Разумный и прагматичный подход к терроризму новой формации пошатнул стабильное положение всех без исключения государств континента. Форма подковы не даровала этим землям фортуны. Благополучные и отсталые страны наравне противостояли предполагаемой, но недооцененной угрозе. Великую страну от общей беды спасало крайнее расположение на карте, общие границы только с одним, наиболее стойким государством и принципиальная позиция по вопросам внутренней политики. Семь остальных континентов были на добровольной основе далеки от событий происходящих в центральных широтах и занимали позицию бесстрастных наблюдателей.

За относительно недолгий период смертники использовали научные разработки не одного поколения. Громадные территории подвергались бактериальной, лучевой, химической атаке. Климатические условия перестраивались без разумных оснований, в результате чего ряд государств потрясали неведомые ранее стихийные бедствия.

Реакция населения континента была неоднозначной. Большинство из них склонили свои головы перед неизбежным. Остальные сохранили в себе достаточно сил для борьбы и несли для правящей элиты своих держав не меньшую угрозу, чем террористы. Пока государства-соседи шатались и рушились, подобно карточным домикам, Великая страна сохраняла свои прочные позиции. Многие мечтали бросить свою некогда благополучную жизнь в родном государстве и обосноваться в закрытой и поистине независимой Великой стране, но безопасность и стабильность Великой страны обуславливалась тем, что туда была закрыта дорога для всех мечтающих, страждущих, уповающих и рассчитывающих на свою личную выгоду.

Как только страны континента объявили о своей неспособности бороться с непреодолимыми и кровавыми реалиями, террористические акты новой формации прекратились. Надежное плечо поддержки наиболее пострадавшим регионам предоставили члены Союза Лидеров, ранее занимающие позицию бесстрастных наблюдателей. На восстановление континента вкладывались огромные финансы и бесчисленные ресурсы. Как и было ранее в мировой истории, на гребне благополучной волны континент настигли воинственные кочевники. Ими был объявлен новый этап смуты.

Прошлое, словно мощная воронка, поглотило благополучие, мир и привычную жизнь населения континента, оставив настоящее ни с чем.

Часть вторая. Эшенленд – с прикрасами и без них

Глава 1. 2058

Время, когда рай на Земле казался реальностью. Одна страна тесно приблизилась к религиозной легенде с корректировкой, требуемой неудержимым прогрессом. Плодородные земли, активное производство, умеренная экология, довольные люди. Всего этого могло бы и не быть, но это есть благодаря финансовым и стратегическим вливаниям могущественных государств – наставников. Наставники дарили новые возможности и ничего не требовали взамен. Длительное благоденствие Эшенленда порождало жадное ожидание будущего.

В знак благодарности по отношению к наставникам и зароку не возвращаться к прежним порядкам крошечное государство-доходяга стало Эшенлендом. Прошлое название страны, как след позора, год за годом стиралось из памяти и души каждого эшенлендца. Ушел в небытие и прежний язык. При первой же возможности все спешно меняли имена и фамилии на более благозвучные варианты, предлагаемые новой речью. Эшенленд стремился стать самой преданной и надежной частью нового миропорядка с перспективой когда-нибудь оказаться в одном ряду с наставниками.

Старшее поколение эшенлендцев все же помнило относительно недавние времена смуты и лишений, начало которым было положено именно на их континенте. Тогда плодоносный Земной шар казался кровавым рингом, на котором происходили бои без правил. Самые слабые покидали остервенелый мир болезненно и безобразно. Промежуточным и никого не удивляющим итогом было исчезновение одной народности в год. Прогресс не прекращал свое движение, но человек не мог этим достойно воспользоваться. Земля стремительно истощалась и с каждым месяцем у людей возникала уверенность в том, что скоро наступит предрекаемый пророками конец света.

Тогдашняя территория Эшенленда была на самом безопасном расстоянии от эпицентра беды, но отголоски катастрофы касались каждого жителя планеты. Смута пожирала одну страну за другой и словно зверь, познавший вкус крови, агрессивно бросалась за новой добычей. За десятки лет в жернова войны было выброшено миллиард людей, астрономические суммы и лучшие научные достижения. Все сферы деятельности направлялись на ожесточенную борьбу, в ущерб повседневным людским потребностям. Сначала наука замерла недоразвитым плодом в чреве медицины. Разложение поражало все сферы научной жизни, что к тому времени казалось невозможным. Болезни и другие общечеловеческие проблемы развивались с аномальной активностью, но больше не возникало ни одного достойного способа устранения какой-либо бедственной вспышки. Человечество, стремительно следовавшее вперед, было отброшено далеко назад ударной волной распрей.

