Read the book: «Аналогичный мир. Том первый. На руинах Империи», page 66
– Он наломан уже. Пососи пока.
Андрей кивнул. Его лицо блестело от пота и оставалось бледным, только чуть заметно порозовели губы.
Эркин отошёл к костру, положил себе и Фредди варева, налил себе чаю.
– Фредди, тебе кофе тоже пополам?
Фредди закрыл и спрятал блокнот.
– Чаю. Неполную налей, я сам добавлю.
Встретился взглядом с Андреем, следившим за ними с лежанки, и улыбнулся. Андрей молча раздвинул губы в улыбке.
Стало уже совсем светло, и Фредди заторопился было за Огоньком, но Эркин остановил его.
– Сейчас вместе пойдём.
Подошёл к Андрею и уже по-английски спросил:
– Один останешься? Нам к стаду.
– С шоколадом вдвоём? Останусь, – попытался пошутить Андрей.
И Эркин охотно засмеялся в ответ.
– Давай я прикрою тебя, чтоб не лезли.
– Ага.
Эркин подвинул его к стене и повернул на бок мешок.
– Ну вот, не видно и не слышно. Хорош?
– Хорош. Идите, – донеслось из-за мешка.
Эркин отошёл к уже располовиненному Фредди мешку и легко взвалил себе на спину. Фредди взял вторую часть мешка, и они пошли к загонам.
Работали молча, обмениваясь самыми необходимыми словами, но без надрыва и спешки. Проходивший мимо Роб остановился, поглядел на них, явно удержался от приготовленной шутки и ушёл.
Накормив и напоив бычков, хоть как-то очистив загон, они пошли в посёлок. После вчерашнего многие казались осунувшимися, большинство прикрывало не прошедший страх хмурыми улыбками. Эркин держался чуть сзади Фредди, перемигиваясь со встречными цветными.
У их навеса Эркин обогнал Фредди и вдруг остановился. Так резко, что Фредди налетел на него.
– Ты что?!
Эркин, упираясь плечом, не пускал его вперёд, а когда их глаза встретились, взглядом указал ему вниз. Там, на влажной земле совсем свежий след сапога. Кто-то вошёл под навес.
– Армейский, – спокойно сказал Фредди, отодвигая Эркина и проходя вперёд.
Под навесом никого. Эркин сразу метнулся к их лежанке, заглянул за мешок.
– Ну, как ты? – и отвалил мешок.
Андрей, по-прежнему бледный, улыбался перепачканными шоколадом губами.
Подошёл Фредди.
– Кто-нибудь заходил?
– Ага, – выдохнул Андрей. – Топтался тут. Но ко мне не заглянул.
– Не знаешь его?
Андрей молча помотал головой и сел.
– Полежал бы, – сказал Фредди, отходя к костру.
– Не-а, не шевелится только мёртвый.
Эркин кивнул. Не дотрагиваясь до Андрея, он смотрел, как тот осторожно встаёт и делает эти три самых нелёгких шага. От лежанки до костра. На последнем шаге Андрея шатнуло, но он устоял и смог сесть, а не упасть. Перевёл дыхание и победно улыбнулся. Эркин ответно улыбнулся и сел рядом.
– С возвращением, – усмехнулся Фредди.
– Ага. Спасибо. Ну, как вы тут без меня? Какие новости?
Фредди расхохотался.
– Ну, силён парень! Сдохнуть, но с улыбкой!
– Иначе не стóит, – серьёзно ответил Андрей.
– Новиков, завтракать будешь? Я принесла.
– Откуда такая забота, Шурочка?
– Чего не сделаешь за информацию. Ты ведь к Трейси ходил?
Новиков кивнул и отодвинул бумаги. Шурочка поставила перед ним поднос и села на соседний стул, расправив на коленях форменную юбку.
– Ешь и рассказывай.
– Что?
– Не дразни, Новиков. Нашёл Мальца?
– Нет, его нет в посёлке.
– Может, в другом номере?
– Ты его часто без Индейца видела?
