Поболтавшись всласть по городу, я устала, замёрзла и вконец обозлилась на весь мир. А потому просто пошла к Дену, не надеясь застать его дома. Но ошиблась. Стоило мне открыть дверь, как на пороге кухни появилась знакомая полуголая фигура.
– Птичка! Где была? Я же просил далеко не уходить, – пробубнил он.
– Мог бы позвонить, если уж так волновался, – грубо ответила я, снимая пальто и сапожки.
– У тебя телефон дома остался, вообще-то.
– Да? – от этой простой информации я вдруг растерялась. Мне стало как-то уж слишком обидно, что всё со мной не так. И телефон забыла, и любимой ученицей стала, и даже случайно выбрала тату-салон, которым владела сущность.
– Ада? – Денеб подошёл ближе. – Всё хорошо?
Я помотала головой, пытаясь пройти мимо него в ванную.
– Оставь меня, пожалуйста.
– Нет уж! Что случилось?
– Да ничего! Просто мир ужасен. Вот что. И мне бы примириться с ним и с собой, вот как ты и Льё, но я не могу! Потому что у меня слишком много ран!
– Оу, полегче, лапушка… Не надо так серьёзно ко всему, – Ден попытался хотел поймать меня, но я вывернулась и зашла в ванную, тогда он перегородил дверной проём, так что закрыться стало невозможно.
– А как надо? Хохотать и радоваться? – я старалась снять с себя эту ужасно неудобную узкую юбку, но в порыве злости никак не могла расстегнуть молнию.
– Необязательно. Можно просто спокойно жить, вот ты – Феникс, ну и прекрасно! Гордись. И будь свободной. Я же говорил, это легко, легче, чем кажется, – Денеб подошёл и убрал мои руки от застёжки. Я только сурово выдохнула и оперлась на раковину, пока он расстёгивал непослушный замок.
– Конечно. Очень легко! У меня, между прочим, есть семья, родители. И я не хочу их позорить, – я включила воду и умылась, вылезая из юбки и походу дела стаскивая блузку.
– Чем? Статусом отступницы? Не думаю, что твои родители настолько глупы, что не смогут понять, как для тебя важен мир со своей сутью. И они, етественно, не узнают никаких подробностей. Смена работы – дело совершенно обычное, – Денеб развернул меня, поднял и усадил на раковину.
– Для них важна репутация.
– Важнее счастья дочери? Не поверю.
– Ден! Если бы всё было так, как ты говоришь!
– Всё именно так, как я говорю, Ада, – он притянул меня ближе, и я обняла его ногами, положив руки на плечи, такие широкие и сильные, такие крепкие… Смотреть в его глаза – необходимо. Ден меня понимал. Даже лучше, чем я себя. – Птичка… Хочешь, я сделаю кое-что необычное? Только для тебя?
– Что? – я ещё немного подалась вперёд.
– Пусть это будет сюрприз, лапушка…
Денеб не дал мне ответить, осторожно поцеловав. Его руки медленно снимали с меня блузку, безнадежно повисшую где-то на полпути, и, пожалуй, именно этого мне сейчас и хотелось больше всего: близости с Деном, той самой, которая приводит к обмену энергией. Внутри него я чувствовала такое родство, как ни в ком другом. Он был понятен мне на совершенно ином уровне, неподвластном обычной логике, находящимся где-то за гранью.
И сущность понял моё настроение, будто подтверждая мысли – стал тёплым и притягивал со всей силой огненного желания. Голод телесный и душевный сливались воедино, толкая меня в ласковые объятия.
Избавиться от лишней одежды было просто, и мы с лёгкостью сделали это по дороге в спальню, иногда останавливаясь, не в силах справиться с чувствами. Безумие? Ден покрывал моё разгорячённое тело поцелуями, а я, кажется, уже не могла соображать. В какой-то момент подумалось, что вот так хотеть друг друга – ненормально. Но именно это было единственным моим спасением, глотком свободы и того самого счастья, которого я никогда и не знала, по наивности думала, что его можно раздобыть настолько простым и грубым способом. Ведь всегда получалось!
Денеб ухватил меня под спину и запрокинул назад, позволяя призывно выгнуться, чтобы свободно пройти поцелуями от шеи через центр груди к животу, словно прокладывая путь. Голова закружилась, и на языке я почувствовала сладкий привкус удовольствия, обещающий неистовое наслаждение.
– Лапушка… – шепнул Ден.
– Да… – я прильнула к нему и не открывая глаз осторожно коснулась губами татуировки над пульсирующей венкой, попутно вдыхая запах сущности… Сырая земля, прелые листья, чуть подпалённая древесная кора – ароматы кружили голову похлеще карусели.
