Read the book: «Преврати меня в пепел»

Тереза Вайборн

Font:

* * *

Плейлист:

Kelsy Karter – Devil On My Shoulder

Klergy, Mindy Jones – Hide and Seek

Sybrid – No Time to Die (feat. Brittney Bouchard)

Molly Kate Kestner – Prom Queen

Tommee Profitt feat. Beacon Light & Sam Tinnesz – Enemy

Yonaka – Seize the Power

NF – Can You Hold Me

2WEI feat. Tommee Profitt & Fleurie – Mad World

Meg Myers – Desire

Hidden Citizenz – Monster

Decode – Paramore

The Score – Stronger

UNSECRET feat. MШШNWATER – Only The Beginning

Royal Deluxe – Bad

Ruelle – Monsters

Я написала эту книгу в подростковом возрасте, вложив в нее всю свою любовь к литературе, которая вдохновляла меня в те годы. Когда я была ребенком, я часто скрывала свои чувства, и эта книга стала моей личной отдушиной.

Главная героиня – эмоциональный персонаж, который испытывает ярость, боль и горе от утрат и предательств. Ей всего восемнадцать, и она не знает, как справиться с испытаниями, которые свалились на нее. Тем не менее она борется за выживание в изменившемся мире. Ее жизнь полна разочарований, и все ее эмоции выходят наружу, становясь бурей, сносящей всех, кто рядом. Она не боится проявлять свои чувства, и я призываю вас делать то же самое.

Важно не прятать свои эмоции. Каждый из нас сталкивается с ситуациями, когда охватывает тревога и кажется, что мир рушится. Если вам хочется плакать – плачьте. Если хотите кричать – кричите. Эмоции требуют выхода, невозможно все держать в себе.

Помните: вы важны, вы имеете значение. Любите себя, уважайте себя и принимайте такими, какие вы есть.

Пролог

Нам нельзя собираться большими группами, нельзя выходить по ночам. Закон тишины заставляет всех сидеть дома. Но разве законы не созданы для того, чтобы хоть иногда их нарушать?

Ночной ветер ласкал мои волосы цвета каштана, словно перебирая их кончиками пальцев, когда я выскользнула из окна, а мой друг ловко подхватил меня внизу. Мы пробежали через темные улочки, стараясь быть незаметными, точно тени. Зловоние от мусорных контейнеров, в которых тихо ковырялись пищащие мыши, ужаснуло меня настолько, что я зажала ноздри и задержала дыхание.

После наступления комендантского часа выход был запрещен и карался по всей строгости закона. Однако мы все равно оказались на улице и медленно приближались к старому заброшенному дому. Оказавшись у двери, мы постучали шесть раз, соблюдая определенный порядок:

«Один стук посильнее, второй едва слышно, и снова четыре посильнее».

Дверь открылась. Милый юноша в очках и наушниках пропустил нас внутрь. Он прижал указательный палец к губам, напоминая, что в этом доме следует соблюдать тишину.

Под нашими ногами скрипнула половица. В темном помещении был слышен лишь легкий шорох тел, что извивались в странном танце. Музыка не играла, и казалось, будто темп их движений задавал уникальный ритм. Звук на самом деле доносился из наушников, и каждый из собравшихся слушал свою собственную симфонию. Меня охватил трепет при мысли о том, что здесь находится столько подростков. Их всех перебьют, если поймают.

Человек, открывший дверь, подал нам наушники и очки. В ушах заиграла музыка, от которой захотелось качать головой из стороны в сторону, а перед глазами замигали огни. Теперь я могла внимательнее рассмотреть эту нескромную толпу. Мой друг стоял рядом и улыбался. Он взял мои руки в свои и двинулся в центр толпы, настойчиво приглашая меня веселиться. Мы двигались в одном ритме и тихо смеялись, надеясь, что нас никто не услышит.

Иногда самые смелые из нас устраивали подобные вечера, чтобы немного пообщаться и ненадолго обрести свободу. Прийти сюда было безумием, но, растворяясь в танце, я хотела насладиться сегодняшней ночью и этим мгновением.

От волнения и восторга сердцебиение участилось, а от музыки побежали мурашки. Адреналин играл в венах лишь от одной мысли, что нас могли поймать.

Неожиданно за окнами блеснул яркий свет от наручных фонариков блюстителей закона. В эту же секунду я сняла очки и наушники. Шум снаружи заставил всех насторожиться. Лай и вой собак посеяли в толпе панику. Все ринулись к туннелям, спрятанным в доме: те уходили под землю и вели в безопасную часть леса. Они были здесь на случай облавы, и одна из них началась прямо сейчас.