Шурочка задумалась, сведя аккуратно выщипанные и подведённые брови.
– Верно! Они всегда вместе.
– То-то. Не дальше десяти метров. А Индеец вчера весь день сидел в номере, даже к стаду не ходил. Трейси один работал.
– Домашний арест? – засмеялась Шурочка. – Зачем?
– Вопрос не ко мне. Спроси у Трейси. Но кто, кроме Трейси, мог запретить Индейцу выходить?
– Действительно. А сегодня?
– Сегодня Индейца выпустили и разрешили работать.
– Разрешили?!
– Уж очень он довольный был, когда к загонам шёл. Но Мальца нет. Я к ним в номер зашёл, когда они оба у стада были. Ну, и слегка по периметру…
– Рискуешь, Новиков. Без санкции опасно.
– Только взглядом, Шурочка, я ж не вчера родился.
– Ну? Мальца нет, ты сказал, а что есть?
– Ещё кое-чего нет. Было две лежанки, ну, ты знаешь, как они мешки укладывают. Так вот, осталась одна, Трейси. Лежанка пастухов ликвидирована, даже одеяла куда-то убраны. И мисок сохло две. Но кружек три. И запах коньяка в воздухе.
Новиков сыто откинулся на спинку стула и закурил.
– Что же получается, Новиков?
– Получается, что Трейси куда-то отправил Мальца. Может, с поручением, а может, и на тот свет. Индеец следующий. Раз ликвидирована лежанка, значит, возвращение пастухов не планируется. И кого-то поили коньяком. Парням коньяка даже в честь убийства Ротбуса не дали. А тогда весь посёлок гулял. Роулинг всем первую бутылку давал бесплатно.
– Да, я помню, – засмеялась Шурочка. – Я заглянула, так мне бутылочку ликёра всучили.
– Ну, а ты?
– Купила галеты и мармелад. Нельзя же обижать такого торговца. Ну ладно, Ротбус – уже прошлое. А сейчас? Будешь брать Трейси?
– Не на чём, Шурочка, – вздохнул Новиков. – Ты же знаешь. Нет трупа, нет убийцы. Даже не пойманного.
– Но, – Шурочка стала собирать посуду, – но, может, всё-таки Малец жив.
– Будем надеяться, жалко парней. И Мальца, и Индейца.
– Да, но надо же что-то делать. Мы не можем просто так смотреть.
– Пока к Трейси не придерёшься. Но там Бешеный копает, и я так понял, что Спиноза тоже заинтересовался этой парой.
– Бредли и Трейси?
– Да, интересный тандем. В обед пройдусь, посмотрю.
– Удачи, – Шурочка взяла поднос и пошла к двери. И вдруг обернулась. – Да, ты обратил внимание, их, ну, Индейца и Мальца, у нас уже несколько дней не видно. Ты вспомни, как они здесь крутились, а сейчас…
– Ты умница, Шурочка! А с какого дня?
– Надо подумать. Но недавно.
– Ладно. Вспомнишь, скажи.
– Конечно.
Когда за Шурочкой закрылась дверь, Новиков вернулся к бумагам. Быстро занёс на карточки последнюю информацию и убрал их в новенькую папку с безымянной наклейкой. Пока безымянной.
Что ж, дело осложняется и запутывается с каждым днём. Жалко Мальца, но если Трейси его убрал, то это к лучшему. Будет на чём его прижать. Без серьёзного компромата к Трейси не подступиться. Уже ясно.
Посидев немного у костра, Андрей снова лёг и заснул. И спал уже как всегда, завернувшись с головой в одеяло, иногда вздыхая и что-то невнятно бормоча. Эркин убрал высохшие рубашки и портянки и сел шить. Теперь ему не понравились швы на куртках. Фредди с интересом посмотрел на него. Эркин поднял на него глаза и, истолковав его интерес по-своему, улыбнулся.
– Давай свою, у тебя скоро рукав вылетит.
– До Бифпита дотерпит, а там у меня есть кому шить, – усмехнулся Фредди. – А ты, я смотрю, с пустыми руками сидеть не любишь.