– Ты понимаешь, что сейчас будет?
– К чему эти вопросы, Ден? – мне не хотелось говорить, тело требовало Денеба, настойчиво и даже агрессивно. Я чуть подтолкнула его к спальне, на что он поднял меня, позволив обхватить себя, и осторожно пересёк границу между комнатами.
– Хотел убедиться, что ты не пожалеешь потом…
– С тобой – ни о чём. Я очень, очень этого хочу. Пожалуйста. Ты ведь тоже?..
– С первого дня, птичка… – Денеб медленно, как что-то хрупкое и ценное, положил меня на кровать, в который уже раз, но всё равно по-особенному. Я чувствовала, что он готов к продолжению, но почему-то медлил.
– Ну же, – поторопила я его.
– Ада, – Ден заглянул мне в глаза, и в его взгляде не просто сверкали искры, в них полыхал огонь, безумный и страстный. – А если…
– Что?
– Ничего, лапушка, – после секундного замешательства ответил Денеб и не дал мне больше ничего говорить.
Я никогда не думала, что близость может быть вот такой – именно близостью, а не просто сексом. Каждое движение, каждый вдох и даже выдох – удовольствие, нескончаемая нежность и тепло, разливающееся по всему телу. Глаза не желали открываться, не хотелось отпускать Денеба ни на секунду, единственное, что мне было необходимо как воздух – это просто он, сущность. Весь. Без остатка. И даже больше. То, что хранилось у него внутри – с отголосками первозданной силы, вечности и простой мудрости, с тайнами бытия и ответами на неозвученные вопросы. Essentia.
– Ада… – в тягучем исступлении шепнул Ден, – я досчитаю до трёх и помогу тебе выйти из тени, птичка…
Он прижался ко мне ещё сильнее, почти не шевелился и начал горячо считать на ухо. Я приготовилась. На счёт «один» у меня немного зашумело в ушах, привычно, но не так, как если бы я сама выходила из тени. Ден выталкивал очень аккуратно и ласково, постепенно возвращаясь к движению. Переход во время секса – должно быть феерично. Когда послышалось «два», по телу пробежал едва заметный холод и оно стало почти невесомым. Я чувствовала только Денеба, больше ничего, ни шелковистых простыней, ни упругой кровати.
– Три, птичка… Открывай глаза.
И я открыла. Привычная чёрная комната, бордовый балдахин и вокруг меня большое туманное облако серого цвета, чуть поблескивающее огненными искрами. Вот почему я не чувствовала под собой ничего – облако подняло меня над постелью. Пахло выжженной землёй и лесом. За спиной горело крыло, обдавая жаром. Искорки в облаке отвечали ему, поблёскивая в такт и вспыхивая с новой силой при каждом движении. Денеб в таком странном обличье продолжал ласкать меня. Ни с чем не сравнимое удовольствие чувствовать его и внутри себя, и снаружи. Одно целое. Поняв задумку, я улыбнулась и снова закрыла глаза, полностью, без остатка, отдавшись воли сущности. Он подарил мне великое наслаждение, самое яркое и незабываемое, какое только могло пережить несовершенное тело. Пуховыми, щекочущими прикосновениями к груди он дразнил и заставлял постанывать, выгибаться и просить ещё. Вместе с тем лёгкие поглаживания вдоль спины и ягодиц успокаивали и расслабляли, помогая Денебу превращать меня в плавящуюся свечу, в изваяние, слепленное его руками. Кажется, к тому моменту, как мы оба достигли предельного уровня эйфории, моё тело светилось, собственно в равной степени и туман почти превратился в костёр. Мы горели, забывая о том, что мир вокруг всё ещё существовал.
В такие моменты раньше я всегда старалась молчать, мне было немного неловко за свободу тела, за его своевольные движения и реакции, но не в этот раз. На уровне инстинктов и каких-то невербальных символов ощущала, что Денеб чувствует нечто похожее, может, даже острее. Вне тени всегда так – ты уже не ты, а кто-то, сотканный из одних только эмоционально-чувственных откликов. Он сжимал меня в объятиях тем сильнее, чем больше во мне было свободы. Мгновение неземного наслаждения ознаменовалось моим едва слышным отрывистым стоном, и глухим, тягучим голосом Дена. Голова закружилась, из глаз тихонечко покатились слёзы, под спиной вновь оказалась прохладная скользкая простыня.
Горячие губы Денеба целовали мои разгорячённые щёки, собирая с них слёзы, а я не могла остановиться. Надо было начать дышать, но не выходило. Тень отпустила, но всё ещё напоминала о себе.