Конец всему пришел неожиданно. Все делали ставку на истощение и гибель земли. Никто не ожидал, что истощится сама война. Смута и кровавые стычки останутся только на той территории, которая уже непоправимо осквернена бесчеловечными законами. Людей, для которых война стала частью жизни, предоставили самим себе и на границе агонирующих стран возвели надежную стену, чтобы ни одна капля крови или кусок плоти оттуда не оказались на чужой земле. Создание укрепления на опасных границах стало одной из самых значимых побед научной мысли. Многослойный уровень защиты делал невозможным пресечение границы по обе стороны, каким бы то ни было способом. Война оказалась в прочных тисках.

Территории, на которых был восстановлен мир, все же вытянули трагический жребий – несколько последующих лет забрали близко тысячи жизней мирных граждан в результате агрессивных манифестов со стороны оставшихся воинственных кочевников. Не оставалось ничего иного, кроме как ждать гибели последнего кочевника и принять последние жертвы. Терроризм новой формации нередко вспоминали, как пережитое явление и любой здравомыслящий человек допускал возобновление деятельности, несущей наибольшую угрозу.

Приход благополучия откладывался долгие годы. Люди не были готовы работать даже на собственное благо. Потребовалось немало сил, смирения и самоконтроля для того, чтобы наладить всеобщее существование. На континенте, территория которого некогда по своей форме напоминала подкову, было только два государства, успешно преодолевших потрясения последних десятилетий – Великая страна и Эшенленд. Эти государства располагались на разных краях континента, подход к внутренним делам у Великой страны и Эшенленда не имел ничего общего, но в обоих случаях население можно было назвать в равной степени умеренно счастливым.

В Эшенленде не было запретов, намертво укрепивших свои позиции в остальном мире. Здесь курили практически все и везде, где только можно. Табачный дым никому не мешал, поскольку сознание людей не было затронуто пропагандой против этой вредной привычки. Были разрешены и легкие наркотики, употребление которых все же должно было происходить в контролируемых зонах согласно предписаниям. Все знали риски, провоцируемые избранным образом жизни и результаты, которые понесет их здоровье. Тяжелые и неизлечимые болезни не воспринимались, как приговор. Каждый знал, что с появлением первых болезненных симптомов, с которыми еще не способна справиться медицина, он может внести запись в лист ожидания специального хосписа, где ему проведут эвтаназию, в условиях роскоши и великих наслаждений. Десять дней блаженства и смерть, о которой раньше можно было только мечтать. Помимо людей, свои последние мгновения здесь проводили домашние животные без будущего.

Хоспис «Enjoy» располагался в старинном, но капитально отреставрированном особняке, окруженном вековыми парками, впечатляющими аллеями и лучшими во всем Эшенленде полями для гольфа. Неподалеку протекала узкая речушка, через которую простирался каменный мост. В некоторых местах над рекой были утесы, при виде которых поистине захватывало дух. И особняк, и все богатства обозримой природы служили тем, кто живет последние десять дней. Каждый ощущал себя хозяином дивных владений.

Мужчины, один из которых был седым, а второй – рыжим, одновременно заселились в «Enjoy», взяв с собой своих жен, и ожидали эвтаназии, которая была назначена на завтра. Седой и рыжий сдружились во время откровенно неудачной игры в гольф еще в первый день. Они проводили за этим бесплодным в их случае занятием большую часть отведенного им времени.

– Дерьмовая игра. – подытожил рыжий.

– Не торопись с выводами, веснуха. Мы просто не разобрались во всем этом. – спокойно ответил седой.

– Я мастер, если дело касается определения, дерьмо передо мной или нет.

– И каково быть дерьмовым экспертом? – сквозь стыдливый смешок произнес седой.

– Дерьмовая шутка. – поспешил с ответом рыжий. – У тебя есть выбор, брат: заниматься этим дерьмом или отправиться со мной в финальное путешествие, после которого не стыдно умирать.

– Что за путешествие? – поинтересовался седой.

