде этого. Последнее я точно четко расслышала потому как одна мелодия быстро сменялась другой.

– И музыку уже выключи! – еще громче первой своей реплики пробасил Бизон.

На сей раз на Мельникова подействовал крик. Все-таки не зря краснел и пыхтел этот человек в форме. На секунду вокруг нас воцарилась атмосфера из тишины и покоя, которую тут же снова разорвал незнакомец. Из тачки он выбрался лихо. Нет, дверью не хлопал. «Видать, сильно любит свою «девочку». Вон и литье какое поставил, не поскупился. Тысяч тридцать только за один диск, не меньше», – промелькнула шальная мысль в моей голове, но самоуверенный парень успел уличить меня в разглядывании его автомобиля и бросил в ответ холодную ухмылку, после чего прошел мимо нас так, словно ступал по пустой планете, где не было ни одной живой души. Острые скулы и взгляд хищный, выклюет из тебя все живое подобно кладбищенской вороне. Посмотреть бы в эти хитрые глаза, вот только не только тачка его была затонирована, но и он сам. Фи́говый понтарез! Солнце в это время года такой редкий гость, а он щеголяет тут в черных очках, словно один из демонов ада спустившихся на нашу и без того грешную землю.

– Так, давай багажник открывай, – пробасил Бизон.

– Ну Серег, ну ты че? Я ж сейчас время теряю.

– Давай, давай. Сначала впрягайся за тебя, а потом опять перед начальством отчитывайся. Оно мне надо? – выплюнув шелуху в сторону, он достал из кармана еще горстку семечек.

Батя у меня человек строгий и невоспитанность за версту чует. А то что мы видели перед собой сейчас проявление крайнего безобразия в этом не было никаких сомнений.

– Молодой человек, подойдите сюда, пожалуйста, – строгим голосом отец обратился к контролеру, но, кажется, его не так поняли, и на просьбу отреагировал эта выскочка на колесах.

– Подожди, мужик! Мою малышку сейчас смотрят, – это у всех парней такая привычка давать имена своим авто или байкам?

Время замерло, а с отцом стала происходить мгновенная трансформация. Человек среднестатистических лет с неумолимой скоростью перевоплощался в боевого быка из испанской корриды. И пока он не наворотил тут дел, надо было брать все в свои руки. Вовремя зазвонил его мобильный, а я нырнула на дно дорожной сумки. Идея была сырой, как и асфальт под ногами, но попробовать стоило. Я быстро стала перебирать вещи: батины тряпки, моя одежда, а в боковом кармане немного косметики, которой я почти не пользуюсь. Это все было совсем не то, что мне нужно и я быстро переключилась на рюкзак, в котором покоились парочка музыкальных дисков и несколько книжек из художественной литературы, вот только ножичка среди них я так и не нашла. Время бесследно утекало, а секундная стрелка так и тикала мне по вискам. Я нервничала, что сейчас отец положит трубку, а контролер закончит осмотр автомобиля, и мой план вдребезги расколется, так и не облачившись в реальность. И в этот самый момент я наконец-таки вспомнила, куда мог запропаститься маленький ножичек с красной рукояткой.

Выудив на свет острый предмет с самых недр своего необъятного рюкзака (из потайного кармана) я тихонько пробралась к автомобилю с водительской стороны. Пока те двое прятались под крышей капота, я одним филигранным движением руки вонзила острие в толстую каучуковую резину.

– Чисто. Можешь ехать, – услышала я приближающиеся шаги в свою сторону.

– Конечно, чисто. Ты ж меня знаешь, – последовал в ответ самоуверенный голос, и я вздрогнула, когда метнула свой взгляд в сторону отца. Он был зол.

– Тася, иди сюда!

Не нравился мне его тон, похоже, опять скоро будут гореть уши.

Мельников с улыбкой сытого котяры открыл дверь автомобиля, но вдруг резко замер на месте.