– Привычка, наверное, – вздохнул Эркин, затягивая нитку. – Рабу без дела сидеть – на порку нарываться.
Фредди приготовился вспылить, но вовремя заметил, что покорность на лице Эркина уж очень подчёркнута, и усмехнулся.
– Да за шитьём и психуешь меньше, – уже серьёзно объяснил Эркин. – Заметил, как мы все чуть что за шитьё берёмся.
– Психуешь, что сидим здесь?
– И это. И вообще, – Эркин откусил нитку, размял пальцами шов и отложил свою куртку. Взял куртку Андрея, критически оглядел. – Лентяй. Опять запустил, – вдел новую нитку и начал шить. – Понимаешь, вот ты говорил, что Андрей уходил и вернулся. Всё так. А мы… мы наполовину там ещё. А может, и больше. Мы почему зимой так шли? Я вот думал об этом. Мы ведь не оттуда, ну, где до Свободы были, бежали. От самих себя.
– От самого себя не убежишь.
– Так до этого ещё додуматься надо. Я себя знаешь, как ругал, что из имения сразу не ушёл. И тогда, и потом.
– А почему ты и в самом деле не ушёл сразу? Как все? – с живым интересом спросил Фредди.
– Ну, – Эркин даже шить перестал. – Ну, понимаешь, я пять лет там прожил, привык, что ли. Меня до имения часто продавали. Каждый раз заново дерись, заново себя защищай, кличка новая… А тут… Угрюмый и Угрюмый.
– Тебя Угрюмым звали? – изумился Фредди.
– Да. А что? – улыбнулся Эркин. – Не похож разве? Ну, так вот, уже не лез никто ко мне. Кого нового покупали, такому дал разá и всё, а то и без этого, другие предупредят. Новенького-то прописывают. Знаешь, что это?
– Знаю, – кивнул Фредди. – Называют только по-другому.
– Ну вот. Хозяев нет, надзирателей нет, шакалы всё пожрали, поломали, что смогли, и от страха разбежались. Я и жил себе. Еда была. За работой никто не подгонял, с плетью надо мной не стоял… Хорошо.
– А кончился бы хлеб?
– Молока бы больше пил. И корку, ну, сливки, со всех бы бидонов собирал.
– А корма бы кончились? – усмехнулся Фредди.
– До весны бы мне хватило, – убеждённо ответил Эркин. – А там трава, я бы их на траву выпустил.
– На лето, согласен. А осенью?
– А так далеко раб не заглядывает.
– Опять?
– А что? Я тогда рабом был. Ругал себя, что как прикованный, а уйти не мог. Смешно, правда?
Фредди вздрогнул, так похоже на Эндрю сказал это Эркин. И так же, как тогда, ответил:
– Нет, это не смешно. И… у других так же?
– У каждого по-своему, – пожал плечами Эркин. – Но… слушай, а как ты так смог, не иметь с рабами дела? Я думал тогда, ты… не то что врёшь, ну… привираешь, чтоб мирно всё было, а вижу, ты и в самом деле ничего о нас не знаешь. Как это у тебя получилось?
Фредди достал из костра веточку и стал долго тщательно прикуривать. И Эркин долго спокойно ждал.
– В Аризоне рабов не было, – начал Фредди. – А здесь… Видеть я видел, конечно, но… не думал об этом. Наверное, так. Когда ковбоем уже здесь работал, то только с ковбоями при стаде. Рабы… они в имении, а ковбои в имении не живут, сам знаешь. В городе… тоже без них как-то.
– И в распределителе ни разу не был?
– А что мне там делать?
– Тоже верно. А на торгах? Туда-то ты заходил.
– Был пару раз. Мне… поговорить кое с кем надо было. Тот тип как раз занимался этим, и в другом месте его было не застать. Так что опять получилось. Видеть я видел, но меня это не касалось.
Эркин на мгновение опустил ресницы и посидел так, только чуть заметно дрожали пальцы. Потом заметил, что Фредди смотрит на него, и сжал кулак. Справившись с собой, поднял глаза и улыбнулся. Просто раздвинул губы, обозначая улыбку. Фредди ждал. Ждал, что он скажет.