– Ада, – осторожно проговорил Ден. – Вдохни… Ну…
Я только помотала головой, шумно втянула воздух и уткнулась в плечо Денеба. Он чуть подтащил меня к середине постели и лёг рядом, всё ещё крепко обнимая и поглаживая по голове. Жар понемногу спадал, и тело покрывалось солёной испариной, но вместо бессилия я чувствовала невероятную наполненность и лёгкость, будто бы только-только родилась или вдруг стала собой.
– Птичка моя… Такая красивая вне тени… – продолжал шептать сущность. – Невероятная…
– Ден…
– Не испугалась? До сих пор глаза не открываешь…
– А ещё можно? – я всё же взглянула на довольное лицо Денеба. Какие же у него красивые глаза, живые и тёплые, раньше мне это было не так очевидно.
– Я так и знал! – он рассмеялся. – Можно, но нескоро. Выход из тени в такой момент забава крайне рискованная. Мне кажется, кроме нас, такого никто ещё не делал.
– Первопроходцы, – улыбнулась я. Какое-то безмятежное спокойствие застилало сознание, мне казалось, будто я плыву в лодке по тихой-тихой реке, а вокруг колышется мир, медленно-медленно, обдуваемый тёплым весенним ветром.
– Ну всё, вписали себя в историю. Кто бы мог подумать, – Ден откинулся на спину и сладко потянулся.
Со стороны послышался шорох и раздался слишком громкий возглас Льё:
– Вы опять?! – Ужас вошёл в комнату и теперь стоял в дверях крайне возмущённый, но даже не думал отвернуться.
– Он всегда так врывается? – делая вид, что экзистенциалиста здесь нет, отстранённо спросила я у Дена. Тот поддержал мою игру.
– Почти. Это ж Льё.
– Он так и будет смотреть? – продолжала я.
– Завидует, наверное, – хохотнул Денеб. И Льётольв тут же отреагировал.
– Озабоченные. Хоть бы оделись.
– Мы у себя дома, вообще-то, – парировал Ден, продолжая безмятежно расслабляться в позе хозяина жизни.
– А-а-а, да ну вас! Скоро выходить на задание, а вы… – Льё махнул на нас и уже было собрался уходить.
Я встала, вытащила из-под Денеба покрывало, и завернулась в него.
– Ладно, мальчики, вы тут поболтайте пока о серьёзном, а я в душ сбегаю.
– О серьёзном надо вместе говорить, подождём, – отрезал Льётольв с суровым видом и посторонился, чтобы пропустить.
– Эй! – тут же срезонировал Денеб, – не смотри на неё так. Эта птичка – моя!
– Вы меня нервируете оба! – Ужас спешно обогнал меня и скрылся на кухне, вслед ему раздался дикий хохот Дена.
Когда я вышла из ванной, они уже мирно сидели за столом и что-то ели из заготовленных лоточков. Я налила себе чай и присоединилась к трапезе. Мельком глянув на часы, прикинула, что времени на сборы не так уж и много. Часа два, не больше. Интересно, куда мы отправимся и что вообще надо делать. Этот вопрос и адресовала Льё.
– Ден уже в курсе, но для тебя повторю, что влияние засело в очень важном человеке. Мы за ним наблюдаем давно, становится хуже, значит, надо действовать срочно, – Льётольв помолчал, – вообще, я хотел немного отложить этот вопрос, но вижу, что позже можем своими силами и не справиться. Так что будем отрабатывать нашу с тобой связку сегодня вечером на приёме.
– Что за приём? – я заглянула в холодильник надеясь найти фрукты.
– Приём по поводу благотворительного мероприятия, в котором я участвую. Наша цель – один из меценатов, весьма известный и уважаемый человек в Москве, Климом зовут. Имя какое-то неприятное, хотя сам он оставляет вполне милое впечатление. Оставлял во всяком случае.
– Льё ввязался в иллюстрирование сборника рассказов детей из детского дома, заинтересовал некоторых своих коллег – и событие вдруг получило широкий общественный резонанс. Сегодня приём как раз в честь презентации, естественно – всё чистая благотворительность. Деньги за входные билеты уйдут детям, за купленные книги – тоже. Мы вообще не гонимся за доходностью, – добавил Ден.
– Очень воодушевляюще. Но что за влияние и какова моя роль? – я нашла грушу и осторожно отрезала ножом кусочки, закидывая в рот. Представить себе благотворительный приём не составляло труда, но план действий всё ещё был неясным.