– А это еще что такое? – он наконец-то сдернул с глаз очки и круто развернувшись вперил в меня ненавистный взгляд бездонной пропасти. Ведь радужка была настолько черной, что сливалась со зрачком. – Ну-ка стой! Ты… маленькая мер… хм… что ты только что здесь делала? – он обвел пальцем воздух, обозначая границу передней части его автомобиля.

– Ничего, – беспечно бросила я и теснее прижалась к отцу.

Хищный взгляд еще больше демонстрировал миру такие гладкие и невероятно острые скулы.

– Мельник, что там у тебя еще? – показался человек в форме.

– Это все эта девчонка, – он стал махать руками. – Надо ее задержать!

– Что? – от возмущения у меня воздух в легких закончился.

– Ладно, разберемся. Пройдемте все в помещение.

– Минуточку! – отец смерил каждого из нас задумчивым взглядом и остановился на Бизоне. – К вашему сведению перед вами стоит майор Медведев. Значит, поступим следующим образом… Вот наши пропуска, вы сейчас же проведете досмотр, а потом отпустите меня и мою дочь!

Глава 2. Новая школа.

Раннее, раннее утро. Под ногами полупустые дороги незнакомого города, а над головой сквозь мрачное и тусклое небо пробивается слабое свечение солнца. Вокруг лишь единицы людей, да редкие автомобили. Сама атмосфера такая, будто бы перед сном пересмотрел «Чернобыль» и попал в прошлое. Возможно, так оно и было, если вспомнить вчерашний наш переход через пункт пропуска.

Мрачный город совдеповских времен по всему периметру был огорожен колючим забором. К тому же проволока тянулась сразу в несколько рядов. Это я еще вчера на КПП успела заметить, мгновенно почувствовав подкатывающий к горлу ком, что нервно сжимался и сотрясался, словно лист кленовый на ветру.

Жилые дома – те и вовсе выглядели пугающе. В основном постройки представляли собой старые и обветшалые малоэтажки, как после великой бомбежки: куски осыпанной штукатурки, художества местных подростков –надписи, которые, если вслух произнести бабушки около подъезда сразу начинают тарахтеть о том, какая же нынче невоспитанная молодежь пошла.

«Ну спасибо, папочка! Надеюсь, здесь мы не задержимся надолго».

Приближаясь к центру, я мысленно готовилась столкнуться с рынком той эпохи, когда вещи примеряли, стоя на картонке, а продавцы верещали: это же фирма! Бери, дорогой. Не пожалеешь! Продукты и те взвешивали на циферблатных весах на одну сторону – колбаску там, фрукты, либо овощи, а на другую чашу – гирю.

Опасения мои рассыпались в труху, как только я ступила на центральную площадь, во главе которой красовалось старое двухэтажное здание местного гастронома, только первая буква названия перегорела и покрылась трещинами, зато остальные сияли ярко, выстроив наименование совсем другого значения. А вот дальше от гастрономного-астронома высились две свеженькие постройки это – бассейн «Дельфин» и ледовый дворец «Ласточка». Разглядывать остальные достопримечательности городка у меня совсем не было времени и поэтому, затерявшись на одной из узких улочек, я вдруг вспомнила вчерашнего негодяя. Неудивительно, если сейчас повалит дым из ниоткуда, а после появится черный ворон. Вот блин! Этот тип такой мутный. Надеюсь, я его никогда больше не увижу.

Из мыслей меня выдернул покрытый коррозией кованый забор, в который я чуть не врезалась замечтавшись. Но через решетку перед глазами замаячило кирпичное здание. Так вот ты какая? Моя новая школа… Примерно так я ее себе и представляла.