– Я договорился с дежурным медбратом – он может организовать нам программу «SOS». Позабавимся на полную катушку! Сдохнем от кайфа!

Мужчины предпочитали уходить в мир иной, предварительно проходя своеобразный маршрут под названием «SOS». Вечером, накануне процедуры, этот путь вел в контролируемую зону, где мужчина принимал полюбившееся им вещество, затем специальные провожатые отводили его в легальный и первоклассный согласно отзывам посетителей Дворец похоти, обитатели которого предоставляли все виды сексуальных услуг. После полуночи открывались клубы, где каждый уважающий себя эшенлендец хотя бы раз испытывал удачу и выпускал на волю свой азарт. Считалось не зазорным, если умирающий напоследок спускал все свои сбережения и проигрывал имущество. Женщины могли пройти такой же предсмертный маршрут, но большинство из них ограничивались визитом в контролируемую зону.

Сразу же после ночного путешествия седой и рыжий попросили общую палату для одновременной процедуры. Их кушетки стояли близко, поэтому они могли общаться друг с другом до самого конца.

– Встретимся в следующей жизни, веснуха. – устало произнес седой.

– Лучше встретимся на небесах – здесь слишком много дерьма. – чуть оживленнее ответил рыжий.

В последние минуты они были счастливы, умирая в окружении родных и друзей, которым было не страшно выступать в роли свидетелей запланированной смерти. Каждый ответственно и с легким сердцем подходил к подобной миссии. Никто не знал точно, как скоро он окажется в числе приоритетных клиентов «Enjoy».

Эта страна открывала много соблазнительных и опасных возможностей, но не было ни одного ее гражданина, которого эти условия бросили на социальное или духовное дно. Отсутствие менторских запретов вырабатывало в людях спокойствие и инстинктивное выстраивание адекватных границ своего поведения.

Религия заняла одно из главнейших мест в жизни каждого эшенлендца. Люди, которые знали, что такое «плохо», не жалели денег на нужды церкви. Это был их знак благодарности Богу за то, что они теперь имеют. Духовенство преклонялось перед Богом вдвойне усерднее и в знак благодарности перед Всевышним принимало роскошные подношения прихожан.

У истоков Эшенленда популярность Верховного Святителя в буквальном смысле поднялась до небес. Серым мартовским днем, на концерте по случаю третьей годовщины Эшенленда, он потребовал дать ему право выступить перед людьми. Каждый, кто был на том концерте, ожидал услышать бессмысленную религиозную пропаганду, безжалостно лишавшую слушателей их драгоценного времени. В тот раз, попирая вековые стандарты, Верховный Святитель ограничился несколькими пространными фразами.

– Рано или поздно ветхое пристанище нашей веры уничтожит рок, но из оставшегося пепла мы построим дворец, внутри которого родится вечная жизнь! Это будет аналог рая на запятнанной нашими грехами земле! – впечатляюще провозгласил официальный посол Бога в Эшенленде.

Причудливый спич Верховного Святителя позабавил многих, но уже на следующее утро его слова были позабыты. Их вспомнили через восемь дней, когда юная, никому неизвестная красавица сорвала первое религиозное торжество Эшенленда. Перед началом службы, полностью облитая неопределенной жидкостью, обезумевшая девушка выбежала в центр зала собраний и истерично закричала:

– Я – огниво, разжигающее тлеющий мир!

Не теряя времени, она достала зажигалку и бесстрашно подожгла себя. Истерично кричавший клубок огня хаотично метался в разные стороны чуть больше минуты. Старые стены церкви не могли противостоять пламени. Древнее строение сгорало подобно бумажному домику. От пожара пострадали только церковь и девушка – виновник нелепой трагедии. Ее короткие светлые волосы, большие выразительные глаза небесно голубого цвета, милые черты лица и стройное тело, как и ее жизнь, дотлевали где-то внутри пожарища.

В одно мгновенье Верховный Святитель стал пророком и духовным авторитетом Эшенленда. Как и говорилось в его пророчестве, эшенлендцы не смогли остаться равнодушными и общими силами отстроили роскошную церковь. Все они единодушно ожидали полного очищения их несовершенных душ.