– Влияние смешанное, но не такой силы, как было в тот раз, когда мы с тобой работали вместе, – принялся объяснять Льё. – Там и проклятие есть, и зачатки сумасшествия… В общем, много всего. Твоя задача проста – быть приметной и вежливой, войти с ним в контакт… Потанцевать, например, всё что угодно. И в этот момент, не выходя из тени – обязательно – потихоньку начать выжигать. Влияние поселилось полгода назад, с того момента и стартуй, по капле, никуда не торопись. Он будет сопротивляться. Остальное я возьму на себя, Ден поможет. Главное – не рискуй. Подготовь мне почву для работы. Можешь попробовать не выжигать полностью, а ранить, чтобы я уже внедрился быстрее.
– Сложно как-то… – протянула я, пытаясь себе это представить. – А если что-то пойдёт не так? На приёме же обычные люди.
– Они всё равно ничего не поймут, если Клим не начнёт буянить, – буркнул Ден. Я глянула на него мельком – он сидел с мрачным лицом и ожесточённо ковырял вилкой кусок мяса.
– А чтобы этого не случилось, надо действовать осторожно. Знаю, что ты так можешь. Как только почувствуешь сильное сопротивление, сразу бросай это дело. Я уже давно начал искажение, готовился, но кто знает, какова будет реакция. У меня есть теория, что на раны, оставленные Фениксом, последующие экзистенциальные искажения ложатся быстрее и действуют эффективнее. Так было с нами и в прошлый раз. Проверим, – Льё внезапно схватил меня за руку. – Ада, если всё получится, будет прорыв. Мы докажем, что Фениксы и экзистенциалисты могут работать иначе, не так, как всегда. Возможно, этот факт заставит наши сообщества пересмотреть все рабочие схемы.
– Зачем это нужно? – внезапно охрипшим голосом спросил Денеб, бросив огненный взгляд на Льётольва. Тот сразу отпустил меня.
– Чтобы такие, как вы, – он посмотрел на нас двоих, – могли нормально жить.
– Вот ты заботушка, – недоверчиво прищурился Ден. – Правду Аде говори. Иначе я не пущу её никуда.
– Денеб! – мне показалось, что Льё немного растерялся, но спустя секунду взял себя в руки, тяжело вздохнул и добавил, – ладно… Поговаривают, и у меня есть причины верить в эти слухи, что на Северо-востоке формируется гигантское влияние, такое же смешанное. Новый тип, считай. И если Фениксы с экзистенциалистами будут работать по старой схеме, то справиться с ним не получится. И будет то же, что случилось с тобой, только гораздо хуже. Я даже не уверен, что смогу что-то сделать, хотя по праву считаюсь одним из сильнейших истинных. Но меня, как отступника, слушать никто не собирается, поэтому я своими силами собираюсь одолеть гадинку.
– До конца говори, – буркнул Ден.
– Напугать её хочешь? – Ужас кивнул в мою сторону.
– Нет. Предупредить. Ада имеет право не согласиться.
– Как с тобой тяжело, сущность… – процедил Льётольв, снова вздохнул, глотнул чай и обратился ко мне. – И силу я хочу. Силу влияния забрать себе. Во всяком случае – попробовать.
– Разве экзистенциалисты умеют? – никогда о таком не слышала, поэтому слова Льё заставили меня погрузиться в собственные мысли и догадки. Вот почему он – отступник. Ему хотелось получать силу, развиваться, узнавать новое. Много ли корысти в его действиях? Не захочет ли он после удачных экспериментов пойти дальше?
– Если смотреть на это со стороны природы силы и её механизмов, то по идее могут. Но не все. По мелочи у меня выходило. Но всегда хочется большего! Ты только представь, Ада, какой это прорыв! Не уничтожать, а просто забирать силу? А? Никаких жертв среди Фениксов и экзистенциалистов, сущности тоже не будут подвергаться риску, – тут-то я и увидела истинное лицо Льётольва с горящими глазами, разрумянившимся щеками, теперь оно выражало неподдельные эмоции – азарт, желание выделиться, даже некоторую одержимость. – Совершенно другой мир! Представляешь? Более сильные влияния не прекратят появляться, это закономерный процесс развития, а если наши сообщества продолжат закрывать глаза, то нам всем придёт конец, рано или поздно. Не знаю, как ты и Ден, но я умирать не собираюсь так скоро. Поэтому настроен действовать. С вами или без вас.
– Ну я-то давно согласен, – откликнулся Денеб.
– В тебе я никогда не сомневался. Это так, громкие слова для Ады, – Льё снова потянулся к моей руке, но вовремя остановился.
– Ладно… Терять мне особо нечего, если уж становиться на путь отступницы, то хотя бы в хорошей компании.
– Умница, – улыбнулся Льё и кивнул своей сущности, – удачно она тебе попалась, да?