Часть первая

Глава 1

Сердце подскочило в груди от страха, пока я бегом забиралась все глубже в лес. Ноги подкашивались и отказывались слушаться, а все мысли были лишь о том, чтобы не попасть в руки блюстителей. Меня волновало лишь это.

Луна ярко сияла над нами, освещая путь к безопасности. Вдалеке раздались громкие команды и звуки стрельбы. Мы знали, что нужно оставаться незамеченными и действовать быстро. Ветер шептал ветвями деревьев, под ногами шуршали листья. Заросли густых кустарников цеплялись за одежду и царапали кожу. Слезы спускались по щекам и оставляли на губах соленый привкус. Страх будоражил.

Лай собак приближался. Я была готова поклясться, что слышала, как щелкали их челюсти, торопясь вцепиться мне в горло и притащить тушку хозяину.

– Нет, нет, пожалуйста, я должна успеть, – шептала я.

Если меня поймают, то с жизнью расстанусь не только я, но и те, кого я люблю.

– Белонс, еще немного, не бойся, – успокаивал меня бегущий рядом Дарен, хотя у него самого от страха дергался глаз.

Да он напуган не меньше моего!

Впереди простирался обрыв, глубина которого достигала двадцати метров. Этого места не существовало ни на одной карте до тех пор, пока во время войны сюда не упала бомба, наполненная древней магией. Мощный взрыв разверз землю на несколько километров. Со временем образовавшаяся воронка заполнилась водой, создав сеть подводных пещер. Одна из этих пещер позволяла перейти на другую сторону разлома.

Мы часто изучали обрыв, рисовали карту каждого туннеля и поворота. Это место не было каким-нибудь простым убежищем, оно стало нам вторым домом.

– Сейчас! – закричал Дарен и кинул мне капсулу зеленого цвета.

Поймав капсулу на бегу, я моментально проглотила ее. Через тридцать секунд она начнет действовать, и у нас будет достаточно времени, чтобы скрыться. Капсула зеленого цвета позволяла прожить без воздуха лишь час, после чего организм снова нуждался в кислороде. Если человек оставался под водой по истечении этого часа, то смерть наступала мгновенно. У капсулы были и побочные эффекты: например, сильная слабость в мышцах и безудержный голод до окончания ее действия. Но все это неважно, если сейчас она могла спасти мою жизнь.

– Прыгаем! – В этот раз закричала я.

В момент прыжка ощущаешь себя падшим ангелом, которого вытолкнули с небес, лишив крыльев. Этот обрыв – моя жизнь. Здесь я чувствую себя свободной, и все страхи сходят на нет. Свобода – это то, за что нам давно запретили бороться, но мы никогда не сдадимся, ведь нет смысла жить, если ты всего лишь игрушка в чужих руках.

Удар о воду отрезвил меня, и я улыбнулась. Мы смогли, сегодня мы не умрем.

Сейчас ночь, и под водой ничего не разглядеть. Это, конечно, плюс: когда мутанты-переродыши доберутся со своими псами до обрыва, мы уже исчезнем. Они наверняка станут обыскивать лес и ближайшие дома, а мы чуть переждем и позже сможем вернуться домой.

Дарен и я не волновались о том, что в воде темно, мы этим наслаждались. Нам удавалось найти нужную пещеру, даже когда мы были лишены зрения: уж слишком часто мы здесь бывали. Я знала каждый камешек в этом месте.

Погрузившись глубже, мы попали в сквозную пещеру. Она была невелика – всего два-три метра в длину, так что мы быстро ее преодолели. Прошло всего десять минут с момента принятия капсулы, и волноваться было не о чем: запаса кислорода хватит еще надолго. Рука Дарена сжала мое запястье и медленно потянула вверх. Когда мы начали подниматься на поверхность, проход заметно сузился. Вдвоем уже стало тесновато, но мы привыкли к таким условиям. Вынырнув из воды, мы, не теряя времени, зацепились за камни и взобрались вверх по противоположной стороне обрыва.