– Да, – наконец сказал Эркин. – Тебя это не касалось. Ты был ни при чём.
И улыбнулся уже по-другому, своей «настоящей» улыбкой. И снова стал шить.
– Торги – это не страшно. Там никогда не бьют, всегда тепло. Стоишь, даже мускулами играть не надо. Только если тебя уже смотрят. Иногда долго, а иногда сразу тебя купят. Стоишь и смотришь. И гадаешь. Злой, не злой… Но на торгах хозяина не угадать. Редко кто себя сразу покажет.
– А кормят? – вдруг спросил Андрей.
– Где? – спокойно сказал Эркин. – На торгах?
– Ну да.
– Редко. Только если на ночь здесь же непроданных оставляют, то давали хлеба. И воды попить. А что? – Эркин затянул и оборвал нитку. – Есть хочешь?
– А поспело?
Фредди усмехнулся, но ответил за него Эркин, быстро убирая шитьё и отбрасывая куртку Андрея к нему на лежанку.
– Мы сейчас к стаду пойдём, а ты вставай и за огнём следи.
– Пора, – кивнул Фредди и встал.
Андрей повернулся, откинул одеяло и сел на лежанке. Медленно, явно продумывая и готовя каждое движение, дотянулся до своих сапог, натянул на босу ногу и встал. Дошёл до костра и сел.
– Идите, присмотрю.
– Нам оставь, – хмыкнул Эркин, взваливая на себя мешок.
Андрей сидел у костра, подправляя огонь.
Фредди, выходя, словно невзначай подвинул сушняк так, чтобы не пришлось вставать за ним, и оставил пачку сигарет. Андрей попробовал было закурить, но сразу закружилась голова и сдавило грудь. Он со злобы выбросил сигарету в костёр и долго кашлял, отплёвываясь и ругаясь. Наконец отпустило, и он заметил чью-то тень на земле. Поднял голову и увидел русского офицера. Офицер стоял и рассматривал его светлыми холодно блестящими глазами.
Идя по посёлку, Новиков услышал надсадный кашель в седьмом номере. А Трейси с индейцем на его глазах ушли к загонам, волоча мешок с кормом. Значит – надолго. А ковбои щепетильны и без хозяина под чужой навес не зайдут, будут ждать снаружи, если что. Кто же это в седьмом номере? Не тот ли, кого Трейси коньяком угощал? Если так… Новиков прибавил шагу. У костра в седьмом номере по-хозяйски свободно расположился какой-то костлявый белобрысый парень в ковбойке и джинсах. И кашлял он. Надсадным… тюремным кашлем. Откашлявшись, парень поднял голову, и Новиков с трудом узнал его. Малец? Да какой, к чёрту, малец?! Обросшее светлой щетиной костлявое бледное лицо, тяжёлый неприязненный взгляд светлых, кажущихся из-за тёмных кругов почти белыми глаз. И даже топорщащиеся короткие волосы показались в первый момент седыми. И не семнадцать ему, как они решили, и то думали, что слишком повзрослили, а за все тридцать этому битому ломаному мужику. Где же он был, что с ним там делали, что он так не повзрослел, а постарел? Ведь суток не прошло, как Малец всем на потеху балагурил, стоя на крыше навеса и переругиваясь с ковбоями.
– Ну? – разжал губы Андрей. – Чего?.. – «лупишься» он договорил про себя. Слишком слаб он сейчас, чтоб задираться.
– Привет, – улыбнулся Новиков. – Ты где был?
– Где был, там меня уже нет.
Тон совершенно не соответствовал шуточной фразе, но Новиков счёл полезным отнестись к этому как к шутке и рассмеяться. Но Малец не улыбнулся в ответ. Его лицо оставалось хмурым, а правая ладонь демонстративно лежала на голенище рядом с торчащей из сапога рукояткой ножа.
– Больно ты неприветлив, – улыбнулся Новиков. – И к костру не пригласишь?