– Очень, – мрачно ответил Ден.
– Дресс-код есть какой-то? Раз у тебя, Льё, всё так серьёзно, – мне надоела эта пустая болтовня и не хотелось услышать что-то скабрёзное. Я встала, с шумом отодвинув стул, и направилась к выходу.
– Есть, конечно. Чем богаче, тем лучше. Но сдержанно. Хотя… – Льё окинул меня внимательным взглядом, – тебе можно что угодно.
Я только едва улыбнулась, хорошо, что они этого не видели. Скинув полотенце по дороге в ванную, я вернулась в спальню и застыла перед раскрытым шкафом. Богато, сдержанно, но… Я никогда не бывала на благотворительных мероприятиях здесь, в Москве, зато пару раз попадала в Лондоне. Не знаю, что за публика собиралась у Льё, но если мне придётся работать с каким-то интересным мужчиной, то стоило бы выглядеть сногсшибательно. Давненько я не развлекалась этим. К счастью, Денеб принёс моё любимое чёрное платье с полностью открытой спиной, длиной под шпильку и приятным разрезом. Не без тревоги я надевала его, боялась, что немного поправилась с тех пор, как примеряла наряд перед выходом в люди.
Покрутившись перед зеркалом, я вдруг заметила что-то на спине. Татуировка на левой лопатке оказалась на месте, а с другой стороны – ещё одна. Такая же!
– Денеб! – крикнула я что было сил. – Иди сюда!
Он незамедлительно появился в дверях спальни, сзади маячил встревоженный Льётольв.
– Что случилось, птичка? – пропел Ден, обходя меня вокруг, чтобы пробраться к шкафу.
– Откуда это? Второе крыло? Оно же не мерещится мне? – я повернулась к нему спиной.
– Ах это… – Денеб загадочно улыбнулся и осторожно провёл ладонью по рисунку. – Небольшой подарок для моей лапушки.
– Ден… – неожиданно к горлу подступил ком, и я растерялась. Трогательный, невероятный подарок. Вместо настоящего крыла, у меня теперь будет вот такое, пусть вытатуированное, но красивое. Даже – идеальное, лучшая пара для того, что уже имелось.
– Не вздумай плакать, – шепнул он, обнимая меня нежно. – Лучше улыбнись, тебе идёт улыбка.
– Спасибо. Я тебе так и не сказала ни разу, – я уткнулась лбом в его грудь и вдохнула такой родной и приятный запах чуть выгоревшей земли.
– Ещё успеешь.
– Когда вы уже это прекратите… Милуются, как старые супруги, честное слово, – буркнул Льё, пытаясь устроиться на краю кровати, с некоторой долей брезгливости отворачивая простынь.
– Не нравится, не смотри, – парировал сущность.
– Собирайтесь! Время же… Вре-мя! – если бы на его запястье были часы, он непременно постучал бы по циферблату.
Я достала белую, аккуратно выглаженную рубашку для Денеба, и помогла ему одеться. Когда поправляла воротничок сзади, не удержалась и прикоснулась губами к первым буквам на позвонках.
– Essentia… – шепнула жарко, пытаясь вложить все-все чувства в это короткое слово.
– Феникс, – откликнулся Ден, застёгивая пуговицы.
Пока я приводила себя в порядок: красилась, аккуратно выводя чёрные стрелки и рисуя губы красной помадой, укладывала волосы, Льё продолжал инструктаж. Он заметно нервничал и не казался мне уже таким жутким и суровым. Сейчас экзистенциалист полностью сосредоточился на предстоящей работе: раз десять повторил специально для меня, в каком порядке и с каких моментов нужно начинать, как себя вести, что говорить и делать. Я с тоской слушала, вспоминая заунывные лекции в колледже. Денеб же, наоборот, следил за товарищем с особым вниманием, провожал взглядом каждое его движение и лишь изредка посматривал на меня. Иногда они перешёптывались о чём-то, кивая, Льётольв придерживал сущность за плечо, втолковывая ему, видимо, что-то важное.
Наконец, сборы и инструктаж завершился, я надела туфли, Ден помог с пальто, и мы втроём вышли на тёмную вечернюю улицу. Тускло горели фонари, ветер задувал под платье и ногам становилось прохладно. Я успела пожалеть, что не надела сапоги, пусть тогда мне и пришлось бы переобуваться. Такси ждало у тротуара. Кажется, пока мы ехали, я настолько погрузилась в мысли, что не слышала разговоров, не отмечала картинки за окном. Нет, мне не было тревожно или боязно, – задания такого рода давно стали обыденностью, я страшилась того, что будет после.