Здесь были и наземные пещеры, в которых зеленые капсулы не нужны, там мы и рассчитывали укрыться до самого утра. Потом, чтобы вернуться и попасть домой, придется вновь прыгать в воду, но сейчас мы забрались в пещеру и поползли в самый конец. В полный рост не встанешь, но это и необязательно. Добравшись до тупика и посмотрев друг другу в глаза, мы молча стукнулись кулаками в знак победы. Дарен отошел в сторону, сдвинул камень и вытащил два энергетических батончика. Вернувшись на место, он протянул один мне. Хотя еда была далека от идеальной, это можно было пережить. Дарен, как и я, быстро съел шоколад, – а точнее, самый безвкусный его заменитель из тех, что мне когда-либо доводилось пробовать, – и поднял большой палец вверх. Он сделал вид, будто ему понравилось, но я знала, что сейчас он отдал бы что угодно за кусок жареного мяса.

– Как же я устал от ночных погонь, – прошипел он.

– Ты вытаскиваешь меня ночью из дома и волочишь на бунтарские вечеринки, хотя прекрасно знаешь, что они запрещены. После десяти вечера все запрещено, никто не имеет права выходить на улицу: ни дети, ни взрослые. Но ты все равно тянешь меня гулять, – прорычала я и усмехнулась.

– Тебя никто не заставляет ходить со мной, – обиделся Дарен и скрестил руки на груди.

Он надул губы, что выглядело довольно нелепо и даже смешно.

– Если я не пойду, тебя поймают в первую же секунду. Ты совсем не умеешь вести себя тихо.

– Кэсседи Белонс боится меня потерять? – как обычно, начал шутить друг детства.

Если бы существовала премия «самый раздражающий человек года», то получил бы ее именно он.

– Псих!

Мы резко начали смеяться и так же резко прекратили, лицо Дарена стало серьезным.

– Ты успела увидеть их лица? – спросил он.

– Переродышей? Нет, они были в масках. Я думала, сегодня мы умрем.

– Не говори ерунды, нас еще ни разу не удалось задержать. Я слышал, что они могут сломать позвоночник, просто дотронувшись до твоей спины, а еще способны одним ударом раскрошить череп.

Очень милые рассказы… Особенно сейчас, когда переродыши ходили где-то рядом.

– Перестань! Я и так знаю, что они монстры. Но…

– Но почему-то ты всегда ищешь способ их оправдать. – Дарен посмотрел на меня и закатил глаза.

– Потому что они не виноваты в том, кем стали. Все дело в D-7! Ты и без меня знаешь, что она творит с такими, как мы. Кому-то после контакта везет больше – и он просто получает дар, а кто-то становится мутантом или вообще умирает. Хотя я предпочла бы остаться в числе счастливчиков, которых эксперимент не коснулся вовсе. У нас осталось не так много времени.

От этой мысли под ложечкой засосало.

– Может, мы и не попадем туда! Вот с чего ты взяла, что мы окажемся там? – запротестовал друг. Он в любой ситуации старался вернуть мне хорошее настроение и избавить от тревоги.

– У нас нет проблем со здоровьем, хорошо развиты мышцы… Мы окажемся там, вот увидишь!

– В городе около трехсот тысяч подходящих человек, думаешь, мы одни такие?

– Половина из них чем-нибудь больна, а вторая – одни доходяги или инвалиды!

– Просто давай надеяться, что мы сможем избежать всего этого, – выдохнул он.

– Была бы от этого какая польза, – усмехнулась я и положила голову ему на плечо.

Мокрая футболка Дарена прилипла к щеке. Я и не заметила, как из глаз полились слезы.

– У тебя такой мрачный взгляд на мир, Кэсседи Белонс. – Его пальцы начали перебирать пряди моих мокрых волос. – Даже если мы умрем, все равно останемся лучшими друзьями.

– Конечно, за тобой в любую пропасть. – Наша дружба всегда меня успокаивала.

Дарен расслабился и задремал, в то время как мои мысли кружились вокруг предстоящего эксперимента, который должен был начаться через два месяца. На десятый день после того, как нас внесут в списки участников эксперимента, будут объявлены результаты. Это всегда происходит в конце лета, в день, которого мы боимся больше всего, – тридцать первого августа. День эксперимента. День нашей смерти. Дарен и я родились в одну и ту же дату, поэтому в списке мы окажемся одновременно.

Эксперимент «D-7» был создан пятьдесят лет назад. Девушки и юноши, достигшие восемнадцати лет, подлежали тщательному осмотру, и те, кто не страдал никакими заболеваниями, вносились в список. Позже из него отбирали по пять юношей и девушек с лучшими показателями здоровья из каждого города. Им вводили специальный вирус, и дальше все зависело от конкретного человека. Ты мог стать лучшим и получить дар, какую-то сверхсилу, или же, если твой организм сдавался, стать одним из тех мутантов-переродышей, что гонялись за нами. Но существовал и худший вариант – мучительная смерть. Однажды я собственными глазами видела такую. Девушка кричала, молила о помощи, несмотря на фонтаны крови, бившие из ее глаз, рта и ушей. Я слышала, как ломались внутри нее кости, и эти звуки навряд ли мне когда-нибудь удастся забыть. В тот день, вернувшись домой, я закрылась в своей комнате и рыдала не переставая от осознания, что и меня может ждать такая же участь.