– А нужно приглашение?
Новиков усмехнулся и спросил чуть жёстче:
– Так где ты был?
Андрей стиснул зубы, пересиливая приступ тошнотворного страха. Он уже слышал такой голос. И такие вопросы. И переходы от шутки к угрозе ему тоже знакомы. Какого чёрта?! Хватит с него! Сколько можно?!
– Это допрос?
Ого, как Малец заговорил. Видно, Трейси опытом поделился, натаскивает.
– Пока беседа, парень. И до допроса лучше не доводить. Для тебя же лучше. Куда тебя Трейси посылал?
Хорошо этот погонник подставился. Андрей с удовольствием выругался и, уже спокойно глядя в наливающиеся бешенством глаза офицера, добавил:
– Туда и ходил. Вот, вернулся, – и, уже откровенно издеваясь, улыбнулся. – Не верите, сами сходите, проверьте. По тому же адресу.
– Не наглей, парень, – тихо, сдерживая бешенство, сказал Новиков. – Можно и по-другому поговорить.
– Тогда и поговорим, – отрезал Андрей.
У него опять кружилась голова, и хотелось лечь. А если он упадёт, то перевернёт решётку, и Эркин с Фредди останутся без обеда.
Как подменили Мальца. Выглядит, конечно, хреново. Как после болезни или… пыток. А если… если в самом деле что-то случилось, что-то сделали с ним? Вот он и грубит, задирается. Нарывается на арест? Зачем?! Избавиться от Трейси? А ведь это тоже вариант. Если Петерсен кинулся к нам за защитой, то этому парню…
– Есть проблемы?
Новиков вздрогнул и обернулся. Трейси! И индеец с ним. Сорвалось! Так просто Мальца они не отдадут, это ясно. И ни одной зацепки. Придётся отступать. И индеец уже проходит под навес и встаёт сбоку, загораживая собой Мальца.
– Ваш… пастух плохо выглядит. Он болен?
Трейси улыбается.
– Забота о здоровье пастухов входит в ваши функции, офицер?
День сюрпризов. Ковбой Трейси заговорил тоже по-другому.
– У нас есть врач, Трейси.
– Благодарю, но ковбойские болезни лечатся по-ковбойски, – Фредди перешёл на ковбойский говор. – Радикулит выпивкой, запой опохмелкой, а пуля отпеванием.
– И что же вы пропишете своему пастуху?
– Опохмелку, конечно, – Фредди улыбнулся. – Разве диагноз вызывает сомнения?
Новиков про себя ахнул от восхищения. Ах, как вывернулся этот волк из капкана! Не придерёшься, не опровергнешь. Напился пьяный, где-то валялся, и всё! И возьми их за рупь двадцать.
Эркин опустил глаза, чтобы не расхохотаться. Андрей из-за него показал Фредди кулак с оттопыренным большим пальцем.
Новиков не заметил этого. Он рассматривал Трейси. Вот это волк! Если хоть половина из того, что наболтал о нём Петерсен, правда, то… то вот это настоящий волк. Чистильщик. Чисто работающий убийца. Работает без следов и улик. Берёт дорого, но гарантирует качество. И как же виртуозно он разыграл убийство Ротбуса. Все улики налицо, а у него железное алиби. И сейчас он натаскивает этих двоих. Ковбои. Пасут бычков. Железная крыша.
– Разумеется, кому как не старшему ковбою знать ковбойские болезни. И всё же, если не поможет, обратитесь к нашему врачу.
– Разумеется, офицер.
– Честь имею.
Фредди в ответ вежливо прикоснулся к шляпе и не входил под навес, пока русский не скрылся из глаз. И только тогда сел к костру и строго оглядел давящихся от хохота парней. И не выдержал – ухмыльнулся.
– Ну, класс! – наконец, выговорил Андрей. – Вот это да! Это я понимаю! – и восторженно выругался.
– Закончил? – Фредди стал серьёзным. – А теперь перескажи, о чём он с тобой говорил.