Вторым по значимости после Бога для эшенлендцев стал президент Фейт. Высокий брюнет с притягательными чертами лица и глазами редкого цвета. По словам соратников и поклонников, близко его знавших, яркая синева необычайно умных глаз Фейта была такой же завораживающей и холодной, как арктический ледник. Он знал, что красив и умело этим пользовался. Те, кому удавалось с ним увидеться и пообщаться лично, сразу же и навсегда становились его скрытыми фанатами, вне зависимости от их пола и возраста. Словно каждое утро Фейт принимал ванную с феромонами и душился таинственным парфюмом, в нотах которого преобладала дерзкая харизма.

Он приступил к президентским полномочиям за восемь месяцев до окончания смуты. Возлагая на себя ответственность за управление гибнущим государством в момент общечеловеческого кризиса, он не ожидал, что сможет вывести свой народ на путь процветания. Годы восстановления и развития Эшенленда прошли практически безболезненно. Фейт смог наладить контакты со странами-наставниками и как шутил он сам – «проложил финансопровод» между сверхдержавами и Эшенлендом. Ни у кого не возникало сомнений в том, что это первый президент, считающий себя частью эшенлендского общества и желающий наравне с согражданами насладиться плодами благоденствия. Поэтому народ, движимый страхом потерять то, что уже есть, единогласно делегировал Фейту пожизненные президентские полномочия.

Еще в период предвыборной кампании Фейту улыбнулась удача. Он женился на дочери самого влиятельного человека страны. Таким образом, молодой кандидат набирал необходимые очки в голосовании. Даже в случае проигрыша на выборах он оказался бы победителем, находясь под надежным и опекающим крылом тестя.

Все 22 года правления и прочного брака Фейт маниакально желал рождения наследника. Его первенцами стали разнополые близнецы, но пьянящий голову восторг очередной жизненной победы оборвался трагическим известием. Мальчик был слишком слаб и не проявил ни малейшего усилия в борьбе за свою жизнь. Оставшаяся в живых девочка унаследовала от родителей и крепкое здоровье, и острый ум, что выяснилось еще с раннего детства, и железную волю. В ней сконцентрировались все качества, которые любимый ею отец ожидал от наследника, но Фейт не считал дочь частью своей жизни. Его ребенок должен обладать членом, и в этом вопросе не было места компромиссу.

С каждым годом Фейт все агрессивнее требовал от супруги рождение сына, но очередная беременность заканчивалась абортом, поскольку они зачинали только девочек. Фейты изнуряли себя специальными диетами, ломали голову вычислениями необходимых дат и времени суток, выкручивали устаревающие суставы новыми позами, гарантирующими 100% результат. Медицина открывала большие возможности, касающиеся этого вопроса, но Международная конвенция о правах еще не рожденного человека на биологически предусмотренный пол запрещала все лабораторные манипуляции, направленные на достижение запрашиваемого ребенка в угоду прихотям будущих родителей. Многие закрывали глаза на конвенцию и обзаводились потомством согласно заказу, но как показали годы – такой выводок оказался вполовину слабее и отличался чрезмерно высокой смертностью.

После череды неудач Фейт решил воспользоваться исторически проверенным вариантом и получить наследника от другой женщины, разумеется, провернув дело так, чтобы все считали матерью ребенка законную жену. И снова аборт за абортом. Фейт понимал, что доктор знает о нем слишком много и темные стороны его личности могут оказаться достоянием публики. Ужас от возможного лишения общественного статуса внес в его сознание своевременное отрезвление. Фейт принял сторону проигравшего в этой борьбе и остановился. Однако аномально холодный 2058 год похоже повлиял на его сперматозоиды и они с женой ожидали рождение сына, не веря до конца в свою удачу. Фейту удалось добиться казалось невозможных перемен не только в жизни страны, но и в собственной. Своей правой руке и единственному другу – Сильверстейну президент дал особое указание. Семье младенца мужского пола, который будет рожден в день и час с его сыном, выделялась баснословная по меркам Эшенленда сумма в 10 миллионов эшенкойнов, и Сильверстейн должен был об этом позаботиться.

Все эшенлендцы довольствовались доступными благами, но не переставали надеяться на нечто большее. Семейству Темптон улыбнулась редкая удача. Их будущий ребенок своим рождением мог бы подарить им не только радость, но и заветные миллионы.