Попав внутрь меня чуть, не снесло ветром старины. На вахте дежурила ворчливая старушка и она же заведовала гардеробом. Я сдала верхнюю одежду и, оглядываясь по сторонам, стала осторожно двигаться вдоль по длинному коридору. Пол под ногами поскрипывал, как расстроенный инструмент, но я посмотрела на бегающую сломя голову школоту, раз они до сих пор не ушли под землю, то и я не должна провалиться. Наверное.

Только выдохнула спокойно, подняла глаза, а там… Впереди меня ждало еще одно препятствие.

– Гребаный «Форт Боярд!».

«Поднимешься по лестнице, там рядом с кабинетом директора будет твой класс», – всплыли вчерашние слова отца. А у меня лишь эхо в голове: поднимешься по лестнице… поднимешься по ле… поднимешься…

Раз ступенька.

Два ступенька.

Три ступенька.

И ничего не страшно даже. Подумаешь, на шестой, вон сбоку дырку заколотили. Главное же что заколотили?

– Медведева? – и развернуться бы не мешало, но мало ли нас таких Медведевых. Распространенная фамилия как-никак. – Таисия! – Ух, а голос-то какой, до мурашек пробирает. Стальной. Холодный словно воздух на вершине Эльбруса.

– Здравствуйте? – передо мной в двух шагах стояла женщина примерно возраста, как мой отец, а может, она была постарше его. Только эти милые белые кудряшки ей очень шли и делали лицо более моложавым, а еще совершенно не соответствовали командному тону. – Можно просто Тася.

– Ты у нас новенькая, верно?

Очевидный факт я подтвердила кивком головы.

– Класс знаешь, где находится?

– Да.

– Отлично! Меня зовут, Паулина Романовна. Твой классный руководитель, а это… – она протянула мне толстенькую папку, листы которой были сшиты прочной нитью, – журнал. Отнеси его и положи мне на стол. Вернусь со звонком, так представлю тебя ребятам. Как раз у вас сейчас классный час намечается.

Паутина Романовна, не ну а как еще называть женщину, у которой вместо волос на голове одно сплошное сплетение на сплетении? В общем, училка отдалилась от меня на довольно приличное расстояние, но цоканье ее острых каблучков до сих пор трезвонькало у меня в мозгу. А потом еще эти странные звуки в конце коридора за неведомо куда ведущей закрытой дверью.

– Стоять! – схватила за капюшон так вовремя подвернувшегося мальчишку младших классов. – Что это за дверь?

Он посмотрел на меня, как на полоумную, но быстро смекнул, что мне лучше правду ответить.

– Там пожарная лестница. Только… туда не стоит соваться, если не хочешь огрести.

– От учителей? – догадалась я.

– И от них тоже, – тяжело вздохнул мальчишка при этом плечи его сразу же осунулись. – Часто там старшаки всех прессуют, кто не так посмотрел в их сторону или сказал не то.

Наверное, мне было больше всех надо, но признаться честно я просто любила всякие такие заварушки. Когда мы жили на Дальнем Востоке, за год я успела сменить две школы. Потому что в одной мне не понравилась училка математики. Строгая Жаба Ивановна. Реально не помню, как ее звали, но она была такой же толстой и зеленой, как это болотное существо. И вечно квакала протяжно и заунывно:

– Садись, Медведева! Два, Медведева! Не знать теорию вероятности, – и качала своей заплывшей головой. – Ай-яй-яй, Медведева!

