Новогодний подарок

Глава 2, в которой мы с папой на катке катались

Наступило самое мое любимое утро в году – утро 31 декабря. Оно любимое, потому сразу после завтрака мы с папой ходим на каток, пока идем, болтаем о всяком, снежками друг в друга кидаемся… А еще это последнее утро уходящего года! Папа говорит, что надо его провожать шумно и бодро.

– Ну Санька, на каток-то идем? – подмигивает мне папа.

– Еще бы! – чуть ли не подпрыгиваю я на стуле. И тут из моей спальни выходит Снежок, потягивается, трется об мамину ногу принимается жалобно мяукать. Это означает, его пора кормить. Только я-то теперь знаю, что он и словами умеет! Притворяюсь, будто кашу доедаю, а сам наблюдаю.

– Снежочек, дружочек, пропажа наша, – ласково гладит кота мама, – Сейчас я тебе корма насыплю. Снежок, как ни в чем не бывало подходит к миске, принюхивается и жадно принимается за пищу, подрагивая хвостом. Тут я вспоминаю, что Снежок обещал со своим таинственным другом познакомить, прикидываю, как бы так выяснить у него подробности: когда? как? где?

– Па, ну я пойду собираться на каток? – спрашиваю.

– Ну давай, я сейчас кофе допью, и тоже пойду, – кивает мне папа.

– Снежок, пойдем поможешь мне выбрать свитер, – как бы в шутку обращаюсь я к коту, выходя из кухни. Бегу в спальню, прыгаю на кровать и принимаюсь ждать Снежка. Тот медленно следует за мной, останавливается и нюхает дверной косяк.

– Снежок! – шепчу я ему, – Когда же ты меня знакомить будешь с другом?

Снежок молчит, как в рот воды набрал. Я жду. Снежок проходит вглубь комнаты, трется спиной о ножку кровати, запрыгивает на нее, сворачивается клубочком подле моих ног.

– Снежок, что же ты молчишь? – не унимаюсь я. – Боишься, что родители услышат? – вскакиваю с кровати и закрываю дверь в спальню. – Теперь точно не услышат, – но Снежок продолжает молчать, смотрит на меня, щурится и мурчит. И ни слова, ни словечка не отвечает! Как же так, думаю, что же он, специально дразнится? А может мне всё это приснилось, и Снежок никогда со мной не разговаривал?..

В задумчивости надеваю свитер и лыжный комбинезон, натягиваю колючие носки, уже собрался было выходить, но останавливаюсь на пороге. – Снежок, ну скажи ты мне хоть что-нибудь! – шепотом молю я кота. Но Снежок и ухом не повел, сложил пушистые лапки под себя, зажмурился и мурчит. Мурчит как партизан.

Мы с папой отправляемся пешком на каток. Идем по заснеженным улицам, любуемся разноцветными гирляндами и флажками, что повесили между столбов. Навстречу нам бегут люди с тяжелыми сумками – у одного в пакетах звенит, у другого батон вываливается – а они румяные, счастливые, бегут, торопятся домой. Как здорово! Доходим до катка, а там в самом центре большущая елка с красной звездой на макушке! Елочка светится, переливается всеми цветами радуги, а вокруг нее катаются другие дети.

– Папа, скорее! – тяну я отца за руку.

– Бегу-бегу, – смеется папа.

Быстро натягиваем коньки и вперед – ух-х! Какой лед скользкий!

– Осторожней! – командуем мне папа и хватает за руку. Вдруг на катке заиграла мелодия. Я сначала её не узнал, прислушался. Смотрю на папу, а он уже как дирижёр размахивает невидимой палочкой и подпевает, – Ла-ла-лай-ла-ла-ла… Ну ты чего, Санька, не узнаешь? – спрашивает.

– Не узнаю… Узнаю! – это песенка из папиного детства, из мультика про Простоквашино.

– Кабы не было зимы в городах и селах, никогда б не знали мы этих дней веселых! – подпеваю я папе. Мы катимся по скользкому льду, взявшись за руки, я смотрю на огоньки, разноцветные игрушки, разглядываю других детей на катке. Вон девочка кружится на льду как юла – ничего себе! А вон малыш пытается встать на коньки, держится за мамино пальто, падает, хохочет. Какой смешной малыш. Я гляжу снизу вверх на папу, он улыбается, тоже по сторонам глазеет, а у самого глаза блестят ярче звезды на елке! Эх, как же, всё-таки здорово…