26 декабря 2058 года состоялась встреча, в результате которой жизнь Эшенленда кардинально сменила линию следования. Фейт покидал свою страну преисполненный закостенелой уверенностью в том, что обратно он триумфально вернется с самой главной победой последнего десятилетия – статусом, приравнивающим Эшенленд к странам-наставникам. Слишком долго подопечное им государство находилось на задворках мировой политической арены. Эшенленд стал в своем роде уникальным местом – в годы смут здесь не было происшествий, повлекших массовую гибель людей. Государства средних и малых размеров в тот роковой период условно теряли значительные куски своих территорий, либо полностью подвергались захвату кочевников. Местное население подвергалось изощренному насилию и бесславной гибели. Масштаб разрастающегося бедствия всегда находился в поле зрения мировой общественности и новость об очередном случае жестокого разорения города, селения, маленькой улицы просматривалась жителями умеренно спокойных регионов в перерывах для чашечки кофе. Средняя по размерам территория государства, носившего забытое название, ныне Эшенленд, чудом избежала страшной участи, хотя население страны все эти годы пребывало в беспокойстве, более изнурительном и опасном, в любую минуту ожидая всем известной беды. Стойкость во времена смут и готовность к радикальным переменам выгодно отличали Эшенленд даже от сверхдержав, и для Фейта казалась совершенно очевидной необходимость перехода его страны на новый виток развития.

Перед вылетом Фейт получил сообщение, в котором говорилось о том, что долгожданный наследник и будущий президент Эшенленда уже готов появиться на свет в самые ближайшие часы. Это обстоятельство расценивалось как верный знак удачи.

Еще в аэропорту принимающей страны, Фейту объявили, что встреча пройдет неформально. Отсутствие привычного церемониала было заметно с первой минуты его официального визита. На вопрос о причинах столь унизительного формата встречи сопровождающая сторона ограничилась не совсем деликатным уходом от ответа. Все заговорщически молчали, тем самым, унижая Фейта вдвойне. Долгий путь к Дворцу Собраний Фейт провел, нервно обдумывая все происходящее. Он успокаивал себя мыслью, что вся эта история – вопиющее недоразумение.

Серьезную атмосферу предстоящей встречи не нарушали ни назойливый шум репортеров, ни травмирующие глаза вспышки фотоаппаратов. Президенты трех государств-наставников, соблюдая строгую очередь согласно иерархии, обменялись с Фейтом почтенным рукопожатием. Затем глава Союза Паундспот предложил Фейту место за круглым столом. Это была их первая встреча в таком составе. Раньше Фейт ездил с дружескими визитами к каждому по отдельности президенту-наставнику и чаще всего его визави относился к наивысшей ступени иерархии, что, несомненно, подбадривало растущие президентские амбиции.

Объяснить цель встречи вызвался Паундспот. Являясь прочной глыбой среди политического сословия, в жизни он казался смертельно усталым от бесконечных забот, жалким и немощным стариком. Болезненно худой, с голубоватой бледностью кожи, вялыми движениями и нестабильным голосом он уже давно не вызывал былого восхищения своей персоной. Любому, обремененному хотя бы крошечной долей сострадания, хотелось в первую очередь обогреть патриарха дипломатии и напоить несчастного чем-нибудь горячительным. Старина не отказался бы от глотка добротного спиртного (больше всего он любил абсолютный скотч), но ему предлагали только чашечку горячего чая. Он активно сопротивлялся проявлениям старости и не сдавал позиций. С наступлением зрелости он обзавелся первым серьезным страхом, отравляющим жизнь. Даже само слово «деменция» навевало головокружительный ужас. В сознании мгновенно возникали предлагаемые обстоятельства, в которых роль старого маразматика отдавалась Паундспоту и воспроизводилась им блестяще. Его тело многие хотели бы засыпать кладбищенской землей, но мозг Паундспота оставался просветленным и весьма продуктивным. Интеллект по-бойцовски вырабатывал необходимую жизненную энергию и Паундспот вселял поразительную мысль о том, что ему удастся пережить даже собственных могильщиков.

Во время серьезных переговоров Паундспот был серьезен и холоден, но ему всегда удавалось в критический момент подбирать нужные слова, чтобы собеседника не отвлекало чувство тревоги или страха. Он имел уникальную способность обволакивать паточной учтивостью и броским добродушием любого, кто в этом нуждался. Такая нужда была практически у каждого. Все понимали, что это неприкрытое лицемерие, но никто даже не пытался этому сопротивляться.