Я один раз ей стул клеем намазала, так та разворчалась и вцепилась в меня своими мелкими черными глазенками. Почему-то сразу же именно на меня и подумала. Жаба, она и есть жаба! Так и воевали! Постоянно отца дергали, а у него разговор короткий причем со всеми и выдержка такая же. Поэтому сразу же перевел меня в другую школу. Впрочем, там я завела дружбу с Гришкой Маршалом, его, кстати, все так и звали по говорящей фамилии «Маршал». Он пока вахтершу отвлекал, я на десять минут раньше звонок давала. А когда должна была состояться очень важная контрольная по информатике, мы вообще разработали гениальный план. Перед звонком на урок побежали в подвал, у нас там было два спортзала один маленький, а другой для старших классов. Так вот, в подвале том обычно только в начале коридора работали лампы, а между спортзалами царила атмосфера ночи. У стены вдоль стояли несколько стульев. Я была на целую голову выше Гришки, поэтому важная миссия целиком лежала на мне. Мальчишка поджег лист бумаги и я, забравшись на спинку стула, пыталась тянуться к потолку туда, где зиял пожарный датчик. Ноги тряслись, но, несмотря на щуплого Маршала, он крепко держал меня своими тонкими руками-ниточками. Пришлось повозиться, но план сработал. Раздался пронзительный визг… Ой, сколько шуму было. Сколько суеты вокруг.

Интерес подстегивает чрезмерное любопытство, и я не могу вот так просто оставить без внимания то, что творится там за этой дверь. Пару минут завороженно смотрю в одну точку, а после дергаю ручку на себя, но она почему-то не поддается. Я же только что слышала за ней какой-то шум. Снова дергаю, и на этот раз дверь немного отходит в сторону, появляется небольшой зазор. Но кто-то тут же захлопывает ее прямо перед моим носом. Ах вот оно что! Я со всей силы наваливаюсь на преграду, и она резко распахивается. Раздается девичий визг. Передо мной, развалившись на бетонном полу, сердится, по всей вероятности, обладательница писклявого голоса.

– Ты кто такая? Че те надо? – сыпятся вопросы со стороны и я оборачиваюсь на еще один голос чуть более грубый.

– А я… это… ты – та самая, кто… – продолжение фразы я изображаю пантомимой. Закинув ладонь над своей головой и растопырив три пальца, что значит «корона».

Королева никогда не ходит одна. Вот и сейчас часть ее свиты – это писклявая девчонка, что минутой ранее подпирала дверь, но я оказалась сильней ее и бедолага свалилась на пол. Кстати, до сих пор сидит в том же положении и, вероятнее всего, ждет дальнейших указаний от своей королевы. Вторая участница шоу трется по правую сторону от нее. Глазки нагленькие и ни капли страха, ни толики раздражения. Смотрит в упор, а потом убирают в карман маркер, это я успеваю заметить уже в самый последний момент. Пытаюсь рассмотреть, кого хоть прессуют. Но непонятно то ли там парень, то ли девчонка в мальчиковой одежде. Волосы у жертвы чуть выше плеча окрашены в ярко-фиолетовый цвет. Сама же жертва сидит на ступеньке, свесив вниз голову.

– Допустим, – королева складывает крест-накрест руки и надув недовольно губки хмурится. – Сочту за комплимент. Тем не менее тебе че здесь надо?

Девица медленно спускается по лестнице направляясь прямо на меня, и в эту же секунду звенит звонок на урок. Она глазами командует своей подружке, чтобы та снова закрыла дверь.

Атмосфера накаляется. Затылок обжигает холодный металл ярости, что в одно мгновение кристаллизуется в ее расширившихся зрачках.

Теперь мы стоим лицом к лицу. Она внимательно всматривается, словно хочет выжечь у меня пятно на лбу. От королевы веет ментолом и дело тут явно не в жвачке. Девица негодует. Она не может понять, кто посмел нарушить ее царские покои.

– Что-то я тебя раньше не видела, – наклоняет голову влево, словно у нее в черепной коробке вместо мозгов одна сплошная груда камней.

– Я…

– А знаешь… мне пофиг!

Все происходит так быстро, что я не успеваю даже среагировать. Лишь дергаюсь, почувствовав острую боль в животе.

– Крис! – опять визжит этот противный голос.