– А так! – отмахнулся Андрей. – Где я был, и куда ты меня посылал. Я и адресовал его. Сошло.
– Придурился?
– Да не очень, – Андрей досадливо дёрнул плечом. – Нет у него ничего на нас, а накопать ему охота. Вот и цепляется к чему попало.
– Раз нет, то сойдёт, – согласился Фредди и улыбнулся. – Но не зарывайся.
– Знаю, – кивнул Андрей.
Эркин разложил по мискам варево, подумал и вылил туда же остатки мясного отвара.
– Вечером с вами пойду, – сказал между двумя ложками Андрей.
– Пойдёшь, – согласился Фредди.
Эркин молча кивнул. Андрей облизал ложку и отодвинул миску, прислушался к чему-то и вдруг спросил:
– А собаки и впрямь были или тоже… приснились?
– Были, – спокойно ответил Фредди. – Это минно-розыскные собаки. Мины ищут.
Андрей улыбнулся.
– Никогда не видел. Даже не слышал о таком. И далеко они работают?
Фредди с интересом посмотрел на него.
– Тебе врезать надо, или слова поймёшь?
Андрей вздохнул:
– Раз они по минам, то на человека не идут. Я так думаю. Интересно же.
– А мне неинтересно тебя с того света вытаскивать! – отрезал Фредди и безжалостно добавил: – Дорогое удовольствие.
Андрей порозовел.
– Я верну…
– Заткнись, пока не врезал. И хватит тебе под малолетку работать. Заигрываешься.
Андрей кивнул.
– Есть за мной. Сам знаю. Но несёт…
– Так сам за собой и следи, чёрт возьми! – Фредди залпом отхлебнул полкружки.
Эркин кивнул, но, помедлив, сказал:
– Я собак не боюсь, схожу посмотреть. Там дерево недалеко. Большое. С него всё видно. Залезем и всё увидим.
– И сколько вас? – спросил Фредди.
– Да пятеро, наверное, от разных стад все.
– Из старших кто идёт с вами?
– Зачем? Тебе я сказал. Мы сами так решили.
– Это когда же вы договорились?
– А на водопое, – засмеялся Эркин.
– Быстро вы, – усмехнулся Фредди. – Я и не заметил ничего. Когда пойдёте?
– А сейчас. К вечерней кормёжке успеем. Вот поедим, посуду помою и пойдём.
Андрей подчёркнуто завистливо вздохнул, но ничего не сказал. Эркин рассмеялся и, слегка опершись на его плечо, встал, быстро собрал посуду и убежал. Фредди посмотрел на Андрея. Осунувшееся, покрытое светлой щетиной, бледное лицо, губы уже порозовели, но глаза ещё в тёмных кругах и кажутся запавшими. И волосы… не светлые, а седые… Андрей почувствовал его взгляд и повернулся к нему, улыбнулся. Какой-то не своей, очень взрослой горькой улыбкой.
– Сколько тебе лет? – тихо спросил Фредди.
– Думаю, что двадцать, – всё ещё улыбаясь, сказал Андрей. – А… там я где-то с двенадцати. Считай, почти полный срок.
– Как? Туда же только с пожизненной.
– А больше десяти никто не протягивал. И то мало кому удавалось за седьмой год перевалить.
– А ты?
– Я зажился. Меня уже на финишный этап собирались дёрнуть. На Хаархан. А тут война кончается, и нас всех, кого где застали, поголовно… И всё, – Андрей комично развёл руками, но лицо его оставалось серьёзным.
Фредди передёрнул плечами.
– Ты откуда… про финишный этап знаешь?
– Из канцелярии шумнули. Что, дескать, финишный этап собирают, зажившихся, и твой номер в списке. Там ведь наши же… уборщиками, писарями.
– Это… это же западло! В канцелярии работать…
– Кримы вообще не работали, – Андрей повертел сигарету и спрятал, так и не закурив. – Им любая работа западло. Вот полов и присов обирать и калечить… Ладно, Фредди. Что уж сейчас. В один Овраг все легли. Рядышком.