– Уважаемый коллега, – с подчеркнутым официозом в голосе произнес Паундспот, – мы спешим сообщить вам важные известия, касающиеся нашего сотрудничества. То, что нам придется сегодня обсудить, наверняка вас шокирует, но мы вынуждены друг друга немного помучить. Времена бесконечной волокиты стратегически важных решений и договоренностей к счастью давно позади и между «удобным» и «выгодным» мы выбираем второй вариант.

Фейт продолжал убеждать себя в том, что таким образом ему требуется пройти символичный обряд посвящения в наставники. Отчужденный тон и путаные фразы Паундспота – это ничто иное, как ловкая проверка на прочность. Его намек можно расценивать не иначе как то, что прежде удобные условия сотрудничества между передовыми государствами и Эшенлендом сменятся на выгодные. Это откроет для Фейта и его страны путь к вожделенным возможностям. Мечта передать в наследство сыну совершенные владения казалась осуществимой в обозримом будущем. Фейт впервые в жизни был настолько близок к экзистенциальному оргазму.

– А что предпочитаете вы, Фейт: удобное или выгодное? – деловито спросил Паундспот.

– Разумеется, мой выбор всегда падет на выгоду. Даже если в условиях выгоды кроются риски. Удобство редко приносит выгоду, а вот выгода удобство – всегда. – не без удовольствия от широты собственных умозаключений ответил Фейт.

Паундспот лениво улыбнулся. В это мгновение его давно потухший взгляд озарила вспышка былого лукавства. Он многозначительно переглянулся с партнерами по Союзу, затем не без огорчения отпил немного остывшего чая. Безмолвие нарастало и начинало давить на психику Фейта, которого и без того подводило терпение. Томительное ожидание важного известия повлияло на теплообмен в его организме, и Фейт вспотел, как неуверенный в себе мальчишка-подросток.

– Я рад, что ваш ответ стал уверенным шагом нам навстречу. Теперь я не сомневаюсь в нашей общей готовности решить главную проблему, собравшую нас здесь сегодня. Откровенно, мы не ждали, что вы отнесетесь с пониманием к нашему решению. Следовательно, далеко не всё мы старики можем предугадать.

– Следовательно, мы еще не слишком опытны и нам рано уходить на покой. – добавил Бром – беззастенчивый лизоблюд по отношению к Паундспоту и второй по важности человек в Союзе.

Паундспот не терпел, когда в его речь вносят коррективы либо дополнения. В столь редких случаях его охватывала ослепляющая ярость и несколько слов, сказанных им в таком состоянии, могли надолго лишить нерадивого болтуна уверенности в себе и своем будущем. Бром оказался единственным в его окружении человеком, неспособным усвоить этот урок. Он регулярно нарывался на гнев Паундспота, и, казалось, самозабвенно упивался обрушивающейся на него лавиной ненависти. Бром всегда искал внимания к своей персоне и предпочитал добиваться своего подчас экстраординарными способами. В этот раз Паундспот смог себя сдержать и ограничился презрительным взглядом, брошенным в сторону Брома. Получив свое, Бром ликовал. Вернув себе былое спокойствие, Паундспот продолжил прерванное обращение к Фейту:

– Как деловой человек, вы должны достойно принять факт разрыва ранее удобных взаимосвязей между Союзом и Эшенлендом. С завтрашнего дня мы переключаемся на новые выгодные проекты, а за Эшенлендом оставляем все блага, которые вы получали от нас на протяжении последних десятилетий. Вы были надежным партнером, но дальше мы должны следовать порознь. Мы разрываем подписанные ранее контракты и договоренности между нашими странами. Все без исключения.

Чуть меньше минуты потребовалось для того, чтобы на глазах Фейта замертво рухнуло дело всей его жизни. Юношеский жар сменился колючим холодом и чувством абсолютной беспомощности. Известие создало эффект, который можно было бы сравнить только с контузией. Дальнейший диалог воспринимался им как пустой поток информации, в котором каждое слово умирало вслед за произнесенной последней буквой.