Я делаю рваный вдох и пытаюсь вернуться в прежнее состояние, но в этот момент девчонки кучкуются к выходу. Я понимаю, что в живот ударила меня эта самая королева или как к ней еще обратились Крис и единственное, что хочу сделать это выцарапать ей глаза. Вцепиться своими короткими ногтями. Содрать кожу с ее румяных щек. Чтобы навсегда запомнила, что не на ту нарвалась. Даже хватаюсь, как, мне кажется, за ее волосы, но девчонки бесследно исчезают за дверью.

– У тебя салфетки есть?

Что? Кто здесь? Потом я постепенно отхожу больше от шока, чем от физических увечий и вспоминаю про жертву. Ею, кстати, оказывается парень примерно моего возраста. В широких темных джинсах и яркой ляпистой футболке.

Я бросаю на него удивленный взгляд, а он тут же берет челку и отводит волосы назад. На лбу красуются три буквы выделенные курсивом.

«Л.О.Х.»

– Любить очень хочется, – бормочу я, протягивая парню салфетку.

– Извини, но на роль твоего парня я вряд ли сойду, – бормочет он и принимается оттирать надпись со лба.

– Не тушуйся! Это всего лишь аббревиатура, – пожимаю плечами и поднимаю с пола классный журнал, который выпал у меня из рук, когда королева крышей поехала.

– Тогда уж лучше: «Логово отвергнутых химер», – морщит крупный нос и зрелище напоминает сморщенную картошку.

Непроизвольно вырывается смешок.

– Извини, – не то, чтобы этот парень вызывал жалость просто за такой короткий отрезок времени я успела уловить в его манерах редкую черту доброты. Такой искренний и настоящий. Мне кажется, он даже обижаться не умеет.

Трет. Трет. Прям как батя мой тогда в поезде, а надпись все не стирается.

– Похоже, что одними салфетками тут не обойтись… – я делаю тяжелый выдох, а парень с обреченным видом поднимается со ступеньки. – О, есть идея! Но для этого нам надо отсидеть еще урок.

В класс мы врываемся в самый разгар бурных распрей Паутины Романовны и ее неупокоенных учеников. Поэтому уже «подогретая» классуха пулей переключается на нас.

– Так, так, так… – облокачивается бедром в учительский стол и кладет руки на пояс. – Воробьев и Медведева.

Она делает тяжелый вздох. Странно, но атмосфера тишины и покоя воцарилась здесь сиюминутно, как только мы оказались центром притяжения. Будто тайфун прошел по коридору и смел все недомолвки.

– Садись, Антон,

Итак, за короткую сцену знакомства выяснилась еще одна новость, что мы с жертвой. Ну, точнее, с Антоном Воробьевым теперь будем учиться вместе, но не менее прекрасную новость я узнала, когда поймала на себе чей-то пристальный взгляд. Пробежалась по классу глазами и в первом ряду у окна за третьей партой обнаружила ту самую королеву, да еще и с подружкой, которая вывела надпись на лбу у нашего одноклассника.

– Знакомьтесь, ребятки. Это – Таисия Медведева ваша новая одноклассница, – у меня словно сквозь туман пролетают слова классухи и перешептывания новых одноклассников.

Я лишь поскорее отдаю классной журнал и пробираюсь между рядами в поисках свободного места. Во втором ряду вижу свободное место рядом с девчонкой, похожей на одуванчик. Ее белые волосы такие же пушистые, как пух. Но она опускает голову и ставит рядом с собой рюкзак. Не больно-то и хотелось сидеть в самом центре класса. Поэтому обнаружив в конце ряда пустую парту, я почувствовала прилив сил и поспешила поскорее занять место.

– Даже и не думай, – раздается со стороны знакомый голос.

– Кристина! – одергивает эту пиявку Паутина Романовна.

– Что Кристина? Это же место Влада!

Даже с конца класса я замечаю уставший взгляд классухи. Токсичные люди – они токсичны во всем. Отравляют воздух, планету и все свое окружение.

В каждой школе и в каждом классе есть свой токсик, а моя задача взять дихлофос и вытравить эту муху.