Некоторые родители пытались защитить своих детей, с детства ограничивая их в еде и не позволяя заниматься спортом, растили их слабыми и ни на что не способными. Таких детей в список не вносили, но не так давно, около пятнадцати лет назад, за родителями начали следить. Теперь за подобное карали смертной казнью. Четыре года назад так судили одну семью: поначалу родителям удавалось скрывать свои попытки уберечь детей, но кто-то узнал об этом и доложил куда следует, после чего всех их собрали на главной площади и показали, что ждет людей в случае неповиновения.

Теплый летний ветерок щекотал нос. Я улыбалась, стоя рядом с мамой и держась за ее руку. Люди о чем-то шептались, но я не обращала на них никакого внимания.

– Мама, а зачем нас здесь собрали? – удивилась я, осматривая толпу.

Множество людей стояли, прижавшись друг к другу, словно искали поддержки.

– Доченька, когда все начнется, не смей кричать или отворачиваться. Не показывай им свой страх, будь сильной! Ни за что не сдавайся, не смей, не сегодня! – Мама наклонилась ко мне и поцеловала в лоб.

Ее слова пугали меня, а голос дрожал.

Не такие вещи должна говорить мать своей дочери, когда та не подозревает, что происходит. После ее слов я лишь занервничала и стала заглядывать в лица прибывающих на площадь людей. Я желала заранее знать обо всем, что могло случиться, чтобы подготовиться.

– Эй, мне уже четырнадцать, никто так не делает! Не целуй меня на людях! – взвыла я, но не только из вредности.

Мне нужно было переключить свое внимание с чужих напуганных лиц, с плотно зажатых губ и рук, что так судорожно дергались.

– Сегодня это тебе понадобится. Держи меня за руку и не отпускай, не смей убегать! – грубо сказала она.

Ее голос превратился в лед, и меня бросило в дрожь. Почему это я должна убегать? Мне делать, что ли, нечего?!

Мама вела себя странно, и где-то в животе вдруг завязался тугой узел, готовый в любой момент лопнуть от натяжения.

– Просим всех соблюдать тишину!

На главную сцену вышел человек в черном смокинге с пуговицами из красных рубинов, соединенных золотыми цепочками. Он обворожительно улыбнулся, после чего все замолчали. Мужчина был прекрасен. Высокий, с черными, зачесанными назад волосами и большими карими глазами, он пристально смотрел в толпу. Мы с мамой стояли недалеко от сцены, и я разглядывала его так, будто увидела самого принца. Но он оказался не просто принцем, он был королем, что приветствовал свой народ, а его алая мантия поверх костюма напоминала о безграничной власти.

Он не носил корону. Хотя, чтобы узнать, кто перед тобой, это было и не нужно. Его лицо изображали на каждом углу, о нем писали книги и стихи. Этот человек стал первым лицом нашего прекрасного королевства после того, как сверг собственного отца.

– Мама, он прекрасен. Сколько ему лет? – шепотом спросила я.

– Какая разница, сколько ему лет? Не суди человека по внешности, – так же шепотом ответила она.

Мама всегда осуждала меня за то, как быстро я поддавалась обаянию чужой красоты.

– В этот день мы собрались здесь, чтобы своими глазами лицезреть силу закона и королевское правосудие, – заговорил король. Улыбка с его лица исчезла, теперь оно напоминало камень. – Сегодня все смогут извлечь из этого урок.

После этих слов он пошел к заднику сцены, где находился трон, сел и взмахом руки приказал начинать. Я догадывалась о происходящем и пыталась смириться с мыслью, что, вероятно, сейчас начнется казнь, но ноги все равно дрожали от страха.