– Нашей главной ошибкой стала изоляция Эшенленда от остального мира. Эта ошибка подарила вам десятки лет беззаботной жизни, не имеющей ничего общего с реальным положением дел в других странах. – Паундспот остановился и стал ждать реакции Фейта, но ответа так и не последовало. Фейт поочередно разминал свои ладошки, и, казалось, всецело отдавался этому процессу, не обращая внимания на остальных.

– Вы, Фейт, укрылись в райских кущах и поддались заблуждению, но в этом нет вашей вины. – продолжил Паундспот, пытаясь то и дело выловить взгляд человека, к которому он так настойчиво обращается. – Настало время вам опомниться и осознать, что райские кущи – это химера. За моими плечами долгая и насыщенная жизнь в пример каждому, но не было и одного года, который мне удалось бы пережить спокойно. Великие потрясения, увы, не обходили и наш Союз. Но мы с вами доказали, что государство может восстановиться из руины и люди способны сохранить на своей территории мир.

– Для вас Эшенленд был полигоном для проведения социального эксперимента? – неожиданно и с пугающим холодом в интонации спросил Фейт.

– Вы добились позитивного результата. – оживился Паундспот. – Мы не претендуем на ваш успех. Теперь главная и единственная задача Эшенленда будет заключаться в сохранении уникальных достижений, а это фактически невозможно.

Почувствовав неприятную его натуре неловкость от произнесенной финальной реплики, Паундспот поспешил достать из кармана старинный золотой шарик, и, вытянув несуразно длинную руку, он показал этот шарик Фейту. Необычная миниатюрка смотрелась в старческой ладони с корявыми пальцами, словно добыча в лапах дикой птицы.

– Красивый земной шарик, не правда ли? Он стал моим талисманом, с которым я не расставался большую часть жизни. Обратите внимание на территории – здесь все по старинке. Вот и Эшенленд, чудом не претерпевший особых перемен. Правда, тогда у этой страны было другое название. – он потер своим сморщенным уродливым пальцем место, где была нарисована территория Эшенленда и это зрелище вызвало у Фейта отвращение и убивающую его самоконтроль злобу. Старик в прямом и переносном смысле давил на его детище. Паундспот заметил реакцию Фейта и не без удовольствия продолжал снова и снова надавливать на Эшенленд.

– Теперь все иначе и мы, как главы государств-наставников чрезвычайно обеспокоены. Границы многих стран и материков изменились в некоторых местах до неузнаваемости, чистые места на планете нужно искать, словно оазисы в пустыне, вражда между нациями возвращает свои прежние кровавые позиции. Вам известны эти факты?

– Нет! – громко ответил Фейт. Было очевидно, что он находится на пределе.

– Тогда для вас наверняка станет еще одной неожиданностью опасный для человечества факт того, что 78% государств находятся в глубочайшем кризисе из-за несостоятельного правления. Этот балласт достиг глобальных размеров и стремительно тянет всех нас ко дну. Мы вынужденно создали международный нормативно-правовой акт под названием «Судьба территорий», в котором разрешается увеличение или сокращение территории отдельно взятой страны. Государство, которое способно взять на себя финансовую и политическую ответственность за новые владения, сможет наращивать собственные границы и поддерживать стабильность в своем регионе.

– И на какой срок вы определили свою помощь новым партнерам? – откровенно вызывающе спросил Фейт.

В эту минуту ему хотелось вскочить со своего места и с особой жестокостью избить каждого из трех мерзких стариков, чтобы у тех в последствии оставались минимальные шансы ухватиться за свои протухающие жизни. Он жаждал глумления над обидчиками и будь его психика не столь прочной, Фейт без промедления принялся бы воплощать свои фантазии в жизнь.

Паундспот улыбался и молчал. Таким образом, он намеренно издевался над Фейтом, который занимал заведомо слабую позицию. Более полувека тому назад Паундспот познал сладостное, поистине наркотическое чувство силы, которая в разы мощнее и опаснее своего физического воплощения. Силы, имеющей разнообразное применение. Силы, способной вершить чужие судьбы. Это был уникальный человек, который не боялся высоких и рискованных ставок. За всю жизнь ловкий хитрец и виртуозный стратег не допустил ни одной серьезной ошибки. Он был признанным гением политики и уже при жизни занимал отдельное место в сумасшедшей и проституированой истории, но ему давным-давно было наплевать на всеобщее признание его деятельности. Он всегда знал себе цену и предел своих возможностей.