Под навес вошёл Эркин, быстро составил у костра чистую посуду.
– Всё, мы пошли.
– Аккуратнее там.
– Слушаюсь, сэр, – спаясничал Эркин и, увидев их улыбки, удовлетворённо хмыкнул и убежал.
– Лягу я, – Андрей тяжело встал и медленно пошёл к лежанке, и уже сидя и разуваясь, озорно улыбнулся. – Не боись, Фредди. В лагере первые двадцать пять лет тяжело. Потом привыкаешь. Говорят так. Кто до тридцати дотянул.
Лёг и затих. То ли заснул, то ли так лежит. Фредди тоже лёг, прикрыв лицо шляпой.
– Итак, Новиков, труп не только ожил, но и послал тебя туда, где побывал сам.
– Шурочка, ехидничать и я умею. Но меня Трейси за живое взял. Чтоб так, меньше чем за сутки, измордовать парня… не хлюпика, ковбоя…
– Но вывернулся он классно.
– Не то слово, Шурочка. Понимаешь, это не алиби. Обоснование. Которое невозможно опровергнуть.
– Но которое он не сможет доказать.
– Шурочка, дорогая моя майорша, ты не забыла, что это мы должны доказывать?
– Во-первых, Новиков, я не майорша, а майор, ты замечаешь разницу? А во-вторых…
Шурочка не договорила. Они шли по тропинке, и из-за кустов вдруг навстречу им вывернулась компания цветных пастухов. Они смеялись, обсуждая кого-то, что так труханул, что аж навернулся и гепнулся. Передний, увидев Шурочку и Новикова, ойкнул и свистнул. И вся компания бросилась с тропинки в кусты. И уже там, судя по треску и топоту, пастухи побежали к посёлку.
– Как же глубоко сидит в них страх перед белыми.
Шурочка кивнула. Какое-то время они шли молча.
– Я вот что думаю, Новиков, – Шурочка вертела в руках букетик из пожелтевших травинок с пушистыми колосками. – Трейси… Почему он не теряет расу? Он же ест со своими парнями из одного котла.
– Не он один. Я слышал такую фразу. У своего костра старший ковбой хозяин. Но, в принципе, дистанция сохраняется. И у Трейси с его парнями на людях тоже.
– Сложная система.
– Да, ты начала говорить, что во-вторых…
– Неважно. Среди этих, ну, что от нас шарахнулись, был Индеец, ты заметил?
– Да.
– Один. Ни Мальца, ни Трейси… И откуда они шли?
– В той стороне только Гаранин со своими, – Новиков улыбнулся, – гавгавами.
– Да. Что им там надо было? Давай-ка сходим к Гаранину, Новиков, поговорим с ним.
– Обратно в темноте придётся. От Гаранина быстро не выйдешь.
– Знаю, – Шурочка рассмеялась. – Но, когда дойдёт до спирта, я вас оставлю.
– Одной не страшно? А, Шурочка? В темноте, кругом ковбои…
– Ковбой не опаснее майора, – отмахнулась Шурочка.
Фредди и Андрей спали, когда Эркин вошёл под навес. Но он к костру подсесть не успел, как Андрей уже натягивал сапоги – двигался он заметно быстрее, чем днём – а Фредди стоял, будто и не спал вовсе.
– Ну? – выдохнул Андрей.
– Всё в порядке, целый, – Эркин так сиял, что Фредди не выдержал и улыбнулся. – Совсем не страшные собаки, ласкаются ко всем.
– И к тебе? – спросил Андрей.
– Ну да. Мы идём, а у них под этим деревом как раз дневка, – стал рассказывать Эркин. – Мы из кустов вылезли, смотрим, собаки. Они тихо лежали, не лаяли. Мы так и встали. И не знаем, что делать.
Андрей кивнул.
– Точно. Пока стоишь, не тронут.
– Мы и стоим. А они лежат и на нас смотрят.
– Кто? Собаки?
– Ну да. Там ещё русские были. Один к нам подошёл…
…Загорелый до красно-бурого цвета светлоглазый, как Фредди, солдат смотрит не зло, и вопрос не злой:
– Что хотите?