До начала представления перед сценой разместили небольшой помост с дровами, на котором тут же разожгли костер. Через несколько секунд его пламя разрослось в огненный столб высотой около трех метров. Над площадью растянулась каменная постройка, напоминающая мост; она служила возвышением для громких объявлений и новых приказов. Оттуда я и услышала первые крики. Посмотрев наверх, я увидела связанную женщину и двух державших ее людей в масках. Женщину связали веревкой, чтобы она не могла пошевелиться, после чего перекинули через мостовое барьерное ограждение и стали медленно опускать. Она кричала, а я все сильнее сжимала мамину руку. Огонь неумолимо подбирался к женщине, и даже отсюда чувствовался его жар. Внезапно вопли стихли, и женщина молча уставилась на пламя внизу. Ужас в ее глазах выбивал воздух из моих легких. Женщину опускали не спеша, словно мучая ожиданием собственной смерти. Забыв слова мамы, я зажмурилась и попыталась отвлечься от происходящего. Но повторившийся крик вновь заставил меня распахнуть глаза. На этот раз огонь добрался до своей жертвы: ее кожа сгорала, а страшный вой сменила тишина. Я не видела ничего, кроме жженого тела; не чувствовала ничего, кроме запаха опаленных волос и мяса. Некоторых людей в толпе рвало, но, приходя в себя, они продолжали молчать и зажимали рты своим рыдающим детям. Нам нельзя уйти отсюда. Мы должны смотреть. Казнь еще не окончена.

Следующими на мост вывели девочку и мальчика. Двойняшки лет шестнадцати видели, что осталось от их старшей сестры, которая заменила им мать. Ее тело догорало, а они громко рыдали и звали ее по имени. Аделла – так звали женщину, ее имя я навсегда запомнила. Детям вкололи что-то, от чего они упали без сил. Снотворное. Их сожгут так, чтобы они ничего не чувствовали. Считалось, что так король проявляет милосердие. Мальчика и девочку так же опустили в огонь. В этот раз не было криков, лишь запах мяса, а я стояла с закрытыми глазами и зажимала нос. Прямо сейчас хотелось умереть, а смотреть на это больше не было сил. Громкий плач ребенка разнесся по всей площади. Это был ребенок старшей сестры.

– Нет, нет, нет… Не может быть, такого не может быть! – шептала я.

Мама сжала мою руку еще сильнее, и, взглянув на нее, я увидела, как катились по ее щекам немые слезы. Я вновь заставила себя посмотреть наверх. Завернутый в пеленку ребенок кричал и махал своими крошечными ручонками. Люди молчали, но почему? Он же совсем маленький, так нельзя! Почему все они молчат? Как они смеют молчать?! Даже моя мама не произнесла ни звука! Я начала дергаться и толкать ее, а она в ответ лишь сильнее сжала мою руку. Наверняка она подумала, что я пытаюсь убежать, но нет, не сейчас. Ребенок громко кричал, кровь в моих венах забурлила. Не в силах больше бездействовать, я со всей силы укусила маму за руку и вырвалась из ее хватки. Я должна была что-то предпринять, должна была спасти ребенка.

Бросившись ко входу на мост и расталкивая по пути людей, я смотрела на младенца. Король приказал двум мужчинам, которые недавно помогали с веревками, остановить меня: никто не смел покидать площадь, но я и не собиралась отсюда бежать. Через толпу я пробивалась все ближе к мосту, мужчины спускались ко мне, желая поймать, и не понимали, что я сама иду к ним в руки. Взобравшись на мост, я побежала еще быстрее. Все люди смотрели на меня, им явно было страшно, но не за меня, а за свои жалкие жизни. Их со всех сторон окружили люди с оружием. Они могли выстрелить и в меня, но пока такого приказа не поступало.

Один из тех, кого направили ловить меня, все-таки успел схватить ворот моей рубашки и потянул назад. Я попыталась вырваться: била его по рукам, кусалась и царапалась. Он слегка ослабил хватку, и этого было достаточно, чтобы я сразу рванулась вперед. К ребенку поднесли шприц.

– Не трогайте его! Нет, не смейте! – закричала я, однако люди в масках уже вводили ему снотворное. Я закричала еще громче, но тут ребенка занесли над костром и выпустили из рук. Недолго думая, я набросилась на одного из людей, стоявшего ближе ко мне. Он был в больничном халате, который напоминал, что передо мной такой же ученый, как и моя мать. Каким-то чудом я повалила его на землю и стала бить головой о каменный мост. Ярость целиком поглотила меня, и внутри не осталось ничего, кроме желания убивать. Они все будут гореть.

Мне повезло застать мужчину врасплох. Он явно не думал, что я буду бить с такой силой. Когда он наконец опомнился, то схватил меня за ворот рубашки и отшвырнул в сторону. Ударившись головой о камень, я почувствовала, что тело вдруг обмякло, а в глазах потемнело. Сознание от меня ускользало. Но, наверное, так было даже лучше: просыпаться в этом мире я больше не желала.