– Нам только посмотреть, масса, – робко говорит молоденький негр из стада Майера.
– Что? – переспрашивает солдат.
Английского солдат не знает, но явно не сердится на них, и они жестами начинают объяснять, что хотят с дерева посмотреть…
– …Словом, он понял и разрешил, – Эркин рассмеялся. – У меня язык чесался перевести.
– Утерпел? – ухмыльнулся Андрей.
– Так рано ж признаваться, – развёл руками Эркин. – Кто знает, когда понадобится.
– Толково, – кивнул Фредди.
– Ну, – заторопил Андрей.
– Ну, мы подошли, собаки нюхают нас, хвостами машут, русские смеются. Мы наверх залезли и смотрим. Тут им засигналили, и они…
– Русские?
– Ну да, и они на поле ушли. А мы совсем свободно сидим. Языки отвязали…
– Ладно, – Фредди решительно подтянул пояс. – Обошлось, и хорошо. Потом расскажешь.
– Пора, – Эркин легко вскочил и, всё ещё улыбаясь, подошёл к мешку. Крякнув, взвалил на спину. – Догоняйте.
Фредди усмехнулся и посмотрел на Андрея. Андрей улыбался, но глаза у него были напряжёнными. Встретив взгляд Фредди, спокойно сказал:
– Дойду, – и вышел следом за Эркином.
Эркин шёл медленно, и Андрею было нетрудно идти рядом. Фредди отстал от них на пару шагов. А то неизвестно, кого придётся подхватывать, если начнут падать.
В загоне он с Эркином засыпали корм. Андрей пытался что-то делать, но силы ему слишком явно изменяли.
– Сиди здесь и жди. Мы погоним, – Фредди отворял жердевые ворота.
Андрей молча кивнул. И молча стоял у изгороди, пока, толкаясь и мыча, из загона вываливалось стадо. Когда они достаточно отошли, Андрей выдохнул сквозь стиснутые зубы:
– Не шевелится только мёртвый.
И пошёл в загон. Шатаясь, руганью пересиливая головокружение, он упрямо таскал корм. Они сразу приспособили для этого самодельное брезентовое ведро. Если насыпать с верхом, то где-то ходок восемь. Полное ему не поднять. Половинку. Это… это будет шестнадцать ходок. Плевать. На всё плевать. Надо выстоять. Выдержать. Проволочная ручка впивается в ладонь. Плевать. Здесь ладонь можно не беречь. «Только молчи, сынок…» Молчу. Плевать. «Боль не показывай. Слабых добивают». Не покажу. Меня не добьют. «Живи, парень, только живи». Живу. Врёте, всё вы, гады, врёте. Меня не добьют. Выживу. Плевать…
…Когда Эркин и Фредди пригнали стадо с водопоя, корм был засыпан, Андрей сидел на пустом мешке и пытался курить, заходясь кашлем после каждой затяжки. Фредди молча взял его за подмышки, поднял и прислонил к изгороди. Эркин убрал ведро и свернул мешок, чтобы, слизывая остаток концентратов, бычки не наглотались бумаги. Им, правда, говорят, всё впрок, но лучше не рисковать.
Они стояли втроём, прислоняясь к изгороди и глядя на бычков. Андрей уже справился с дыханием и курил нормально, но затягивался несильно. Фредди докурил сигарету и сплюнул окурок.
– Мог и сдохнуть.
– Мог, – согласился Андрей. – Но не сдох. Нельзя мне сдыхать. Я последний.
– Ладно, – Эркин оттолкнулся от жерди. – Пошли, что ли.
– Ты ж хотел рассказать, как собаки мины ищут.
– У костра и расскажу.
– Ладно, – Андрей шагнул вперёд, качнулся, но устоял. – Завтра после утренней кормёжки схожу посмотреть.
– Сходим, – улыбнулся Эркин. – Мне понравилось.
Фредди молча пожал плечами, тщательно скрывая улыбку.
